Еле слышный звонок телефона отвлек внимание Володи. Он достал из внутреннего кармана куртки свой аппарат, раскрыл и сказал:
- Слушаю.
- Это я, - услышал он голос Грязнова. - Как дела?
- В порядке.
- Встречаем в Тихорецке. Номер места?
- В предпоследнем купе.
- Не суетись.
Грязнов отключился. А Володя вдруг почувствовал азарт погони, которая вот-вот должна была принести удачу. Он спустился со своей полки, размял плечи, уставшие от долгого вынужденного лежания, и сел с разрешения соседа на нижнюю полку у окна, по-прежнему не теряя из вида серые брюки в светлую полоску и простые, со сбитыми мысками, ботинки.
Неожиданно тот человек встал, подхватил небольшую сумку, похожую на допотопный баул, и неторопливо отправился в сторону туалета, то есть к той двери, возле которой находилось купе проводника.
Володя, чуть переждав, двинулся следом. Подойдя к купе, краем глаза увидел, что пассажир сидит рядом с проводником и о чем-то с ним беседует. Он даже не взглянул на молодого человека, спросившего, сколько времени будет стоять поезд. Проводник ответил, что десять минут, и снова повернулся к пожилому пассажиру.
Володя кивнул и вышел а тамбур. Быстро закурил, поглядывая на дверь, сквозь которую он мог видеть выход из купе проводника.
Между тем за окнами побежали пригороды небольшого города, громче застучали колеса, потянулись цепочки огней. В тамбур вышел проводник, тряпкой протер поручень у двери, повернул ключ в замке.
- Десять минут стоим, - повторил он, вероятно, имея в виду Володю, а тот неотрывно смотрел на выход из купе. Пожилой пассажир не появлялся.
Поезд стал замедлять ход, и проводник открыл дверь. Володя вошел в вагон и, мельком взглянув в купе проводника, никого в нем не обнаружил. Вот это был удар! У него даже сердце, казалось, вмиг остановилось. Володя откинулся спиной к титану и, не заходя в купе, стал внимательно его осматривать. Нашел! Из-под нижней полки выглядывал уголок баула.
На верхней полке никого не было, но на ней лежали какие-то свертки и мешки, которых прежде - Володя отчетливо вспомнил это - там не было. Откуда они взялись? А из верхнего багажного отделения. Вот где мы, значит, обосновались? Очень хорошо.
Яковлев вздохнул с неимоверным облегчением…
Получалось так, что опытный уголовник все-таки не верил в свою удачу полностью, оставались какие-то сомнения. И он решил просто переждать момент. А вдруг? И оказался ведь прав. Спрятался там, где вряд ли кто-нибудь станет его искать. Да и проводник всегда может оправдаться - мол, не видел, в купе перед остановкой не заходил, и даже непонятно, когда этот хмырь успел туда забраться. Пойди докажи!
Поезд остановился. Первым в вагон вошел молодой капитан милиции, за ним появилась грузная фигура Вячеслава Ивановича - в обычной куртке, но всякий, кто взглянул бы сейчас на него, определенно признал бы в нем генерала - такой вот "серьезный" вид.
- Ну? - спросил Грязнов, увидев Володю, пропустившего мимо себя милиционера, который сразу прошел в вагон.
Яковлев кивнул на купе проводника и пальцем ткнул вверх.
Грязнов усмехнулся и крикнул в пустоту:
- Слышь, Глеб Иваныч, выходи, побеседовать срочно надо. Генерал Грязнов говорит.
В купе стояла тишина, потом раздалось кряхтенье, шевеление, наконец над дверным проемом свесились ноги в серых брюках, а затем сперва на верхнюю полку, а затем и на нижнюю медленно сполз гражданин Круглов, как он значился по паспорту.
- Ну и чего ты прячешься, как мышь? Чего испугался, если на тебе грехов нету? - грубоватым тоном поинтересовался Грязнов.
- А от вас всегда лучше держаться подальше.
- Это когда как.
- Вещички свои не забудьте, гражданин Круглов. - Яковлев показал на край торчащего из-под полки баула.
