– Куда там! Говорю тебе, это все дерьмо собачье. История, высосанная из пальца. Судья не счел нужным удовлетворить его иск.
Они остановились, глядя на улочку тихого района. По обеим ее сторонам высились скромные, одно– и двухэтажные особняки красного кирпича, безмолвные свидетели недавнего убийства.
– Когда это произошло?
– Немногим больше шести лет назад. Ходили слухи, что он подыскал себе непыльную работенку. Обеспечивал безопасность какой-то компании, оказывающей услуги в области интернет-технологий, кажется.
Бледсоу пнул ногой мелкий камешек, валявшийся на асфальте.
– А сейчас он возглавляет личную охрану сенатора Линвуд.
– Симпатичный мальчик подыскал себе новое тепленькое местечко. Хорошая кормушка, если хочешь знать мое мнение.
– Да ладно тебе. Линвуд, во всяком случае, в выигрыше. Она заполучила к себе на службу относительно молодого парня, который оттрубил несколько лет в Бюро. Полная он задница или нет, опыт работы остался при нем, и возразить тут нечего.
Карен поежилась от холода и обхватила себя руками за плечи.
– А при чем тут шеф Турстон? А у него-то какой интерес в этом деле?
– Не знаю. Очевидно, думает, что дело важное. Важное настолько, что он решил потянуть за нужные ниточки, используя все свое влияние.
Карен развернулась и зашагала назад.
– Боюсь, что здесь замешан кто-то для него очень важный.
Вернувшись в дом, они застали Мандизу Манетт и Хэнкока склонившимися над трупом Мелани Хоффман. Компанию им составил Бубба Синклер, детектив из Полицейского управления округа Фэрфакс. Синклер, лицо которого покрывали рытвины от юношеских угрей, задумчиво кивал наголо обритой головой, слушая, что говорит ему Манетт. Заметив Карен, он выпрямился во весь рост и улыбнулся.
– Привет, психоаналитик! Как дела?
– Нормально, Син, нормально. Если не считать того, что Окулист подкинул нам новую жертву.
Синклер согласно кивнул.
– Да, вижу. Кошмар. Намного хуже, чем в прошлый раз. Ты уверена, что это сделал наш парень?
– Один и тот же почерк. Жертвы лежат в постелях, с глазами, пронзенными их собственными кухонными ножами. Внутренности выпотрошены. Левая рука отрублена. По стенам размазана кровь. После совершения преступления убийца тут же, на месте, ужинает, потом смотрит телевизор. Продолжать дальше?
Синклер отрицательно покачал головой.
– Нет, пока хватит.
Манетт уперлась руками в бока.
– Очень похоже на предыдущие жертвы. Номер один и номер два.
Карен прекрасно поняла, что камешек полетел в ее огород. Сама же она считала, что и третья женщина погибла от рук Окулиста, хотя место преступления разительно отличалось от предыдущих двух. Отличалось даже от того, что они видели здесь, в доме Мелани Хоффман.
– Мне придется наверстывать упущенное, – заявил Хэнкок. – Просмотреть все материалы. Данные виктимологии, фотографии, протоколы допросов…
– Мы знаем, что есть в деле, Хэнкок, – прервала его Карен.
Бледсоу поднял руку, призывая враждующие стороны к перемирию.
– За работу оперативной группы отвечаю я. И я позабочусь, чтобы вы получили все необходимое.
Хэнкок кивнул, покачался на носках и искоса взглянул на Карен.
– Ну так расскажите, как вы получили назначение в нашу команду, – обратилась к нему Манетт.
– Очень просто, – ответил Хэнкок. – Я сам попросил направить меня сюда.
Манетт вскинула голову.
– А с кем вы сейчас работаете?
Карен презрительно фыркнула и отвернулась.
– Он не имеет отношения к правоохранительным органам.
