– Да, да, погиб, да так ужасно! В машине взорвался! Я своими глазами видела: он вышел из моего дома, сел в свою машину – а она модная такая была, низкая, гладкая, как голыш у моря, – и вдруг: тарарам! Ой, стекла у нас повыбивало, машину – в клочья разнесло. Труп его еле по кусочкам собрали!
Паша изобразил удивление:
– За что его взорвали?
– Там целая история. – Тамара Васильевна устроилась на своем стуле поудобнее, отхлебнула глоток чаю и стала с аппетитом рассказывать: – Игорь-то Элькин был аферистом первостатейным. То машины чужие людям продавал, то квартиры, то акции какие-то выпустит, то "пирамиду" навроде МММ соорудит. Ох, двурушничал, брехал, угрем изворачивался! Вот и отомстили ему, стало быть!
– А Эля?
– И Элю втягивал. Она же не такая – у нее мама-папа честные люди были. Умерли они давно. Но Элька Игоря боялась страшно!
– С его смерти Эля одна?
– Появился года три назад один, – равнодушно сказала женщина. – Ни рыба ни мясо. И как Элька с ним связалась – не понимаю. Игорь тот хоть красавец был – блондин, глаза голубые! А Рома – толстый, тихий, скучный. Ты ей больше подходишь, я сразу вижу, что у вас выгорит!
Она подмигнула, и Паша искусственно просиял.
– Здравствуйте, – послышался голос от двери.
Тамара Васильевна, а за ней и усталый Седов, потиравший морщинку между бровей, повернулись на высокий звук этого голоса, то ли мужского, то ли женского, осторожного и тихого. На пороге стоял тот самый Роман, ни рыба ни мясо. Учитывая намеки третьего глаза, Паша не слишком удивился появлению нового гостя.
– И ты здесь, Павел? – проговорил Роман, заметив Седова. – Здравствуй.
Он прошел к столу и протянул Пашке свою пухлую руку.
– Здравствуй, Игорь, – ответил Седов, пожимая эту руку.
Глава 30
ИСПОЛНЕНИЕ ЗАКАЗА
– Тамара Васильевна, вы нас не оставите? – ласково обратился к хозяйке Сегай.
Женщина засуетилась, но не сказала ни слова и вышла в соседнюю комнату.
– Ты, сволочь, – скорее прохрипел, чем произнес Паша, – знаешь, какой анекдот рассказала перед смертью Эля?
Именно сейчас стал ослепительно ясен ответ на вопрос, который Паша вдруг сформулировал вчера рано утром, за секунду до звонка Калачева, сообщившего об отмене антисектантской операции, и за минуту до появления в дверях Пашиной квартиры Кумарова с Учителем. Почему Эля боялась Романа, а убила ее секта? Потому что Роман и был сектой.
Отставного сыщика одолевал кашель, и вообще он чувствовал себя полумертвым. Не было сил ни сложно говорить, ни продумывать дальнейший ход сюжета. По-хорошему следовало бы достать пистолет Опавшего Листа и застрелить мерзавца. Пашина жизнь уже все равно не имеет смысла, уж лучше сделать что-нибудь хорошее напоследок.
Противник его, напротив, выглядел чудесно и пребывал в самом замечательном настроении. На слова рыжего сыщика он только усмехнулся:
– Какой же?
– Про женщину, которую Бог не узнал. Значит, это она про тебя говорила!
– Ага, было в ее характере эдакое упрямство, – согласился Роман. – Я ломал Эльку, ломал, да так и не сломал. Пришлось Ваське ее отдать. Так она обо мне перед смертью подумала?..
Седов наблюдал за ним, чуть прищурившись.
– Знаешь, – сказал аферист доверительно, – я специально тебе идею подсунул о выжившем муже Эли, чтоб ты искать его начал и наделал ошибок. Но не предполагал такой успех! Ты влип по самые баобабы.
Роман снова ухмыльнулся, как показалось Паше – отвратительно.
– Я искал тебя, – ответил Паша. – Искал настоящего организатора вашей проклятой банды. Знал, что он где-то за кадром. Кумаров – исполнительный дебил, царство ему господнее. Бухгалтера я не сумел узнать получше, ты его прикончил, чем и снял с него подозрения. Учитель – психически больной тип. Эля?.. Та же ситуация, что и с бухгалтером. Сначала думал – Андрей Анохин, но сейчас понимаю: не настолько он умен. Вся эта свистопляска с обществом "Чистота", рыцарским орденом, культом Кали, все эти махинации с кредитами, квартирами, прочим – это по зубам только такому умнику, как ты.
