Мэри? Нет, Мэри сдержала слово и не пускала меня в свою жизнь до самого последнего момента. Правда, она разрешала мне видеться с сыном, и иной раз по субботам мы проводили дни, как обычная семья, но стоило мне хоть на мгновенье забыться - и она в гневе указывала мне на дверь. Я так и не сказал ей, кем был ее отец. Может быть, напрасно. Но тогда бы пришлось рассказать ей и всю неприглядную правду обо мне. А к чести полковника М., он так и не раскрыл обществу моей истинной роли в деле Мориарти. Правда, он выходил из себя, когда покойного профессора именовали гением преступного мира, и его больше устраивало, когда газетчики перекладывали на него мои лавры. Что ни говори, а полковник Себастьян Моран был чертовски честолюбивым человеком.
Эпилог
Разлука
И вот наконец мое повествование возвращается к тому, с чего началось: коронация, всеобщее празднество, украденные часы и возвращение на Бейкер-стрит. Холмс незадолго до того провел небольшое расследование забавного дельца о трех Гаридебах - дельца, как я сказал, небольшого, но весьма значимого для состояния британских финансов. В высших кругах сочли, что мой друг достоин рыцарского звания, но он с почтением отверг эту честь. Однако от приглашения в день коронации в Вестминстерское аббатство он отказываться не стал и, как он с улыбкой рассказал, почти всю церемонию проболтал о спиритизме с каким-то моим коллегой, не помню его фамилии. В общем, день он провел с не меньшим удовольствием, чем я, и, поскольку часов все-таки не лишился, - с большей выгодой. Перед тем, как разойтись по спальням, мы подняли по бокалу за короля - и в это время в открытую форточку влетел небольшой, но увесистый сверточек, заброшенный опытной рукой.
Холмс с некоторой опаской приблизился: можно было ожидать от столь нежданной посылки и того, что она окажется бомбой, но, внимательно осмотрев упаковку, он рассмеялся и протянул мне мятый и замызганный клочок бумаги.
- Кажется, это послание для вас.
Я взглянул на записку. Неуверенная и малограмотная рука начертала следующее: "Звиняйце дохтар Втсон пацны не узнали вс". В куске пенистой резины, обвязанной не очень чистым носовым платком, лежали мои часы, не пострадавшие, кажется, от столь непривычного способа перемещения. Юные джентльмены из "иррегулярной полиции" и ранее практиковали шуточки с содержимым моих карманов, но все обычно происходило исключительно в стенах нашего дома и с неизменным почтительным поклоном возвращалось мне после ухода.
- Как видите, все закончилось благополучно, - сказал мой друг, - и мы наконец можем отправляться отдыхать. Честно говоря, я немного устал. Все эти разговоры о призраках… Ватсон, как вы отнесетесь к тому, что сейчас к нам ворвется очаровательное привидение? Я горю желанием расследовать похищение чьей-нибудь эктоплазмы. - Он ушел к себе в спальню, напевая на мотив "God Save the King" "God save the ghosts".
Я задержался ради еще одной рюмочки, чтобы успокоить нервы, и уже поднимался в спальню, как вдруг в дверь нашего дома нетерпеливо забарабанили. Пришлось спуститься, крикнув по дороге миссис Хадсон, что я открою. Наверняка к нам ломился запоздалый клиент Холмса. Но в такой день… вернее, уже ночь… Или это Лестрейд спешит сообщить о пропаже коронационных сокровищ? Но даже если и так, с этим можно подождать. До следующей коронации, да хранит Боже короля еще годы и годы.
Я отворил дверь, и меня снес с дороги ураган. Ураган шелков, мехов, духов и запаха бензина отшвырнул меня в сторону, как соломинку, и пронесся по лестнице наверх в гостиную.
Я закрыл дверь и пошел вслед. Сверху уже слышался треск разлетающейся мебели. Я поспешил в гостиную, как только мог, и поспел как раз в тот момент, когда ураган, замедлив свое стремительное движение, приземлился на ковре перед камином среди осколков (другое слово мне трудно подобрать) стула. (Войдя в гостиную и увидев на полу обломки, я понял, почему тропическим ураганам принято давать ласковые женские имена.)
