В прошлый раз было то же самое. Забрала Надю к себе, пока он летал в командировку на Дальний Восток, а Люся, как в песне: ей в другую сторону, на запад в Калининград.
- Тамошние журналисты говорят, будто милиция хочет спустить на тормозах, - сказал Женя. - Поскольку у них одна версия: чистой воды бытовуха, племянник по пьянке зарезал свою родную тетку. С кем не бывает? Значит, никакой политики. И это, заметь, на фоне предвыборной борьбы.
- А она, борьба то есть, в наличии? Или одни разговоры?
- Как видишь, в самом разгаре.
- Но это действительно смахивает на бытовуху, раз родной племянник…У нас тещ только зятья мочат, пора бы уже знать… А если не секрет, кто там в этой таежной глуши с кем борется? Не выдра же с росомахой?
- Сейчас все узнаешь, - буркнула Козорезова.
- А какой тираж у этой газеты? - поинтересовался Игорь. - Как ее, "Полбинская правда"? Тысяч пять наберется?
- Примерно, - усмехнулась Таня. - Пятьсот тридцать пять экземпляров. Подписчиков - вдвое меньше.
Женя между тем взял пульт и включил сначала телевизор, потом - видеоплеер. Это была запись криминальных новостей, где показывали место убийства - маленькую, тесную кухоньку в крестьянском доме и залитое кровью тело немолодой женщины в домашнем халате, лежащее на полу. На столе остатки закуски и пустая четвертушка водки. Милиционеры в серых бушлатах, один здоровее другого, возились рядом.
- Мы все-таки столичная газета, - напомнил Игорь. - Нас читают за рубежом. Говорят, после моих статей о черном пиаре тираж моей родной "Неангажированной" увеличился на ноль целых семь десятых процента… Нас даже захотели купить олигархи! Мы все стали получать неплохую зарплату. Поэтому я хочу знать: что я сделал такого, что мне дали именно это задание? Или спрошу иначе: в чью немилость я впал? Нашего нового хозяина?
Они слушали его опустив глаза, дружно кивая в знак согласия.
- Успокойся, сядь и посмотри, - сказала Таня и прогнала пленку на несколько минут дальше. - Именно потому, что ты у нас признанный спец по черному пиару, тебя и командируем… Повторяю, это провинциальное и, как ты считаешь, пустячное дело уже передано в Генпрокуратуру, в силу его общественной значимости. Теперь посмотри этот сюжет, и все поймешь. Потом позвони своему другу Гере в Генпрокуратуру, и он тебе все растолкует.
Игорь озадаченно замолчал. Тем временем на экране появился зал ресторана, в котором гуляла большая компания. Над нижним обрезом по экрану мелькали, сменяя друг друга, черные цифры, обозначавшие текущее время
- Оперативная съемка милиции? - спросил Игорь. - Как она к вам попала?
- С того же экрана, - кивнул на телевизор Женя Моршанов. - Все те же криминальные новости, снятые в Полбине около месяца назад. В передаче использовали отрывок из оперативной видеозаписи, а мы выпросили у ментов весь материал. Кстати, это происходит в единственном ресторане этого города при гостинице, где для тебя уже забронирован номер. Как видишь, неплохой ресторан. Девушки и скатерти почти свежие. Простыни, надеюсь, тоже. Номер одноместный, но с двуспальной кроватью.
- Женя, не забывайся, Игорь на сегодня вполне женатый человек… - покачала головой Таня.
- Шустрые вы, как я посмотрю… - хмыкнул Игорь, разглядывая участников пира. - Ну и рожи… Тамошняя мафия? Карманники и рэкетиры с местного рынка?
- Это будущий губернатор и его присные, - сказала Таня. - Вон тот, самый здоровый и лоснящийся, и есть Николай Викторович Сабуров, он же Саба. Три или четыре судимости, погашенные ровно за три месяца до выборов.
- Ну везде одно и то же! - воскликнул Игорь. - Лезут во власть, как тараканы на макароны.
- Местная газета о нем что-то писала, то ли собиралась писать, - продолжала Таня. - Словом, все узнаешь на месте.
