- Что случилось, Надюша? удивился я. - Дети в порядке?
- В порядке… Глеб, папа очень хочет с тобой поговорить.
- Что за проблема? И почему бы ему самому не позвонить?
Из сумбурных объяснений Надежды я понял следующее: оказывается, полгода назад мой дорогой тесть Борис Михайлович тайком от супруги вложил все их совместные сбережения - три тысячи долларов - в вексельную пирамиду "Хаус бест", надеясь получить к весне целых пять тысяч. Когда пирамида вместе с агентством недвижимости рухнула, его едва не хватил инфаркт. Однако Борису Михайловичу и сотне других таких же облапошенных граждан несказанно повезло - нашелся щедрый господин Брызгалов, который зарегистрировал всех пострадавших вкладчиков, собрал их векселя, выдал новые на половину пропавшей суммы и пообещал расплатиться в течение месяца. Но вот вчера тестю позвонил юрист из брызгаловского холдинга "Северная Венеция" и пристыдил его: как же так, уважаемый, ваш зять-журналюга не верит в чистоту наших помыслов… Вы уж, дорогой, повлияйте на вашего родственничка, иначе вряд ли увидите свои денежки.
Я восхитился Брызгаловым - до чего четко работает его разведка! Однако ответить жене мне было нечего.
- Надюша, а ты объяснила папе, что в таких делах на меня давить бесполезно?
- Конечно, он и сам это понимает. Но деньги-то для них - огромные! Мама пока ничего не знает, он соврал, что дал их в долг…
- Поговорим вечером, дорогая.
Я повесил трубку и рывком встал со стула. Сделал несколько разминочных движений. Но телефон зазвонил вновь. Это был прямо какой-то день сюрпризов.
- Валентин Никанорович Спозаранник?
- Частично, - ответил я.
- Это Света, секретарша Брызгаловых. Я взяла со стола Петра Николаевича вашу визитку. На ней зачеркнуто Ершов - написано Спозаранник.
- Это бывает, - вздохнул я.
- А на обратной стороне ручкой написано "Глеб Егорович". Как вас все-таки зовут?
- Как вам больше нравится, - ответил я.
- Я хочу вам кое-что рассказать.
Можете прийти через час в "Голливудские ночи"?
- Могу. Только не вздумайте меня соблазнять - я женат.
Света потягивала коктейль за столиком. Сегодня она была еще соблазнительнее, чем вчера. Маленький кулончик свисал на золотой цепи в вырезе блузки. Я с трудом оторвал взгляд от ее груди и заказал себе кофе.
- Глеб, Брызгалов - это страшный человек, - начала Света.
- Догадываюсь.
- Он сумасшедший. Он зомбирует всех окружающих. Он затерроризировал свою жену, пристрастил ее к кокаину. Теперь они вдвоем каждый вечер запираются в кабинете и "расстилают дорожки".
- Так, - сказал я.
- Он заставлял всех своих сотрудников обзванивать другие агентства недвижимости и говорить, что их фирма вот-вот рухнет. Я сама была вынуждена делать такие звонки в "Эдельвейс".
- Так, - сказал я.
- Брызгалова надо остановить.
Но его жена - ни при чем. Она делает то, что он скажет… Вы слышите меня?
- Да-да, - задумчиво посмотрел я поверх очков.
Света улыбнулась.
- Глеб, я хочу потанцевать с вами…
Публики в баре было немного, не танцевал никто. Но вслед за нами вышли еще две пары.
- Глеб, вы давно у Обнорского?
- Полтора года. До этого я был кандидатом физико-математических наук, работал в НИИ. Но однажды мне надоело безденежье. Я пришел к Обнорскому и предложил свои услуги.
- И у вас все сразу получилось?
- Не все и не сразу. Что вас еще интересует? У меня жена и трое детей.
Она плотно прижалась ко мне и прошептала в ухо:
- Сразу чувствуется, что на такого мужчину можно положиться…
- Можно, только я могу не выдержать, и мы упадем. Поэтому не стоит на меня облокачиваться.