Глухой, поняв, что его инкогнито раскрыто, сердито метнул на Владимира острый взгляд, но баул поднял.
- А вы чего это, решили меня с поезда снять? На каком основании?
- Ты сам понимаешь, Глеб Иваныч, что десяти минут остановки нам с тобой для разговора по душам не хватит, а задерживать поезд из-за тебя мы не имеем права. Да и кататься с тобой тоже нет никакого резона. Пойдем, забирай шмотки, посидим вот у него в кабинете. - Грязнов посмотрел на стоящего в проходе капитана милиции. - И если за тобой ничего нет, честно обещаю, вот он, капитан, по моей личной просьбе отправит тебя следующим поездом. Ты ж ведь, поди, к казахам на кумыс собрался, так?
- Ну.
- Вот и поедешь дальше. Но при одном условии, о котором ты уже слышал. Пойдемте, ребятки. - И Грязнов вышел из вагона.
На него с испугом посмотрел проводник, проверявший билеты у садящихся на поезд пассажиров. Но Грязнов лишь снисходительно похлопал его по плечу и пошел в сторону вокзала. Карякин и сопровождавшие его лица - следом. Проводник проводил их взглядом и вытер тыльной стороной ладони мокрый лоб.
В кабинете дежурного сидели трое - Грязнов, Карякин и Яковлев.
Первым делом Вячеслав Иванович забрал у Карякина паспорт на имя Круглова и спросил, почему он уехал по подложному документу. Тот ответил, что просто испугался. Вокруг такое творится. И убийства, к которым он, "законник", отношения не имеет, и прочие дела, о которых только и разговоры в городе.
- Навалилась целая бригада из Москвы, сам подумай, - рассуждал Карякин, - кого первого потянут? Виноватого? Держи карман! Кого захотят, на того и повесят, а ты потом доказывай, что не верблюд…
- А тебе разве не передали, что я хотел встретиться с тобой, чтобы просто посоветоваться и мнение твое узнать об одном человеке? - Грязнов изобразил искреннее удивление.
- Ну, был базар, но только ни про какой совет не слыхал. Про то не было.
- А кто передал? Я ведь лично Шилова просил.
- Шилов и позвонил. Слышь, Грязнов, а может, он гнилой? - с иронией спросил Карякин, ожидая ответной реакции.
- Вот видишь? А я как раз и хотел у тебя узнать, как ты к нему относишься. Значит, гнилой, полагаешь?
- Так это ж я у тебя спросил. Это вам, ментам, видней! Ты меня к своим не пристегивай.
- Получается, это он спровоцировал тебя на побег? Чем? Угрожал или как?
- А на меня у вас нет ничего, я и не боюсь.
- Однако сбежал. А боишься ты, гражданин Карякин, вот чего. Говорю тебе совершенно откровенно, поскольку имею неопровержимые факты. Тебе поручили убрать Игната Русиева. Не самому, нет, а организовать это дело так, чтобы на заказчика - одного или нескольких - подозрение не упало. Верно? Пока не отвечай, пойдем дальше. Денег тебе дали, чтоб заплатить исполнителю. Дали тебе также фотографию Игната, которую ты передал по факсу Конюшову в Питер, а также перевел на его счет двадцать тысяч баксов, верно? Ничего, я не тороплю, думай пока. И, наконец, тебе дали адрес, по которому этого Игната можно найти. Это адрес дачи Федота Семыкина, Шустрого, где временно залег на дно Игнат Русиев. Вот только это, а большего Киреев от тебя и не просил. Точнее, не требовал. Подтверждаешь? Или еще подумать хочешь?
- Ох и лепишь ты, Грязнов! - с ухмылкой заметил Карякин. - Где ж это видано, чтобы Глухой закладывал кого-нибудь?
- А у тебя, Глеб Иванович, - игнорируя кличку Карякина, сказал спокойно Вячеслав Иванович, - выхода сейчас другого просто нет. Иначе все киреевские дела я охотно перевешу на твои плечи, сечешь?
А их много, Карякин, по-старому так на вышку потянут. Тебе это надо?
- А что мне надо? - осторожно спросил Карякин.
