- Ба, какие люди и какими судьбами! - провозгласил Гера на всю гостиницу, распахнув объятия. - Я знал, что мир тесен, но не до такой же степени? - Он подмигнул Игорю. - Ты как вообще тут оказался? И куда намылился с утра пораньше?
- Заканчивай, - сказал ему Померанцев, заметив, что на них оглянулись все, кто здесь находились, и обменялся с Игорем рукопожатием. - А в самом деле, куда, если не секрет?
- Не секрет. В редакцию здешней газеты, где работала Тренева.
Гера переглянулся со своим начальником.
- Тогда я тоже с тобой, - сказал Гера. - А чего зря время терять?
Редакция газеты "Полбинская правда" располагалась в бывшем здании райисполкома, с колоннами, обмазанными многослойной, местами обвалившейся штукатуркой, лишившей их некогда безупречной округлости. Да и вся архитектура в этом Полбине выглядела какой-то нерешительной. Будто, когда строили, сомневались: а стоит ли? Из единственной полуоткрытой двери здания несло гнилой сыростью. Игорь, войдя вовнутрь, невольно заглянул под лестницу, откуда шел запах. Похоже, там натекло под груду старых ржавых батарей и умывальников… Игорь даже вздрогнул, столкнувшись со строгим взглядом Л. И. Брежнева с портрета, покрытого разводами. Здесь же лежали и стояли еще несколько портретов членов политбюро, плохо различимых, частично заслонявших друг друга. А выше - кумачовое полотнище, тоже в разводах, с надписью: "Наша цель - коммунизм".
- А наша - переход от коммунизма к капитализму, - сказал Гера. - Что тоже плохо получается.
- Вы к Вячеславу Никифоровичу? - спросила сверху простуженным голосом пожилая, высохшая женщина, свесившись через перила. - Вы Игорь Николаевич Залогин?
- Он самый, - кивнул Игорь. - И со мной мой товарищ, если не возражаете… Мы можем подняться к вам наверх?
- Меня зовут Анна Петровна Прошина. - Женщина боязливо протянула ему, потом Гере сухую ладошку, как бы готовясь отдернуть ее в любую минуту, если столичные гости вдруг вздумают поцеловать.
- Очень приятно. - Игорь склонил голову, ощутив лед ее руки.
- Вот сюда, пятнадцатая комната. Проходите, не стесняйтесь. Вячеслава Никифоровича пока нет, он на приеме у врача и просил за него извиниться и подождать.
Сначала она за него извиняется, подумал Игорь, переглянувшись с Герой. Потом он сам придет и тоже будет извиняться. Провинциальная интеллигенция, ничего не попишешь. Полагают, что только так можно себя оградить от столичного хамства.
В небольшой комнате на столе, заваленном подшивками старых газет, тихо светился монитор старенького компьютера с допотопным фильтром. 486-й, распознал Игорь, прошлый век. Должно быть, подарок Джорджа Сороса, вернее, отзвук. Миллиардер дарил мощные и современные компьютеры центральным и краевым газетам, а те спихнули свои старые в какое-нибудь Полбино.
В красном углу в простеньком окладе висел темный образ богоматери с младенцем. Над столом висел большой фотографический портрет седой женщины в траурной рамке. Добрые, внимательные глаза за строгими очками.
- Это и есть?.. - Игорь повернул к ней голову.
- Да, это она, Галина Сергеевна. - Анна Петровна сначала вытерла своим носовым платочком глаза, потом машинально протерла и им без того глянцевый портрет погибшей.
- Присаживайтесь, почитайте нашу подшивку, - сказала она. - Я сейчас чай заварю…
- А это кто? - Гера указал на фотографию на столе, на которой были видны мертвые мужские лица, залитые кровью.
- Ужас какой-то, что теперь творится… - тихо сказала Анна Петровна, покачав головой. - Вчера из милиции прислали. Ночью какие-то бандиты вошли в деревню Зеленино, это двадцать пять километров отсюда, захватили в заложницы хозяйку, а когда туда пришел местный участковый с мужчинами, их всех перестреляли, представляете? А хозяйку не тронули. И ушли. И как всегда, никто ничего не слышал, все спали. Почти ничего не взяли, только какие-то продукты. Хозяйка молчит, боится, ей уже за семьдесят, видит плохо, а они ей пригрозили, что еще вернутся… Вот что сегодня в России творится, вы можете объяснить?