Света по-блядски захихикала:
- Глебушка, ну что тебе мешает меня трахнуть?
- Профессиональный долг журналиста, - отчеканил я и, сделав шаг назад, поклонился:
- Спасибо за танец. А также за информацию…
Все- таки женщины -исчадия ада.
***
С Надеждой я так и не поговорил - вечером она уже спала, а рано утром ушла с детьми. Да я и не знал, как выпутаться из этой дурацкой ситуации, в которую оказался втянут благодаря любимому тестю.
Ежу понятно, что никаких денег от Брызгалова он не получит ни при каких обстоятельствах. Но попробуй это объясни…
Прождав Хассмана на Фурштатской пятнадцать минут и успев выпить банку колы, я забеспокоился - к четырем меня ждал Ломакин. Позвонил Хассману на мобильник с автомата.
- В чем дело, Лев Ильич?
- Кто это? - неприязненно отозвался Хассман.
- Спозаранник.
- Что вы хотите?
- Я жду вас в летнем кафе на Фурштатской.
- Зачем?
- Я не пойму, Лев Ильич, кто из нас спятил? Вы обещали мне рассказать про "Колибри"…
- Какое, на хер, "Колибри"? - заорал Хассман. - Я не общаюсь с журналистами уже давно и не даю им никакой информации. Все!
Отбой.
Ничего, с бывшими контрразведчиками это бывает. Трудно не тронуться головой при такой работе… Зато теперь я точно не опоздаю в "Прибалтийскую".
Охранник с усмешкой оглядел мою припарковавшуюся служебную "четверку" и хотел было шугануть меня подальше, но мои "корочки" и имя Ломакина вмиг заставили его почтительно вытянуться. Так же любезно меня встретили и на входе.
А на пятом этаже в одном из банкетных залов был уже сервирован целый стол. Среди стриженых и накачанных "быков" прохаживался с радиотелефоном Ломакин - невысокий, худой. Волосы черные как смоль. Встретил он меня приветливой улыбкой.
- О, журналист, - оживились "быки".
- От Обнорского? - осклабился гигант в безрукавке с цветной татуировкой на бицепсах. - Читал я ваш "Петербург мафиозный". Редкостная хуйня! - он загоготал животным смехом, но вдруг осекся, съежился под взглядом Ломакина и тихонько подался в сторону.
- Не обижайтесь на убогих, - мягко сказал Ломакин, усаживая меня и наливая в бокал минералки, поскольку от коньяка я отказался.
***
Братва неторопливо рассаживалась за столом. - Я вот что хотел вам сообщить, Глеб Егорович. Вы занимаетесь рынком недвижимости. Встречались с Брызгаловым. В правильном направлении идете. Но хочу вам кое-что подсказать…
- Ага, вот он, Спозаранник! - закричал появившийся откуда-то средних лет парень с залысинами, в кожаном пиджаке. Я сразу узнал его по фотографии - Рустам Голяк собственной персоной. - Вы с Обнорским назвали меня в своей книжонке криминальным авторитетом!
Придется вам за это фаланги пальцев поотрубать!
- Сядь, пиздобол, - усмехнулся Ломакин. - Так вот, Глеб Егорыч, не ищите здесь никакого заговора. Ни тамбовских, ни казанских, ни мухосранских… Потому что заговора нет…
- А я все-таки поотрубаю вам фаланги! - вновь вскочил Голяк, опрокинув фужер на пол. Рванув на груди рубаху, он принялся иступленно целовать массивный золотой крест на цепочке, приговаривая: "Вот те крест, поотрубаю!"
- Кому сказал, сядь! - прикрикнул Ломакин. - Заговора нет, - продолжил он. - Есть лишь один тронувшийся умом бизнесмен. И его приятель-пиздобол, - он кивнул на Голяка, - который сам не знает, зачем туда полез. Рустамка, зачем полез в недвижимость? - весело спросил он.