Они какое-то время молча разглядывали Сабурова - огромного, лоснящегося, в расстегнутом пиджаке, со сбившимся набок галстуком. Он ухитрялся одной рукой держать расплескивающийся фужер с водкой, другой прижимал красивую и пьяную деваху.
- Ничего не понимаю, - пожал плечами Игорь. - Это что, будущий губернатор райцентра Полбино и его окрестностей?
- В райцентре Полбино нет и не может быть губернатора, - терпеливо сказала Таня. - Он претендует на кресло губернатора Красноземского края, куда входит Полбинский район. А сюда он приехал провести смотр своих единомышленников, которые в основном его бывшие подельники. Но не имел там успеха. Говорят, на митинге его освистали. Вот и напился с горя… А до этого городок Полбино был незаметным и тихим и считается вотчиной другого претендента на выборах, некоего Солодухина. И стал в центре внимания после странного убийства редактора местной газеты, случившегося сразу после наезда Сабурова. Так берешься?
- Риторический вопрос, - пожал плечами Игорь. - Откажешься тут, раз уж на меня потратились и заказали номер на мое имя.
- И билет на самолет, - кивнула Таня.
Они еще несколько минут молча смотрели на экран телевизора. Невидимый диктор подробно рассказывал о жизненном пути участников сборища. По какой статье, кто, сколько сидел, что совершил.
- Слышите? Одни уголовники, - сказал Женя.
- И девки им под стать, - добавила Таня. - Малина, можно сказать. Говорят, когда эту передачу увидели, рейтинг Сабурова сразу увеличился. Хотя ожидался другой результат.
- Вот так да!.. - присвистнул Игорь. - Впрочем, население всегда жалело гонимого.
- Вот это ты и выяснишь, - сказал Женя. - В чем там дело и почему забытый Богом городок оказался в центре общественного внимания. Только ли убийство журналистки тому причина.
- Я тут еще кое-кого вижу, - сказала Таня, не отрывая взгляда от экрана. - Вон того, скромного, в темных очках, видите, в другом конце стола? Непохоже, чтобы мотал с ними срок. Вон какой холеный и ухоженный. Давно за ним наблюдаю, причем, обратите внимание, оператор нет-нет да и невольно переводит свою камеру на него. Говорят, это некий Огурцов, богатый человек, представитель местного истеблишмента. И будто он и спонсирует предвыборную кампанию Сабурова.
- Явно выпадает, - согласился Женя. - Почти не пьет, никого не тискает, хотя, видите, возле него сидит и смотрит ему в рот самая привлекательная, на мой взгляд, из всей компании девица.
- Это на твой взгляд, - фыркнула Таня. - Ну и вкус у тебя! Дебелая, дородная, круглолицая деваха… Там-то она первая красавица, я понимаю… Ну, Моршанов! Не знала, не знала. Рубенс, да и только.
- Не всем же длинноногие и поджарые по вкусу, - начал было Женя и запнулся, когда в кабинет вошла секретарша Зина, длинноногая и худощавая, и, смутившись, застыла в дверях.
Игорь и Татьяна рассмеялись, отчего девушка растерялась еще больше. Женя остановил воспроизведение видеоизображения.
- Зиночка, ради бога, это не к тебе относится! - сказала Таня. - Все наши мужики, поверь мне, только тобой и любуются… Ты что-то хотела сказать?
- Евгений Андреевич, у меня почта для вас, - тихо сказала девушка, по-видимому привыкшая, в силу профессии, обожать своих начальников и вот случайно услышавшая от одного из них, что не в его вкусе.
Она положила несколько конвертов на стол и вышла из кабинета.
Женя, проводив ее взглядом, снова включил запись.
- Где-то я его уже видел, - сказал Игорь, присмотревшись. - Этого, в темных очках. Ну который выпадает из спаянного коллектива. Возможно, ты права, в передаче "Они владеют Россией".
Вернувшись к себе, Игорь позвонил в Генпрокуратуру своему другу Герману Шестакову.
- Привет, Гера, слушай, это правда, что вы возбудили дело по поводу убийства одной журналистки из Полбина, как ее?..
- Привет, Игорек, сущая правда, а фамилия убитой редакторши - Тренева. А что, тебя туда тоже засылают?