Роман удовлетворенно расхохотался:
– Да, это было круто! Но на самом деле все те, кого ты назвал сейчас, роли свои сыграли на "отлично" – Элька, Андрюшка, Василек. А Пашутов был финансовым гением, он разработал хитрую систему кредитов: бизнесмен от нас деньги получал, но с каждым днем оказывался должен нам все больше. Но вот как узнал Пашутов про конец света – решил смыться с деньгами! Скотина, допер, что я буду списывать расходные материалы. Пришлось его по черепу съездить. – Он вздохнул с фальшивым сожалением. – Ну, я понял: ты догадался, что есть демиург, а как понял, что он – это я?
– Таблетки твои странными показались, – ответил ему Паша. – Почему такой жирный тип, как ты, принимает препарат, который не снижает вес, а увеличивает его? Это же гормоны? Женские гормоны, так? От этого и голос у тебя бабий, и весь облик слегка педерастический.
Не то чтобы хотелось обидеть толстяка, но спокойствие его Пашку раздражало.
Роман поднял густые черные брови с выражением саркастически преувеличенного уважения:
– Смотри-ка, какой ты внимательный! Что еще?
– Еще? – Пашка подумал. Любые мыслительные процессы давались ему нелегко. – А еще, там, в подвале, ты сказал: "Это я ее убил!" Тогда мне показалось, что это обычное чувство вины, какое бывает у всех, кто потерял близкого человека. Но на самом деле это было невольное признание. Это ты подсунул Элю на обед своему сумасшедшему другу в отместку за организацию покушения. Я рассказал про покушение тебе, а ты скормил мать своего ребенка психу-каннибалу. Недаром убийство это было таким нелогичным.
Роман слегка развел руки:
– Ты не поверишь, но я любил Эльку. Я догадался, что она собирается смыться из секты задолго до того, как ты с ней познакомился, Паша. По правде, она была курицей, не могла идти до конца – приходилось ей врать, что капельки, которые она в чай старушкам подливает, просто снотворное. А когда она поняла, что капельки – не снотворное, я привлек другой аргумент – сына. Пообещал ей, что отправлю парня в закрытую школу куда-нибудь подальше, и больше она его не увидит. И Элька стала шелковой.
– Так я и думал… – пробормотал Паша. – Ты любишь компьютерные игры, так?
– А это ты к чему приплел?
– Учитель вещал как-то про людей-кошек и их галактическую одиссею, а я вспомнил одну леталку компьютерную: "Галактическая битва". Старенькая такая вещичка, из времен моей счастливой молодости. И, знаешь, заставку этой игры я у тебя на мониторе видел. Видно, мы с тобой одним болели, что, конечно, теперь противно сознавать. Кстати, тот покойный детектив, которого ты нанял следить за женой, Кирилл, он был…
Роман расхохотался.
– Ох, Паша, Паша! – произнес он с чувством. – Ерунды ты напридумывал, аж страшно! И кстати, спасибо, что в курсе дел меня держал. Это было мило.
– Мило, – согласился Паша.
– Но это уже все не важно. Я, как только тебя увидел, так сразу и решил, что ты будешь у меня козлом отпущения. Прямо в тот же вечер, когда ты появился передо мной в роли плачущего убийцы. Потому и в секту привел!
Седов прикрыл глаза и помассировал ноющие виски.
– Ничего не вышло у тебя, Игорек, – ответил он тихо. – Оксана Петровна тебя опознать сможет, расскажет о том, как вы с ее Васей секту организовали на побережье.
– Она сумасшедшая, – парировал Роман, – кто ей поверит? Нет никаких доказательств, что Игорь Михайлович Сегай и Роман Борисович Верищак – одно и то же лицо. Документы у меня вполне настоящие, во всяком случае, если начнут копать, то до правды не один месяц докапываться будут. Свидетелей живых нет. – Он вдруг как-то зябко поежился и помрачнел. Потом спросил: – На тебе там микрофончик небось?
– Нет, – ответил Пашка, сожалея о своей недальновидности.