- За грехи свои расплачиваемся. - Гера перекрестился в сторону образа, как бы ища у него поддержки. - Другого объяснения не вижу.
- Думаете? - Она присела, прикрыла рот ладошкой. - Ой, что я говорю… Вы, наверно, с утра не кушали? А я разговорами кормлю.
- Не беспокойтесь, - сказал Игорь, почувствовав, как отозвалась на ее заботу сарделька, съеденная утром в гостиничном буфете. - Чаю бы с удовольствием.
- К чаю вот ничего нет… Но что-нибудь придумаю! - Она встала и вышла из комнаты.
Игорь стал перелистывать подшивку, пока Гера оглядывал помещение.
- Все верно, что и следовало ожидать от провинциальной прессы, - сказал Игорь вслух. - Вот, к примеру, открытое письмо. Жители села Андрюхино губернскому дорожному управлению, копия губернатору Власову… Где-то здесь я видел его портрет. Ну да, вот он, в этом номере, видишь?
- А почему он в темной рамке, как на могильном памятнике? - спросил Гера.
- Черт их знает…
Игорь перелистал еще несколько газет.
- Знаешь, все здешнее начальство здесь окаймлено такими же темными рамками. При жизни.
- И потому долго живут и здравствуют, - кивнул Гера. - Местная примета такая. Скажешь, нет? - Он поднял глаза на фотопортрет Треневой. Нет, здесь, конечно, рамка была пошире, более выраженная, что ли.
- Ну так что пишут сельские жители своему генерал-губернатору? - спросил он.
- Просят достроить дорогу.
- Ну да, они все знают о недостатке финансирования и даже сочувствуют, но бросать строительство за сотню метров до околицы - тоже не дело. Угадал? - повернулся к нему Гера. - Тем более бульдозеры все там разворотили, одна грязь, можно утонуть, из села теперь ни на машине, ни на подводе не выбраться. А мол, средства на избирательную кампанию у вас нашлись, и немалые.
- Что верно, то верно… Ты, может, раньше это читал?
Игорь поднял глаза от газеты, услышав чьи-то шаги,
фанерная дверь противно скрипнула, на пороге появился лысоватый невысокий мужчина лет пятидесяти в старинных, округлых, вошедших в теперешнюю моду очках.
Он еще с порога протянул руку, озабоченно улыбаясь, чем открыл во рту явный недостаток передних зубов.
- Я Игорь Залогин. - Игорь встал с места. - А это… - Он повел рукой в сторону Геры.
- Я уже знаю, ваш товарищ по работе… Извините, Игорь Николаевич, у врача на приеме задержался. - Никифоров долго тряс им руки, заглядывая снизу в глаза гостям.
- Ничего, мы здесь не скучали… - Игорь кивнул на подшивки.
- У нас, сами видите, информация местная, все больше про ремонт бань или про изменение автобусного маршрута, - продолжал тот извиняться.
- Это как раз очень интересно, - кивнул Игорь, включая диктофон. - Если вы не возражаете… - Он показал глазами на портрет убитой Треневой. - Может, сразу поговорим, чтобы не отнимать у вас время?
- Можно и поговорить… - Вячеслав Никифорович явно волновался, потел, кряхтел, и трудно было поверить, что он хозяин этого кабинета, а не посетитель.
- Вас, наверно, уже спрашивали следователи… - начал Гера. - У нее или у вашей газеты были враги?
- Нет, что вы… - замахал руками Вячеслав Никифорович. - Какие враги. Ведь зарезал ее, вы не поверите, родной племянник!
- Это уже установлено? Доказано? - спросил Гера.
- Что тут доказывать… - устало вздохнул Вячеслав Никифорович. - Его же соседи видели, узнали, хоть темно было, когда из ее дома удирал вместе с подельником. Сам весь в крови… Крик слышали, они окно разбили, выскочили на улицу.
- Думаете, бытовуха? - спросил Гера.
