- У него маленький острый нос, тонкие губы и он носит коричневое пальто? - спрашиваю я на всякий случай.
- Нет, скорее наоборот, все черты лица у него вполне нормальные. Разве что несколько грубоватые. И пальто его было черным. И сам он вовсе не маленький.
- Хорошо, может впоследствии пригодиться.
Проверив пост, я, перед тем как уйти, советую ему смотреть в оба и поменьше трепаться с девушками.
У дверей больницы сталкиваюсь нос к носу с тем самым не представленным мне молодым опером, который накануне присутствовал на совещании у Барышева. Теперь я, правда, уже знаю, что его зовут Игорь Сорока. В ментовке работает недавно, но уже подает хорошие надежды, относительно своего там будущего. Это именно он терроризировал меня несколько часов, заставляя составлять фоторобот моего знакомого незнакомца в коричневом пальто. Интересно, что ему здесь понадобилось? Коцик ведь еще не пришел в сознание.
Узнав меня, Сорока корчит рожу, которая и без того несколько набок по причине флюса. В принципе, повода относиться ко мне неприязненно у него нет. Я еще не успел сделать ему ничего плохого, просто подозреваю, что он сильно увлекается детективными романами, авторы которых любят культивировать определенные стереотипы, а именно то, что все представители правоохранительных органов должны непременно ненавидеть частных сыщиков. Вот и он - видел меня всего раз, а уже так скривился, как будто ему сейчас будут обследовать прямую кишку.
- Что вы здесь делаете? - спрашивает он.
- Да вот, что-то в боку покалывает. Боюсь как бы не камни в почках. А у вас, часом, такого не бывает?
- Может хватит мне вешать лапшу на уши? Я еще раз спрашиваю, что вы здесь делаете!
- Вчера вы предупредили, чтобы я воздержался выезжать за пределы города. А про то, чтобы не ходить в больницы, такого уговора не было.
- Я тебя предупреждаю по-хорошему, - Сорока переходит на "ты", наивно полагая, что этим меня сильно напугает, - не путайся у меня под ногами - пожалеешь!
Вот тоже еще одна стереотипная фраза: "Не путайся под ногами". Ее можно встретит и у Чейза и у Рекса Стаута и еще у кучи других авторов криминального жанра. Это только у старого доброго Конан Дойля инспектор Лейстрейд бегает за советом к Шерлоку Холмсу по каждому поводу. У большинства же остальных - отношения между официальными представителями закона и частными сыщиками определяются этой одной фразой: "Не путайся под ногами". Но сейчас я не хочу транжирить свое время на пустую болтовню.
- Сопли утри сначала, а потом уже пугай, - отвечаю я этому сосунку и поворачиваюсь к нему спиной.
Надеюсь, что у него хватить силы воли сдержаться и не выстрелить мне в спину, хотя могу дать голову на отсечение, что ему ужасно хочется сделать именно это.
Глава 6
Итак, я направляю свои стопы к жене нашего клиента. Живет она в заречной части города, в одном из окраинных микрорайонов. Добираясь к ней, я мысленно молю бога, чтобы она оказалась на месте. Не очень то приятно потратить около часа на дорогу и столько же обратно, сделать три пересадки, и все только для того, чтобы поцеловать замок. Конечно, я мог ей сначала позвонить, но боялся, что она наотрез откажется со мной говорить, а при личной встрече всегда есть больше шансов найти подход к человеку.
Нужная мне квартира находиться на третьем этаже, но так как никогда наперед не знаешь, во скольких местах еще придется побывать, то я решаю поберечь силы и прокатиться на лифте.
