Уникум - Клюева Варвара Андреевна

Ах, это море… Ах, эти вина… Если на Южный берег Крыма по старой студенческой традиции приезжает "дикарями" компания друзей и встречает там бывших однокашников, то без праздничного ужина с шашлыками не обойтись. Только вот атмосфера скоро становится неслишком праздничной, а потом один из гостей и вовсе исчезает… Но это лишь начало неприятностей, которые как магнитом притягивают на редкость взбалмошные и невезучие путешественники. Сюжет разворачивается по всем канонам классического детектива: зловещее преступление, ограниченный круг подозреваемых и честно предъявленный читателю полный набор ключей к разгадке.

Содержание:

• Глава 1 1

• Глава 2 2

• Глава 3 3

• Глава 4 5

• Глава 5 7

• Глава 6 9

• Глава 7 10

• Глава 8 12

• Глава 9 14

• Глава 10 15

• Глава 11 17

• Глава 12 18

• Глава 13 20

• Глава 14 22

• Глава 15 24

• Глава 16 26

• Глава 17 28

• Глава 18 31

• Глава 19 33

• Глава 20 35

• Глава 21 37

• Глава 22 39

• Глава 23 42

• Глава 24 43

• Глава 25 45

• Глава 26 47

• Глава 27 49

Варвара КЛЮЕВА
УНИКУМ

Выпускникам мехмата МГУ посвящается

Глава 1

Если допустить на минутку, что на вполне трезвомыслящего человека найдет внезапное затмение и он ни с того ни с сего вдруг прочтет эту книгу до конца, готова спорить - он не поверит ни единому слову. А между тем описанные здесь события действительно произошли и героев повествования я знаю с незапамятных времен, так что уж поверьте на слово: персонажи не вымышлены и все портреты фотографически точны.

Другое дело, что назвать трезвомыслящими моих друзей как-то не поворачивается язык…

Не знаю уж по какой причине, но ни одна из наших поездок не обходилась без скандала. Если сложить все километры, которые мы проехали, пролетели, проплыли и прошагали вместе, результат получится, наверное, немногим меньше расстояния от Земли до Луны, но каждый вояж неизменно начинается со склоки. И еще чудо, что дело ни разу не дошло до драки.

Поначалу наши предотъездные свары казались мне несчастливым стечением обстоятельств. Но когда на десятый или пятнадцатый раз мы с Лешей за две минуты до отхода очередного поезда истерично метались по перрону, высматривая знакомые физиономии, нас наконец осенило: да эти гады просто издеваются над нами! Ну мыслимое ли дело, чтобы у всех троих в десятый раз и именно в день поездки случились желудочные колики, или все как один угодили под автотранспорт, или поехали на метро в противоположную сторону? Только мы, с нашим терпением и наивностью, могли по-прежнему верить россказням глумливых друзей-однокашников. Как они, должно быть, потешаются над нами, когда, давясь от смеха, придумывают очередное оправдание своему опозданию! И по сей день не могу понять, что удержало нас тогда от смертоубийства…

И вот после того как мы несколько раз запрыгивали в поезд на ходу, срывали стоп-кран, меняли в последнее мгновение билеты, добирались до места назначения на перекладных или автостопом, было решено собираться у кого-нибудь накануне отъезда и отправляться к транспортному средству всем скопом. Мудрое решение, однако, скандалов не устранило, просто удовольствие - прежде быстротечное - теперь растягивалось на сутки.

Эта поездка исключением не была. Скандал разгорелся с вечера, полыхал полночи, тлел до утра и с утроенной силой возобновился за полчаса до выхода из дому.

Собрались мы в тот вечер у меня. Ровно в девять прибыл с необъятным рюкзаком Леша. С сорокаминутным опозданием явился Генрих с двумя старшими оболтусами - Эрихом и Алькой. Машенька отказалась ночевать в моей квартире, но клятвенно заверила, что приедет ранним утром. Она хотела подольше побыть с тремя младшими чадами, которых впервые так надолго оставляла на попечение бабушки. Без чего-то одиннадцать в дверь наконец позвонил Марк. Не дав ему войти, мы с Лешей набросились на него с вопросами о Прошке. Марк лишь устало пожал плечами и буркнул, что в последний раз беседовал с Прошкой по телефону три часа назад и тот уверял, будто стоит перед дверью собранный и одетый.

К половине второго ночи мы обзвонили бесчисленных Родственников и Знакомых Кролика. Разумеется, это исчадие ада нигде не объявлялось и никого о своем предполагаемом исчезновении не предупреждало. Взбудоражив полстолицы, мы всерьез подумывали поднять на ноги вторую половину. Леша начал упоенно листать телефонный справочник, намереваясь выписать телефоны больниц, моргов, отделений милиции и прочих гуманных заведений, но тут Прошка соизволил подать о себе весточку.