- Что тут думать?.. Раз наши следователи так говорят, - сказал редактор. - Я только сегодня, до вашего звонка, с ними разговаривал. Не верите, спросите у них.
- Нет, почему не верю?..
- Они теперь сидят и ничего не делают. Все ждут не дождутся следователей из Генпрокуратуры, чтобы передать им это дело… А вы, наверно, и есть?..
- Да, вы угадали, я и есть тот самый следователь из Генпрокуратуры Герман Шестаков, кого ждут не дождутся ваши пинкертоны, чтобы спихнуть это выморочное дело. - Гера показал ему свое удостоверение. - Протокола, как видите, я не веду, записи тоже, подписывать вам ничего не придется, так что можете говорить откровенно.
- Ну что я скажу, если уж откровенно?.. Я так понимаю, зря вы съездили к нам, в такую даль, - сочувственно сказал редактор. - Материал явно нестоящий… Событие для столичной прессы или Генпрокуратуры, прямо скажем, не бог весть что.
- Хотите сказать, убийца зарезал Треневу как свою тетку, а не как редактора газеты? - уточнил Гера.
- Думаю, да. Политики здесь никакой. Подумаешь, племянник тетку зарезал! В наше-то баснословное время. Мы вот тоже спрашивали у наших, как вы их назвали, пинкертонов: так, мол, и сказать нашим читателям? Суда ведь еще не было. А они ухмыляются: вам бы обязательно сенсацию, да? Только суд ничего вам нового не скажет. Убийцы известны.
- Так они и ответили?
- А все уже знают, весь поселок, - пожал плечами Вячеслав Никифорович. - Видели же, как они удирали, машину угнали и на ней скрылись. Вот другая сенсация потом была, когда пятерых мужиков, включая участкового, застрелили… Вот прямо перед тем, как вы прилетели.
- Это мы тоже знаем, - кивнул Гера.
- Мы раньше это по телевизору видели да ахали, как у вас в Москве друг другу кровь пускают… И думать не думали, что к нам это придет.
- Москва для вас инопланетная цивилизация, так? - спросил Гера. - А мы в роли пришельцев?
- Я этого не говорил… - устало улыбнулся Вячеслав Никифорович.
- Вы это подразумеваете, - кивнул Гера. - А кто второй подельник этого племянника, вы можете сказать? Конечно, мы сегодня же посмотрим материалы дела, но все же. Мне интересно, что вы скажете.
- Спросите чего полегче… Но можно сказать, для вас это тоже тема, - сочувственно сказал Вячеслав Никифорович. - Чтоб начальство не ругалось. Все-таки дорого такая поездка, наверно, обошлась. Сколько хоть, если не секрет?
Когда Игорь, переглянувшись с Герой, назвал сумму, Вячеслав Никифорович прикрыл глаза, похоже прикидывая и сравнивая со своей газетой. Потом крякнул.
- Половина нашего годового бюджета, - сообщил он. - Кстати, чем для вас не тема - как беспредел распространяется по России и как столица задает в этом тон? - спросил он у Игоря.
Игорь внимательно посмотрел в его глаза, ставшие хитрыми. А ты не так прост, Вячеслав Никифорович, подумал он.
- Для этого было не обязательно уезжать из Москвы, - сказал Игорь вслух. - О том, как сынок убил мамочку, чтобы завладеть ее квартирой, я писал десять лет назад. Можете у нас списывать.
- И теперь вы отстаете от нас всего-то на пару лет, - добавил Гера. - И скоро догоните. А там, глядишь, и перегоните.
- Мы тут все двоечники, - махнул рукой Вячеслав Никифорович. - Своего придумать ничего не можем… Только у вас списываем, тут вы правы. Мы у вас, вы у Европы. Мне читатели вот задают вопросы: что такое банкомат? Правда ли, что в нем деньги печатают для желающих? На полном серьезе, зря улыбаетесь, между прочим.
- Скоро будете печатать жалобы сельчан, Почему в их деревнях банкоматы стоят не на каждом углу, - хмыкнул Гера.
