Эллиот спокойно допил бокал вина. Да, угроза очевидная и недвусмысленная. При всем желании я ее не забуду.
Эллиот подозвал официанта и попросил счет.
42
То, что за ужином мой клиент выпил вина, пришлось весьма кстати. Без помощи алкоголя я не смог бы развязать ему язык. Однако мне не хотелось, чтобы во время судебного процесса он попал в автокатастрофу. Я сказал, что ему нельзя садиться за руль. Эллиот возразил, что не оставит свой "майбах" за четыреста тысяч долларов в каком-то сомнительном гараже. Тогда я попросил Патрика подбросить нас до машины и повез Эллиота домой, а Патрик двинулся следом.
- Ваш автомобиль стоит четыреста штук? - поинтересовался я. - Мне страшно сидеть за рулем.
- Немного меньше.
- У вас нет другой машины? Когда я просил вас не приезжать на лимузине, то не ожидал, что вы прикатите на такой штуковине. Подумайте, какое впечатление это производит, Уолтер. Скверное. Помните, что вы сказали мне в первый день нашей встречи? Что надо выиграть процесс не только внутри, но и вне стен суда? Вряд ли такой автомобиль вам поможет.
- У меня есть второй - "каррера".
- Отлично. Сколько она стоит?
- Дороже, чем эта.
- Боже мой. Хотите, одолжу вам один из моих "линкольнов"? У меня есть экземпляр с номерным знаком "невиновен". Поезжайте на нем.
- Ладно, ладно. Я найду какой-нибудь скромный "мерседес". Сойдет?
- Да. Уолтер, несмотря на все, что вы сегодня мне рассказали, я буду работать, и работать в полную силу. Думаю, у нас неплохие шансы.
- Вы верите, что я невиновен?
- Верю, что вы не стреляли в свою жену и Рилца. Не факт, что это делает вас невиновным, но вы не делали того, в чем вас обвиняют. Для меня этого достаточно.
Он кивнул.
- Я не стану просить о большем. Спасибо, Микки.
На этом наш разговор завершился. Оставшуюся часть пути я думал о том, как бы не разбить автомобиль, стоивший дороже иного дома.
Эллиот жил в Беверли-Хиллс, на огороженной территории, расположенной к югу от бульвара Сансет. Нажав кнопку на потолке салона машины, он открыл железные ворота, и мы скользнули внутрь вместе с последовавшим за нами Патриком. Когда мы вышли из автомобиля, я отдал Эллиоту ключи. Он спросил, не хочу ли я зайти к нему и выпить, но я напомнил, что не пью спиртного. Киномагнат протянул мне руку; я пожал ее с неловким чувством, словно этим жестом закрепил какой-то договор, связанный с его рассказом. Пожелал ему спокойной ночи и вернулся в свой "линкольн".
По дороге домой голова у меня кипела как котел. Патрик быстро научился улавливать мое настроение и знал, что сейчас не время для бесед. Он молчал, чтобы не мешать работать.
Я сидел, прислонившись к дверце, и рассеянно смотрел в окно, за которым проплывали неоновые огни. В голове у меня вертелись мысли о Джерри Винсенте и его сделке с неведомым партнером. Я легко представил, как все произошло. Вопрос в том, кто это сделал.
Я знал, что система суда присяжных предполагает случайный отбор в несколько этапов. Это позволяет избежать пристрастности и представить в коллегии разные социальные слои. Первоначальный пул из нескольких сотен человек набирается случайным образом по спискам избирателей и отчетам о жилищно-коммунальных платежах. Присяжные, взятые из данной большой группы для участия в конкретном процессе, снова проходят через случайный отбор, на сей раз с помощью компьютера, расположенного в здании суда. Затем список потенциальных присяжных передают председательствующему судье, тот называет первые двенадцать фамилий или номеров и предлагает им занять места в коллегии во время процедуры "вуар дир". Порядок имен или номеров в списке опять-таки случайным образом определяется компьютером.
