- Сделай, как я говорю, Мария. Ты все узнаешь. Но излишнее знание не поможет сработать тебе так, как нужно. Не обижайся. Я все рассчитал. Они должны, должны клюнуть, и тогда это будет подтверждением.
- Неужели, Родион Потапыч, вы полагаете, что Благовещенский связан с заказчиком?
- Этого нельзя исключать, - уходил от прямых ответов босс.
- Кто же заказчик?
- Кандидатур на эту роль не так уж и много. Пока что не время раскрывать все карты.
- Опять роль тупого доктора Ватсона… - пробормотала я, но спорить не стала. Я знаю, что спорить с ним бесполезно.
Вот теперь, когда Геннадий сказал: "Смотри, Ленка, если согласишься, то отказываться уже никак нельзя", я вспомнила босса. Наверное, у него есть веские аргументы, если попадает вот так - в "десятку". Как я - римским дротиком…
14
Я шла по улице, глубоко задумавшись и втянув голову в плечи. Было холодно. Предрождественский морозец забился даже под теплую куртку, снег под ногами похрустывал.
Москва была готова к зимним торжествам.
- Эй! - окликнул меня кто-то. - Погодите! Постойте, погодите!
Я оглянулась. По улице за мной торопилась, бежала щуплая фигурка в вытертой старой дубленке, в которой, вероятно, какой-нибудь московский модник щеголял лет этак тридцать пять или сорок назад. Вязаная шапочка, полностью закрывающая уши, и очки в пластмассовой оправе поверх нее довершали картину.
На меня взглянули любопытные глаза, и я услышала странную фразу:
- Это вы, значит? Интейесно! Здьйавствуйте.
- Добрый вечер, - откликнулась я. - Да, это я. А вы кого ожидали увидеть?
- Да вы знаете, у меня стьйанное такое чувство: вот вижу на улице человека, знаю, что он знакомый, а вот кто он такой, никак вспомнить не могу. Глупость какая-то, да? Вот вас вспомнил. Ну что там с убийством?
- Вам виднее, - сказала я. - Вы имеете в виду убийство Амалии Шпеер? Кажется, это вас забрали в КПЗ, а не меня. Да, кстати, а куда вы подевались из КПЗ?
- Ну не жить же мне там, милая, - заявил он. - У меня и дьйугие дела имеются. Вот, напьйимей, сегодня "отнес" на йезультаты английского футбольного туйа. Ноймально.
- Нет, Александр Александрович, я что-то не понимаю, ведь мой босс звонил и…
- Ой, пьйостите! Я - в "контойу". В "Фавойит", в смысле. У меня еще один "экспьйессик" выносной имеется! Пока-пока!
И неугомонный пенсионер исчез в арке, ведущей к пункту приема ставок "Фаворита". Я посмотрела ему вслед, и почему-то вспомнилась его первая фраза: "Это вы, значит? Интейесно!.."
Интересно…
Впрочем, уже через несколько секунд я отошла от мыслей о странном старичке и окунулась в размышления совершенно иного рода. Сегодня среда, а в субботу должно было состояться грандиозное шоу в клубе "Бункер", где ожидались все владельцы "околобункеровской" структуры. Что-то должно произойти за эти три дня.
Я чувствовала, как росло внутреннее напряжение. Оно не отпустило меня и тогда, когда я пришла на квартиру и села в кресло, налив себе чаю с ромом. Мрачная Ольга при моем появлении молча удалилась в свою комнату, бросив мне на колени какую-то бумажку.
Я перевела взгляд на то, что оказалось у меня на коленях. И невольно вздрогнула. Это была распечатка фирмы "Фаворит", но совершенно другая, нежели все ординарные ее копии, которые раздаются во всех пунктах приема ставок. Это была превосходная бумага, типографская печать, водяные знаки. Словом, в точности такое же качество, как у той, роковой, бумаги с записью Инны Малич: "Катя, Марина, Петька, следующая буду я, а потом Амалия".
Я развернула бумагу и увидела… нет, не перечень спортивных матчей, на которые принимаются ставки. Тут были одни фамилии и непонятные названия. К примеру, "РЕТИАРИИ - МИРМИЛЛОНЫ. Группен-шоу". РЕТИАРИИ: Вострикова, Минько, Калинная. МИРМИЛЛОНЫ: Аннина, Глебова, Хторашвили.