- Да… А как ты догадался?
- Работа у нас такая. Просто твоему покорному, да еще под мудрым и непосредственным руководством Турецкого и Померанцева, был дан приказ на восток, в ту же сторону, как я понимаю, и по тому же самому делу.
- Хочешь сказать, там все очень серьезно?
- Там на носу выборы губернатора, мать их так, как будто Москва сама не может назначать. А для тамошнего населения это стихийное бедствие, похлеще веерных отключений и лесных пожаров с последующими наводнениями, которые, оказывается, там до выборов тоже были. То есть, как нам уже доложили, после гибели Треневой, поддержавшей одного из кандидатов, тамошние политики, юристы и ваш брат журналисты уже на грани нервного срыва, и все разговаривают только на повышенных тонах. И считают, что и за новыми убийствами дело не станет.
- Значит, вместе летим? Я как раз завтра вылетаю, - обрадовался Игорь. - У вас какой рейс?
- Не, даже не мечтай, до завтра мы не успеваем, - сокрушенно ответил Гера. - Еще не запаслись жидкостью от мошкары и снастью для рыболовства. Рыбалка там, говорят!.. Иначе бы лично я не согласился. Вплоть до увольнения. Не с пустыми же руками возвращаться, правильно? Но ты там присмотрись в наше отсутствие. Что и как. И по всей форме доложишь, когда прилетим.
- Это Игорь звонил? - спросил Померанцев, оторвавшись от бумаг, когда Гера положил трубку.
- Он. Ты, как всегда, прав: его командируют в Полбино. Будет снова приставать с расспросами и доставать своими версиями. Но уж лучше он, чем кто другой. Его я всегда могу окоротить. Или послать, смотря по обстоятельствам. Например, он будет утверждать, что зря приехали, это обычная бытовуха.
- Приуроченная к выборам… Случайно, наверно. Ладно. Работаем. Собираем все, чтобы можно было разложить пасьянс, с чем и с кем именно там в Красноземске нам придется иметь дело, - сказал Померанцев и положил перед Герой чистый лист бумаги и ручку.
Потом взял себе такой же лист и другую ручку. Это было вроде игры - ставить баллы внушающим подозрение фактам, лицам по их фотографиям, по анкетам, по газетным публикациям, по справкам из досье, а потом сверяться.
Они уже начали записывать, когда дверь кабинета открылась и вошел помощник генерального прокурора Александр Борисович Турецкий. Вид у него был озабоченный.
- Только что я выдержал настоящий бой на совещании у генерального, - сказал он, пожав руки обоим следователям. - Не буду называть кто именно, но меня забросали вопросами, почему я придаю такую важность бытовому преступлению, случившемуся в провинции, раз рекомендую послать туда сразу двух "важняков"… И показали мне факсы и письма из местной прокуратуры и УВД. Те уверяют, что, мол, они и сами справятся… Мало ли чего требует их общественность и местные правозащитники! На это я указал, что в Красноземске недавно уже было совершено нападение на редакцию газеты, а главное, непонятно почему их губернатор вдруг снял свою кандидатуру с предстоящих выборов в пользу другого кандидата, имеющего несколько судимостей по уголовным статьям, правда погашенных. Где это у нас в России видано, чтобы губернатор, находящийся у власти, вдруг отказывался от нее, будучи в добром здравии, ясном уме и твердой памяти? И тут же другие претенденты, по принципу домино, тоже сняли свои кандидатуры. Остался Сабуров, бывший уголовник, и ему противостоит другой кандидат, некто Солодухин, тоже с уголовным прошлым. Вот с этим вам предстоит разобраться, раз у местной прокуратуры не получается.
- Солодухин идет на выборы, чтобы подстраховать пахана Сабурова? - спросил Гера. - Иначе выборы объявят безальтернативными?
