– Следовательно, мы возвращаемся к тому, с чего начали. К этому психотическому фокус-покус символизму, – обреченно заявила Манетт.
В наступившей тишине тоненько прозвенел зуммер будильника и Синклер с беспокойством бросил взгляд на свои наручные часы. – У меня назначена встреча с администратором по персоналу одной из компаний, в которой работала пострадавшая. Этот парень – сущее наказание.
Отодвинув стул, он принялся собирать бумаги в потрепанную сумку коричневой кожи на длинном ремне.
Бледсоу тоже поднялся.
– Отлично, каждый знает, чем ему заниматься. Давайте копнем чуть глубже и посмотрим, что получится.
– Детектив, – Хэнкок загородил Бледсоу дорогу, – у вас найдется для меня минутка?
Последние члены оперативной группы уже выходили по одному через дверь. Бледсоу пожал плечами и сделал шаг назад.
– Да, слушаю. Вы что-то хотели мне сказать?
Хэнкок нетерпеливо переступил с ноги на ногу и оглянулся на Карен, которая как раз выходила из комнаты вместе с Робби.
– Мне нужно поговорить с вами. – Он подался к детективу и заговорщически понизил голос. – Это касается Вейл. Кажется, я кое-что раскопал.
Бледсоу прищурился, бросил на Хэнкока внимательный взгляд и направился в кухню. Услышав звук захлопнувшейся входной двери, он вопросительно приподнял брови.
– Мы одни. Итак, что вас беспокоит?
– Я прочитал документы и материалы, которые вы для меня подобрали. Кстати, большое спасибо, я искренне благодарен за содействие.
– Нет проблем. Это все, что вы хотели мне сказать?
– Нет. Просто я кое-что нашел в описании улик, обнаруженных на месте преступления, когда была убита жертва номер два. – Он раскрыл папку-скоросшиватель, которую до этого держал под мышкой. – Вот здесь, под данными анализа волокон. – И он протянул Бледсоу отчет криминалистов.
– Да, и что? Рыжий волос. В чем проблема?
– У Вейл рыжие волосы. А в заключении сказано, что по данным сравнительного микроскопического анализа по структуре и цвету он соответствует волосам Вейл. – Хэнкок сделал многозначительную паузу, и уголки его губ опустились, словно поражаясь непонятливости Бледсоу. – Волос, принадлежащий Вейл, обнаружен на месте убийства жертвы номер два. Почему никто ничего не предпринял по этому поводу?
– Ничего не предпринял? – переспросил Бледсоу. Скрестив руки на груди, он вперил пристальный взгляд в Хэнкока. – И что же, по-вашему, мы должны были предпринять?
– Вы допрашивали ее?
– Карен Вейл? Специального агента Карен Вейл? Женщину, которая не может спокойно спать по ночам из-за того, что убийца до сих пор бродит по улицам?
Хэнкок вновь принялся переминаться с ноги на ногу.
– Вы не знаете ее так, как я. Это хитрая, безжалостная особа…
Бледсоу выставил перед собой руку.
– Все, Хэнкок, довольно. Я понял. Благодарю за подсказку.
– Вы должны провести расследование в отношении ее. Она может оказаться нашим убийцей.
Высказанная вслух крамольная мысль заставила обоих умолкнуть. Бледсоу со вздохом опустился на стул.
– Вы выдвигаете очень серьезное обвинение. Надеюсь, это вам понятно? И только потому, что на месте преступления обнаружили рыжий волосок?
Хэнкок ничего не ответил.
Бледсоу продолжил:
– Когда следователь работает на месте преступления, он может оставить после себя волокна ткани с одежды, отпечатки пальцев следы ДНК – черт возьми, да любую трассологическую улику в конце концов! Это одна из тех проблем, с которыми мы сталкиваемся, когда наши сотрудники выезжают на вызов. Именно поэтому мы огораживаем место преступления и стараемся не допускать туда посторонних…
– Не надо читать мне лекцию, детектив.
– Я объясняю вам, каким образом волос Карен мог оказаться в доме жертвы.
– И вы уверены, что правы.