– Не имеет отношения к органам правопорядка? – переспросила Манетт и перевела взгляд с Хэнкока на Бледсоу. – Только не говори мне, что он – репортер…
– Агент Чейз Хэнкок. – Он снова протянул руку Мандизе, и та снова проигнорировала его жест, обернувшись к Карен.
– Агент Чейз Хэнкок? Он что, один из ваших?
– Я – старший агент, начальник личной охраны сенатора Линвуд, – вмешался Хэнкок. – Сенатор пришла в ужас от наглости этого преступника. Кроме того, ее возмутила неспособность органов правопорядка арестовать этого малого. – Он покосился на Вейл. – Включая ФБР.
Синклер сделал шаг вперед.
– Кто дал вам право…
– У меня есть идея! – вмешался Бледсоу. – Как насчет того, чтобы вернуться к расследованию убийства? Другими словами, давайте займемся тем, за что нам платят деньги. А подискутировать можно и позже. Тогда и выложим все карты на стол.
Его реплика положила конец спорам, и члены оперативной группы, несмотря на ворчание Хэнкока, разошлись.
Карен подошла к телу Мелани Хоффман и медленно обвела ее взглядом от обнаженных ног до остриженной головы. Она смотрела на торчавшие из глазниц ножи и думала: "Была ли ты мертва, когда он втыкал ножи? Если все обстояло так, как и в случае с последними двумя жертвами, то ответ будет "да". В чем заключается значение акта выкалывания глаз? Может быть, он имеет сексуальный подтекст? И в чем смысл послания, которое преступник написал на стене?"
Стук в дверь прервал работу и вспышки фотокамер криминалистов в соседних помещениях.
– Привет всем!
Через порог шагнул Роберто Энрике Умберто Эрнандес, детектив Полицейского управления Вены, детина ростом шесть футов и семь дюймов. Именно с первого убийства, состоявшегося в его маленьком городке, и пошла дурная слава Окулиста.
Карен столкнулась с ним в дверях, и они дружески обнялись.
– Карен, как поживаешь?
Он оглянулся на Бледсоу, который наклонил голову в знак приветствия. К ним подошла Манетт и стукнула его кулаком по выставленной руке.
– Что тут у вас происходит? – обратился к ней Робби.
– Почему-то мне кажется, что нам пора перестать встречаться вот так. Лучше бы ты пригласил меня на ужин или, на худой конец, сводил в кино.
Манетт игриво погладила его по плечу и подмигнула. Карен готова была поклясться, что даже сквозь смуглую кожу на лице у Робби проступил жаркий румянец.
Робби, как и многие другие до него, пополнил ряды полицейских по вполне банальной причине, которая заключалась в насильственной гибели близкого ему человека. В его случае это оказался дядя, который заменил мальчишке отца. Робби своими глазами видел, как его жестоко убивала банда подростков. Его дядя был честным, работящим и законопослушным человеком, и почему бандиты выбрали его, Робби не понимал до сих пор. Но это убийство изменило его жизнь, как он себе и представить не мог. Например, он сделал недурную карьеру в Полицейском управлении Лос-Анджелеса. Он заставил обратить на себя внимание, особенно когда получил значок детектива и был откомандирован в район Пико-дистрикт, печально известный всему Лос-Анджелесу тем, что именно здесь свили гнездо самые жестокие банды выходцев из Латинской Америки.
Несмотря на мягкую и нежную душу, Робби, обладая ростом в шесть футов и семь дюймов, равно как и тяжелой, выдвинутой вперед челюстью, казалось, всем своим видом говорил: "Не надо со мной шутки шутить". Глядя на него, легко было поверить, что таких желающих находилось немного. Карен, во всяком случае, верила.
Робби отыскал глазами тело Мелани Хоффман и понурился. Он откашлялся.
– Засучивай рукава и впрягайся в работу, – пригласила его Карен.
Следующие полчаса прошли в почти полном молчании. Эксперты-криминалисты и члены оперативной группы занимались каждый своим делом. Робби отошел от троицы детективов и присел на корточки рядом с Карен, которая внимательно рассматривала застывшую лужу крови возле кровати.