Вхожу в кабинку и сразу понимаю, что ошибся. Лучше бы я все же поднимался пешком. Я знаю, что нигде в других странах не встретишь таких загаженных лифтов как у нас, но этот был особенно мерзок. Думаю, что даже самый распоследний бомж и тот не согласился бы здесь провести ночь. Кнопки, все как одна, оплавлены пламенем зажигалок, цифр, обозначающих этажи, на них нет, стены исписаны, поцарапаны, обгрызены, облуплены и ободраны. Атмосфера на девять и девять десятых процента состоит из испарений мочи и блевотины. Еще не успев доехать даже до второго этажа, я ощущаю, как голова у меня начинает кружиться. Мы, славяне, во всех своих бедах любим винить кого угодно, только не себя. У нас всегда виноваты коммунисты, капиталисты, демократы, либералы, американцы или евреи (виновники меняются в зависимости от взглядов и мировоззрения). Мне лично всегда было наплевать на политику, но мне почему-то кажется, что ни Иосиф Кобзон, ни натовские солдаты в этом лифте не гадили.
Наконец, раздвижные двери открываются, и я вываливаюсь на площадку. Нахожу дверь. Звоню и тут же с облегчением слышу звуки приближающихся шагов. Ну, слава богу! Не напрасно я сюда притащился.
Дверь открывает женщина: блондинка прибалтийского типа, очень даже ничего, только немного массивная, тридцати с небольшим лет. Я спрашиваю, могу ли я видеть Ольгу Викторовну Коцик. Она кивает и впускает меня в коридор, что довольно легкомысленно с ее стороны, ведь она не знает, кто я такой. С таким успехом можно впустить кого угодно, в том числе и грабителя. Еще не успев переступить через порог, до меня доходит причина подобного "легкомыслия": рядом с женщиной стоит в позе римской волчицы черный волкодав. Шерсть у него гладкая и блестит как тщательно отполированная мебель. В точности не могу сказать, так как в собаках я разбираюсь ни чуть не лучше чем в аквариумных рыбках, но, по-моему, это ротфейлер. Он не очень большой, но чрезвычайно мускулистый. Его вид мне напомнил покойного Егорова.
- Не бойтесь, она не кусается.
Я ей верю. Конечно эта скотина не кусается. Она даже и не лает попусту. Она просто молча одним прыжком кидается на вас и начинает разрывать на клочки. Сейчас собака просто стоит и ждет, какая команда поступит от хозяйки, но я готов поспорить на что угодно, что она уже мысленно для себя решила, куда она лучше мне вцепиться - в горло или в другое место.
- Что вы желаете? - спрашивает меня хозяйка этой гостеприимной квартирки.
Я не могу сразу составить весь список моих к ней желаний, так как большая часть моего внимания была сосредоточена на четвероногом монстре. Ольга Коцик еще раз спрашивает, чем может мне помочь, а я в свою очередь представляюсь и спрашиваю:
- Вы знаете, что ваш муж, Коцик Юрий Иванович, был сбит машиной?
- Да, мне звонили из милиции.
Ее лицо не выражает ровным счетом никаких эмоций по поводу судьбы ее благоверного.
- Вы не были в больнице?
- Нет. А зачем?
Действительно, зачем…
- Он может не дожить до сегодняшнего вечера. Вам что, его не жалко? - говорю я только затем, чтобы проверить ее реакцию.
Реакция получается как раз такая, как я и предполагал.
- Ерунда. Выкарабкается. Такие, как он, до ста лет доживают, и все эти сто лет портят настроение и жизнь окружающим. Что же до меня, то времена, когда я бегала за ним как ручная собачка, давным-давно прошли. Его проблемы - это его проблемы. Все что с ним происходит, меня не касается.
- Может и не касается, но у меня есть все основания предполагать, что под машину он попал совсем не случайно. Поэтому возникает совершенно понятный вопрос, кому он мог больше всего испортить жизнь?
- Больше всего он испортил жизнь мне, но я не сбивала его.
На месте Ольги Викторовны я бы не шибко жаловался на поломанную жизнь. Коцик содержит ее. Она живет на всем готовом. А может она до сих пор любит его и в ней говорит еще не совсем погасшая ревность? Но тогда становиться не понятным это равнодушие, с каким она отнеслась ко всему происшедшему.
- А вы не могли бы мне рассказать более подробно, что за человек Юрий Иванович?