Если верить Эллиоту, после установления даты судебного разбирательства с Джерри Винсентом связались какие-то люди и сообщили, что в коллегию присяжных можно поместить агента. Условие одно - никаких отсрочек. Если суд перенесут, агент не сможет участвовать в процессе. Отсюда следовало, что у группы есть полный доступ ко всем этапам формирования коллегии присяжных: рассылке судебных повесток участникам процесса, случайному отбору кандидатов и случайному отбору первых двенадцати присяжных.
Как только агент окажется в коллегии, ему не составит особого труда там остаться. Защита не станет требовать его отвода, а обвинение примет его за сочувствующего и не будет прибегать к праву вето. Все очень просто, если не переносить дату начала разбирательства.
Проанализировав все возможности, я начал понимать, как могло произойти мошенничество и кто его осуществлял. Кроме того, прояснился моральный аспект дела. За ужином Эллиот признался в нескольких преступлениях, но я был его защитником и не мог нарушить конфиденциальность адвокатской тайны. Исключение составляли лишь два случая: если доверенная мне информация представляет угрозу моей жизни и если речь идет о планируемом, но еще не совершенном преступлении. Я знал, что Винсент кого-то подкупил. Преступление уже произошло. Но суд с продажным присяжным не закончен. Это преступление произойдет только во время совещаний, и значит, я обязан о нем сообщить. Эллиот, вероятно, не знал об этих исключениях или полагал, что перспектива разделить судьбу Джерри Винсента будет держать меня в узде.
Хорошенько все обдумав, я нашел еще один выход из сложившейся ситуации. Мне не придется сообщать о преступлении, если я сумею его предотвратить.
Я выпрямился и огляделся по сторонам. Мы ехали по бульвару Сансет и направлялись в Западный Голливуд. Я посмотрел вперед и увидел знакомый знак.
- Патрик, притормози у "Бук соуп". Я зайду на минутку.
Патрик остановил "линкольн" возле книжного магазина. Я попросил его подождать и вышел из машины. Открыв входную дверь, я быстро прошагал мимо стеллажей. Мне нравился этот магазин, но я пришел сюда не за покупками. Я хотел позвонить, но так, чтобы меня не слышал Патрик.
В отделе детективов толпилась публика, и я направился дальше, пока не увидел пустую нишу, где на полках и столах громоздились тяжелые иллюстрированные книги большого формата. Я вытащил телефон и позвонил Циско:
- Это я. Ты где?
- Дома. Что случилось?
- Лорна рядом?
- Нет, она ушла с сестрой в кино. Вернется через…
- Все в порядке, я хочу поговорить с тобой. Мне нужно, чтобы ты сделал для меня одну вещь, которую, наверное, не захочешь сделать. Если откажешься, я пойму. В любом случае не надо никому об этом сообщать. Даже Лорне.
Наступила пауза.
- Кого надо убить?
Мы рассмеялись, и это слегка ослабило напряжение последних часов.
- Об этом поговорим позже, а пока задание попроще. Ты последишь за одним парнем и узнаешь о нем все, что сумеешь. Проблема в том, что, если нас поймают, мы оба можем остаться без работы.
- Кто он?
- Присяжный номер семь.
43
Я пожалел об этом раньше, чем вернулся в "линкольн". Это был первый шаг по скользкой дорожке, которая вела меня к большим проблемам. С одной стороны, для адвоката разумно расследовать нарушения и махинации в суде присяжных. С другой стороны, само расследование можно расценить как махинацию. Судья Стэнтон позаботился о том, чтобы фамилии присяжных хранились втайне. Я же попросил Циско нарушить правило. Если правда всплывет наружу, то судья уже не ограничится раздраженным взглядом в мою сторону. Речь пойдет не о мелком правонарушении. Стэнтон пожалуется в адвокатскую коллегию, председательствующему судье и так далее вплоть до Верховного суда, если там захотят его слушать. А потом он постарается, чтобы процесс над Эллиотом стал моим последним делом.