- Именно так я и сказал, - кивнул Турецкий. - Преступность рвется к власти. Набило оскомину, но иначе не скажешь. Поэтому не подведите, ребята…
Он ушел, а они несколько часов листали дела, сопели, пили кофе, звонили, залезали в свою базу данных, наконец, ближе к вечеру, они стали делиться тем, что добыли. Сначала они пришли к согласию о главном и общеизвестном. Красноземск - слишком богатый край с горнодобывающей промышленностью, цветной металлургией, с огромным алюминиевым комбинатом, чей контрольный пакет акций в руках одного московского олигарха, всем известного Корецкого Бориса Яковлевича. И невозможно себе представить, что к нему не потянутся руки новейших хозяев жизни. Вот и рвутся поучаствовать в выборах, проталкивая своих кандидатов.
Потом их мнения стали расходиться.
- Хм… - качал головой Гера. - Валер, как мне стало известно, местные авторитеты склоняются ставить на вот этого Николая Сабурова, здоровенного и мордастого, которому ты дал низший балл по интеллекту.
И ткнул в одну из фотографий.
- Во-первых, серьезными фигурантами следует считать и тех, на кого делают ставку имиджмейкеры, - возразил Померанцев. - Они видят то, чего не видим мы. Во-вторых, меня действительно заинтересовал тот, кому я поставил четверку как более наглому и молодому.
И указал на другую фотографию - смурного малого с несколько растрепанной прической, из-под которой пронзительно, в упор, смотрели светлые глаза.
- Знаем, - кивнул Гера. - Александр Борисович о нем говорил… Это и есть Солодухин Григорий, отчества не помню. Говорят, "темная лошадка". Сколько у него ходок?
- Две. - Померанцев дважды "кликнул" по иконке на рабочем поле компьютера и вызвал файл с данными на кандидатов. - Сперва служил в армии, там схлопотал по статье триста тридцать четыре. Потом, после демобилизации, статья двести шестьдесят четыре, сшиб в пьяном виде заезжего кавказца. Потом избил каких-то цыган.
- В народе это приветствуется, - рассеянно сказал Гера, разглядывая "темную лошадку". - Многие ему посочувствуют, опустив в урны бюллетени с его именем.
3
Анатолий Богданов пил пиво в баре возле Киевского вокзала, когда к нему подошли двое неприметных мужиков и сели рядом со своими кружками.
- Ты Богдан? - негромко спросил один из них, среднего роста, в кожанке и приплюснутой кепке. Второй был без головного убора, в плаще, из-под которого выглядывал свитер. Все-таки сентябрь уже заканчивается, похолодало.
Прежде чем ответить, Анатолий оглядел обоих и остался недоволен: он-то ожидал увидеть тех, кто дадут ему в долг под нормальные проценты. Тогда он расплатится с другими кредиторами и развернет наконец свой бизнес.
Так, по крайней мере, договаривались по телефону. А эти на денежных мешков не похожи. Кажется, пришли по его душу. И по глазам видно, что так просто они не отстанут.
- А в чем дело? - спросил он. - Это с вами я должен оформлять кредит?
- Зачем кредит? - спросил тот, что в кепке. - Его отдавать еще надо. А ты заработать можешь. С твоими-то талантами.
- Как это? - спросил Анатолий, уже понимая, что ему предложат.
- Мог бы и сам догадаться, - ответил тот, что в плаще. - Причем очень хорошо заработать.
- Мне бабок пока хватает, - сказал Богданов.
- Но не на долги… Ну да, ты, говорят, вроде как завязал, - кивнул тот, что был в плаще. - Семью завел, ребеночка… Я всегда говорил, что нельзя профессиональных исполнителей слишком баловать гонорарами. Им начинает казаться, что теперь хватит по гроб, и начинают новую жизнь. Заводят бизнес, семью… И теряют квалификацию. Верно?
Анатолий по-прежнему их разглядывал, стараясь понять, кто они. На блатных не похожи. Только не знаешь, радоваться этому или печалиться. Судя по выправке, похожи на таких же, как он, отставных военных. Армию сокращают, и тех, кто ищет приключений на собственную жопу, сейчас навалом. По всей России.
- Вы-то кто такие? - спросил он. - Вы обо мне что-то знаете, я о вас ничего - какой может быть разговор?
- А тебе и не надо знать, - сощурился в ответ, будто передразнивая его, тот, что был в кепке. При этих словах он снял ее, словно решил избавить себя от этой приметы, и обнажил небольшую лысину.