- А почему это вас так интересует, вы ведь не из милиции?
- Во время происшествия с вашим мужем находился наш коллега. Он погиб. Для нас дело чести найти преступника. Да и вы должны быть в этом заинтересованы.
- Вы смеетесь! Это человек в течении стольких лет только и делал, что издевался надо мной, а теперь, когда с ним произошло несчастье, я что должна бросить все и искать его недоброжелателей?!
- Вам не надо ничего бросать. Для этого есть я. Просто мне необходимо иметь полное представление об образе жизни Юрия Ивановича, о круге его знакомых, коллег. Может вы что-нибудь странное замечали еще во время вашей совместной жизни?
- Мне очень неприятны воспоминания о нашей с ним совместной жизни, поэтому рассказывать вам я ничего не буду. Вам лучше уйти.
Похоже, что на этот раз мне действительно придется так поступить. В другое время может у меня получилось бы влепить ей всю порцию моего шарма и сделать более разговорчивой. Присутствие этой четвероногой скотины совершено выбивает меня из колеи.
- Хорошо. Я ухожу, но учтите, что у вас действительно есть причина желать, чтобы преступник был побыстрее пойман.
- Вы намекаете на мое чувство гражданского долга?
- Не намекаю, тем более за последние годы это чувство у многих наших соотечественников заметно атрофировалось. Просто если он умрет, а вероятность этого действительно очень велика, то все имущество достанется вам как юридической супруге. Квартира, дом за городом, сбережения, машина. Он ведь человек не бедный?
- Какая между этим всем связь?
- Связь такая, - я пытаюсь втолковать ей, - что в наследство, вместе со всем выше перечисленным, вы получите также и его долги. Мы подозреваем, что он был должен большую сумму, которую отдать не мог или не хотел, поэтому с ним и произошло несчастье. Его кредиторы люди не такого сорта, чтобы прощать своим должникам. Скорее всего, стрелки переведут на вас, а если его еще и поставили на счетчик, то смотрите, как бы его пассивы не перевесили активы.
- Вы ищете не в том направлении. Мой муж никогда не брал денег в долг, и это была не просто привычка. Это - его железный принцип. Мы поженились, когда еще были студентами. Через год родился сын. Втроем жили на стипендию. Часто сидели без копейки, но даже тогда он никогда сам не одалживал денег и мне запрещал. Он подрабатывал ночным сторожем, давал уроки. Говорил, что сильные люди не вправе рассчитывать на чью-либо помощь и должны полагаться только на самих себя. Так что ваша информация не точна. А теперь - до свидания.
- Как знать, как знать. Получение всевозможных кредитов является неотъемлемой частью современного бизнеса и при этом совсем не важно, какие принципы вы исповедуете. Это раз. Во-вторых, чтобы наделать долгов, вовсе не обязательно брать деньги. Можно, например, своими действиями нанести ущерб другим лицам, которое может быть приравнено к определенному денежному эквиваленту. В конце концов, деньги можно просто украсть у другого лица или, как сейчас принято говорить, кинуть его. Как видите, возможностей навалом.
- Мой муж хоть и скотина, но не вор. Я еще раз прошу, уходите. Я не желаю больше с вами разговаривать.
Оставляю на тумбочке возле телефона свою визитку, на тот случай, если она все-таки изменит свое мнение и захочет мне помочь, и, сопровождаемый недружелюбным взглядом хозяйки и разочарованным пса, которому так и не удалось попробовать меня на зуб, покидаю квартиру.
Я тоже разочарован, но не очень. Одно я все-таки узнал - Юрий Иванович в долг брать не любил. Я и раньше подозревал, что человек, заказавший его, пудрил мне мозги, но теперь это стало уже стопроцентной уверенностью.
Правда, мое частное расследование по-прежнему находиться на уровне абсолютного нуля. Как сказали бы граждане Ватикана, которые неплохо волокут по-латыни, полная tabula rasa.