Бледсоу с негодованием покачал головой.
– Вейл получила диплом магистра по искусствоведению. А у нас стены дома жертвы разрисованы кровавыми узорами, которые предполагают наличие у преступника соответствующей подготовки. И это вас по-прежнему ни в чем не убеждает?
Бледсоу оттолкнулся от стула и подошел к Хэнкоку вплотную.
– Послушай, Карен мне говорила, что ты редкостный тупица. Я стараюсь вести себя без предубеждения и не становлюсь на чью-либо сторону, потому что знаю, что вы друг друга недолюбливаете. И если ты затеял этот разговор только для того, чтобы дискредитировать ее, отомстить за проблемы, которые возникли у тебя в Бюро несколько лет назад…
– К нашему разговору мое прошлое не имеет никакого отношения.
Бледсоу набычился и посмотрел Хэнкоку прямо в глаза. Тот не дрогнув выдержал его взгляд.
– Если хочешь заняться Карен Вейл и проработать ее возможную причастность к этим убийствам в свободное время, я не стану возражать. Развлекайся. Желаю удачи! Но не вздумай мешать моему собственному расследованию.
Оттолкнув Хэнкока, Бледсоу широким шагом быстро вышел из комнаты.
– Мы еще увидим, – крикнул ему вслед Хэнкок, – кто из нас прав!
…девятнадцатая
Робби проводил Карен до машины, но, попрощавшись и захлопнув дверцу, уходить не спешил.
Она опустила стекло и, заслонив глаза рукой от тусклого, мертвого свечения хмурого неба, бросила на него вопросительный взгляд.
– Что-то случилось?
– Я… в общем, нет.
Он уставился себе под ноги, потом перевел взгляд на дома, выстроившиеся вдоль улицы.
– Робби?
– Как ты отнесешься к обеду? Или ужину? У меня есть к тебе несколько вопросов. По поводу составления психологического портрета.
Карен сидела, смотрела на него и думала: "Что это, он приглашает меня на свидание?" Пожалуй, он выбрал не лучшее время, учитывая, что у нее совсем недавно вышло с Диконом…
– Ты сама согласилась учить меня, помнишь?
Может быть, это как раз то, что ей сейчас нужно? Отвлечься от мыслей о плохом, что случилось с ней, и впустить немного счастья в собственную жизнь? Баланс нужен всем, и равновесие должно соблюдаться во всем – этот урок она усвоила давным-давно. И Карен, отрезая себе путь к отступлению, ответила:
– Обед или ужин, говоришь?
– Да хотя бы кофе. Я согласен на все.
– Видишь ли, не совсем глупый психолог, пусть даже и криминалист, может заподозрить, что ее приглашают на свидание.
Робби снова принялся с преувеличенным вниманием обозревать окружающий ландшафт.
– Но простой детектив из маленького городка может возразить, что не видит ничего дурного в том, если они вдвоем просто посидят и поговорят. О работе. О теории и практике.
– Теория и практика… – По губам Карен скользнула лукавая улыбка. – Хорошо. Согласна. Теория и практика мне нравятся. Это напоминает мой любимый курс в Академии. Ужин сегодня вечером, в шесть часов?
– Отлично.
– Без особых формальностей. Сможешь заехать за мной в контору, чтобы не терять времени?
– Конечно, без вопросов.
– Да, кстати, к нам может присоединиться мой коллега-психолог, Арт Руни. Как тебе такая перспектива?
Робби явно пал духом, хотя и постарался не показать этого. Он даже сумел с деланным равнодушием пожать плечами.
– Как скажешь.
Карен улыбнулась и прищурилась, глядя на солнце, которое выглянуло из-за туч.
– Знаешь, пожалуй, забудь о Руни, на сегодняшний вечер у него наверняка другие планы. Да и для обсуждения теории и практики большой компании не требуется, двоих коллег вполне хватит, как ты считаешь?
Робби подмигнул.
– В самую точку. Заеду за тобой в шесть.
Робби подлил в бокалы шардоне и вернул бутылку на столик.