- Тебе надо обеспечить себе, как максимум, вынужденное соучастие, продиктованное прямой угрозой для твоей честной и беспорочной жизни исправившегося после четырех ходок человека. Может, суд поймет и оценит твое очередное раскаяние. Но тогда уж тебе, Карякин, придется жестко занимать свою позицию, и никаких там отказов от показаний, никакого вранья чтоб не было. А то ведь, сам понимаешь, дай только возможность тем охранникам, которым следствие инкриминирует все последние убийства, удобный повод, и они выставят тебя на суде за все ответчиком. Им-то какое-никакое снисхождение, а уж тебе - извини, Глеб Иваныч. Ну, так как будем жить дальше? Но учти, поездку твою на кумысолечение придется все-таки временно отложить - до суда. Я понимаю, здоровье человека - это важно, но установление истины и наказание виновного гораздо важнее. Кстати, я ведь еще и баульчик твой не смотрел. Пока не смотрел.
- Ох, Грязнов, недаром говорили, что тертый ты мужик! Борзой! Любого убедишь, даже и не согласного поначалу. Ну, что будем делать? Дам я, наверное, показания, хоть и опасное это дело. Но я на твое слово рассчитываю. А вообще-то, я бы и подпиской обошелся, чего мне, старому и больному человеку, в крытке париться? Какой резон?
- Да, особого резона, думаю, нет. Но только я рассчитываю на взаимность… А может, все-таки лучше в камеру? Там и тебе привычней, и Киреев с Шиловым не достанут. Ты подумай, оно хоть и не санаторий, но охрану я тебе предоставить не смогу. Разве что на время в Москву переведу. В Петрах у нас можно отсидеться, опять же.
- Я подумаю, - серьезно пообещал Карякин. - Ну, чего время-то зря тянуть? Поехали, что ли? Машиной? Поездом? Или как?
- А мы сейчас узнаем, какой ближайший поезд пойдет обратно, и возьмем купе. Там и поговорим начистоту. И протокол напишем. А заодно и перекусим. Ты ж голодный, поди? Снялся-то с места в считанные минуты! Да и кадр мой тоже оголодал за целый день, пока за тобой бегал.
Грязнов поощрительно подмигнул Володе Яковлеву. А тот сидел с показным, безучастным видом сбоку от задержанного и не спускал глаз с его ног - если преступник хочет предпринять резкие и неожиданные для окружающих действия, его первым делом выдадут именно ноги - так Володе говорили опытные сыщики…
По возвращении в город Вячеслав Иванович отвез Карякина к нему домой и приставил двоих оперативников, которых прислал Владилен Старков, отвечавший за каждого головой, как он выразился. А Грязнов велел Глухому сидеть как бы под домашним арестом, никуда носа не казать и не отвечать ни на какие телефонные звонки. И слушаться оперативников. А те будут передавать ему команды Грязнова.
Там же, в доме, Карякин нашел и отдал Вячеславу Ивановичу часть вырезанной фотографии Игната Русиева, которую ему принес Юрий Петрович Киреев. А также сказал, с какого факса была передана в Питер эта фотография. Володя тут же поехал проверять на городской почтамт и убедился, что старый уголовник сказал правду. Оттуда же были переведены на валютный расчетный счет Конюшова в "Глобал-банке" и двадцать тысяч долларов - оплата его труда и питерских "игровых".
А сам Грязнов вместе с Рюриком Елагиным, уже достаточно знакомым с планировкой киреевского дома в "Белом лебеде", оперативной группой поддержки и парой понятых отправился на губернаторскую виллу.
Полковник Медведев выделил господину Кирееву новых охранников, и они заикнулись было, что без указания хозяина… Но Грязнов так рявкнул на них, потрясая постановлением на обыск и напоминая о плачевной судьбе их предшественников, что охрана поспешила скрыться в сторожевой будке и до самого отъезда группы у ворот больше не показывалась.
Третий обыск в доме за короткое время! Такое могло кого угодно вывести из себя. Жена Юрия Петровича закатила истерику, порываясь схватить телефонную трубку и пожаловаться отцу, чтобы тот немедленно прислал сюда всю милицию. Сам Киреев был бледен как полотно, что выдавало крайнюю степень его ярости. Но он, в отличие от Юлии Георгиевны, не заламывал рук и не орал, а молчал, сверкая глазами.