Он позвонил из центра и пожаловался, что не успел на пересадку в метро. Я, шипя от злости, отправилась заводить свой дряхлый "Запорожец". Генрих взволнованно прыгал вокруг меня в прихожей и причитал, что нельзя отпускать меня в такую темень одну, но тут его детки проснулись и завопили, не желая расставаться с родителем. Марк удалился, свирепо заявив, что не намерен бегать за "этой свиньей" по всей Москве. В итоге поехали, разумеется, мы с Лешей.

Естественно, выяснилось, что ничего особенного с Прошкой не случилось. Просто он решил покрепче пришить пуговицу и включил телевизор, а там как раз крутили боевик… Можете себе представить, какое впечатление произвели на нас его слова! Всю дорогу домой я скрежетала зубами, обычно уравновешенный Леша орал, Марк, встретивший нас на пороге, от гнева целую минуту не мог выговорить ни слова, и даже феноменально миролюбивый Генрих не удержался от мягкого упрека.

Лучше бы уж он удержался! Мягкость его упрека стала для Марка последней каплей. Клокотавшая в его груди ярость хлынула наружу. Извержение вулкана показалось бы праздничным фейерверком по сравнению со стихией, разбушевавшейся у меня дома. Не снеся диких воплей, примчались соседи снизу, люди весьма долготерпеливые и интеллигентные. Остальные соседи по случаю августа месяца, к счастью, разъехались кто куда.

Улеглись мы только в шесть утра, и еще, наверное, с час раздавалось чье-то приглушенное, но очень ядовитое бормотание.

Машенька и в самом деле приехала довольно рано, несмотря на неблизкий путь. Они с Генрихом обитали в Опалихе, на зимней даче Машенькиных родителей, круглый год, поскольку в малогабаритной городской квартирке семейство из двенадцати человек - родители, сестра с мужем и ребенком, Машенька, Генрих и выводок из пяти детей - вряд ли смогло бы разместиться даже при посредстве знаменитого чародея, позаимствовавшего имя у небезызвестного персонажа английского классика.

Машеньке предстояло впервые вкусить прелестей совместного путешествия. До сих пор ее никак не удавалось оторвать от детей. Генрих же без нее ездил крайне неохотно и чуть ли не через несколько часов после отъезда начинал тосковать и рваться домой. На сей раз мы общими усилиями уговорили любящую мать оставить младших детей с бабушкой, но, пожалуй, если бы не Эрих с Алькой, мы снова потерпели бы фиаско.

Эрих с Алькой, прознав о соблазнительной перспективе поплескаться в морской водице и чуя готовое сорваться с уст Машеньки материнское "нет", проревели ровно три дня и три ночи, чем, несомненно, заслужили упоминания в Книге рекордов Гиннесса. И Машенька сдалась. Генрих, который вообще редко пребывал в дурном расположении духа, в последние дни прямо-таки светился от счастья.

Итак, в одиннадцать часов я на кухне поила Машеньку кофе и в лицах описывала вчерашние события. Машенька тихо смеялась и время от времени комментировала мой захватывающий рассказ.

- Чего же еще ожидать от Прошки? Если меня что-то и удивляет, так это прямо-таки королевская пунктуальность Анри. - Так Машенька называла мужа. Почему она величала чистокровного немца из Поволжья на французский манер, остается только гадать.

- Да уж, - подал голос Леша, на мгновение оторвавшись от изучения расписания восходов и заходов солнца на ближайшие три недели. - В прошлую пятницу Генриха пришлось ждать три часа.

- А что случилось? - встрепенулась Машенька.

- Да все то же. - Я обреченно махнула рукой. - Сел в электричку и опомнился только в Новом Иерусалиме, когда ему вежливо напомнили, что это конечная станция.

- Я этой истории еще не слышала.

- Тебе очень повезло, Маша. Я ее слышу, наверное, в восьмой раз.

- В четвертый, - уточнил педантичный Леша, принимаясь за лунный календарь.

- Я вообще не могу понять, как Генрих хотя бы изредка добирается до нужного места. Машенька, а ты уверена, что он блистает своим гением именно в Стекловке? Я, например, нисколько не удивлюсь, если окажется, что он по ошибке мучает дифференциальной геометрией коллектив преподавателей ветеринарной академии.

- Или военной, - хихикнула Машенька. - Честно говоря, я ни за что не поручусь. Хорошо еще, что вчера я отправила его с детьми, иначе не видать бы нам всем моря как своих ушей.

Тут на кухню выползли сонные детки. Увидев мать, они огласили дом воинственным кличем, сопроводив его энергичной пляской святого Витта. У соседки внизу что-то упало (судя по грохоту - чугунная сковорода). Я поспешно ретировалась в свою комнату.