Сегай посветлел лицом, придвинул себе чашку Тамары Васильевны и отхлебнул из нее остывший чай.
– Думаю, так оно и есть, – согласился он. – Ты совсем один со своей правдой остался. И чего тебя в секту мою занесло? А теперь на тебе – три трупа. Кстати сказать, я впервые в этот раз людей убивал. Интересные ощущения.
Ощутив легкий приступ тошноты, Паша отвернулся от афериста.
– Мой самолет через пять часов, – весело заметил Сегай. – Могу на все твои вопросы ответить.
Пашка вновь повернулся к нему. Его любопытство было сильнее отвращения.
– Как ты выжил после взрыва в своей машине? Просто тихонечко сбежал?
– Спасибо тебе за этот вопрос! – Роман щелкнул пальцами, как кастаньетами. – План я разработал высокохудожественный. Тачку специально подбирал, готовил. Взял иномарку потрепанную, с низкой посадкой обязательно. Мне попалась японская битая "мицубиси", спортивная модель. Нашел автомастерскую в том же Семеновске и заказал сделать люк под пассажирским сиденьем рядом с водителем. Стекла, ясное дело, затонировал. Потом бомжа нашел своей комплекции, одел в свои шмотки, кольцо ему свое обручальное нацепил, напоил его до беспамятства и в эту тачку загрузил. Приехал в Гродин. Налепил к днищу взрывчатки. Затем к дому нашему подрулил и остановился точно над канализационным люком – я метки на дороге оставил, чтоб не промазать. Заранее позвонил и, изменив голос, поугрожал сам себе от имени сатанистов на автоответчик. Эльке велел сообщить в милицию, что я появился, слить все о себе по максимуму. Надо было, чтоб менты своими глазами взрыв видели. Вышел из машины, зашел в дом – всем показался. Вернулся, сел со стороны водителя, потом перетащил бомжа на место водителя, а сам спустился в люк машины и – сквозняком – в люк канализационный. По дороге выставил таймер взрывного устройства. Только успел люк задвинуть и на несколько метров спуститься – гагахнуло! Я даже небольшую контузию получил. Но взрыв был вверх направлен, в днище машины. Все получилось как надо: днище разворотило, салон обгорел, труп бомжа изжарило, как головешку!
– А говоришь, раньше не убивал! – перебил его дотошный Пашка. – Бомжа-то убил. Да и парня того, ночью, у Башни…
Сегай фыркнул:
– Нет, это не то! Настоящее убийство – это когда ты в глаза жертве своей смотришь. В этом – кайф.
– Ты совсем спятил. – Голова Седова внезапно разболелась в два раза сильнее. – Точно как и брат твой, Светоч Чистоты! И где ты раскопал его?
– Где раскопал? – Аферист сыто потянулся. – В Семеновске, в начале девяностых. Туда меня занесло, потому что хотел я рыбой торговать. Не важно, все равно не получилось. Приехал, снял комнатку у Оксаны Петровны и познакомился с ее сыном. Я сразу заметил, что он обладает странной способностью привлекать к себе людей. Вроде бы урод, говорит вещи такие, что на голову не оденешь, а вот идет он по улице, и рядом всегда двое-трое пацанят бегут, слушают, в глаза смотрят… А бабки на базаре его бесплатно кормили овощами, вяленой рыбой, домашней сметаной, и вообще все странно цепенели, когда он появлялся. Василек – прирожденный харизматический лидер, человек, за которым идут, не зная, куда и зачем. Мистическое существо. Грех было такой талант упустить! С рыбной аферой у меня вышел облом, я все прикидывал, что бы еще такое замутить, ну и с Васильком завязался. Сатанизм у нас случайно получился. Просто мальчишки, которых я доил, сами сатанизмом увлекались, а я им живого черта предъявил. А потом пришлось смываться. Василька я там и бросил – чего ему, недееспособному и невменяемому, будет? Так и вышло. Попал он на принудительное лечение, а потом и вовсе выпустили его на все четыре стороны. Папеньки наших мальчиков потихоньку замяли этот вопрос – нельзя же, чтобы детки имели судимости в самом начале своей прекрасной жизни!
Роман задумался, как понял Пашка, о чудесных прошлых днях.