"Значит, будешь лысым, - сказал себе Богданов. - Считай, ты в моей картотеке…"
- Главное, тебя знают те, кому следует знать, - добавил второй. - Очень ты их впечатлил своей прежней работой. Так ты мне не ответил. Заплатили тебе в последний раз хорошо, так ты решил: все, хорош? Займемся торговлей?
- Раз молчит, значит, точно, слишком много заплатили, - кивнул лысый, постукивая воблой по краю стола. - Вот он и зарекся. А все потому, что до сих пор не знает: в его деле полный расчет - это новый аванс.
- Об авансе разговора не было, - сказал Анатолий, почувствовав холодок в районе диафрагмы.
- Какая теперь разница? - поморщился лысый. - Ну не было. И что? Теперь будет… Ты бы допил пиво. Потом съездим тут недалеко. Радоваться надо, что такой незаменимый. Сейчас безработица, сам знаешь… Хотя с виду и не подумаешь, глядя на тебя. Больно ты благополучный и внушающий доверие… И потом, мы знаем твои условия: типа, мочить только ссученных и уродов по жизни. Нормальных мужиков не предлагать. Вот уродов тебе и предложат. Так что получишь удовольствие, и тебе еще за него заплатят. Ну все, пошли, хорош балаболить.
Тот, что в плаще, встал и не спеша зашел за спину Богданова.
- Только тихо, - сказал он и похлопал его по карманам куртки. Достал оттуда связку ключей от машины и квартиры, положил на место бумажник. - Больше ничего. Можно ехать. Время в обрез.
- Пусть сначала допьет, - предложил лысый. - Шведское пиво, я его сам люблю. Подождем.
Анатолий, чувствуя на своем плече тяжелую руку парня в плаще, коротко взглянул по сторонам. Вроде никто ничего не заметил. Все сидят, потягивают из кружек. Или делают вид. Всем без разницы. Рвать когти? Бесполезно. Раз пропустил себе за спину, лучше не дергаться. Сейчас в самый раз изображать спокойствие и покорность судьбе. Наверно, он действительно, на полном серьезе, кому-то понадобился. Хотя все вроде знают, что Богдан поклялся завязать. Но узнали наверняка и о другом: ему срочно нужно заработать, чтобы вернуть долг. Или сделали все, чтобы он влез в долги? А сделав, сразу подкатились… Может, и так. Только кто их сюда прислал?
- А если еще по кружке? - спросил он вслух.
- Угощаешь? - спросил лысый, поднимаясь с места. - Давай, но в другой раз, когда разбогатеешь.
И подмигнул, озабоченно посмотрев на часы. Потом указал в сторону выхода, вежливо пропуская Анатолия вперед.
- Свою "восьмерку" лучше оставь здесь, наши ребята присмотрят. - Он небрежно кивнул в сторону двоих стриженых парней, торопливо допивавших пиво. - Потом нам же спасибо скажешь, когда на "тойоту" поменяешь.
В машине они усадили Богданова на заднее сиденье, тот, который был в плаще, сел с ним рядом, задернув шторки на окнах. В дороге они молчали. Приблизительно через полчаса - Анатолий украдкой взглянул на часы - подъехали к небольшому каменному дому старой постройки, местами с обвалившейся штукатуркой, где-то на окраине Москвы. Похоже на платформу Карачарово по Горьковской дороге, подумал Богданов, вылезая из машины. В небольшом дворе молодые мамаши прогуливались с детскими колясками, старухи, как и положено, сразу вытянули шеи в сторону подъехавшего "БМВ".
Ничего себе конспирация, подумал Богданов, вылезая из машины. Все видят всё. И наверняка в курсе, в какую квартиру сейчас пойдем. Впрочем, эти шторки на окнах скорее для понта. Чего им меня опасаться? Я у них на крючке, а не они у меня.
Они прошли в подъезд, поднялись по грязной и вонючей лестнице на второй этаж. Позвонили в облупленную деревянную дверь, подождали. Нет, не скажешь, что здесь тайная явка и хоронятся милиции. Анатолий только успел так подумать, как вздрогнул, когда открылась дверь. На пороге стоял милиционер, по всей форме, даже в кепи. Он что-то жевал, по-видимому собираясь уходить.