Он родился в Заксенхаузене и все, что находилось за пределами Франкфурта, считал глубокой провинцией. Остерман в двух словах обрисовал проблемы, связанные с В-8, которые уже около тридцати лет будоражили умы и сердца жителей Келькхайма. В 1979 году молодежь из Келькхайма и Кенигштайна разбила палаточный городок у Красной мельницы в долине Лидербаха, прямо на построенной для трассы дамбе, и жила там почти два года. Паули был в числе оккупировавших дамбу. Позднее он стал одним из учредителей Независимого списка Келькхайма (НСК) и с тех пор всегда придерживался жесткой оппозиционной политики. После очистки дамбы от палаток в мае 1981-го не было ничего слышно о строительстве дороги, которая оканчивалась в Келькхайм-Хорнау. Новый аргумент, что нужно разгрузить узкое место в деловом районе, где постоянно образуются транспортные пробки, вновь оживил затихшую было дискуссию о строительстве трассы.
- Пару дней назад защитники природы из Келькхайма и Кенигштайна передали в администрацию президента две тысячи подписей, собранных против строительства новой дороги. - Остерман владел исчерпывающей информацией. - В мэриях Келькхайма и Кенигштайна была выставлена проектная документация строительства дороги, чтобы горожане могли с ней ознакомиться, высказать замечания или опротестовать. Звучали справедливые упреки, что документация выставлялась для ознакомления исключительно во время пасхальных каникул, причем в мэрии Кенигштайна сугубо внутри офисных кабинетов, где невозможно с ней подробно ознакомиться.
- Давай ближе к делу! - нетерпеливо попросил Бенке. - В результате дорогу будут строить или нет?
- Вот тут-то мы и видим, что Паули зашел довольно далеко. - Остерман откашлялся. - В последний понедельник он разместил на своем сайте "Келькхаймский манифест" некий памфлет, где утверждает, что контора Бока при расчете прогнозируемого транспортного потока намеренно не учла данные автоматического счетчика трафика около кладбища Кенигштайна. Кроме того, в заключении не было упомянуто, что деловая часть Кенигштайна уже реконструируется, что значительно разгрузит транспортные пути.
Остерман полистал свои записи.
- А еще у Паули будто бы есть письменные доказательства тайного соглашения между городом, Гессенским управлением дорожного строительства, министерством дорожного строительства в Берлине и агентством Бока.
Боденштайн слушал молча. В общем и целом обстоятельства, связанные со строительством шоссе, были ему известны. Новыми оказались сомнительные экспертные заключения и явные родственные связи заинтересованных лиц. А потому вполне возможно предположить, что подоплекой смерти Паули явились личные мотивы некоторых участников проекта строительства трассы. Могла ли его смерть быть связана с тем, что он раскрыл преступный сговор и незаконное соглашение?
Бургомистр Дитрих Функе принял Боденштайна и Пию с привычным радушием опытного местного политика и проводил их в переговорную своего большого офиса.
- Пожалуйста, располагайтесь! - сказал он, дружелюбно улыбаясь. - Что привело ко мне сотрудников уголовного розыска?
- Вчера утром было найдено тело Ганса Ульриха Паули, - без околичностей начал Боденштайн и увидел, как с лица бургомистра исчезла улыбка, сменившись выражением растерянности и потрясения. - У нас есть основания полагать, что смерть его была насильственной.
- Это ужасно, - покачал головой Функе.
- Мы слышали, что на вечернем заседании в понедельник произошел скандал, - продолжал Боденштайн.
- Да, об этом даже написано в сегодняшней газете. - Мэр не пытался затушевать инцидент. - Ни я, ни Паули уже не испытывали особенных эмоций в таких случаях. Я был, так сказать, его любимым врагом. Это началось двадцать пять лет назад, когда Паули и еще несколько парней разбили свой знаменитый лагерь на дамбе. Тогда я был уверен, что они долго не продержатся и зима заставит их сдаться.
Функе снял очки и потер глаза.