- У вас чертовски хрупкая мебель, - заявил мне ураган в образе женщины, вскакивая на ноги без моей помощи. - Доктор Ватсон, я полагаю? Рада наконец с вами познакомиться. - Она энергично тряхнула мою руку и хищно огляделась: - А где этот лентяй? Эдвард! - Закричала она пронзительно. - Эдвард! Выходи, подлый трус!
- Миледи, - сказал я почтительно, ибо узнал эту даму. Нашу гостиную почтила своим посещением леди Тория Секкер, дочь графа Ормонда, в газетах в скобочках указывалось "миссис Эдвард Шерингфорд". - Миледи, позвольте мне…
- Дайте мне огня, - оборвала она меня, доставая из сумочки портсигар. - Чертовски трудно бросить курить, доктор, не посоветуете ли чего?
Я понял, что мне с моим флегматичным темпераментом не суждено противостоять ей, и подумал с некоторым злорадством, что эту проблему, как и многие другие, решит Холмс. Оставаясь в прежнем своем заблуждении, что искомый Эдвард (вероятно, Шеррингфорд?) находится у нас, леди Тория прошла по гостиной, без малейшего стеснения критикуя детали нашего быта.
- Натуральный бардак, - подвела она итог. - Хотя что я говорю, в настоящих борделях куда больше порядка, не правда ли, доктор? Миссис Хадсон - святая женщина, поистине святая! Посмотрите на эти следы от пуль! Вензель покойной королевы, надо же! Теперь, надо полагать, эту стену украсит и вензель короля? Бог мой, доктор, это что, дикий Запад? А что это вы храните в ведерке для угля? Где же вы держите уголь? Право же, доктор, по моим наблюдениям, мужчины действительно стоят на лестнице развития на ступеньку, а то и две ближе к животным…
Я скромно помалкивал. Противоречить леди Тории не имело смысла. В свете ее называли Мейфэрской амазонкой, потому что обозвать ее суфражисткой ни у кого не поворачивался язык. Суфражистка? Это те уродливые существа, что приковывают себя в самых неподходящих местах? Что вы! Леди Тория, разумеется, такими глупостями не занимается. В юности она была прелестна, в молодости прекрасна, в зрелости… Впрочем, едва ей исполнилось тридцать, она решила засчитывать себе пять лет как один год и тридцати пяти еще не достигла - а можно ли считать зрелым человеком того, кому нет еще тридцати пяти? С самых юных лет она отличалась неуемной энергией и большой изобретательностью. Участвовала в каких-то немыслимых безрассудствах, путешествиях, экспедициях, позволяла себе такие знакомства, что великосветские сплетницы колебались, стоит ли приглашать ее на очередной прием. В юности она была "безусловно леди", потому что была дочерью графа, став старше, она была "безусловно леди", потому что была леди Торией - единственной и неповторимой. В какой-то момент ее общественное положение зашаталось, когда обнаружилось ее интересное положение, однако же выяснилось, что перед тем, как завести ребенка, она позаботилась обзавестись и мужем. Вот этим самым никому не известным Эдвардом Шеррингфордом, которого с той поры предъявляла обществу по мере необходимости.
- Эдвард! - воззвала леди Тория, повысив голос. - Сколько я должна тебя ждать?
Мой друг выступил из двери своей спальни, застегивая последнюю пуговицу.
- Извини, дорогая, - сказал он голосом самого примерного из мужей, - я счел необходимым побриться.
Я почувствовал, что мне срочно надо сесть. Холмс, которого я считал убежденным женоненавистником, - муж леди Тории!
- Прошу прощения, миледи, - пробормотал я, опускаясь на стул.
- Что это с ним? - озабоченно спросила леди Тория и тут же перешла к следующему вопросу: - Послушай, Эдвард, почему ты упорно игнорируешь мои телеграммы?
- Ты уверена, что посылала мне их? Я не получал ни одной за последний год, - ответил Холмс. - Кофе, дорогая?
- Лучше рюмочку шерри. И, наверно, глоток джина доктору… Кажется, он склонен к апоплексии, при его комплекции это неудивительно. Я несколько раз напоминала об этом Энн, - продолжила она как будто без всякой связи с предыдущим высказыванием. - Правда, девочка стала так рассеянна…
- Случилось что-то важное? - спросил мой друг, подавая шерри даме и бренди мне.