– Ты никогда не рассказывала мне о том, как такой симпатичный и хороший детектив, как ты, связалась с такой грубой профессией, как составление психологических портретов насильников и убийц.
– Это была, пожалуй, самая безопасная работа во всем Бюро. Несколько лет назад, во время неудавшегося ограбления банка, когда я затеяла перестрелку с бандитами, мне здорово досталось. – Перед мысленным взором Карен вдруг всплыл эпизод с Алвином, приплясывающим на месте, который случился в банке несколько дней назад. Сценарий вышел совсем другим, зато декорации оказались удручающе похожи. – Это был тот самый случай, когда от тебя ничего не зависит, хотя поначалу я и представить себе не могла, чем все закончится. Мы выехали на вызов, очень спешили, и я примчалась туда первой. Пока я ждала подкрепление, грабители вышли из банка. Тут на сцене появилась еще парочка агентов, но они так и не успели разобраться в ситуации. Те уроды сразу же застрелили одного насмерть, а второго уложили на асфальт с пулей в груди. Меня тоже ранили, но в конце концов я сумела выпутаться и остаться в живых.
В глазах Робби отразился неподдельный интерес.
– Каким образом?
Карен отпила глоток вина.
– Я думала, мы собирались обсудить теорию и практику.
Робби в деланном удивлении приподнял брови.
– А мы и обсуждаем. В частности, мы обсуждаем теорию Карен Вейл о том, как обернуть себе на пользу затруднительное положение, располагая лишь мозгами да голыми руками в придачу.
– Не совсем голыми. При случае можешь оценить эффективность "Глока" с запасной обоймой. Грабители были вооружены автоматами MAC-10. Они поливали огнем, как водой из садового шланга. Превратили мою машину в решето. Тротуар перед входом был усыпан осколками стекла от моих окон. Короче, нам пришлось залечь и стрелять, укрываясь за колесами. – Карен покачала головой. – И случилось все это на тихой улочке, посреди уютного пригорода…
Робби нетерпеливо поерзал на стуле и подался вперед.
– И? Что было дальше?
Она сделала еще один глоток шардоне, подняла голову и встретилась взглядом с Робби.
– Что?
– Чем все закончилось? Как тебе удалось уцелеть?
– Я залезла под машину и уже оттуда прострелила одному бандиту лодыжку. Он упал, потом прибыли другие агенты, грабителей арестовали, и все закончилось к всеобщему удовлетворению.
Погрузившись в воспоминания, Карен молчала, невидящим взглядом уставившись в свой бокал.
– Итак, ты выбрала самую безопасную работу в Бюро, – напомнил ей Робби.
– После этого милого инцидента я поняла, что такая работа не для меня, особенно учитывая, что мне надо еще и воспитывать ребенка. В то время Джонатану только-только исполнилось семь. Мысль о том, что он запросто может остаться без матери, заставила меня всерьез задуматься о том, что я делаю со своей жизнью. – Карен коротко рассмеялась, но веселья в этом смехе не было. – У тебя может сложиться впечатление, что я приняла взвешенное решение легко и сразу. Это не так. Мне понадобилось несколько недель, чтобы понять, как следует поступить. Я даже подумывала о том, чтобы уйти из Бюро.
– Но вместо этого ты оказалась в Отделе криминальной психологии?
– Пока СВР проводила расследование, мой босс решил, что мне надо на время отвлечься и сменить обстановку. Он одолжил меня соседнему полицейскому участку, чтобы я помогла им раскрыть несколько зависших преступлений. Дела выглядели дохлыми и следы остыли настолько, что можно было обморозить руки, просто взявшись за папки с материалами.
Робби откинулся на спинку стула.
– Ого! Думаешь, твой начальник поступил так специально чтобы погубить твою карьеру?
– Нет, он хорошо ко мне относился. Во всяком случае, даже если он и питал подобные намерения в отношении меня, я с успехом расстроила его планы. Мне удалось раскрыть почти все преступления. А слухи, как тебе известно, распространяются быстро. Словом, я обрела некоторую репутацию в Бюро.
– Прекрасно понимаю почему.