Поезд отходил с Курского вокзала в пятнадцать восемнадцать. Мы с Лешей единогласно решили, что четыре остановки на метро плюс одну пересадку одолеем за сорок минут. На непредвиденные осложнения накинули еще восемь. Получалось, что выходить из дому следовало в половине третьего.

В полвторого мы все еще пытались растолкать обнаглевшего Прошку. Марк сомнамбулой бродил по квартире. Прошка громогласно отказывался подниматься, уверяя, что соберется за пять минут, ехать здесь максимум полчаса, а мы с Лешей - просто маньяки.

Пришлось окатить его холодной водой и спихнуть с дивана. Смертельно разобиженный, Прошка гордо удалился в ванную и заперся на полчаса. Тем временем Марк пришел в себя и принялся неистово барабанить в дверь, из-за которой доносилось шипение душа и фальшивое пение "Дубинушки". Поначалу любезные наши друзья переругивались довольно лениво, потом вошли в раж. Мы с Лешей уже сидели как на иголках, поэтому охотно ввязались в новый набирающий силу скандал.

Чай и кофе пили в яростном молчании, обжигаясь и скрипя зубами. Только семейство Луц чувствовало себя вполне непринужденно. Генрих травил очередную байку, троглодиты смеялись, Машенька улыбалась, хотя и она начала нервно поглядывать на часы.

Без двадцати пяти три мы все наконец собрались в прихожей и открыли входную дверь. В последнюю секунду Прошка крикнул: "Я мигом! Только газ проверю!" - и исчез в направлении кухни. Леша с Генрихом взялись за рюкзаки и стали вытаскивать их на лестничную клетку. Через три минуты мы с Марком в остервенении бросились на поиски добровольного блюстителя пожарной безопасности и обнаружили следующую безмятежную картину: в проходе валялся рюкзак, Прошка, небрежно развалясь в плетеном кресле, неспешно намазывал себе бутерброд, а перед ним дымилась чашка чая.

На мгновение мы с Марком лишились не только дара речи, но и способности двигаться. Потом я закричала раненой птицей, а Марк, перепрыгнув через рюкзак, выхватил Прошку из кресла и швырнул в прихожую. Рюкзак полетел следом. Прошка, не выпуская из рук бутерброда, заверещал, но его уже никто не слушал. Леша напялил на отбивающегося негодяя рюкзак и молниеносно выставил всех за дверь. Переругиваясь на бегу, мы помчались на улицу. До отхода поезда оставалось тридцать пять минут.

На платформе в метро негде было яблоку упасть.

- По техническим причинам интервалы движения поездов в сторону центра увеличены. Пользуйтесь наземным транспортом! - бодро объявила дежурная по станции.

Эрих с Алькой дружно заревели. Мы бросились наверх, перепрыгивая ступеньки эскалатора. Оставив всю компанию ловить такси, я помчалась к верному "Запорожцу". Такси, разумеется, старательно избегали нашу улицу. Побросав рюкзаки на верхний багажник и кое-как пристегнув их к решетке, мы начали набиваться в салон.

Сколько, по-вашему, человек может разместиться в "Запорожце"? Максимум пять? Не правильно! Произведя в уме несложные арифметические выкладки, вы легко убедитесь, что нас было восемь. В пути на нас оглядывались все без исключения пешеходы, а водители, рискуя устроить аварию, едва не выворачивали шеи. Но - милостив Бог - на постовых мы не нарвались и в пробку не угодили.

К вокзалу подкатили ровно за пять минут до отхода поезда. Я сунула ключи от машины под коврик, но позвонить знакомым уже не успевала. Наш вагон, естественно, стоял у дальнего конца платформы. Прибежали мы к нему за минуту до отправления. Я еще успела нацарапать на клочке бумаги два-три телефона и номер своей машины и сунула все это одному из провожающих:

- Пожалуйста, не могли бы вы позвонить по любому из этих номеров и сказать, что Варвара оставила машину на стоянке перед вокзалом. Ключи под ковриком.

Лысый дядька изумленно на меня воззрился, потом неуверенно кивнул. Поезд тронулся.

- Я же говорил, что тут ехать от силы полчаса! - торжествующе объявил Прошка.

Наш отпуск начался.

Глава 2

Пожалуй, стоит хотя бы коротко рассказать историю нашей дружбы. Все мы, за исключением Машеньки и, разумеется, Эриха с Алькой, познакомились в незабвенном восемьдесят первом. В тот год мы, семнадцатилетние абитуриенты, сияя от счастья, снова и снова перечитывали свои имена в списке зачисленных на первый курс механико-математического факультета МГУ.