– Я подумываю о том, чтобы подать заявление о поступлении в Академию, – прошептал Робби и моментально завладел ее вниманием.
Карен удивленно приподняла брови.
– Вот как? Тебе, похоже, стало скучно в Покателло?
– Вена – маленький городок. Здесь практически нечего делать, ведь так? За четырнадцать лет всего три убийства, считая жертву Окулиста.
– И ты решил, что твои таланты пропадают зря?
Робби пожал плечами.
– Что ж, можно и так сказать. Изредка у нас происходят ограбления, угоны автомашин и случаи домашнего насилия, раскрыть которые – раз плюнуть. А мне хочется чего-нибудь более… захватывающего. Что, плохо звучит, да?
Хотя Карен знала его не то чтобы давно, у нее сложилось впечатление, что Робби обладает развитой интуицией. Еще когда они только начинали работать вместе по Окулисту, она заметила, что они понимают друг друга без слов, достаточно бывало одного взгляда.
– Но почему именно в Бюро? Почему бы тебе не подать заявление на вакантную должность в отделе Бледсоу? Уж там-то происходит масса интересного.
– Мне интересно попробовать себя в составлении психологических портретов преступников.
Карен искоса взглянула на Хэнкока, который, похоже, вполуха прислушивался к их разговору. Коснувшись руки Робби, она сказала:
– Пойдем подышим.
Они вышли наружу, и морозный воздух, как пощечина, ударил Карен по лицу. Она засунула руки в карманы брюк и подошла к обочине.
– Знаешь, Робби, есть еще вариант. Международная аспирантура криминальных исследований и анализа, которая представляет собой двухлетнюю учебную программу. При этом платить за твое обучение должна какая-нибудь организация, достаточно крупная, такая, например, как Управление, в котором работает Бледсоу. Последний месяц ты будешь стажироваться в моем отделе, а потом сдашь тесты. По окончании учебы ты можешь составлять психологические портреты преступников для Полицейского управления.
Робби пожал плечами, но ответил:
– Это не совсем то, чего я хочу.
Карен согласно кивнула.
– В общем-то да. Но ты не можешь взять и просто так подать заявление о приеме в отдел криминальной психологии. Да, у тебя есть опыт работы на улице, но сначала тебе придется некоторое время прослужить агентом. Ну, ты понимаешь, проявить себя, доказать, что ты соответствуешь жестким критериям. На несколько вакантных должностей претендует, как правило, очень много кандидатов.
– Словом, ты думаешь, что у меня нет к этому способностей.
– Я этого не говорила. Судя по тому, что я видела и знаю, могу сказать, что у тебя чертовски развиты природные, врожденные инстинкты. Но этого мало. Хороший психолог должен обладать широким кругозором и способностью воспринимать новое. Он видит картину преступления в целом и управляет своими чувствами и эмоциями. Он должен уметь взглянуть на место преступления и сделать моментальный логический анализ: почему преступник сделал это и не сделал того! Он должен уметь думать так, как думал насильник. С этой точки зрения я тебя не оценивала. Мне нужно поработать вместе с тобой еще над несколькими делами, чтобы понять, есть ли у тебя нужные способности.
– Друг моей матери думает, что они у меня есть.
– Слушай, как здесь все-таки холодно! Давай пройдемся, разгоним кровь. – И Карен зашагала по тротуару, Робби поплелся за ней. – Значит, друг твоей матери полагает, что ты обладаешь необходимыми качествами. Это просто здорово, Робби! Но, черт побери, кто он такой, этот друг твоей матери?
– Это Томас Гиффорд.
– Заместитель начальника моего отдела? – недоуменно поинтересовалась Карен, имея в виду старшего агента отдела криминальной психологии.
– Точно.
Карен остановилась и в упор взглянула на него.
– Ты никогда не говорил мне об этом.