Патрик проехал по улице и поставил "линкольн" в подземный гараж под моим домом. Мы вышли из машины и поднялись по лестнице на открытую веранду. Было почти десять вечера, и четырнадцатичасовой рабочий день вымотал меня до предела. Но моя усталость мгновенно улетучилась, когда в одном из кресел я увидел силуэт человека, едва различимого на фоне уличных фонарей. Подняв руку, я задержал подходившего сзади Патрика, как отец удерживает выбежавшего на шоссе ребенка.
- Здравствуйте, адвокат.
Босх. Я узнал его по голосу и манере говорить. Переведя дух, я пропустил вперед Патрика. Мы поднялись по ступенькам. Патрик вошел в дом, я закрыл за ним дверь и повернулся к Босху.
- У вас отличный дом, - произнес он. - Похоже, защищая мерзавцев, можно неплохо заработать.
Я слишком устал, чтобы вступать с ним в пререкания.
- Что вы тут делаете, детектив?
- Я подумал, что после книжного магазина вы отправитесь домой, и решил подождать вас здесь.
- Мой рабочий день закончен. Можете отозвать свою команду, если она у вас есть.
- А почему вы решили, что нет?
- Не знаю. Я никого не видел. Надеюсь, вы меня не дурачите, Босх. Я сильно рискую.
- После суда вы отправились ужинать со своим клиентом в "Уотер гриль". Там заказали себе филе из камбалы и часто говорили на повышенных тонах. Ваш клиент много пил, поэтому вы отвезли его домой на машине. На обратном пути вы заглянули в "Бук соуп" и позвонили оттуда по мобильнику, потому что не хотели делать это при шофере.
Впечатляющий отчет.
- Хорошо, беру свои слова обратно. Они рядом. Отлично. Что вам надо, Босх? Что происходит?
Детектив встал и приблизился ко мне.
- Я хочу спросить вас о том же самом. О чем вы спорили с Эллиотом за ужином? И кому звонили из магазина?
- Эллиот мой клиент, и я не собираюсь рассказывать вам, о чем мы говорили. Не дождетесь. Что касается звонка, то я заказал на дом пиццу, потому что, как наверняка заметили ваши коллеги, ничего не ел за ужином. Если вы немного подождете, я вас угощу.
Босх холодно смотрел на меня и усмехался.
- Значит, в такую игру вы хотите играть, адвокат?
- Пока - в такую.
Возникла долгая пауза. Мы стояли и выжидали, кто сделает следующий ход. Но молчание затянулось, и я решил, что с меня хватит.
- Спокойной ночи, детектив.
Я вошел в дом и закрыл за собой дверь, оставив Босха на веранде.
44
Я приступил к допросу детектива Киндера только во вторник, после того как обвинение еще несколько часов вытягивало из свидетеля детали следствия. Мне это сыграло на руку.
Присяжным наскучили скрупулезные подробности - мое мнение подтвердила и Джули Фавро, - и они были не прочь переключиться на что-нибудь другое.
Большую часть допроса обвинение посвятило усилиям, которые полиция предпринимала после ареста Уолтера Эллиота. Киндер долго описывал, как копался в семейных отношениях Эллиотов, изучал их брачный контракт и отслеживал действия подзащитного. Тот незадолго до гибели жены пытался выяснить, какой финансовый ущерб причинит ему развод. Кроме того, проанализировав показания Эллиота и график его перемещений, он продемонстрировал, что у подзащитного нет надежного алиби на день убийства.
Голанц потратил много времени, расспрашивая Киндера обо всех версиях, в том числе о тех, которые потом зашли в тупик. Киндер поведал, сколько поступило ложных звонков и сообщений, требовавших тщательной проверки, как долго они собирали сведения о Йохане Рилце, чтобы выяснить, не являлся ли он главной целью преступника, и сколько усилий они потратили, сопоставляя это убийство с другими похожими случаями.
Из всего этого следовало, что Голанц и Киндер не просто так повесили убийство на моего клиента, а проделали тщательную работу, и в середине дня прокурор удовлетворенно объявил:
- У меня больше нет вопросов, ваша честь.