– Мой начальник подал служебную записку шефу второго отдела Департамента поведенческих наук, и не успела я оглянуться, как стала координатором Отдела криминальной психологии Восточного округа. Месяц спустя я претендовала, наравне с Хэнкоком, на единственную вакантную должность в отделе. Все остальное уже история…
Робби склонил голову к плечу, не сводя внимательного взгляда с Карен.
Она допила вино и помолчала, ожидая его реакции.
– С тобой все в порядке? – наконец поинтересовалась она.
– Все отлично, – ответил он, отводя взгляд и выпрямляясь на стуле.
– Теория и практика, – с улыбкой произнесла она.
– Верно. И вот в чем состоит моя теория: вы – нечто особенное, Карен Вейл, и я хотел бы узнать вас получше.
– Не зря мне казалось, что здесь попахивает свиданием.
– Судя по твоему тону, простому детективу из маленького городка не по чину назначать его крутому агенту ФБР.
Официант принес заказ. Салат с курицей по-восточному для Карен и хорошо прожаренный говяжий бифштекс под соусом чили для Робби. Карен смотрела, как он обильно поливает кетчупом картофель фри с мясом. Она вдруг вспомнила себя в детстве. И эта мысль лишь сильнее подчеркнула существующую между ними разницу в возрасте. Взявшись за вилку, она почувствовала, что Робби смотрит на нее. Он сделал первый шаг и теперь терпеливо ожидал, как она отреагирует. Положив вилку на тарелку, Карен спросила:
– Тебе сколько? Двадцать девять, тридцать?
– Тридцать.
– А я… чуточку старше. Почему бы тебе не выбрать кого-нибудь в своей возрастной категории?
Бифштекс нетронутым лежал на тарелке перед Робби. Он подался к ней через стол.
– Карен, мне довелось видеть и пережить такое, что не выпадает на долю большинства мальчишек. Я должен был оказаться на улице и превратиться в одного из тех головорезов, с которыми мы ведем войну… Но сейчас речь не об этом.
Он сделал паузу, чтобы посмотреть, как она отреагирует, но выражение ее лица не изменилось. Он сунул в рот политый кетчупом ломтик картошки. Она отпила глоток вина.
Робби пожал плечами.
– Может, я и выгляжу моложе твоих тридцати двух лет, – с кривой улыбкой заметил он, – но за свою жизнь я повидал такое, отчего можно состариться раньше времени.
Карен медленно кивнула и подняла бокал. Он подлил вина сначала ей, а потом и себе.
Она перевела взгляд на его лицо.
– В таком случае, практика требует спешить медленно, чтобы можно было посмотреть, что у нас получается.
Робби улыбнулся.
– Методический подход. Как в любом правильно построенном расследовании.
– Будешь спешить – неизбежно наделаешь ошибок и загубишь дело.
Робби приподнял свой бокал, салютуя ей.
– За теорию и практику.
Карен легонько коснулась его бокала своим.
– И методический подход.
…двадцатая
В соседней комнате лежит очередная жертва. Связанная по рукам и ногам, она ожидает моего возвращения. И с этим ничего нельзя поделать. Ты похожа на паралитика, который может лишь наблюдать за происходящим, не имея возможности вмешаться в ход событий. Ты видишь смерть, убийство, разрушение чужой жизни и… бессильна остановить произвол.
Смотри… смотри на жертву. Открой глаза. Видишь ее? Я сказал, смотри! Она лежит на кровати, связанная. Смотри на ее лицо, смотри ей в глаза, смотри, как я залезаю на нее, сажусь ей на грудь и втыкаю нож в ее левую глазницу. Я вытаскиваю лезвие, быстро взмахиваю им и всаживаю его снова! Нож по самую рукоятку погружается в тело. Кровь и слизь ударяют мне в лицо, пачкая грудь и подбородок. Я вытаскиваю нож, на этот раз медленно, упоительно медленно, словно совершаю изысканный половой акт, а потом откидываюсь назад и слегка перемещаюсь, чтобы проткнуть ей правый глаз.