- Оглядываясь назад, я понимаю, что мое тогдашнее отношение и реакция только еще больше утверждали их в решимости продержаться. Позже они основали НСК и завоевали на местных выборах 11,8 процента голосов. С тех пор Паули постоянный депутат городского совета и всегда озабочен тем, как осложнить мне жизнь.
Мэр опять водрузил очки себе на нос и улыбнулся, как большая добродушная лягушка из детской книжки.
- В понедельник речь шла о планах строительства В-8, - продолжал он. - Центральные власти земли Гессен занимаются программой развития региона, а мы - города Келькхайм и Кенигштайн - предоставляем им необходимые данные, факты и цифры. Независимая частная консалтинговая фирма составила подробный отчет об ожидаемом сокращении уровня шума, загрязнения окружающей среды и разгрузки транспортного потока в центральных районах города. Новая дорога значительно облегчит дорожную обстановку.
- Но на веб-сайте Паули все изложено совершенно иначе, - сказала Пия.
- Конечно, ради новой дороги придется пожертвовать несколькими прекрасными прогулочными маршрутами и реликтовыми деревьями, - ответил бургомистр. - Но необходимо оценить соотношение между нуждами десятков тысяч жителей Заднего Таунуса, потерями жителей наших городов и ущербом природе. Паули предпочитал спорить.
- Он обвинил членов городского магистрата в коррупции и преследовании собственных корыстных интересов. - Пия мило улыбнулась. - Кроме того, он даже назвал вас вместе с другими "мафией Переднего Таунуса".
- Да, действительно, в подобном тоне он ругался и в понедельник, - подтвердил Функе и вздохнул. - Паули любил переходить на личности и был весьма субъективен, но за долгие годы мы к этому уже привыкли. Слова "коррумпированный" и "мафиозный" он употреблял часто.
- Я не могу себе представить, что он мог бросаться такими обвинениями, не имея никаких доказательств, - настаивала Пия.
- Его несдержанными выступлениями недовольны даже товарищи по партии, - объяснил Функе. - У Паули, как обычно, не было доказательств. Многие из тех, кого он безосновательно оклеветал и оскорбил, вовсе не собирались ему все спускать, в отличие от меня. Не будь он мертв, то еще порадовался бы искам о злонамеренной клевете.
- Например, от Карстена Бока, - заметила Пия.
- Да, например, - кивнул бургомистр.
- Насколько я понимаю, - продолжила она, - именно экспертное заключение господина Бока вызвало недоверие экологических организаций. И к тому же действительно неловкое обстоятельство, что именно тесть Бока стал уполномоченным за проект строительства дороги.
Функе помолчал минуту, размышляя.
- С некоторой точки зрения, может, это именно так и выглядит, - подтвердил он. - Честно говоря, я об этом не думал. Кто-то должен координировать действия. Захариас долгое время руководил строительством у нас в Келькхайме. Он знаком с процессом. Он специалист.
- Но дело приобретает сомнительный привкус, когда его собственный зять за большие деньги предоставляет экспертное заключение, которое при ближайшем рассмотрении оказывается не соответствующим действительности.
- Да, были допущены ошибки, - согласился бургомистр. - Все мы всего лишь люди. Но только такие, как Паули, способны усмотреть в этом злой умысел.
Он мельком взглянул на наручные часы.
- У меня еще один вопрос. - Пия продолжала писать, ничего не замечая. - Кто предложил кандидатуру Захариаса в качестве уполномоченного за проект строительства дороги?
Бургомистру этот вопрос явно не понравился.
- Ну да, Бок попросил меня подобрать подходящую кандидатуру, - признался он после минутного колебания. - А Захариас хорошо знаком со всеми правилами и требованиями, связанными с подобными проектами. Если хорошенько поразмыслить, то Бок подкинул мне идею предложить на это место Захариаса. Но мне идея понравилась, Захариас профессионал, к тому же беспартийный и беспристрастный.
- Вы в этом уверены?
- Конечно. Иначе бы я его не поддержал, - заявил Функе, нервничая. - А вы сомневаетесь?