Я перевела взгляд, и в пункте пятом натолкнулась на свою фамилию. Точнее, не на свою, а на… на ту, под которой я устроилась в структуру Ованесяна - Храмова. Кривошлык. И - цифры, цифры…
"Е. Кривошлык - О. Кротова" - 2,26 (8,55): 3,02 (10,0).
- Что за черт? - пробормотала я. - Что это все значит?..
Я вскочила и направилась в комнату Ольги. Она уже укладывалась спать. Я молча встала у дверей.
- Ну? - хмуро спросила она.
- Я хотела спросить, что все это значит.
- А, ты о бумажке? Так это для ставок. Тебе что, не объяснили?
В ее голосе звучала ядовитая издевка. Я подскочила к ее кровати и, схватив ее за плечо, воскликнула:
- Ты по-человечески можешь ответить? Что тут делает фамилия Кривошлык… моя фамилия? И какие-то цифры?
- А это все очень просто, - сказала она, потягиваясь всем телом, - мне вот, например, уже растолковали. А ты, наверное, очень тупая, раз тебя еще не обтесали.
- Полегче!!
- Да пошла ты… 2,26 напротив твоей фамилии означает, что на каждые сто рублей, поставленные на тебя, получится двести двадцать шесть, если ты выигрываешь. В твою соперницу верят меньше. Поэтому коэффициент больше.
- А цифры в скобочках? Вот эти - 8,55?
- О, это особый случай! - отозвалась она. - В скобочках проставлен коэффициент на тот случай, если ты убьешь свою соперницу.
- Убью?.. - пробормотала я.
- Вот именно. Допустим, у тебя есть тысяча долларов. Ты ставишь ее на себя саму, убиваешь свою соперницу и получаешь восемь тысяч пятьсот пятьдесят баксов. Видишь, как круто.
- Ты что, издеваешься?
- Зачем? Нисколько. Я просто уже участвовала в подобных шоу и знаю, что это такое.
- В Москве?
- Нет, в Чикаго. Так что я тебе не завидую.
- Какая ты осведомленная, просто оторопь берет, е-мое! - зло сказала я. - Может, ты еще и знаешь мою соперницу? Эту… О. Кротову?
- Знаю. Ее зовут Ольга Кротова. Я ее очень хорошо знаю. Потому что это - я.
Я на мгновение оторопела, а потом продекламировала классическое:
- …Молвила: "Зачем далеко? Знай, близка судьба твоя, ведь царевна эта - я".
- Вот именно. А теперь иди вон. Спать хочу.
* * *
- Здорово, Лена.
- Доброе утро, Геннадий, - кротко ответила я.
- Ну что, ты сегодня в форме?
- Как обычно.
- Готова к противостоянию со своей злобной сожительницей?
- Всегда!..
- Это не может не радовать.
- Я тоже так думаю.
- Значит, настроение хорошее?
- Если спрашиваешь, значит, хорошее.
- А, ну-ну. Пойдем.
Примечательный этот диалог, прошедший по наезженной, особенно в политике и мыльных операх, схеме - "из пустого в порожнее", состоялся в пятницу. Все эти дни Геннадий ходил нарочито бодрый, посвистывая, смотрел на меня с веселой злостью, и я уже было начала склоняться к тому, что расчет босса оказался неверен, и возжелала было сама напомнить Благовещенскому о нашем разговоре, как он прервал сомнения одним "ну-ну, пойдем" и пригласил с собой в одну из комнатушек для инвентаря, которых пруд пруди в комплексе "Царь-девица".
- В общем, так, Лена, - сказал он, смерив меня пристальным взглядом, - есть предложение. Тебе по-прежнему нужны деньги, не так ли?
- Да, конечно!
- Ну так вот, я поговорил насчет тебя.
- Да, ты упоминал. Что-то вроде "штучной работы".
Теперь он глянул на меня с легким беспокойством и переспросил:
- Что, я так говорил?
- Говорил.
- Ну, значит, мне нужно вырвать язык и засунуть его в задницу, - категорично заявил он. - Ты, Лена, вроде как девочка не пугливая и вполне компетентная. К тому же ты очень хорошо овладела всеми видами холодного оружия за сроки, которые меня просто пугают. Ну, к примеру, вот тебе дротик. Сможешь попасть им отсюда во-он в тот дверной косяк?