Голяк вновь вскочил и закричал, брызгая слюной:
- Вы с Обнорским не знаете, кто такой Голяк! Голяк в трех институтах учился! Голяк умеет по-английски говорить! Голяк столицу Непала знает! Голяк поет лучше, чем Гребенщиков с Макаревичем! Можно или дружить с Голяком, или быть покойником! Я всех в рот ебал - и пермских, и казанских… И полковника Баулова, который хочет меня посадить.
И этого несчастного Георгия Георгиевича, который кричит: не называйте меня Жорой Армавирским…
Братва за столом покатывалась со смеху.
- Все ясно? - спросил меня напоследок Ломакин, крепко пожимая руку.
Когда я поблагодарил Ломакина и спустился к машине, вдруг дынная корка впечаталась в лобовое стекло.
- А фаланги я вам все равно поотрубаю! - прокричал из окна "Прибалтийской" Голяк.
***
С Надеждой я помирился быстро.
Я сказал, что не буду пока ничего публиковать про Брызгалова. Более того, я созвонился с Борисом Михайловичем и договорился с ним о встрече. Уложив детей и включив на кухне телевизор, мы сели ужинать.
Но кусок курицы тут же застрял у меня в горле…
- Сегодня около шестнадцати часов в своем автомобиле снайпером был застрелен начальник службы безопасности агентства недвижимости "Эдельвейс" Лев Хассман, - бесстрастно произнесла ведущая "ТСБ"
Виолетта Обнорская, бывшая жена шефа. - Наблюдатели связывают это заказное убийство с продолжающимся кризисом на петербургском рынке недвижимости и с именем скандально известного риэлтера Петра Брызгалова…
Бледное лицо Левы Хассмана с тонкой струйкой крови мелькнуло в кадре. В ту же секунду запикал мой пейджер. "Андрей Васильевич Шаров, генеральный директор "Эдельвейса", телефон…" - высветилось на экране. Час от часу не легче! Я набрал номер. Шаров был краток:
- Завтра в три часа в летнем кафе на Фурштатской, - сказал он и тут же повесил трубку. Какое-то заколдованное место - это кафе.
Пришлось тут же все рассказать Надежде. Кроме встречи с секретаршей Светой, конечно.
***
А утром у входа в нашу контору меня ждали в машине два знакомых оперативника из РУБОПа.
- Глеб, съездишь с нами? Поговорить надо, - попросил Леня Барсов. Я пожал плечами. Но поехали мы почему-то не на Чайковского, а на Захарьевскую, в УБЭП.
- Так, доигрались! - злорадно заявил, буравя меня глазами, оперативник Судаков. Он чем-то неуловимо напоминал Голяка.
- Не понял, - сказал я.
- Сейчас поймешь! - завопил он. - Вот бумага - пиши все, что знаешь про "Эдельвейс" и про Хассмана…
- Леша, в чем дело? - обратился я к Барсову. - Я согласился поговорить с вами, но не с этим контуженным…
- Молчать! - рявкнул Судаков.
Я встал и направился к выходу.
- Погоди, Глеб, - бросился ко мне Барсов. - Дело слишком серьезное. Мы работаем над этой темой вместе с УБЭПом. Ты должен нам помочь - мы знаем, что Хассман собирался с тобой вчера встретиться.
- Я готов помочь вам, ребята.
Вам, но не ему…
Судаков готов был задохнуться от злости.
- Я зайду к вам сегодня в два часа на Чайковского. Если такой вариант не устраивает - пусть следователь вызывает меня повесткой.
- Не обижайся, - сказал мне уже в коридоре Вадик Резаков.
- На убогих не обижаются, - вспомнил я вчерашнюю ломакинскую фразу.