- Да, - кивнула Пия. - Как раз теперь мы в этом сомневаемся.
Чуть позже хозяин "Золотого льва" подтвердил, что Эрвин Шварц был у него вечером в последний вторник, сидел за своим столиком как и всегда по вторникам.
- А когда господин Шварц ушел? - спросила Пия.
- Точно не знаю, - пожал плечами хозяин. - Но поздно. Он был одним из последних. Кто-то из завсегдатаев подвез его домой, потому что он основательно нагрузился.
- Вы случайно не слышали, о чем они говорили? - поинтересовался Боденштайн.
- Я - нет, но, может, кто-то из официантов и обслуги? - Хозяин кивнул на пышную блондинку лет сорока пяти, которая как раз проходила с пустым подносом вдоль стойки бара.
Она в деталях помнила тот вечер за столиком постоянных посетителей.
- Эрвин опять пару раз вышел из себя, - сообщила она. - Речь шла о каком-то заседании и о Паули, соседе Шварца. По крайней мере, один раз за вечер они о нем говорили.
- А кто, как правило, сидит в этой компании? - осведомился Боденштайн.
Женщина ненадолго задумалась, потом назвала несколько имен и среди них мясника Конради и Норберта Захариаса.
- В тот вторник они тоже здесь были?
- Нет, Конради не было. - Она помотала головой. - Он был чем-то занят, а вот Захариас был. Ушел около десяти. В тот вечер он был довольно тихим. Это даже разозлило Шварца.
В бар зашли двое мужчин и сели за столик около стойки.
- Это не торговец книгами Флетман? - спросил Боденштайн у кельнерши.
Женщина обернулась посмотреть.
- Да, это он, - подтвердила она. - Флетман и Зибенлист, оба приятели Паули.
- Зибенлист? - переспросила Пия. - Из "Мебельного дома Ремера"?
- Именно он, - кивнула кельнерша и добавила доверительным тоном: - С тех пор, как жена Флетмана сбежала к Мантею из турбюро, бывший муженек почти каждый день приходит обедать сюда. Иногда они вместе с Зибенлистом, а часто бывали и с Паули. - Она с готовностью поделилась глубокими познаниями подробностей личной жизни своих постоянных клиентов. - Как минимум раз в неделю Паули заказывал шницель или ромштекс. И вовсе не только овощи и тофу, это вранье. А недавно с ними даже сидел Захариас, но Эрвин Шварц об этом, конечно, знать не должен.
Оба посетителя были так поглощены оживленным спором, который вели, правда, вполголоса, что заметили Боденштайна и Пию, только когда те подошли вплотную к столику. Конечно, они уже слышали о смерти Паули, Эстер Шмит им вчера позвонила; Флетман даже съездил к ней, чтобы ее успокоить. Он был худым и высоким, с ухоженной пятидневной бородкой и очками без оправы, на висках поблескивали седеющие волосы.
- Мы со школы дружили. - Флетман достал сигарету. - Меня это просто сразило.
Штефан Зибенлист, директор "Мебельного дома Ремера", был полным, с залысинами и заметной родинкой на левом виске. В нем совершенно невозможно было признать бывшего жителя палаточного городка у плотины. Глаза бесцветные, а рукопожатие влажное. Пия незаметно вытерла руку о джинсы. Флетман и Зибенлист были однокашниками Паули; в старших классах они в пику консервативным родителям симпатизировали ультралевым взглядам, борцам против ядерного оружия и фракции "Красная армия", а в конце семидесятых примкнули к возникшему тогда движению "зеленых". Их участие в лагере у плотины и протест против строительства трассы В-8 были абсолютно осознанными. Но пока Паули все больше увлекался левыми взглядами и демонстрациями протеста во времена студенчества, его друзья предпочли адаптироваться к существующим социальным нормам. Вольфгангу Флетману перешел книжный магазин его родителей, Штефан Зибенлист женился на Барбель Ремер и вот уже десять лет был главным менеджером весьма солидного торгового заведения. Оба были уважаемыми гражданами Келькхайма и немало способствовали тому, чтобы НСК обрел признанный статус. Пару лет назад по результатам выборов его возглавил Зибенлист, поскольку взгляды Паули многим казались слишком уж радикальными.