– Как-то не выпадало случая. Не могу сказать, что был особенно близок с матерью, пока она не заболела. Тогда я и переехал, чтобы ухаживать за ней. Гиффорд время от времени заглядывал к нам, чтобы узнать, не нужно ли ей чего-нибудь. По-моему, когда-то у них был роман. Как бы там ни было, после смерти матери он вдруг вошел в мою жизнь, пытаясь помочь сделать карьеру и все такое. Наверное, он пообещал матери, что присмотрит за мной.
– Итак, ты хочешь стать психологом-криминалистом. К тому же теперь у тебя есть влиятельная "лапа", а это может здорово помочь.
– Карен, я не хочу, чтобы друг матери пускал в ход свои связи и влияние, помогая мне получить эту работу. Я хочу получить ее сам, обычным путем. – Робби поднял взгляд на серое небо, с которого на тротуар начали падать капли дождя. – Пойдем, пора возвращаться.
Они развернулись и направились к дому Мелани Хоффман.
– Это, безусловно, хорошо, что ты хочешь всего добиться сам, но не стоит с маху отказываться от помощи влиятельного покровителя. Иногда собственные заслуги ни черта не значат. Хороших людей… нет, прекрасных людей то и дело обходят на повороте, и они остаются ни с чем.
– Ладно, я воспользуюсь своими связями, уговорила. Научи меня. Стань моим ментором. Руководителем.
Карен подняла глаза на Робби, который возвышался над ней на добрый фут.
– Это не так легко, как кажется. Я хочу сказать… Да, я могу научить тебя всяким полезным вещам. Но без должного образования в области психологии…
– Когда я учился в Нортбридж-колледже Калифорнийского университета, моей второй специализацией была как раз психология.
Карен заколебалась.
– Что же, пожалуй, это уже неплохо. – Она медленно пошла дальше, обдумывая его просьбу. – Хорошо, думаю, особого вреда в этом не будет. Только держись подальше от Хэнкока и ничего ему не говори. Считай его своим врагом, и все будет в порядке.
– Хэнкок – это тот хорошо одетый красавчик с обложки модного журнала?
– У него безупречная и короткая биография. Работал в ФБР, претендовал на вакантное место психолога-криминалиста, не получил его – оно досталось мне, кстати, – поднял из-за этого шум, а потом уволился. Сейчас он возглавляет службу личной охраны сенатора Линвуд.
– Выходит, он затаил на тебя злобу и носит камень за пазухой, так?
– Не просто камень, а целую скалу.
Они дружно рассмеялись.
– Ладно, начнем. Урок номер один. Готов слушать?
– Еще бы! Я, как сухая губка, готов впитывать все, что угодно.
– Не нравится мне такое сравнение, Робби. – Они уже подошли к дому и остановились на крыльце под навесом. – Мы все были в спальне Мелани Хоффман, осматривая место преступления. Но видели при этом совершенно разные вещи. Ты, Бледсоу, Манетт и Синклер следовали примеру экспертов-криминалистов, надеясь отыскать отпечаток пальца, случайно оставленный волос, миллиграмм слюны. Что-нибудь вещественное, что поможет идентифицировать монстра, который сотворил все это, Я же смотрела на поведение преступника. – Карен умолкла, заметив, что Робби озадаченно нахмурился. – Психолога-криминалиста не интересуют отпечатки пальцев и ДНК. Мы изучаем признаки и следы поведения, которые насильник оставляет на месте преступления. Они жизненно необходимы для того, чтобы узнать его, понять, что он собой представляет и к какому типу личности принадлежит.
– Что ты имеешь в виду под "следами поведения"?
– Вот пример. Шестнадцатилетняя девчонка, которая ведет дневник, не станет писать в нем неправду, ведь так?
– Ей это ни к чему. Она ведет его для себя.
– Вот именно. Поэтому, когда ищешь убийцу, лучше смотреть в его дневник, который воплотился в само преступление. Совершая его, он не лжет себе. И эти следы поведения, те вещи, которые насильник сделал после того, как убил свою жертву, разбросаны повсюду. И они многое могут рассказать о нем.