В офисе меня ждал Зурабик с очередным шедевром:
"Машины с контрабандным металлом сновали через границу туда-сюда, пока на их пути не встал отважный офицер таможенной службы майор Брыкайло…"
- Зураб Иосифович, - отложил я в сторону листки. - Давайте к этому вернемся чуть позже, а сегодня я очень прошу вас быть в три часа в летнем кафе на Фурштатской. У меня назначена встреча, и я хочу, чтобы вы тоже присутствовали.
- О чем речь, Глеб Егорыч? - добродушно согласился Зурабик. - Но может, дочитаете текст до конца?
- Не сейчас, пожалуйста, не сейчас!
Зураб надулся, но я уже был в коридоре.
- Спозаранник осчастливит нас очередным расследованием? - лукаво улыбаясь, спросила меня идущая навстречу Светлана Завгородняя. Походка у нее - прямо как у девушки по вызову.
- Я был бы рад, Светлана Аристарховна, осчастливить всех женщин, которые этого хотят. Да только вот мне этого не хочется!
Завгородняя прыснула и побежала сплетничать в кабинет к Агеевой.
Но мне было не до них.
Я зашел в РУБОП и все подробно рассказал оперативникам. Упомянул о том, что собираюсь встретиться с Шаровым.
- Ты уверен, что во время убийства Голяк был в "Прибалтийской"?! - настороженно спросил Барсов.
- Да, если у него нет брата-близнеца.
Ребята переглянулись.
- Будь осторожен, Глеб, - предупредил Резаков. - Если что - сразу звони нам!…
Зураб был точен. Мы сели за столик и взяли по банке колы. Вскоре подошел Шаров - я сразу узнал его по фотографии. Он напоминал типичного американского бизнесмена. И не случайно - Шаров учился бизнесу в Массачусетсе и был гражданином США. Агентство "Эдельвейс" со стопроцентным иностранным капиталом считалось одним из крупнейших в городе. Но и они, судя по всему, прокручивали клиентские деньги. А значит - могли в любой момент рухнуть, если клиенты, поддавшись панике, откажутся от начатых сделок и начнут требовать свои деньги назад.
- Сразу к делу, ребята! - сказал Шаров, доставая черную папку с молнией. - Я долго думал, встречаться с вами или нет. Решил встретиться, но надеюсь на вашу порядочность…
Больше Андрей Васильевич сказать ничего не успел - голова его запрокинулась назад, папка выпала из рук. Зураб среагировал моментально - перевернув столик, он крикнул: "Ложись!", до смерти перепугав сидевших за соседним столом девушек, которые последовали нашему примеру и тоже с визгом бросились на пол. Но это явно оказалось лишним - мы все были в роли того самого "неуловимого Джо", который на хрен никому не нужен.
Тут же подкатили несколько машин. Леня Барсов и Вадик Резаковв отдавали распоряжения вооруженным бойцам. Опер Судаков сотрясал кулаками и изрыгал в наш адрес проклятия. Санитары укладывали Шарова на носилки, девушек отпаивали валерьянкой и снимали с них показания.
Вскоре принесли брошенную киллером снайперскую винтовку - ее нашли на чердаке дома, что на углу проспекта Чернышевского и Фурштатской.
- Папка! Черная папка! - вспомнил вдруг я, оправившись от шока.
- Ты о чем? - округлил глаза Леня Барсов.
- У Шарова была черная кожаная папка на молнии.
- Была, была! - подтвердил Зураб.
Но папка исчезла.
***
На следующий день мы с Зурабом давали показания в городской прокуратуре молоденькой "следачке", только что окончившей юрфак.
Барсов и Резаков, а также незнакомый опер из убойного слушали нас и делали пометки в блокнотах. Контуженного Судакова, слава Богу, не было. Но перед этим я успел озадачить Зудинцева - он должен был выяснить все, что можно, о новом агентстве недвижимости "Колибри".
В три часа Зудинцев, хитро улыбаясь, вручил мне справку.
- Не может быть! - вырвалось у меня.
- Еще и не такое бывает! - философски заметил Зудинцев.
