Тетя Парри бурно приветствовала меня. Цвет ее наряда Мэри Ньюлинг наверняка определила бы как "вырвиглаз". Шелковое платье было самого модного оттенка - пурпурного. Кружевной чепец она сняла, а каштановые волосы были уложены в сложную прическу - Ньюджент пришлось потрудиться! Над висками лежали толстые валики из волос, похожие на колбаски; к ним Ньюджент приколола фальшивые локоны. В ушах тети Парри красовались серьги с крупными зелеными камнями. Ожерелье из таких же камней украшало ее шею; на руках я заметила несколько браслетов. Я надеялась, что ее украшения из страз, и подумала, что по-другому и быть не может. Если все эти изумруды настоящие, пожалуй, столько нет даже у индийского раджи.
У камина стояли два джентльмена. Когда я вошла, они были увлечены разговором, однако оба тут же обернулись посмотреть на меня. Тот, что постарше, стоящий справа, поставил ногу на медную решетку, а правую руку положил на каминную полку, которую украшала бархатная "дорожка" с кружевами.
Тот, что помоложе, слева, зеркально отражал позу своего собеседника.
Невозможно было не сравнить их с парой фарфоровых спаниелей, стоящих за ними на каминной полке. Правый собеседник что-то доказывал, а левый внимательно слушал. Но оба сразу смолкли, когда тетя Парри представила меня им со словами:
- А это Элизабет Мартин, которая приехала, чтобы составить мне компанию. Она - крестница мистера Парри; ее покойный отец и Джосая были друзьями детства.
Переменив позу, джентльмены перестали казаться похожими друг на друга. Пожилому на вид можно было дать лет шестьдесят; я решила, что он и есть доктор Тиббет. Его густые серебристые волосы завивались над воротником сюртука; густая шевелюра и пышные бакенбарды придавали ему сходство с величественным львом. Он был одет в строгий черный костюм, и я вспомнила, что он - доктор богословия.
Следовательно, второй джентльмен - Фрэнк Картертон, восходящая звезда министерства иностранных дел. Я невольно подумала: несмотря на утверждение миссис Парри, что Фрэнк, как и я, после смерти родителей остался без гроша, положение наше сейчас весьма различно.
Я всецело завишу от милосердия миссис Парри, которая наняла меня компаньонкой. Фрэнк сумел сделать неплохую карьеру. Наверное, тетушка положила ему щедрое содержание. Он был одет в хорошо сшитую черную визитку и парчовый жилет экзотического вида. Черный шелковый шейный платок был повязан по-богемному затейливо. Волосы у него вились - я решила, что не без помощи щипцов для завивки. Вне всяких сомнений, Фрэнка Картертона можно было назвать красивым молодым человеком. Он быстро окинул меня взглядом, пробудив неприятные воспоминания о зеваке на вокзале, который ненадолго показался из-за дымовой завесы и наградил меня столь же презрительным взглядом. Воспоминание невольно настроило меня против Фрэнка. Кроме того, я терпеть не могла щеголей.
Рассмотрев меня с головы до ног, доктор Тиббет произнес:
- Надеюсь, мисс Мартин, вы - добрая молодая христианка.
- Да, сэр, стараюсь по мере возможности.
Фрэнк Картертон прикрыл рот рукой и отвернулся.
- Строгие принципы, мисс Мартин, строгие принципы - вот что способно поддержать нас в час испытаний… Кажется, вы недавно потеряли отца? Надеюсь, вы оценили добросердечие миссис Парри, которая предложила вам поселиться в столь уютном доме.
Я действительно оценила ее добросердечие и уже сказала ей об этом, поэтому ответила просто:
- Да, конечно!
Мои слова, видимо, прозвучали резче, чем мне хотелось бы. Фрэнк Картертон изумленно поднял брови и посмотрел на меня еще раз более пристально.
- …А также смирение! - сурово продолжал доктор Тиббет.
- Фрэнк, расскажи, чем ты сегодня занимался, - явно желая перевести разговор на другую тему, вмешалась миссис Парри.
- Усиленно трудился за столом, тетя Джулия. Испортил огромное количество бумаги и извел целую бочку чернил.