Марк и я попали в одну группу. Высокий брюнет с выразительными карими глазами настолько выделялся среди зеленых первокурсников, что не мог не привлечь к себе внимания. Дело в том, что он носил волосы до плеч ("военка" начиналась лишь со второго курса) и имел вид погруженного в самосозерцание отшельника. Заинтригованная, я нарушила все собственные правила и ринулась в атаку без предварительной рекогносцировки. Никогда еще внешность не была столь обманчивой. Марк оказался на редкость наблюдательным и ехидным типом с сардоническим чувством юмора. Выяснилось, что у нас много общего. Например, он тоже предпочитал другим напиткам сухое вино, любил дождливую погоду и был книгоманом. Правда, литературные вкусы у нас совершенно не совпадали и спорили мы с ним до посинения.

В то время женился мой драгоценный братец, и в двухкомнатной малогабаритке жить стало совсем невмоготу. Поэтому я с утра до вечера пропадала в общежитии. Там я и познакомилась с Генрихом и Прошкой. Мы сошлись на почве преферанса.

На самом деле Прошку зовут Андреем. Андреем Николаевичем Прохоровым. Но кличка Прошка приклеилась к нему намертво, и все давным-давно забыли, как звучит его настоящее имя. Они с Генрихом составляли весьма комичную пару. Генрих - долговязый, худющий, с журавлиными ногами, Прошка - маленький, кругленький, с пухлыми розовыми щечками и наивно-детским выражением лица. Генрих передвигается медленно и важно; Прошка вечно скачет, словно мячик, норовя забежать вперед и заглянуть собеседнику в глаза. Генрих исполнен чувства собственного достоинства, Прошка - до неприличия суетлив. Генрих совершенно непрактичен, Прошка - из породы хомячков, вечно тащит в свою норку все, что попадется под руку.

Прошке и Генриху очень повезло. В их комнате было прописано четыре человека, а в действительности жили трое - Генрих, Прошка и Мирон, о котором речь впереди. Четвертый жилец был "мертвой душой", то есть формально проживал в пятьсот одиннадцатой комнате, а на самом деле - у двоюродной тетки в Черкизове. Так что в пятьсот одиннадцатой я нашла постоянных партнеров по преферансу и такую иногда нужную забывшему о времени картежнику свободную койку. Конечно же по факультету вскоре поползли неизбежные слухи, но, поскольку для них не было ни малейших оснований, меня они нимало не смущали и нашей зарождающейся дружбе ничуть не помешали.

Прошку обожали половина девиц нашего курса и все поголовно дамы среднего и пожилого возраста - от церберш вахтерш в общежитии и раздраженных разливальщиц в столовой до суровой преподавательницы начертательной геометрии. Трудно сказать, чем он привораживал слабый пол, поскольку росту в нем ровно сто шестьдесят два сантиметра, всего на три сантиметра больше, чем у меня, а я была едва ли не самым малорослым экземпляром на факультете, но против факта не попрешь - мехматовские дамы висли на нем гроздьями. О Прошкиных победах слагали легенды. Прошка же принимал это необъяснимое поклонение как должное, вовсю пользовался незаслуженными привилегиями и вскоре вконец обнаглел.

Вторая половина факультетских девиц сохла по Генриху, но их я еще могу как-то понять. Во-первых, он аристократичен, во-вторых, невероятно добр и деликатен и, в-третьих, гениален. С любой девушкой Генрих обращался так, словно она была самым прекрасным, самым умным и самым отзывчивым созданием на свете. Если бы не разница в росте, я бы и сама перед ним не устояла, но, на мой взгляд, как-то нелепо сгорать от страсти к человеку, когда твой нос находится на уровне его пупка.

Леша учился в одной группе с Прошкой. В общежитии он появлялся от случая к случаю, поэтому на первом курсе мы не были близко знакомы. Иногда он приходил на вечеринку в честь дня рождения кого-нибудь из соучеников или на пьянку по случаю сданных экзаменов, но вел себя незаметно. По-настоящему сдружились мы в стройотряде.

В стройотряд нас отправили после летней сессии. Пришлось приложить немало усилий, чтобы попасть в один отряд, но мы своего добились. Строить предстояло коровник и свинарник в Архангельской области. Об этой эпопее в двух словах не расскажешь, надо писать отдельную книгу. Скажу только, что тот опыт дал мне ясное представление о чувствах, какие питают друг к другу однополчане, побывавшие в настоящих переделках.

Осенью на меня свалилась крупная удача - неподалеку от Университетского проспекта освободилась дворницкая вакансия, позволявшая при наличии справки о тяжелых жилищных условиях рассчитывать на служебную квартиру. Справку я добыла, учебу в университете благополучно скрыла и в один прекрасный день стала счастливой обладательницей однокомнатного рая. Правда, рай этот находился на первом этаже и выглядел слегка обшарпанным, но, если вам довелось всю сознательную жизнь бороться с любимым братцем за клочок места в восьмиметровой комнатушке, вряд ли вы станете особенно привередничать.