Что, ты все еще ничего не видишь? Я протыкаю глаза, потому что ты не видишь того, что должна. Ты не видишь меня. Смотри! Взгляни в зеркало, висящее над кроватью. Да, да, вот так – ну давай же, подними голову!
Запрокидывая голову, она видит свое отражение в зеркале. Оттуда, в неестественно ярких, каких-то кинематографических цветах, на нее смотрит рыжеволосая женщина.
Теперь ты видишь, не так ли? Ты видишь!
Она смотрит в лицо убийце, но ничего не видит – ни глаз, ни губ, лишь смазанное расплывчатое пятно. Как будто вмешался какой-то телевизионный цензор, так бывает, когда показывают обнаженную женскую грудь. Но когда она уже собирается отвернуться, черты лица обретают резкость – и из глубины зеркала на нее смотрит кто-то очень хорошо ей знакомый.
Она смотрит на свое лицо…
Карен проснулась от собственного крика. Она только что видела во сне лицо Окулиста, лицо жестокого убийцы. И оно было здесь, рядом. Она устало провела рукой по глазам, словно стирая зрительные воспоминания о нем. И что это должно означать? Времени тщательно обдумать случившееся у нее не было, а если бы даже и было, какой от этого прок? В конце концов, ей приснился всего лишь сон, порожденный, без сомнения, неудовлетворенностью тем, что она не знает, как приступить к раскрытию этого дела. Тем не менее ночной кошмар никуда не делся, он зловещей тенью маячил где-то на краю сознания, сопровождая ее на протяжении всего дня.
Карен вылезла из-под одеяла, приняла душ и поехала на работу. Телефонный звонок от секретарши прозвучал в 8:03, ровно через две минуты после того, как она села за свой стол.
– Мистер Гиффорд просит вас немедленно зайти к нему.
Она бросила свою кожаную сумку на стул и направилась в кабинет Гиффорда.
Встреча вышла краткой и исключительно деловой. Комиссия внутренних расследований изучила ее отчет об инциденте, имевшем место в Сберегательном банке содружества Вирджинии, и пришла к выводу, что ей следует пройти курс переподготовки на тренировочной базе Бюро в Хоганз-Элли. Там был построен макет города, на котором агенты оттачивали свои навыки поведения в реальном мире, потому что во время нахождения в этом "городке", будь вы в банке, аптеке или кинотеатре, мотеле или фотолаборатории, с вами могло случиться что угодно. Никогда нельзя было знать заранее, какое испытание выпадет на вашу долю… но приходилось играть по суровым правилам и реагировать на опасность так, как вы считали нужным. По словам Гиффорда, после происшествия в банке бюрократы сочли, что она должна поработать над своими полевыми тактическими навыками.
– Вы еще легко отделались, – заявил Гиффорд. – Можете считать, что вам повезло. Вам всего лишь вынесли предупреждение.
Мысли Карен постоянно возвращались к ночному кошмару. Она постаралась встряхнуться, отогнать непрошеные воспоминания и сосредоточиться на том, что говорит ей босс. А он, похоже, ждал от нее какой-нибудь реакции.
– В самый разгар расследования по делу Окулиста? Это не может подождать?
– Вы всего лишь входите в состав оперативной группы, агент Вейл. При этом вы даже не являетесь следователем, а оказываете необходимую помощь и поддержку. И только.
– Вот спасибо, утешили.
– Немедленно свяжитесь с Академией. Вами будет заниматься агент Поль Ортега.
Это было час назад, а сейчас она стояла перед Трастовым банком Хогана с пистолетом в руке – в обойме только холостые патроны, – и пульс частил, как сумасшедший.
Чертова СВР! Зачем им понадобилось опять совать меня в банк?
– Внутри трое белых вооруженных мужчин, – прохрипел по радио голос диспетчера.
Подумать только, на нашем заднем дворе резвится серийный убийца, а я здесь играю в солдатиков.
Высунувшись из-за угла кирпичной стены, Карен попыталась заглянуть в переднюю витрину банка. Сняв с пояса передатчик, она нажала кнопку.
– Вижу подозреваемых.