- Я не могу сказать об Улли ничего плохого. - Флетман поправил пальцем очки на переносице. - Да, он бывал бескомпромиссным и действовал сгоряча, но это от широты натуры и искренне. Он был моим другом, хотя мы часто и весьма яростно спорили друг с другом. Улли мог задеть за живое, но мне будет не хватать его. - Он грустно улыбнулся и вздохнул. - И больше всего жаль, что в нашу последнюю встречу мы повздорили. Теперь уже не помириться.
- Из-за чего вы поссорились? - спросил Боденштайн.
- В последнее время Улли больше навредил своими публичными обвинениями, чем принес пользы. - Флетман раздавил окурок в пепельнице. - Очень многие жители Келькхайма настроены против строительства трассы В-8, мы ощущаем большую поддержку, и не только от членов нашей организации. Но, несмотря на все бурные страсти и личные предпочтения, мы должны оставаться объективными. Улли не хотел этого понимать. Когда я в понедельник на заседании совета решил его притормозить, он меня обругал. Я не обиделся, потому что я его знаю.
- А что конкретно произошло в понедельник? - осведомился Боденштайн.
- Опять обсуждали строительство В-8, - ответил Флетман. - Читали записку главы округа, в которой план регионального развития считался окончательным, а протесты двух тысяч жителей несущественными. Когда раздались аплодисменты членов фракции ХДС, Улли взорвался. Он утверждал, что располагает материалами о фальсификации данных, которыми Бок обосновывал свое экспертное заключение. И между прочим, это не голословные обвинения, а факт. Об этом мы уже говорили с председателями БУНТЕ и УЛК. Мы договорились, что будем вместе требовать новой экспертизы на основе других данных. Но Паули утверждал, что у нас нет никаких шансов, поскольку коррумпирована вся цепочка до самого Берлина, включая сотрудников аппарата на уровне федеральной земли, администрации региона и министерства транспорта.
Пия коротко записала.
- Но у Улли еще кое-что было в запасе, - сказал Флетман. - Шварц и Конради чуть не лопнули от злости, когда Улли перечислил по номерам все их земельные участки вдоль планируемой трассы.
- У Шварца есть луга для покоса в долине Лидербаха, - добавил Зибенлист, - у Конради - около Шнайдхайна, у Захариаса - повсюду понемногу, а у председателя муниципалитета Никеля - на берегу Рейна. Примечательно, что они приобрели свои покосы совсем недавно, как раз перед тем, как было опубликовано извещение, где именно пройдет трасса.
- И что в этом примечательного? - не вполне поняла Пия.
- То, что они воспользовались служебной информацией. - Зибенлист промокнул лоб салфеткой. - Они купили землю по цене два евро за квадратный метр, как участки под покосы и пастбища. А при строительстве трассы получат от федеральной земли Гессен как минимум по 10 евро за метр. Прежние владельцы участков возмущены и даже хотят подавать в суд.
- Понятно. - Боденштайн откашлялся. - А на чем основаны подозрения Паули, что подкуплены сотрудники разных министерств?
- Якобы есть копии служебной переписки между агентством Бока и подкупленными чиновниками. Я, правда, ничего такого никогда не видел.
- А чем выгодно строительство дороги фирме Бока? - осведомилась Пия. - Они ведь только подготовили экспертное заключение.
- Агентство - лишь одно из подразделений холдинга Бока, - ответил Зибенлист. - Паули все досконально раскопал. К этому холдингу относятся фирмы, занимающиеся строительством дорог, подземными и надземными работами, разметкой и оградительными сооружениями. Уже несколько лет эти дочерние фирмы получают все заказы Келькхайма и Кенигштайна, поскольку при каждом открытом тендере предоставляют самые выгодные условия.