А вот Грязнов хотя имел вид и решительный, но был предельно вежлив, даже голоса не повысил. Спокойным тоном он попросил оставить в покое телефонную трубку - во избежание крупных неприятностей семейного порядка для господина губернатора, к которому у следствия также имеются серьезные вопросы. А пока он потребовал представить ему семейные фотографии, которые хранятся в доме. Все до одной, без исключения.
Юлия Георгиевна ничего не могла понять - какие еще фотографии?! Что за бред? Но Грязнов, по-прежнему не повышая голоса, объяснил, какие конкретно, и при этом смотрел не на супругу, а на ее мужа. Казалось, что тот тоже не понимал, о чем идет речь. Наконец до Юлии дошло. Она сказала, что все фотографии свалены у нее в ящике туалетного столика в спальне, и если у кого есть охота, пусть забирает их и наслаждается - последнее слово было произнесено ею с напыщенным видом и самым саркастическим тоном, на который она, видимо, была способна.
А вот теперь Юрий Петрович, кажется, что-то понял. Он сделал шаг, другой к двери, ведущей из холла в коридор, на кухню, но Грязнов немедленно заметил это движение и приказным тоном велел Кирееву остаться в комнате. А Елагина и одного из оперативников отправил на кухню посмотреть кое-что в мусорном ведре. Если там ничего не найдут, надо будет перевернуть помойные баки, которые он видел с другой стороны дома, и порыться в них. Приятная, короче говоря, работенка! Да еще в вечерней полутьме, при свете фонарей в парке и собственных фонариков. Вместе с Рюриком ушли и понятые.
А в груде фотографий, принесенных из спальни, Грязнов с помощниками довольно быстро нашел такую же фотографию, на которой были запечатлены хозяйка дома, шедшая по аллее к воротам усадьбы в сопровождении своего телохранителя. Он на голову возвышался над нею, и его "образ" можно было легко отрезать ножницами таким образом, что сама хозяйка оставалась в целости и сохранности.
Вячеслав Иванович положил ее перед собой, затем достал из кармана ту, что отдал ему Карякин, и сравнил.
- Ну, что скажете, орлы? - обратился к оперативникам. - Один к одному? Правильно, близнецы-братья. А куда ж вы собственную жену девали, господин Киреев? Или отрезали и выкинули за ненадобностью?
Киреев молчал.
- Вот эта фотография, - показал он портрет одного Игната, - была вами передана гражданину Карякину вместе с пятьюдесятью тысячами долларов, чтобы он устранил Игната Русиева, попросту говоря, убил его. Что в конечном счете и было выполнено. Вы имеете что-то сказать по этому поводу?
Но Киреев не отвечал. Зато ответила Юлия Георгиевна:
- Ах ты, гад вонючий! - закричала она и кинулась к мужу, но ее остановил оперативник. - Значит, это ты устроил?! А меня уверял, что услал его по делу? Испугался, что он - настоящий мужик, а не такой, как ты, гнида?!
- Заткнись! Идиотка!! - взорвался наконец Киреев. - Сядь и молчи, сука старая!
- Ах, это я - сука?! - взвилась Юлия с новой силой.
- Есть, Вячеслав Иванович. - Негромкий голос Рюрика Елагина неожиданным образом восстановил тишину. - В мусорном ведре нашли. На самом дне, представляете? Словно нарочно прилипла, - улыбнулся Рюрик и, вытерев обрезок фотографии локтем, положил на стол перед Грязновым.
- Ну вот, это совсем другое дело, - удовлетворенно сказал Грязнов, сдвигая части фотографии по линии их разреза. - Прошу всех удостовериться. Господа понятые, подойдите ближе, сейчас будет составлен протокол по поводу обнаружения второй части фотографии.
Грязнов вопросительно взглянул на Киреева и его жену, как бы приглашая подойти и их, но те не шевельнулись.