Наконец наступила моя очередь. Я решил усыпить бдительность Киндера, сосредоточившись на трех пунктах предыдущего допроса, а затем огорошить его неожиданным ударом. Я встал из-за стола и вышел к кафедре.
- Детектив Киндер, позже мы еще будем говорить о результатах медицинского обследования, но сейчас я хотел бы уточнить ваше утверждение о том, что смерть миссис Эллиот и мистера Рилца наступила приблизительно между одиннадцатью часами утра и двенадцатью часами дня. Это так?
- Да.
- Ближе к двенадцати или к одиннадцати?
- Трудно сказать точно. Мы можем указать лишь общий интервал.
- Хорошо, но раз вы установили интервал, то позаботились о том, чтобы убедиться в отсутствии алиби у арестованного?
- Я бы сформулировал иначе.
- Как?
- Я бы сказал так: моя обязанность заключалась в том, чтобы продолжать расследование дела и подготовить его к передаче в суд. Разумеется, я учитывал, что у задержанного может быть алиби. На основании проведенных допросов и просмотра видеозаписей, сделанных у ворот "Арчуэй пикчерс", я пришел к выводу, что мистер Эллиот выехал с работы в десять сорок утра. Это давало ему много времени, чтобы…
- Спасибо, детектив. Вы ответили на мой вопрос.
- Я еще не закончил.
Голанц встал и спросил судью, может ли свидетель закончить свой ответ. Стэнтон разрешил. Киндер продолжил профессорским тоном:
- Как я уже сказал, у мистера Эллиота было много времени, чтобы добраться до Малибу в установленный нами интервал.
- Вы сказали - много?
- Достаточно.
- Вы и сами проделывали данный путь, не так ли? Когда это было?
- В первый раз - ровно через неделю после преступления. Я выехал из "Арчуэй пикчерс" в десять сорок и направился в Малибу. На месте я оказался в одиннадцать сорок, что соответствует времени убийства.
- А как вы узнали, что ехали тем же маршрутом, что и мистер Эллиот?
- Я не узнавал. Просто выбрал самую быструю и удобную дорогу. Люди обычно не любят делать крюк. Предпочитают короткий путь, который занимает меньше времени. От "Арчуэй пикчерс" я поехал через Мелроуз-авеню на Ла-Бреа и дальше к шоссе. Потом свернул на Пасифик-Оушн.
- А состояние трафика на дорогах? Как вы определили, что оно было таким же, как в тот день?
- Я не определял.
- Трафик в Лос-Анджелесе - довольно непредсказуемый процесс, не так ли?
- Да.
- Поэтому вы ездили туда несколько раз?
- В том числе и поэтому.
- Вы говорили, что совершили поездку в общей сложности пять раз и всегда попадали в Малибу, как вы выразились, "до закрытия окна". Так?
- Да.
- В какой раз вы прибыли на место раньше всего?
Киндер сверился со своими записями.
- В первый раз, когда я приехал в одиннадцать сорок.
- А худшее время?
- Худшее?
- Ну да, когда дорога оказалась самой длинной?
Свидетель снова посмотрел в записи.
- Самое позднее - в одиннадцать пятьдесят одну.
- Итак, даже ваше лучшее время находится в последней четверти того "окна", которое судмедэкспертиза установила для совершения убийств, а худшее оставляет мистеру Эллиоту всего девять минут, чтобы проникнуть в дом и убить двух человек. Так?
- Да, но он все-таки мог это сделать.
- Все-таки? Звучит как-то неуверенно.
- Я абсолютно уверен, что подсудимый мог совершить убийства.
- Но только в том случае, если они произошли не раньше чем через сорок две минуты после открытия "окна", верно?
- Можно сказать и так.
- Но именно об этом свидетельствуют факты, детектив. Я ссылаюсь на результаты судмедэкспертизы. Короче, если суммировать все сказанное, вы утверждаете, что мистер Эллиот выехал из студии в десять сорок, добрался до Малибу, проник в свой дом, поднялся наверх, застал врасплох жену и ее любовника и убил обоих - и все это произошло до закрытия "окна" в двенадцать часов дня. Я прав?