- Я не сомневаюсь в том, что ты усердно трудишься. Но, пожалуйста, не позволяй никому злоупотреблять твоей работоспособностью!
- Тетя, моя работа едва ли требует больших усилий. Я пишу служебную записку и посылаю ее в соседний отдел. Там сочиняют ответ и пересылают его мне… Так мы обмениваемся записками целыми днями, как будто играем в фанты. Самое смешное то, что отделы находятся рядом и любому клерку достаточно встать из-за стола и просунуть голову в дверь соседней комнаты, чтобы сделать запрос. Но в правительстве дела делаются не так. Кстати, у меня действительно есть новость, - пожалуй, слишком небрежно продолжал Фрэнк.
"Ага! - подумала я. - Что бы это ни была за новость, его тетке она не понравится".
- Как я уже сообщил доктору Тиббету, сегодня мне сказали, что скоро меня пошлют в Санкт-Петербург, где я буду служить в посольстве.
- В Россию! - вскричала миссис Парри. Пурпурный шелк зашуршал, зеленые серьги в ушах запрыгали, на них отразился свет, как и на браслетах, когда она воздела вверх свои пухлые белые ручки. Ее жест мог бы показаться наигранным, если бы не было так очевидно, что ужас ее неподделен. - Не может быть! Там ужасный климат, там много месяцев лежит снег, в окрестностях полно волков, медведей и отчаянных казаков, вроде тех, кто резал наших солдат в Крыму. Крестьяне неотесанные и вечно пьяные, там распространены болезни… Как там можно жить?
Картертон склонился над теткой и принялся ее утешать:
- Я сделаю все возможное, чтобы не заболеть и не угодить в неприятности. Не волнуйтесь, тетя, я искренне полагаю, что устроюсь там неплохо. Санкт-Петербург - красивый город; там есть театры и устраиваются балы. С крестьянами я общаться не собираюсь, ну а русские дворяне - люди вполне цивилизованные. Мне сказали, что они там все до одного превосходно говорят по-французски.
Миссис Парри была безутешна. Хотя доктор Тиббет пытался поддержать Фрэнка, она по-прежнему оплакивала судьбу племянника. Тут появился Симмс и объявил, что ужин подан. Доктор Тиббет предложил руку миссис Парри; волей-неволей мне пришлось принять руку, предложенную Фрэнком.
- Смешной старикашка, правда? - шепнул Фрэнк, кивая в спину Тиббету, который впереди нас вел к столу миссис Парри. - Ужинает у нас дважды в неделю, еще два дня играет в вист - и часто находит какой-то предлог, чтобы заехать в гости и в другие дни. Надеюсь, вы догадываетесь, что это значит?
- Он друг миссис Парри, - буркнула я, жалея, что он злословит, особенно теперь, когда нас легко могут подслушать.
- Да не бойтесь вы! - ответил мой спутник, словно прочитав мои мысли. - Старина Тиббет никогда не слышит никого, кроме самого себя. По-моему, он ухаживает за тетей Джулией. Желаю ему удачи!
Фрэнк хихикнул, а я совершенно не понимала, что в этом смешного.
- Когда вы уезжаете в Россию, мистер Картертон?
Мой спутник досадливо поморщился:
- Надеюсь, еще не скоро… Извините, если я вас обидел! Я надеялся, что вы окажетесь гораздо лучше Мэдди. Когда вы чуть не откусили Тиббету голову в ответ на его слова, мои надежды возросли. Пожалуйста, мисс Мартин, не разочаровывайте меня! - При этом он закатил глаза, скорчив шутовскую мину.
Его слова не развеселили, а заинтриговали меня. Кто такая Мэдди?
К сожалению, мой вопрос созрел, когда мы уже добрались до столовой. Пришлось его отложить для более подходящего момента.