– Кстати, – совсем некстати сообщил Седов, выводя афериста из состояния мечтательности. – Жаль портить твое чудесное настроение, но Люба, та девушка из вашей сектантской газетки, на которую ты напал в Семеновске, неплохо запомнила грабителя. Она описала его в своем письме, а письмо то – у моего бывшего приятеля из милиции. Да и Андрей Анохин жив остался. Дилетант ты, а не убийца.
Улыбка сползла с лица афериста. Весть о появлении живых свидетелей оказалась не слишком приятной. Но он тут же снова оживился:
– Кстати, ты дома-то у себя был? Подарочек видел?
– Какой подарочек?
– Кулечек от Деда Мороза. – Толстая морда Сегая снова расцвела улыбкой. – Денежки, что Григорий Иванович обналичил, и пистолетик, из которого ты в Учителя и Анохина стрелял.
– Зачем?
– А за что ты столько народу перебил?! – подмигнул аферист превесело.
– Постой, – не понял Седов, – а ты за что столько народу перебил, если все деньги мне оставил?
– Я никого не убивал, забыл? И у меня, слава Чистоте, есть счет в швейцарском банке. Сумма там на пару нулей больше той, что толкнула тебя, дурака, на преступления. Сидеть тебе в тюрьме долгие годы! Ладно, Павел Петрович, пойду я. Вон, сын мой во дворе играет, а мне в аэропорт надо.
Сегай легко встал, в его толстой руке неизвестно откуда появился пистолет. Сглотнув внезапно набежавшую тошнотворную слюну, Седов извлек из кармана револьвер Анохина. И в этот самый момент на кухню вбежал светловолосый мальчишка лет десяти.
– Папа?! – Димка остановился посередине помещения. Мальчик увидел оружие в руках обоих мужчин.
Вошла Тамара Васильевна. Не давая женщине сориентироваться, Сегай надрывно выкрикнул, обращаясь к Паше, который не мог соображать так же быстро:
– Не смей угрожать моему сыну, мерзавец! Брось пистолет, а то я выстрелю!
Седов понял, что он снова оказался в роли террориста, угрожающего на этот раз ребенку. Тамара Васильевна пискнула испуганно и жалобно, Димка, растерявшись, застыл на месте.
Оценив происходящее, Седов поднял револьвер дулом вверх, намереваясь положить его на стол, но Сегай не собирался позволить ему сдаться и сохранить себе жизнь. Раздался выстрел, пуля толкнула Седова в левое плечо, он понял, что противник будет стрелять снова и снова, пока не добьет его.
Пашка упал на пол, вытянулся на животе, расставил ноги, обхватил удобно изогнутую рукоять револьвера обеими руками. Задержал рвущийся из легких кашель, прицелился и несколько раз нажал на спусковой крючок. Сегай дернулся, застыл на пару секунд, а потом свалился под ноги своему сыну бесформенной тушей.
– Ох! – выдохнул рыжий сыщик, закрывая глаза. Перед тем как его сознание погрузилось во мрак, он успел подумать: "А все-таки я выполнил заказ Эли!"
ЭПИЛОГ
Прихрамывая, Люба шла по бульвару Менделеева и старалась не думать ни о чем. Теперь надо привыкнуть не думать ни о чем, потому что думать теперь просто не о чем! Вот, вдыхай свежий осенний воздух, влажный, пахнущий сыростью, прелыми листьями, дальним костром и некстати вмешавшейся ванилью, доносящейся от ларька "Горячая выпечка".
"Купить, что ли, пирожок?" – подумала она.
Сегодня в редакции новой городской газеты "Пустомеля" снова вспомнили про события начала августа прошлого года. Поводом тому послужила новость – суд Гродина вынес решение по делу о пожаре в здании старого Дома пионеров. Наказали директора Дома пионеров и сотрудника пожарной охраны, который инспектировал пострадавший объект. Ни одного знакомого имени она в новостях не услышала, из чего сделала вывод – все самые важные люди организации были мертвы.
Сотрудники Любы возмущались, что о существовании секты, про которую говорил весь город, даже упомянуто не было! Дескать, шел концерт, подвела проводка, триста человек погибли, еще пятьсот пострадали. Газетные умники все говорили, рассуждали…
Люба сбежала от пустых ахов-охов в туалет. Она долго оставалась там, запершись в кабинке и тихо плача от людской глупости. В "Пустомеле" про то, что Люба работала в организации, ничего не знали.