Надо искать мотивы. Как любил говаривать все тот же Шерлок Холмс: "Ищите мотивы, и вы найдете преступника". Но чтобы их отыскать, мне надо знать про этого Коцика чем больше, тем лучше. Первый же шаг получился не очень удачным. Так я размышляю, потихоньку спускаясь по ступенькам. Еще раз проехаться в лифте я не рискнул.
Выйдя из подъезда, смотрю на часы. Часовая стрелка перевалила за одиннадцать. Пора звонить мой крошке Марго. Не без труда я нахожу телефонный автомат и набираю нужный номер. Судя по пронзительно дребезжащему голосу, похожему на тот, что издает пустая консервная банка, когда ее привязывают за кошачий хвост, трубку снимает все та же дежурная. Я вежливо, как и в прошлый раз прошу позвать к телефону Маргариту Александровну, надеясь, что теперь моя бородавчатая знакомая не будет орать так сильно.
Через минуту слышу голос Маргариты.
- Привет, радость моих бессонных ночей. Узнала что-нибудь?
- Читала его историю болезни. У него серьезная черепно-мозговая травма, травма позвоночника и масса других повреждений, но опасность для жизни представляют именно эти две. Во время происшествия пострадавший был выпившим. Не так чтобы сильно. Скажем, слегка "под шофе".
- Это я и без тебя знал еще вчера. Что дальше?
- А дальше, представь себе, что он уже лежал у нас в больнице примерно год назад. В травматологии. Тоже травма головы, четыре сломанных ребра, челюсть тоже сломанная, масса гематом по всему телу. Из-за удара по голове у него была частичная потеря памяти, но, через несколько дней, все пришло в норму.
- А причины?
- Причины - удары ногами, руками и то, что в них могло быть.
А вот это действительно интересно. Значит, нашего клиента уже один раз пытались научить уму разуму. Видимо, он и в самом деле большой мастер застревать костью в горле у многих. А Царегорцеву он втирал, что отлично ладит со всеми.
Я набираю еще одни номер - номер своей бывшей работы. Трубку, к счастью, поднимает Саша Жулин, а не полудурок Сорока.
- Это Лысый.
- А, привет. Чё хочешь?
- Вы не выясняли, не проходил ли Коцик раньше по вашему ведомству?
Саша некоторое время раздумывает, ответить мне или послать подальше, и склоняется в пользу первого варианта.
- Я смотрел в компьютерной базе данных. На него ничего нет.
- Быть этого не может! А в качестве потерпевшего, он не упоминается?
- Он никак не упоминается.
- Давай так, я тебе сейчас продам информацию для действия, а ты потом поделишься со мной его результатами.
- Хорошо.
- Двенадцать месяцев назад кто-то так отделал Юрия Ивановича, что он провел три недели в больнице с телесными повреждениями. Так что посмотри еще раз и более внимательно.
Он обещает. После я еще спрашиваю, не выяснили, кто хозяин винтовки. Саша отвечает уклончиво, что якобы информации по этому поводу у него нет, но теперь я ясно чувствую, что он врет, но не настаиваю. Всему свое время. Все ровно на владельца они не вышли, потому что, в противном случае, давно бы приволокли меня к себе на аркане для опознания в нем человека заказавшего мне Коцика.
Глава 7
Возвращаясь обратно, решаю взять такси, так как боюсь опоздать на похороны Егорова. Они проходят весьма пристойно, так что можно сказать - похороны удались. Цветы, венки, прощальные речи и все такое прочее. Даже батюшка с кадилом присутствовал. После церемонии мы едем в офис, помянуть товарища.
Я очень хотел поговорить с Вано про его успехи, но сразу же после того как мы вышли с кладбища, его как ветром сдуло. В некотором смысле - это хороший знак. Значит, есть что-то интересное, что он хочет выяснить до конца.
После трех часов еду в тот район, где Коцик пока живет, чтобы самому подробно ознакомиться с местностью. По дороге из уличного автомата делаю еще один звоночек, о цели которого и содержании разговора сообщу в свое время.