- И все-таки скажите, - серьезно сказал Игорь, - как вы думаете, почему некоторые сразу связали это убийство с политикой? С предстоящими выборами?
- А у нас, как сейчас везде, все политика, - махнул рукой Вячеслав Никифорович. - И сплошные выборы, превратившиеся в стихийное бедствие.
- Неплохо сказано, - кивнул Игорь. - Надо будет запомнить. Для заголовка пригодится. Разрешите использовать?
- Пожалуйста… - пожал плечами редактор. - У нас все равно такое название не пройдет. А у вас в Москве разве по-другому?
Игорь не успел ответить, поскольку в комнату вошла Анна Петровна, неся чайник с чашками и поллитровую банку с вареньем, накрытую пергаментом с резинкой по ободу.
- Покушайте, Игорь Николаевич… Ой, Вячеслав Никифорович! - всполошилась она. - Вы пришли уже? Я еще за чашкой сбегаю!
- Не надо, не хлопочи, у меня своя есть, - остановил ее редактор. - Лучше нашу компанию укрась.
- Наши гости небось у себя в Москве к кофе привыкли с йогуртами, - заговорила она, открывая банку. - А вот такого варенья, брусничного с черничкой, не пробовали.
- Лучше с собой им дай, - сказал Вячеслав Никифорович. - На дорожку.
- А вы что, уезжаете уже? - Рука Анны Петровны остановилась над блюдцем, на которое она накладывала варенье.
Игорь пожал плечами, кивнул на хозяина:
- Вячеслав Никифорович утверждает, будто я зря прилетел, мол, обычное бытовое убийство.
- Ну уж, обычное, - покачала головой она. - Скажете тоже. Она ж ему вместо матери была! А он, неблагодарный, только все пропивал, нигде не работал… Уж она как за него переживала! Сама мужа схоронила, как он мать, ее сестру. Только им и жила. А он пользовался… Сколько она мне рассказывала, плакала прямо: приезжает всегда, теть Галь, говорит, денег дай, работу обещали, скоро отдам… - Она всхлипнула, махнула рукой. - Хотела его сюда, к нам, устроить, хоть курьером, чтоб на глазах был, а он - ни в какую! Жил в Красноземске, мы для него провинция…
- Говорят, у вас здесь бывал кандидат в губернаторы Сабуров, - сказал Гера. - Я слышал, будто все его прочат…
Они переглянулись.
- Ну это еще видно будет, - нерешительно сказала Анна Петровна.
- За кого телевидение скажет, тот и будет, - спокойно сказал Вячеслав Никифорович.
- А нынешний губернатор, Власов, кого поддерживает? - спросил Игорь.
- Сабурова, - кивнул редактор, снова переглянувшись с Анной Петровной. - Никогда бы не подумал такое… Вроде нормальный, интеллигентный человек. Кого ему бояться?
Они немного помолчали. Игорь отпил из стакана, взял ложечкой варенье, попробовал.
- Чудесный вкус, - сказал он. - Просто изумительно…
- Кушайте еще, - радушно сказала Анна Петровна.
- Спасибо… Скажите, ваша газета выступала против Сабурова? - спросил Гера, положив в рот еще одну ложку.
Они снова переглянулись. Вячеслав Никифорович нахмурился. Анна Петровна вздохнула, стала убирать стаканы. Похоже, они не хотели об этом говорить.
- Было, выступали, - неохотно признался редактор. - И не мы одни. Вы бы видели его программу. О развитии культуры в крае ни слова. А значит, ни копейки.
- За это, конечно, убить мало, - согласился Гера.
- Вы думаете, будто Галину Сергеевну убили за ее будущую статью в газете? - нахмурился Вячеслав Никифорович.
- Поймите нас правильно, - серьезно сказал Гера. - Мы с Игорем, хоть у нас и разные профессии и задачи, хорошо вас понимаем: мол, мы приехали, подняли здесь, у вас, бучу, а сами потом уехали. А вам здесь оставаться, так? Не вы одни, куда ни приеду в командировку, везде говорят или имеют в виду одно и то же.
- Я этого не говорил, - категорично ответил, выставив перед собой ладони, Вячеслав Никифорович.