Вскоре стало очевидно, что говорит за столом только один человек - доктор Тиббет. Звучным, гулким голосом он изложил нам свое мнение по всем злободневным вопросам. Фрэнк, однако, время от времени вставлял короткие замечания. Их оказалось как раз достаточно, чтобы доктор Тиббет не умолкал. Миссис Парри внимала каждому слову доктора богословия с восхищенным почтением. Вспомнив слова Фрэнка о том, что почтенный джентльмен ужинает здесь дважды в неделю и часто приезжает в гости, я приуныла. Поскольку миссис Парри выразила надежду, что я - хорошая собеседница, я воспользовалась первой предложенной мне возможностью, чтобы самой вступить в беседу, и спросила доктора Тиббета, находится ли его приход неподалеку отсюда.
Оказалось, что доктор Тиббет, хоть и был посвящен в духовный сан, никогда не был приходским священником - кроме краткого пребывания на посту викария в молодые годы. Почти всю жизнь он проработал школьным учителем и директором частной школы. Я решила, что он поступил благоразумно, ведь сделать карьеру на духовном поприще трудно, если у тебя нет влиятельного покровителя. Приходской священник живет лишь на то, что жертвуют его прихожане. Часто его положение немногим лучше, чем положение бедной родственницы вроде меня. Зато директор в хорошей школе - пост почетный, требующий к себе уважения, да и жалованье вполне достойное. Вот где он научился так гладко и властно говорить! Даже к нам он обращался как к своим ученикам.
За то, что я посмела прервать его плавную речь, доктор решил поставить меня на место:
- Надеюсь, мисс Мартин, вы приспособитесь к порядкам этого дома и не обманете ожиданий миссис Парри.
- Постараюсь, - ответила я.
- Вам следует знать, - продолжал доктор Тиббет, бросив на меня свирепый взгляд, - что нашу дорогую хозяйку однажды уже постигло жестокое разочарование.
Я встревожилась и попыталась вспомнить, что же такого я натворила за свое недолгое пребывание в Лондоне. Чем я успела обидеть мою благодетельницу?
Фрэнк развеял мои страхи, пояснив:
- Доктор Тиббет имеет в виду не вас, мисс Мартин!
Миссис Парри ужасно сконфузилась. Она отложила в сторону вилку, с помощью которой увлеченно поглощала тюрбо, и с достоинством промокнула губы салфеткой.
- К сожалению, я еще не рассказывала мисс Мартин о постигшем меня ужасном огорчении. Решила, что лучше завтра…
- Вот как! - воскликнул доктор Тиббет, нисколько не смутившись своей бестактности. - Неприятные объяснения лучше не откладывать на потом.
- Д-да, в самом деле, - запинаясь, пробормотала миссис Парри.
Фрэнк решил вмешаться и объяснить мне, в чем дело. По выражению его лица я поняла, что самодовольство доктора Тиббета его изрядно раздражает.
- Видите ли, - обратился он ко мне, - никакой тайны здесь нет. И вообще не произошло ничего особенно страшного. Вот как было дело, мисс Мартин. До вас у тети Джулии была другая компаньонка. Ее звали Мэдди Хексем.
- Мисс Маделин Хексем, - раздраженно уточнил доктор Тиббет, видимо обидевшись на Фрэнка из-за того, что тот его перебил. - Молодая особа из провинции - откуда-то с севера, как и вы, мисс Мартин.
- У нее были превосходные рекомендации! - довольно театрально, на мой взгляд, воскликнула миссис Парри. - Она служила у приятельницы миссис Беллинг!
- Однако, - продолжал доктор Тиббет, не сводя с меня сурового взгляда, - она не привыкла к Лондону. Неумение приспособиться к жизни в большом городе и его соблазнам наложилось на ее достойную сожаления слабохарактерность и, не скрою, лживость! Не сомневаюсь, свои превосходные рекомендации она также добыла обманным путем. Она все время притворялась, мадам! Притворялась!
- Суть дела в том, - громко перебил его Фрэнк, - что мисс Хексем неожиданно пропала из дома, ни словом не обмолвившись, что уезжает. С тех пор ее никто не видел. Она ничего с собой не взяла, и вначале мы все подумали, что она стала жертвой несчастного случая. Мы сообщили о ее исчезновении в полицию. Не могу сказать, что полицейские очень старались разыскать ее… Однако вскоре оказалось, что нам вовсе не нужно было волноваться за нее…
- Она написала нам, - объяснила миссис Парри. - Дней через десять я получила от нее письмо. Не длинное, но вполне достаточное, чтобы… не скажу, что мы успокоились, но, во всяком случае, поняли, что произошло. Я очень удивилась. Хорошо, что она хотя бы разъяснила нам, почему она исчезла!