- Разве ты не читаешь газет? Завтра Энн выходит замуж.
- Я обычно не читаю объявлений о свадьбах. Кто жених?
- Бобби Вульф, ты его вряд ли знаешь, милый юноша, преподает в Дарэмском университете историю и пишет какую-то книжку о Нероне, - ответила леди Тория.
Мой друг перелистал справочник и вдобавок заглянул в свою картотеку.
- Вот, одна дурная мысль портит всю твою гениальную голову! - с негодованием вскричала леди Тория и пнула картотечный шкаф. - Бобби - чудесный мальчик!
- Мне уже приходилось иметь дело с чудесным профессором математики из Дарэмского университета, - флегматично ответил Холмс.
- Господи, так это же было так давно! Лет десять назад?
- Двенадцать.
- Вот видишь. Надеюсь, я не отрываю тебя от дел? Утром ты мне очень понадобишься. Надень ту бороду, в которой был в позапрошлый раз - та, в которой ты был в прошлый раз, ужасна. Ты походил в ней на карикатуру янки - мне пришлось выдумать, что ты только что приехал из Сан-Франциско и не успел привести себя в порядок.
- Хорошо, - мой друг наклонил голову и взял железнодорожный справочник. - Где и когда состоится венчание?
- Эдвард, я приехала в автомобиле - поездом ты уже не успеешь.
- Боже мой, Тау! Если ты проведешь всю ночь за рулем, ты будешь плохо выглядеть!
- Я приехала с шофером. Машина стоит на Кавендиш-сквер - я все-таки не дура, чтобы подъезжать к самому твоему дому. Иди собирайся, Эдвард, надеюсь, тебе получаса хватит?
- Эдвард… - пробормотал я в полном смятении. - Эдвард…
- Ватсон, - сказал мой друг. - Мое полное имя - Эдвард Шерлок Шеррингфорд-Холмс. - И скрылся в своей комнате.
- Когда я говорю знакомым, что мой муж - умнейший человек в Англии, - заявила леди Тория, - мне почему-то не верят. Правда, я не сообщаю, что мой муж - тот самый Шерлок Холмс. Слава Богу, мы в свое время не стали широко афишировать наш брак: из-за ваших рассказов, доктор, может сложиться мнение, что Шерлок Холмс - кастрат или педераст. - Она посмотрела на меня сурово. - Вы, конечно, не знаете всех его личных обстоятельств, но зачем подчеркивать так навязчиво его мизогинию? И нет у него никакой мизогинии! А что это вы выдумали об этой подлой авантюристке Ирен Адлер? Адлер, как же! Рахиль Кац, визгливая толстуха из Варшавы, выдававшая себя за сопрано. Внешность у нее, конечно, романтическая - сверкающие глаза, сочные губы - да мозгов только на то и хватало, чтобы выманивать у любовников подарки побогаче. Вульгарная шантажистка! Эдварду никогда не нравились брюнетки!
Я нашел в себе силы добраться до буфета и налил еще рюмочку бренди.
Леди Тория возникла рядом со мной и налила себе шерри.
- Позволю себе спросить, вы давно женаты? - сипло осведомился я.
- О, целую вечность! Лет, наверно, тридцать. Надо спросить у Эдварда, он знает точно. Ах, доктор, как мы были тогда молоды! Юноша и девушка, почти дети, Шотландия, вереск цветет… Ах, волшебная пора! Все было так невинно, так свежо - какие мы были тогда глупенькие. Эдвард сказал, что, как честный человек, должен жениться - я согласилась, дурочка. Тайный брак… Нас обвенчал сельский священник - в Шотландии, знаете, не так следят за формальностями. И мы на следующий же день разъехались - он в Кембридж, я в Италию. Я очень переживала потом, что вышла замуж - влюбленность в Эдварда прошла, а в Италии я встретила Марио. Какое счастье, что я так вовремя вышла за Эдварда! Марио этот был, конечно, сущим авантюристом, жиголо, как сейчас говорят, я бы доставила с этим Марио уйму хлопот моим родителям - если бы не брак с Эдвардом. Я ведь тогда думала, что брак - это нечто святое и нерушимое. И страшно мучилась, юная идиотка, что испортила себе жизнь.