– Например, выколотые глаза.
– Правильно. Он выкалывает жертве глаза не для того, чтобы помешать нам поймать его, и не для того, чтобы лишить жертву возможности сопротивляться, – она уже мертва к тому времени.
– Так зачем же он делает это?
– В этом вся суть, Робби. Большинство преступников приобретают подобные характерные черты поведения еще в молодости или даже в детстве. Так и для Окулиста выкалывание глаз является частью иллюзии или причуды, которая не исчезает, а наоборот – развивается и с течением времени эволюционирует. То, что нам кажется отвратительным, для него является обыденным, даже утешительным и радостным. И если мы поймем, почему он считает такой поступок утешительным, то станем на шаг ближе к пониманию того, что он собой представляет в действительности. А понимая его, мы сузим круг возможных подозреваемых. Так что, сам видишь, мы не ловим плохих парней. Мы даем вам, копам, информацию, которая помогает взглянуть на подозреваемых и сказать: "Вот этот нам подходит, а этот нет". – Она вздрогнула и поежилась. – Идем внутрь, я замерзла.
– Так зачем кому-то понадобилось выкалывать женщине глаза?
– Во-первых, не стоит рассматривать все возможные варианты, почему он это делает. Иначе ты вынужден будешь двигаться в самых разных направлениях одновременно и не сможешь сосредоточиться. Ищи наиболее вероятный ответ. Например, в том, что касается глаз, явно прослеживается символизм, – продолжала Карен, пока они шли по коридору. – Может, он не хотел, чтобы она видела, что он делает. Или, может статься, он где-то уже встречался с жертвой и пытался ухаживать за нею, а она отвергла его. И он решил наказать ее за то, что она не увидела его истинной ценности. Или выкалывание глаз имеет сексуальную подоплеку. Может, у него проблемы с эрекцией.
– То, что она его отвергла, представляется мне наиболее вероятным.
– Пока ты не можешь ничего утверждать. Еще слишком рано, и информации у тебя мало. Психолог-криминалист обязан приходить на место преступления с широко раскрытыми глазами. Без предубеждения, не имея уже готовой теории и не пытаясь навешивать ярлыки на все, что видит. Изучая место преступления, останавливайся на каждом отдельном факте и рассматривай их по очереди. – Они уже были на пороге спальни. – В офисе у меня есть несколько папок-скоросшивателей, в которых подобраны мои заметки и некоторые научные статьи. Я могу одолжить их тебе. Почитаешь на досуге. Они дадут хотя бы общее представление о том, чем мы занимаемся.
– Отлично.
Карен кивнула.
– В таком случае, идем внутрь. И помни, ты ищешь не вещественные доказательства. Держи глаза открытыми, смотри на все без предубеждения, и ты увидишь, что оставил для тебя преступник. Никакой предвзятости и никакой пристрастности.
– Понял. Я попробую.
Карен вошла в спальню и застала остальных членов оперативной группы сгрудившимися в ногах кровати Мелани Хоффман. Все они рассматривали стену.
– Художники, которые рисуют точками, – произнес Хэнкок.
– Что? – недоуменно спросил Бледсоу.
– Говорю, похоже на мазню художников, которые творили лет сто тому назад. У них была очень своеобразная манера письма. Видите, вон там, на стене, мазки краски?
Карен подошла ближе и остановилась рядом с Бледсоу, чтобы взглянуть на стену под тем же углом, что и Хэнкок.
– Не говори ерунды, – заявила она. – Это кровь, а не краска.
– А я-то думал, что ты первая оценишь это, Вейл. – Хэнкок взглянул на нее в упор. – Эти стены как раз и исписаны всякой психоделической чушью. Тут кругом сплошные тесты Роршаха .
– У тебя такой же извращенный ум, как и у преступника.
– Постойте! – вмешалась Манетт. Она ткнула пальцем в Хэнкока. – Расскажите нам, о чем вы думаете.