- Что же здесь хорошего, мадам? - возразил доктор Тиббет, злорадно потирая руки. - Она впала в грех и невоздержанность, вот что мы узнали из ее письма!
- Сбежала с мужчиной, - перевел Фрэнк.
- Она написала, что ей очень жаль доставлять мне неудобство, - с грустью произнесла миссис Парри. - Она не взяла с собой ни своих пожитков, ни платьев, поскольку, если бы кто-то увидел, как она выходит из дому с саквояжем, неизбежно последовали бы вопросы. В конце письма она просила меня распорядиться ее вещами, как я сочту нужным.
- Никакого понятия об ответственности, - с чувством произнес доктор Тиббет. - Распущенность нравов, мадам, распущенность нравов, весьма прискорбное, хотя и обычное среди нынешней молодежи явление!
- Когда это случилось? - отважилась я спросить.
- Примерно шесть или восемь недель назад, - ответил Фрэнк. - Нет, пожалуй, с ее бегства прошло месяца два. Должен признаться, тогда я тоже очень удивился. Мэдди всегда казалась мне серой мышкой… Ну кто бы мог подумать?
- Притворщица! - отрезал доктор Тиббет.
Здесь разговор прервался, поскольку унесли остатки тюрбо и подали жареную телячью ногу. Когда разговор возобновился, все, словно сговорившись, решили больше не упоминать о моей предшественнице.
После ужина доктор Тиббет и Фрэнк Картертон удалились в библиотеку, чтобы выкурить там по сигаре, а мы с миссис Парри вернулись в гостиную. После дня на меня навалилась усталость; я изо всех сил старалась не уснуть.
Миссис Парри воспользовалась случаем и заговорила о возможном отъезде Фрэнка в Россию:
- Я, конечно, знала, что Фрэнка куда-нибудь пошлют. Но надеялась, что он поедет в какое-нибудь приятное место вроде Италии. Мы с мистером Парри ездили в Италию в свадебное путешествие. Там такой мягкий климат и такие красивые пейзажи… Я просто влюбилась в эту страну! Помню, мы жили на красивой вилле на берегу озера, окруженного горами. Время от времени над озером разыгрывались живописные грозы; тогда молнии разрывали небо от одной вершины до другой! Но Россия… Что он будет там делать? Подумать только, всего лет десять назад мы сражались с русскими в ужасной войне на Черном море… Отец Фрэнка служил в кавалерии; он тоже мог бы получить назначение, если бы не застрелился за несколько лет до того!
Я понятия не имела, как утешить ее, но вскоре к нам присоединились мужчины, и я была избавлена от необходимости отвечать. Когда они вошли, мне показалось, что Фрэнк слегка покраснел и взволнован. Может быть, они поссорились? Если да, то ссора никак не повлияла на доктора Тиббета. Тот ловко взмахнул фалдами фрака, уселся в кресло и завладел разговором.
Нам пришлось выслушать его мнение о текущем положении англиканской церкви. По словам доктора Тиббета, нашу церковь со всех сторон окружают враги. Сторонники отделения церкви от государства сплачивают ряды; они просочились даже в парламент. Более того, сообщил доктор Тиббет, церковь подрывается растущим влиянием методистов снаружи и зловещими намерениями трактарианцев изнутри, не говоря уже о нападках дарвинистов и их пагубных теорий!
- Я читала книгу мистера Дарвина о происхождении видов, - звонко произнесла я, радуясь возможности показать себя хорошей собеседницей, и остановить на миг-другой безостановочную обличительную речь доктора Тиббета. От его гулкого, как из бочки, голоса у меня разболелась голова. Миссис Парри кивала, как автомат, а Фрэнк сидел, уставясь в потолок и время от времени что-то бормоча в знак согласия, хотя он, скорее всего, понятия не имел, с чем соглашается.