С саквояжем в руке вышел Холмс. Он переменил костюм и, кроме того, обзавелся усами, бородкой и очками.
- Ватсон, если будет докучать Лестрейд, я уехал на континент. Выдумайте там что-нибудь правдоподобное, вы же умеете.
Они уже давно ушли, оживленно переговариваясь, а я сидел, пил бренди и тупо смотрел перед собой, пытаясь привести в порядок рухнувшую вселенную. Вот так живешь бок о бок с человеком, знаешь, казалось бы, его досконально - и в конце концов получаешь подобный сюрприз.
Я внимательно изучил газеты, нашел скромное сообщение о венчании Роберта Вульфа и Энн Шеррингфорд, которое должно было состояться в небольшой деревенской церкви. Наверняка оно не было бы таким скромным, если бы кто-нибудь узнал, что безликий мистер Шеррингфорд и знаменитый моими усилиями Шерлок Холмс - одно и то же лицо. Я представил себе заголовок в "Дейли телеграф": "Великий женоненавистник показывает свое истинное лицо! Человек-машина и его семья!.."
Получили объяснение все его таинственные отлучки якобы на континент и Великое Исчезновение, из-за которого так взъелись на меня издатели и читатели!
Поистине то была ночь моего великого позора! Если бы скандальная женитьба Холмса выплыла наружу, я стал бы посмешищем, на меня бы показывали пальцами. Муж леди Тории! Я вполне понимаю, почему они жили раздельно: Холмс явно не смог бы ужиться под одной крышей с ураганом, леди Тория не смогла бы вытерпеть в своем доме вопиющую безалаберность Холмса. Ни ей, ни ему не нужен был тот домашний уют у камина, который я так ценил в нашей совместной жизни с моей милой Мэри. Две незаурядные натуры должны были существовать отдельно друг от друга, и они прекрасно существовали врозь, уважая интересы каждого и сохраняя взаимную привязанность, а может быть, даже и любовь. Во всяком случае Энн Шеррингфорд было не тридцать лет, а всего двадцать два.
И не в силах терпеть потрясение в одиночку, я вышел на улицу и побрел по празднично освещенным улицам, среди возбужденных гуляющих людей. Ноги сами понесли меня в направлении южного Кенсингтона, и с первыми лучами солнца я обнаружил себя у дома, где жила моя Мэри. Было, конечно, еще слишком рано, и мне пришлось подождать до того часа, когда сонная служанка, возвращаясь с праздника, открыла дверь своим ключом. Я не стал ожидать, когда проснется моя милая Мэри, и поднялся к ней в спальню. Сел на низкую скамеечку у ее ног и стал смотреть на родное лицо. Она почувствовала, наверное, сквозь сон мой взгляд и открыла глаза.
- Мэри! Боже мой, Мэри, как я люблю тебя!
Она вздохнула, но в ее взгляде не было раздражения.
- Доброе утро, Джон. Ты, вероятно, выпил бочку бренди, - сказала она. - Тебя можно использовать вместо спиртовки.
Что я мог ответить?
- Мэри, - попросил я. - Прости меня, старого дурака. Я не могу жить без тебя!
И что там еще я мог бормотать, склонив поседевшую голову ей на плечо…
P.S.
Как ни странно, именно эта история и примирила меня с Мэри. Когда я рассказал о леди Тории, моя жена расхохоталась и, целуя меня, заявила, что если Холмс вел двойную жизнь, то такому выдумщику, как я, сам Бог велел.