Изучаю окрестные кварталы и улицы, а также раз двадцать прохожусь от дома, где Коцик играл в преферанс, до места происшествия.
Пока для меня представляется такая ситуация. Юрий Иванович Коцик в сопровождении телохранителя идет домой пешком. Машина не нужна, так как расстояние между двумя точками всего лишь метров триста-четыреста. Путь их следования пересекает скоростное шоссе. Коцик выпивший, походка у него нетвердая, а дорога скользкая, поэтому Егоров идет рядом, чтобы при случае поддержать за руку. Шоссе в этом месте слегка поворачивает, поэтому приближающийся автомобиль можно сразу и не заметить. К тому же темно, в тот вечер шел снег - видимость никакая. Автомобиль едет на превышенной скорости. Резко тормозить нельзя - гололед. Вот так все и случилось. С Юрия Ивановича много не спросишь, он был выпившим. А вот Егоров оказался кретином.
Изучая параллельные улицы, я узнаю, что это шоссе единственное в этом районе, по которому разрешено движение грузового транспорта.
С другой стороны, кто-то в прошлом году основательно отрихтовал Коцика, а в прошлую субботу меня нанимают, чтобы его убить. Денежный долг - туфта. Человек в коричневом пальто ненавидел Юрия Ивановича. Я понял это еще тогда в кафе.
Размышляя над этим делом, подхожу к подъезду, в котором находиться квартира клиента. Я так увлекся, что совсем не слежу за дорогой и со всего маху врезаюсь в какого-то прохожего.
- Ты смотри куда прешь! - слышу я возмущенный голос.
Следуя совету, навожу резкость и вижу возмущенного субъекта, одинакового со мной возраста. Сложен он довольно крепко: у него здоровенные плечи, широкие ладони и резко очерченный, как будто вытесанный из камня волевой подбородок. Одет он в короткое черное полупальто и вельветовые штаны. Глаза у него серые и холодные. На прощание он еще раз окидывает меня свирепым взглядом и идет дальше.
Я поворачиваюсь к подъезду, дверь которого открывается и на ступеньках появляется еще один живописный тип. Он худой и длинный. Синие потертые джинсы обтягивают костлявый зад. На плечах болтается облезлая кожаная куртка, минимум на четыре размера больше, чем необходимо, из-под которой высовываются не заправленные в джинсы какие-то свитера, разноцветные футболочки, майки, что делает его похожим на капусту. Волосы этого человека уже забыли, что такое расческа, и стоят торчком. Он меня замечает, улыбается и направляет свои ноги, обутые в тяжелые армейские ботинки, в мою сторону. Его личные средства передвижения подогнуты и при ходьбе пружинят, как будто в колени вставлен амортизатор. Он идет словно пританцовывая.
Это субъект и есть тот мой коллега, которого Царегорцев дал мне в помощники. У нас в конторе все его зовут Вано, хотя он к Кавказским горам не имеет никакого отношения. Его настоящие имя и фамилия Хуан Альварес. Он испанец. В тридцатых годах его предки, испанские коммунисты, спасаясь от диктатора Франко, приехали в нашу страну, в гостеприимные объятия Иосифа Виссарионовича - отца и вождя всех трудящихся.
Когда Франко приказал долго жить, а заодно вместе с ним весь его режим, и советские испанцы получили, наконец, возможность вернуться на землю своих предков, отец тогда еще маленького Хуанито, предпочел остаться здесь. Он работал председателем облпотребсоюза и не хотел менять свое тепленькое местечко на ту неопределенность, которая ждала его на исторической родине. В "Зете +" Альвареса называли сначала Хуан, потом на наш лад - Иван и, в конце концов, просто перекрестили в Вано.
Вано-Хуан является ярким подтверждением тезиса об обманчивости внешности. Выглядит он молодо и его запросто можно принять за студента-первокурсника. На самом деле он даже на два года старше меня. Просто глядя на его дурацкий прикид, дополняющийся инфантильным выражением на лице, трудно предположить, что у него дома двое детей, что он заботливый и любящий отец семейства.