- А вот это действительно интересно, - сказал Боденштайн.
- Мы разбили бы их одним ударом, если бы смогли это доказать, - возразил Зибенлист. - Но теперь, боюсь, уже не сможем бороться. Улли во время скандала предупредил всех участников, и, я полагаю, уничтожители документов трудятся вовсю.
- Кого конкретно подозревал Паули? - прервал его Боденштайн.
- Прежде всего Захариаса, а еще Георга Шэфера - руководителя строительной службы округа Майн-Таунус, и Карстена Бока, возглавлявшего агентство Бока.
- Почему во вторник вечером вы еще раз заходили к Паули? - захотел знать Боденштайн.
Зибенлист замялся.
- Я хотел с ним поговорить, спокойно.
- О чем?
- Ну, все о том же вечере в понедельник.
- Но вы Паули сказали, что он вас шантажирует какой-то старой историей. - Боденштайн заметил, что тот испугался. - Скажите, о чем шла речь?
- Ах, это дела давно минувших дней. - Зибенлист старался сохранить спокойствие, однако его пальцы так сжимали бокал с сидром, что костяшки побелели. - Улли все не так понял. Я только поначалу сильно разозлился.
- Насколько сильно? - спросила Пия.
- Что вы имеете в виду? - Он сердито посмотрел на нее.
- Были ли вы настолько в ярости, чтобы убить его?
- Я бы вас попросил! - Зибенлист был шокирован. - Я всю жизнь ненавижу физическое насилие. Для меня насилие - это не решение.
Пия заметила, как дрожат его пальцы.
- Это для многих людей не решение, - улыбнулась она. - Но часто людям, попавшим в передрягу, кажется, что другого решения нет. Например, когда их жизни угрожают забытые грехи юности.
Пот ручьем лился по жирным щекам Зибенлиста.
- Расскажите нам о своем разговоре с Паули во вторник вечером, - потребовал Боденштайн. На лице его собеседника явственно читалось, что он сожалеет о каждом сказанном слове. - Чем вам угрожал Паули, что вы так разозлились?
- Речь об одном недоразумении, - неохотно ответил Зибенлист. - Это было в 1982 году. Я даже не знаю отчего, но он всегда не мог мне простить, что я выиграл выборы в председатели НСК. Он еще тогда заявил, что я плел против него интриги. Улли всегда считал себя гонимым, мучеником и жертвой клеветы. На самом деле он просто ничего не добился.
- Но вы добились, - вставила слово Пия. - Вас уважают в городе, вы председатель производственников Келькхайма, главный менеджер зарекомендовавшего себя мебельного предприятия. Маленький скандальчик, даже если он вызван событиями двадцатичетырехлетней давности, вам бы определенно повредил, не так ли?
У Зибенлиста глаза на лоб вылезли.
- Я ничего не сделал Улли, - произнес он. - Я только поговорил с ним, и все. Когда я уезжал, он был еще в высшей степени живым.
- Куда вы уехали?
- К себе в офис. Мне надо было оформить пару сделок и совершенно не хотелось футбольного шума.
- Есть свидетели?
- До десяти была уборщица, потом я остался один.
Боденштайн и Пия обменялись взглядом, от которого у Зибенлиста опять выступил пот.
- По нашим данным, господин Паули умер примерно в 22:30, - сказала Пия. - Вы были злы на него и в этот вечер его навещали. И у вас нет алиби на тот момент, когда было совершено преступление.
- Но это же полная ерунда, - вмешался Флетман. - Мы были друзьями, просто у нас имелись разногласия. У многих гораздо больше оснований желать его смерти.
- У кого, например?
Флетман задумался на минуту.
- Я не хочу никого скоропалительно обвинять, - он мельком взглянул на Зибенлиста. - Ситуация была весьма напряженной, эмоции захлестывали, каждый мог ляпнуть что-то, чего и не думал вовсе.
- Как Конради, который сказал, что с удовольствием помочился бы на могилу Паули? - спросил Боденштайн.