- Зеленый?
- Да. Видишь, там еще пятно, маляр, сволочь, по пьянке красил. Так вот в это пятно - сможешь?
Я взяла дротик, прицелилась и бросила. Дротик вошел точно в центр пятна.
- Отлично, - сказал Геннадий. - А теперь усложним задачу. Бей меня правой рукой, в которой зажат дротик. В момент удара отпусти его, и пусть он летит в пятно. Попадет - прекрасно. Не попадет - значит, будем пробовать еще. Но я все-таки думаю, что попадет.
- Зачем все это? - спросила я, хотя по коже поструился холодок: почти не оставалось сомнений, какую миссию уготовил мне Геннадий. А ведь босс, кажется, намекал…
- Ничего страшного, - сказал тренер. - Ты ведь хочешь заработать денег? Ну так бей и бросай. Бей и бросай!!
Я встала в боевую стойку и, отведя к плечу руку с зажатым в ней дротиком, вдруг сделала выпад; рука выкинулась вперед, метя чуть в сторону, правее лица Геннадия, и дротик вылетел из руки и, разминувшись с левым плечом Благовещенского (прошел пятью сантиметрами выше), попал в пятно. Войдя в дерево дверного косяка примерно в сантиметре от первого дротика.
- Уф-ф! - выдохнул Геннадий, поглядев на дело моих рук. - А он еще сомневался!..
- Кто - он? - спросила я.
- Да так… Ну что же, ты на высоте, - он похлопал меня по плечу, и его напряженный голос снова обрел привычные бархатистые нотки… - Ничего-о не-е скажешь, моя шко-ола… В общем, так, Леночка. Я слышал, что с тобой разговаривал непосредственно Ованесян Артур Даникович, не так ли?
- Да, - ответила я. - Такой… носатый-усатый.
- Так вот, этот носатый-усатый, Леночка, запомнился ли тебе, лег ли на память?
- Как?
- Натурально! - рявкнул Геннадий. - Помнишь, как он выглядит?
- Ну, помню.
- Так вот, завтра он будет в "Бункере". Южная трибуна, Красная VIP-ложа. Там, где пурпурная обивка, поняла?
- Да.
- Он будет одет в белую тогу с золотистой окантовкой, которая очень ярко отсвечивает при прямом попадании лучей прожектора. На его голове будет венок из алых роз.
- Красиво как! - сказала я.
- Тебя это не касается, - буркнул Геннадий. Сейчас он был напряжен и зажат, как никогда. Таким я его еще не видела. - Эстетика - это не по твоей части, поняла? Так вот, твой выход на арену - третий. Теперь о главном. Частности мы с тобой отрепетируем, но главное состоит в том, чтобы ты смогла метнуть дротик и попасть - слушай меня внимательно! - в голову Ованесяна. Далее, - продолжал он, как будто не замечая того, что я медленно встаю, - ты должна спокойно закончить поединок, твоей сопернице даны указания немножко попридержать свою прыть.
- Она что, тоже знает? - выдохнула я.
- Конечно, нет.
- Но…
- У тебя появились такие обороты, как "но"? - раздув ноздри, спросил Геннадий. - Я, кажется, пять раз тебя переспросил, нужны ли тебе деньги и готова ли ты к самой неблагодарной работе, какую только можно придумать? Ты кивала, говорила - да, готова. А теперь что же, на попятную?
- Нет, Гена, - пробормотала я, - но это же убийство… заказное убийство, и…
- А ты хотела заработать десять "штук" баксов поливанием цветочков в садочке? - прошипел Благовещенский, хватая меня за плечо. Я с трудом удержалась от того, чтобы не вырваться и не поставить на место этого негодяя. Его напускной бархатный тон ушел, дав место неприкрытой агрессии. Зловещие металлические нотки как бы клепали его речь. - Ты, Леночка, наверное, не совсем дура, чтобы не понимать, каким путем можно заработать много денег за один короткий промежуток времени.
- Что ты раскипятился, Гена? - перебила его я. - Не надо пылить. Я же не против. Только согласись, что прежде чем что-либо делать, нужно пять раз отрепетировать. Я понятно говорю?
В его глазах блеснуло удивление.