Я подозревала, что мысли его витают совершенно в другом месте.
Мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы - все ошеломленно молчали. Миссис Парри бросила на меня озадаченный взгляд. Фрэнк оторвал взгляд от потолка, поднял брови и широко улыбнулся. Доктор Тиббет сложил пальцы домиком и заявил:
- Порядочным девицам не следует читать такие книги!
- Мой отец купил ее незадолго до смерти. Более того, он читал ее в последний вечер своей жизни.
- Понятно! - воскликнул доктор Тиббет, как будто мои слова все объясняли.
В глазах Фрэнка заблестели веселые огоньки. Он откашлялся и сказал:
- В отличие от мисс Мартин, я этой книги не читал, но, насколько я понимаю, Дарвин и его последователи-натуралисты пришли к выводу, что сотворение мира, как оно описывается в Библии, - полный вздор. Мир не был создан за шесть дней, и до того, как мы с вами очутились на Земле, на ней существовали всевозможные странные и чудесные животные. Не так ли, мисс Мартин?
Доктор Тиббет набрал в грудь побольше воздуха и ответил:
- Лично я согласен с тем, что не всегда следует воспринимать слова Ветхого Завета буквально… Так, в нем говорится о шести днях творения, хотя, возможно, в виду имеются шесть веков. Но чтобы Землю населяли чудовища? Мы должны отнести их большинство к тому же классу, что и русалки, водяные и гигантские морские змеи, о которых рассказывают невежественные моряки.
- И все-таки мир, должно быть, когда-то был совсем другим, - заметила я. - Говорят, там, где сейчас залегают угольные пласты, когда-то были огромные леса, и у меня есть кусочек сланца…
Закончить мне не позволили.
- Дорогая моя, - торжественно провозгласил доктор Тиббет, - подобные вещи можно объяснить Всемирным потопом, во время которого мир был уничтожен, а затем воссоздан. Вы заблуждаетесь, что происходит довольно часто с молодыми людьми, если книги вроде сочинения мистера Дарвина попадают в их руки! Мой вам совет, мисс Мартин, сегодня вечером, после того, как вы прочтете главу из Священного Писания, взять пристойный литературный труд, который облагораживает душу. По-моему, такие книги существуют.
- Джеймс Беллинг собрал целую коллекцию окаменелостей, - не сдавался Фрэнк. - За своими экспонатами он ездит в Дорсет и другие места. Надо сказать, в его коллекции попадаются довольно странные существа! В наши дни не существует ничего похожего на них… Дарвин, несомненно, в чем-то прав.
- Я не отрицаю существования окаменелостей, - снисходительно ответил доктор Тиббет. - Я и сам кое-что видел. Они весьма любопытны. Сомневаюсь я в том, что они настолько стары, насколько это утверждается. Даже по самым смелым подсчетам, наш мир не старше нескольких тысяч лет. Не могу я согласиться и с тем, что множество различных созданий произошли от одного предка. Возможно, молодой Беллинг и нашел останки каких-то неведомых существ. Скорее всего, они вымерли во время Всемирного потопа.
- Остается лишь гадать, кем были наши предки… - начал Фрэнк, но закончить ему тоже не дали.
Доктор Тиббет, который до сих пор возражал вполне разумно и спокойно, вдруг побагровел и разразился целой тирадой:
- Не позволю произносить подобные вещи! Человек должен быть венцом творения. Немыслимо, чтобы он был животным, как… как обезьяна! Если бы человек в самом деле произошел от обезьяны, он бы не мог ничего создать! А как же музыка, искусство, литература и философия? Неужели вы считаете все великие мировые цивилизации результатом простой случайности?! Разве обезьяны построили пирамиды? Разве обезьяны способствовали возвышению Рима? Разве шимпанзе записала бессмертные слова Гомера? Разные виды животных и рыб приходили и уходили, но человек всегда обладал превосходящим интеллектом и способностями. Только человек обладает бессмертной душой! Только человек обладает способностью представлять себе то, что лежит за пределами его повседневного опыта. Зверь на такое не способен!