Мы снова стали жить одним домом, одной семьей, душа в душу. Леди Тория заочно стала чем-то вроде родственницы, и я часто слышал за завтраком от Мэри, листающей газеты: "Леди Тория основала женский автомобильный клуб… Леди Тория учредила приз для женщин-яхтсменов… Леди Тория провела показ разработанных ею женских брючных костюмов"…
Роберт и Энн Вульф вскоре одарили мир ребенком, и, еще не рожденное, это дитя стало объектом душераздирающих ссор. Мистер Вульф мечтал назвать своего сына Нероном в честь незаслуженно обиженного историками римского императора. Миссис Вульф предпочитала простое имя Томас. Леди Тория никаких имен не называла, но возражала как против Томаса, утверждая, что Томасы сплошь зануды, так и против Нерона, так как ей были противны исторические и географические аллюзии: "Меня саму назвали в честь Таврии и всю жизнь донимали шуточками, что мой муж вынужден заниматься тавромахией. Эдвард дразнил меня Кримией и объяснял, что именно поэтому любит криминалистику. А если бы в год моего рождения шла не Крымская война, а война с папуасами, меня назвали бы Папуассией - разве не ужасно?"
Родилась, однако, девочка, которую почему-то никто не ожидал.
Холмс в 1903 году отошел от дел и стал разводить пчел в Суссексе - так я писал в рассказах, оправдывая то обстоятельство, что он перестал заниматься расследованием как громких, так и особо деликатных случаев. На самом же деле он поселился недалеко от Дарэма, разводил розы и умилялся - на мой взгляд, отвратительно умилялся и сюсюкал! - качая в колясочке свою первую внучку. Он, правда, не забывал обо мне и время от времени подкидывал мне какую-нибудь историю из своего архива, но внучка и розы стали для него дороже криминалистики. Я старался навещать его пореже, потому что он буквально терзал меня вопросами из области педиатрии. К прежней работе его могло вернуть разве что-нибудь экстраординарное, угрожающее его ненаглядной малышке Вирджинии.
Послесловие и комментарии авторов
Эта книга не ставит перед собой целью описать одно или несколько дел Шерлока Холмса, которые не счел нужным осветить доктор Ватсон. Скорее, это попытка ответить на некоторые вопросы, которые возникают у внимательного читателя произведений Артура Конан Дойла. К примеру, как получилось, что Шерлок Холмс не занимался расследованием дела Джека Потрошителя? Или же, если он им занимался, почему доктор Ватсон не стал его описывать? По какой причине в одном из рассказов жена именует доктора Ватсона Джеймсом? И вообще, сколько у него было жен? Он женился, если сравнивать даты, примерно за год до встречи с Мэри Морстен, потом женился уже на ней, к возвращению Холмса из небытия уже был холостяком, ибо без проблем перебрался снова жить на Бейкер-стрит, а в двадцатом веке у него уже опять есть жена.
Основными материалами, которые послужили фундаментом для повести, были, разумеется, первые три тома из знаменитого "огоньковского" собрания сочинений Артура Конан Дойла (М.: Правда, 1966), а также не менее знаменитый сериал с Василием Ливановым и Виталием Соломиным в главных ролях. Имя уважаемого доктора в этих двух источниках звучит по-разному, причем оба варианта не передают точно английское произношение. Мы выбрали имя Ватсон как наиболее утвердившееся в русской традиции, особенно после телесериала. Честь убийцы собаки Баскервилей в повести отдана Лестрейду, как это соответствует сериалу, а не первоисточнику, - в память о заслугах Бронислава Брондукова.
Авторы без зазрения совести приписывают доктору Ватсону книги, написанные Артуром Конан Дойлом. Время и обстоятельства их написания, описанные в повести, не имеют ничего общего с действительными фактами.
Авторы надеются, что читатели не будут подходить к повести со всей серьезностью, и заранее отметают все возмущенные реплики.
…вторая почтила его прямым попаданием в банк… - Немцы бомбили Лондон весьма тщательно. Страшно подумать, что рукопись доктора Ватсона могла погибнуть.
…русский голубой кот по имени Модус Операнди… - "русский голубой" - порода, а отнюдь не намек на сексуальные предпочтения. Что же касается характера кота, то Модусом Операнди за хорошие дела не назовут.
Сегодня я видел, как Лондон празднует коронацию… - При написании данной главы использован отрывок из "Людей бездны" Джека Лондона.
…снова встретился с полковником М. - Мы тоже будем с ним неоднократно встречаться в романах Яна Флеминга и фильмах о Джеймсе Бонде (правда, кажется, это совсем другой полковник М.).