- Не говорил, так подумал, - неожиданно сказала Анна Петровна. - Конечно, многим это не понравилось. Стали говорить, будто она поддерживает нашего земляка Солодухина.
- Не понимаю, о чем вы! - повысил голос редактор. - Ее убил племянник, это видели все. Что еще? Из чего тут выжимать сенсацию, скажите на милость?
- Тогда еще вопрос, - сказал Гера. - Было ли какое-нибудь событие или история, показавшаяся вам странной, до ее убийства? - Он кивнул на портрет Треневой.
Они снова переглянулись.
- Ну было, - неуверенно сказала Анна Петровна. - Ночью к нам кто-то залезал в редакцию. Все тут переворошили…
- Что-нибудь пропало? - спросил Гера.
- Нет, ничего… Галина Сергеевна сказала, мол, ничего страшного, у нас, в Полбине, это бывает.
Вячеслав Никифорович нахмуренно молчал. Игорь переглянулся с Анной Петровной.
- Извините, - сказал Игорь, поднимаясь с места. - Вам надо работать, а мы только мешаем. Спасибо за чай, за гостеприимство…
- Да уж, подзасиделись мы у вас, - сказал Гера. - Если не возражаете, у меня могут возникнуть новые вопросы…
- Всегда к вашим услугам! - привстал, учтиво склонив голову, Вячеслав Никифорович.
- Особенно по поводу вашего земляка, другого кандидата, Солодухина - так вы только что его назвали… - Гера вопросительно посмотрел на Анну Петровну.
- Я все вам расскажу, - твердо сказала она. - Все, что знаю. - Не сомневайтесь
И неодобрительно взглянула на своего шефа.
8
Сашу и Ленчика встретили в аэропорту и сразу, на летном поле, усадили в темно-синий "ауди", который резко взял с места, обрызгав грязью из луж остальных пассажиров, которые только молча, не возмущаясь, посмотрели им вслед. Уж больно крутыми показались ребята, встречавшие этих двоих юнцов из Москвы. Лучше не связываться.
Всю дорогу молодые люди ехали молча и очень быстро. Проблесковый маячок и сирена, включавшаяся время от времени, делали свое дело. Машины прижимались к обочинам, уступая дорогу.
Их завезли в центральную гостиницу Красноземска "Кедр", дали полчаса на устройство, потом снова усадили в машину и вскоре высадили возле небольшого старинного особняка в самом центре, на котором красовался лозунг: "Солодухина - в губернаторы!"
- Никуда не годится, - вполголоса сказал Саша Ленчику, кивнув на лозунг. - Берут быка за рога, забывая, что нынешний избиратель обязательно проголосует назло. Если не против всех.
- …У нас в России очень многое делается назло, - продолжал Саша через несколько минут, сидя нога на ногу в кресле, держа на отлете зажженную сигарету и глядя сощуренными глазами на Григория Солодухина, сидевшего перед ним на краешке письменного стола. - Тот же Петербург построили назло надменному соседу, если вспомнить Пушкина.
Он обвел взглядом восседавшую перед ним команду будущего губернатора - стриженые, мордатые парни. Некоторые явно напряглись, припоминая, кто, мол, такой этот Пушкин. Вроде вместе не сидели. И только кандидат в губернаторы не напрягся, а понимающе кивнул.
- Если вспомнить другого нашего классика, я имею в виду Салтыкова-Щедрина, наш народ следует держать в постоянном изумлении, если желаешь им управлять, - продолжал Саша. - А общие места и штампы нашего избирателя только раздражают.
Он взглянул на Ленчика. Тот слушал мэтра, приоткрыв рот. Хотя должен был излучать важность и мрачную многозначительность, как договорились.
- Наверняка, готов спорить на что угодно, у вашего конкурента на здании предвыборного штаба висит точно такой же лозунг: "Сабурова - в губернаторы!" И написано тем же почерком, то есть тем же безработным живописцем-халтурщиком, материализовавшимся из романа "Двенадцать стульев"… - Он снова внимательно оглядел компанию.
Те снова напряглись. Сколько их ни тестируй по литературе, будут одни двойки. Эти чисто конкретные пацаны явно сбегали с уроков литературы.