- Да. Именно так.
Я покачал головой, словно в это было трудно поверить.
- Хорошо, детектив, пойдем дальше. Скажите присяжным, сколько раз вы начинали проверочную поездку в Малибу, но прекращали ее, поняв, что не успеете приехать туда до двенадцати часов?
- Я этого не делал.
Но в голосе Киндера послышалось колебание. Я надеялся, что присяжные тоже заметили.
- Допустим. Значит, если я представлю записи, на которых вы не пять, а семь раз отъезжаете в десять сорок утра от ворот студии, они будут фальшивками?
Киндер метнул взгляд на Голанца.
- Я знаю, на что вы намекаете, но этого не было.
- Отвечайте на вопрос, детектив. Если я покажу записи, на которых вы проводите свои проверочные заезды семь, а не пять раз, это будет фальшивкой?
- Нет, но я…
- Спасибо, детектив. Я просил ответить только "да" или "нет".
Голанц встал и попросил предоставить свидетелю возможность полностью ответить на вопрос. Стэнтон возразил, что он сможет это сделать во время повторного допроса. Но теперь сомнения возникли у меня. Раз уж Голанц вернется к данной теме на повторном допросе, наверное, лучше сделать это сейчас, когда у меня есть возможность обратить показания Киндера в свою пользу. Конечно, рискованно, ведь я мог потерять и то, чего уже достиг, зато если мне удастся продолжить в том же духе до конца дня, присяжные отравятся домой, усомнившись в действиях полиции. А это всегда хорошо.
Я решил рискнуть.
- Детектив, скажите, сколько проверочных поездок было прервано раньше, чем вы доехали до Малибу?
- Две.
- Какие именно?
- Вторая и последняя, седьмая.
Я кивнул.
- Вы прервали их, когда поняли, что не успеете добраться в Малибу до закрытия "окна", верно?
- Нет.
- Тогда почему вы их прервали?
- В первый раз меня отозвали для допроса кого-то из задержанных, а второй раз я услышал по радио, как полицейский просит помощи. Я вернулся, чтобы оказать ему поддержку.
- Почему же вы не отразили эти поездки в своем отчете?
- Я не стал их включать, потому что они не были завершены.
- Значит, прерванные поездки не отражены ни в одном из документов в вашей толстой папке?
- Нет.
- Выходит, нам остается просто поверить вам на слово, что поездки были прекращены именно по тем причинам, о которых вы сейчас сказали. Так?
- Да.
Я кивнул и решил, что выжал из него все, что сумел. Позже Голанц сможет реабилитировать Киндера на повторном допросе и, наверное, даже представит записи звонков, из-за которых детектив вернулся в отдел. Но я надеялся, что моя атака заронит сомнения в умы присяжных. Одержав эту маленькую победу, я двинулся дальше.
Следующим слабым местом, по которому я открыл огонь, являлся тот факт, что за полгода следствие так и не обнаружило орудие преступления и не смогло связать Уолтера Эллиота с каким бы то ни было оружием. Я бил в точку со всех сторон, и Киндеру приходилось повторять, что главная улика до сих пор не найдена, несмотря на то что у Эллиота, если он убийца, почти не было времени, чтобы спрятать оружие.
Наконец Киндер раздраженно буркнул:
- Океан, знаете ли, очень большой, мистер Холлер.
Я сразу ухватился за эту возможность.
- Океан большой, детектив Киндер? Вы хотите сказать, что у мистера Эллиота была лодка и он бросил оружие посреди Тихого океана?
- Нет, я не это имел в виду.
- Тогда что?
- Я хотел сказать, что оружие могло оказаться в воде и течение унесло его раньше, чем наши водолазы успели до него добраться.
- Могло оказаться в воде? Вы готовы поставить жизнь и свободу человека, опираясь на "могло"?
- Я этого не говорил.
- Зато вы говорите, что у вас нет орудия преступления, вы не можете связать подзащитного с каким-либо оружием, но ни секунды не сомневаетесь, что он убийца!