- Д-да, - ответил он. - А ты молодцом. Значит, я в тебе не ошибся.
- А если бы ошибся?
Он вяло пожал плечами, однако я видела, какое напряжение светилось в его глазах:
- Ну что же. Думаю, что в таком случае несдобровать ни тебе, ни мне. Что самое печальное. Мы ведь с тобой теперь в одной упряжке.
- Гена, а ты уверен, что это вообще возможно? - тихо спросила я. - Я ведь была в этом "Бункере". Там всегда полно охраны. Зрители сидят хоть и близко, да толком не разглядишь лиц. И вообще… зачем такие сложности? Не проще ли подкараулить Ованесяна где-нибудь на улице и…
- Не проще, - перебил меня Геннадий. - Не проще! Где ты его подкараулишь? Полно охраны. Не-ет, зверя надо бить в его собственном логове.
- В его собственном логове… - машинально повторила я. - Погоди… в его собственном… ведь "Бункер" - это совладение Ованесяна! Значит… значит, мы будем убирать своего хозяина? Как же?..
- А ты что, успела воспылать к нему преданностью? - ядовито спросил Благовещенский. - Мне казалось, что Оганесян вообще такой человек, к которому сложно привязаться. Хачик - он и в Африке хачик.
- Так то в Африке, а тут Москва, и…
- Ты еще долго будешь разводить полемику? - прервал тренер. - Если отказываешься, так и скажи! Только мой тебе дружеский совет: не надо крутить носом. Ты уже в деле, и вырывать тебя из дела можно, что называется, только с кровью и мясом.
"Образно выражается, - подумала я. - Ну, Родион Потапыч, ты снова оказался прав. Как же ты разглядел в милом и очаровательном Гене Благовещенском та-акую гниду?! Ведь Гена в этой цепочке исполняет роль посредника. Я - исполнителя. А кто же заказчик? Как говорил босс, он где-то близко, где-то в этих структурах…"
Вслух же я сказала:
- Честно говоря, мне пока что не верится, что возможно убрать Ованесяна так, как ты сказал. Ведь сразу же увидят, заметят, и…
- Не заметят! Проверено.
- То есть, - произнесла я, понижая голос, - проверено на практике? Значит, кто-то уже делал это? В "Бункере", вот таким способом… да?
Благовещенский с грохотом захлопнул дверь и, повернув ко мне бледное лицо, ответил:
- Да.
- Делал?!
- Все, хватит об этом. У нас осталось мало времени. Следует отработать то, что ты будешь делать завтра вечером, до мелочей. До автоматизма, поняла?..
15
Снег падал нарастающей лавиной. Он залеплял лицо, ластился к плечам и рукавам, словно ласковый белый кот с густой пушистой шерстью.
Развязка дела близилась. Я чувствовала ее горячее дыхание, и оно не могло остыть под двадцатиградусным предпраздничным морозом. Родион превосходнейшим образом просчитал ситуацию и предугадал ее развитие, и мне в очередной раз пришлось слепо следовать по указанным им схемам. Все зависящее от меня я выполнила неплохо, но то, что предстояло завтра… Это было беспрецедентно.
Прежде чем поехать в офис к Родиону, я зашла на съемную квартиру, где обитала вместе с моей завтрашней соперницей по "гладиатор-шоу" в "Бункере". Идти напрямую к нам в бюро "Частный сыск" я не рискнула, потому что слишком свежи были воспоминания о том, как меня выследили, что стало причиной трагических последствий.
Ольга сидела в гостиной и, болтая ногами, смотрела какой-то идиотский сериал про бандитов. По всей комнате были раскиданы ее вещи, обертки от мороженого и апельсиновые корки. Пахло чем-то слабоалкогольным, вроде новогодней шипучки, по недоразумению именуемой шампанским.
- И что? - спросила я недовольно. - Прибраться нельзя было?
Она не ответила, даже не повернула головы.
- Ты что, оглохла, балда? - повторно воззвала к ней я.
На этот раз она среагировала. Встала из кресла, причем оказалось, что из одежды на ней одни трусики, и выговорила нараспев:
- A-а, капризуля наша пришла-а, - язык у ней довольно прилично заплетался. - Ну, где была, уточка ты наша?..
- Почему уточка? - чувствуя подвох, спросила я.