- А теперь, господин Киреев, - сказал Гряз-нов, - на основании полномочий, данных мне руководителем оперативно-следственной группы, государственным советником юстиции третьего ранга Турецким Александром Борисовичем, я принимаю решение о вашем задержании по той причине, что не исключаю нарушения вами подписки о невыезде и возможности побега. Вот постановление о вашем задержании, санкционированное заместителем генерального прокурора по Южному Федеральному округу Щукиным Иваном Гавриловичем. Госпожа Киреева, соберите вашему мужу необходимые вещи. Вам подскажут, что он может взять с собой в камеру. Рюрик Николаевич, пожалуйста, помогите женщине.
- Я могу сделать один телефонный звонок? - спросил вдруг Киреев, не глядя на Грязнова.
- Адвокату? - мирным тоном спросил Вячеслав Иванович. - Можете.
Юрий Петрович взял трубку мобильного телефона и нажал кнопку вызова. Не обращаясь по имени, вероятно, по той причине, что торопился, пока ему не прервали связь, он быстро сказал:
- Меня арестовали. У них есть и к тебе вопросы…
Грязнов с любопытством посмотрел на Киреева.
- Да, есть постановление от Щукина. Куда смотрел?! - закричал он неожиданно, но, увидев, как Вячеслав Иванович словно бы шутливо погрозил ему пальцем, мол, не хами, понизил тон: - Не знаю, захочет ли он говорить с тобой. Все, делай выводы! - Он снова посмотрел на Грязнова и протянул ему свою трубку: - Не желаете поговорить с губернатором?
- Сейчас не желаю. Передайте, что мы встретимся завтра, если у Георгия Владимировича найдется для нас с Александром Борисовичем свободная минутка. - И, отвернувшись от обескураженного Киреева, он добавил: - Так, сворачиваемся. Господин Киреев, мы ждем вас, поторопитесь…
5
Позвонивший из Москвы поздно вечером Николай Саватеев передал горячий привет "участникам банкета", как когда-то выразился Александр Борисович на одной из муровских вечеринок, и это выражение у ветеранов "грязновского призыва", как они себя называли, прижилось.
Повод передавать привет у Николая был. Он провел хорошую работу с Барышниковым, которого отправил в следственный изолятор на Петровке, 38, в просторечье именуемый Петры. День упорной работы принес свои плоды. Относительные, конечно. Алымов, например, замкнулся в себе и не желал вообще давать никаких показаний, а вот его напарник, Барышников, на которого неожиданный арест оказал сильное психологическое воздействие, наоборот, словно потерял волю к сопротивлению - короче говоря, крепость сдалась без единого выстрела.
Он сознался, что участвовал в расправе над приехавшими на переговоры к Кирееву людьми с комбината. Участвовал, конечно, не по своей воле, был приказ задержать шестерых прибывших и не допускать их к хозяину, пока тот ведет переговоры с зачинщиком, то есть депутатом Москаленко. Их и не пускали, в охране стояли пятеро сотрудников вневедомственной охраны, все были вооружены личным оружием - автоматами с полным боекомплектом, правда, никому и в голову не могло прийти, что оружием придется пользоваться. Оно - так, больше для устрашения. В крайнем случае дать очередь над головам и - и вопрос сам отпадает. Кто добровольно на пулю-то полезет?..
Но случилось совершенно неожиданное. В глубине парка, возле беседки, где горел свет и где, известно было, сидели переговорщики, вдруг раздались выстрелы - один, следом другой и после паузы третий. Приехавшие, услышав стрельбу, посыпались горохом из "рафика" и, растолкав охранников, пытавшихся преградить им путь, понеслись по аллее к дому.
Навстречу им от дома, кажется, выскочил Женя Орехов и, подняв руки, закричал: "Стойте! Стойте!! Будем стрелять!!!" Но в ответ кто-то из бегущих неожиданно выстрелил. Может, и не в него, может, выше головы, но он как бы спровоцировал. Откуда взялся пистолет - никто так и не понял. Но все охранники, повинуясь команде Орехова: "Огонь на поражение!", открыли перекрестную пальбу, хорошо хоть не задели, не перестреляли друг друга.
Все было закончено в считанные секунды, никто толком даже и сообразить не успел, что они тут натворили. А когда дошло, испугались по-настоящему.