Сама Люба пожара не застала. Она все еще лежала в больнице приморского городка с раздробленной коленной чашечкой, ожидая новой операции, когда увидела в одной федеральной газете подробный репортаж о гродинском пожаре. Организация уже не упоминалась, будто ее и не было! А ведь как это несправедливо, думала Люба, они все вместе столько хорошего для города сделали! С тех пор и началась черная полоса в жизни Любы. Вернувшись домой из Семеновска, она разыскала кое-кого из выживших после пожара и узнала некоторые детали происшествия…
Новую городскую рекламно-развлекательную газету "Пустомеля" открыли недавно, коллектив собрали молодой, озорной и бойкий. Когда-то Люба и сама такой была, но теперь сторонилась новых коллег, не желая откровенничать. Больше всего ей хотелось уехать из Гродина, но она не могла. Мама болеет, надо помогать.
Люба остановилась возле ларька с выпечкой. Особенно ничего не хотелось, но надо перекусить, а затем снова возвращаться в редакцию. И вновь начнется всякая ерунда: найди кроссворды для последней полосы, быстрей пиши про дискотеку в "Комсомольском парке", придумай за Таню название к ее статье, найди место на полосе под рекламу кафе-бара "Соколики" и подбери идиотский сборник лучших читательских анекдотов. Анекдоты надоели особенно. Сегодня вот прилепился: "Наше новое слабительное лекарство действует мягко и нежно, даже не нарушая сна!" Кому это смешно?
Люба встала в длинный хвост очереди за пирожками.
Краем глаза девушка заметила, что следом за ней в очередь встали двое мужчин. Один из них заговорил знакомым глуховатым голосом, сильно прокуренным и раздраженно-тихим. Люба обернулась, позабыв про пирожки, про глупую надоевшую "Пустомелю", про все на свете. Она была уверена, что прокуренный знакомый голос никогда больше не услышит. Невольно обернувшись, ощутила, как яростно забилось в груди ее встревожившееся сердце.
Она правильно узнала этот голос.
– …Не хочу я искать работу, – бубнил себе под нос рыжий парень, роясь в карманах за ношенной грязноватой куртки. Не найдя нужной мелочи в верхней одежде, полез в карманы выцветших и вытянутых на коленях китайских джинсов. – Мне просто пришлось отвлечься от своего основного занятия на некоторое время, а теперь я снова спокоен и всем доволен…
– Ты не прав, Паша, – мягко возразил его спутник. Рядом с рыжеволосым он выглядел весьма импозантно: темное драповое пальто, отглаженные брюки, строгая шляпа и едва различимый аромат мужского парфюма. Обстоятельность его слов соответствовала респектабельности внешнего вида. – Если ты живешь, значит, ты должен…
Наверное, рыжий собрался перебить монолог собеседника именно на этом месте, но его опередила Люба.
– Так это ты! – сказала она негромко, но веско, и парень с прокуренным голосом поднял на нее серые глаза.
Увидев редактора сектантского журнала "Чистота" прямо перед собой, Седов полуоткрыл рот и уставился на нее, словно встретил привидение.
– Не надо думать, будто я ничего не знаю! – тихо сказала Люба, скрипнув зубами. От ярости ей все труднее было говорить. – Как же ты мог, предатель? И я тебе помогала, дура! Ты без стыда смотрел в глаза Учителю! Ты предатель, убийца и редкая гадина!
Седов, видимо, хотел ответить что-то – он развел руками, набрал воздуха для ответных слов, но внезапно раскашлялся.
Люба снова открыла рот, и вдруг ее дыхание сорвалось в истеричном мокром всхлипе. Задыхаясь в слезах, пытаясь бежать, несмотря на ноющую коленку, девушка удалялась прочь. Она не видела, как отец Сергий отвел шатающегося Пашку за ларек, где тот безвольно скорчился на ступеньках, ловя ртом осенний холодный воздух и пытаясь задушить изнуряющий тело и душу надсадный кашель.
Вздыхая, озабоченно глядя на измученного приступами кашля друга, отец Сергий грустно произнес:
– Иногда я думаю, что самый горький грех – это когда люди хотят быть обмануты…
© Розова Я., 2012
© ЗАО "Издательство Центрполиграф", 2012
© Художественное оформление серии, ЗАО "Издательство Центрполиграф", 2012