- Потому что под-сад-ная…
Я похолодела. Остро кольнуло под ложечкой. Я бросила свою сумку на диван и ответила:
- Ты, я смотрю, выпила и несешь всякую чушь. Совсем, что ли, спятила? Завтра важный день.
Ее губы искривила усмешка:
- Ага. Важный. А для некоторых - еще и последний.
- Поэтому и готовишься? - спокойно сказала я. - Ну-ну. А что за мужик у тебя был?
- С чего ты решила?
- Да так, знаешь ли… В прихожей - запах дорогого мужского одеколона, ушел, видать, недавно. Зажигалка валяется "зипповская", а ты - не куришь. В пепельнице - три окурка "Кэптэн Блэк", да и…
- Чистый Шерлок Холмс! - перебила она меня, нагловато хохотнув. - Недаром про тебя слушок прошел, мол, ты в натуре подсадная.
- Кто такую чушь городит? - раздельно проговорила я.
- Кто? А девчонки!.. - Она закинула руки на затылок, выставив на обозрение свою обнаженную грудь, на которой виднелся внушительный такой засос, лишний раз подтверждавший мою мысль о недавнем присутствии в квартире какого-то мужчины. - Девчонки в "Эдельвейсе" говорили, что Каморин послал за тобой Фоку лысого, а потом того нашли на пустыре с перерезанной глоткой и рваной раной в брюхе. Что, сука-а… навела на мужика каких-нибудь своих, а?
Меня взяло зло. Такое, что я чуть было не ляпнула: "Почему навела? Я его сама завалила!" Конечно, нечего и говорить, от подобной ремарки я воздержалась. Но эта дура Ольга вызывала у меня такое бешенство, что, будь я сама под градусом, сморозила бы что-то архиглупое и неосторожное.
- Девчонки, конечно, много чего болтают, - продолжала Кротова, - но нет дыма без огня. - Она встала и медленно направилась ко мне. - Может, ты и в самом деле засланная, а, корова? Что молчишь? В гробу еще успеешь намолчаться, а сейчас отвечай!..
Мне показалось, что она нарочно распаляет себя. Может, это способ своеобразной психологической настройки перед завтрашним ночным действом с нашим противостоянием? Быть может. Во всяком случае, я не стала обострять перепалку, а сказала примирительно:
- Хороший хоть мужик-то был?
Она вздрогнула и посмотрела на меня так, словно ожидала подвоха.
- А что? Мужик как мужик. Козел! - бросила она.
- Жаль, - посочувствовала я. - Да я так и подумала, что так себе. Иначе бы ты не такая злая была. Богатый?
- Да Храмов это!
Теперь вздрогнула я. Ольга смотрела на меня мутными глазами, в которых плавала враждебность.
- Храмов? - переспросила я. - Михаил Сергеевич?
- Ну не Горбачев же. Храмов, конечно. Понтов много, а толку мало.
- И что это ты вдруг его пригласила?
Ольга уставилась на меня, как на полоумную.
- При-гла-си-ла? - повторила она. - Да ты рубишь, что говоришь? "Пригласила"! Так он и ждал приглашения, козел! Подвалил ко мне и говорит: "Ну что, подруга, тебя, кажись, Олей зовут, и шампанское ты, наверное, пьешь?" "Пью", - говорю. А что ему ответишь? Он же, сволочь, хозяин, чуть что не по нему, вылетишь из клуба как миленькая. Так что пришлось соглашаться. Он еще и говорит: "Тебе ведь от нашей организации квартиру сняли, так, да? Нравится квартира-то? Жилищные условия сносные? А ну-ка пойдем поглядим. Я, - говорит, - должен знать, в каких условиях обитают мои сотрудницы". Так и сказал: о-би-та-ют. Как хомячки, блин!
- Понятно, - сказала я, - значит, такие дела. Тогда ясно, почему у тебя такое плохое настроение.
- Задобрить меня хочешь, что ли? - прищурив глаза, выговорила она свистящим шепотом. - Да пошла ты! Нам завтра не детей крестить, а, быть может, оправдывать мой коэффициент 10,0! Ладно, пошла я спать. Ну тебя.
- Тебя тоже, - сказала я, - спи!
И я вышла в прихожую, оделась, обулась и хлопнула дверью. Ольга мутно смотрела мне вслед…