- Георгий Михайлович, как лучший сотрудник нашего отдела вы будете материально поощрены, - заявил я. - Но для этого вам следует выполнить еще одно задание. Мне нужен список милицейских кураторов, на которых работал известный осведомитель Рустам Умарович Голяк.
Зудинцев хмыкнул - в нем сразу проснулся бывший мент.
- Ну, во-первых, откуда нам известно, что он осведомитель?
- Тоже мне, секрет полишинеля! - захохотал Безумный Макс. - Он сам всегда об этом на каждом шагу кричал.
- Это, допустим, ничего не значит, - глубокомысленно продолжил свои рассуждения Зудинцев. - А во-вторых, Глеб Егорыч, есть же закон об оперативно-розыскной деятельности. Кто ж нам позволит его нарушать?
- Мне не нужны официальные справки, Георгий Михайлович, - пояснил я. - Мне нужна оперативная информация, которая и так в милицейских кругах всем известна… Публиковать ее мы, разумеется, не будем.
Зудинцев на этот раз не стал долго полемизировать и сказал, что попробует разузнать все, что надо, к вечеру.
Зашел хмурый Обнорский.
- Допрыгались, сыщики херовы… Глеб, мой приказ - больше ни на одну встречу без моего ведома не ходить! Я с трудом добился, чтобы имена сотрудников нашего агентства нигде в криминальных сводках не звучали - на хер нам такая реклама. И еще - мне только что звонил какой-то педераст… как его - Брызгалов, кажется. Весь на взводе, умолял ничего про него не публиковать. Иначе, говорит, его труп будет следующим. Я его послал, конечно, на хуй, но ты все-таки позвони ему, согласуй, что считаешь нужным.
- Непременно, - заверил я.
Картина происходящего уже почти выстроилась у меня в голове - не хватало лишь самой малости.
Я позвонил в холдинг "Северная Венеция" и назначил свидание секретарше Свете. Там же, в "Голливудских ночах". Хотел было поставить об этом в известность Обнорского, но шеф давал интервью американским телевизионщикам и был крайне недоволен, что я его прервал.
- Твои амурные дела меня не касаются, - махнул он рукой.
Запыхавшийся Зудинцев застал меня у самого выхода и вручил бумажку с несколькими фамилиями, среди которых была и интересовавшая меня.
На этот раз я пришел в "Голливудские ночи" чуть раньше и успел выпить кофе, прежде чем появилась Света. Мне пришлось заказать ей мороженое, что нанесло ощутимый удар по моему семейному бюджету.
- Меня интересует один вопрос, - с ходу взял я быка за рога. - С кем спит Инна Андреевна Брызгалова?
Света фыркнула:
- Ты что, маньяк?
- Как я уже говорил, у меня есть жена, и я, пусть это звучит старомодно, храню ей верность. Мой вопрос имеет чисто профессиональный интерес. У Инны Андреевны есть муж, но у нее обязательно должен быть и любовник. Меня интересует его имя.
- Глебушка, - Света жалостливо посмотрела на меня, - а почему ты думаешь, что я это знаю?
- Я это думаю потому, что вы с Инной Андреевной - близкие подруги. У вас общее прошлое, связанное с гостиницей "Астория" и с бывшим начальником службы безопасности гостиницы Голяком. Вы с Инной Андреевной выполняли ряд услуг, неизбежных в гостиничном бизнесе.
Выражение лица Светы стало презрительным и злым.
- Настучали? Ну-ну… Будешь об этом писать?
- Ни в коем случае. Я прошу только ответить на один вопрос - с кем спит Инна Андреевна? Или спала до недавних пор?
Моя последняя оговорка возымела действие - я понял, что попал в точку.
- А если не скажу - то что?
Я вздохнул и молча достал карманный диктофон. Включил:
"…Брызгалов - это страшный человек, - раздался из диктофона голос Светы… - Он сумасшедший. Он зомбирует всех окружающих. Он затерроризировал свою жену, пристрастил ее к кокаину…"
- Достаточно? - спросил я. - Петр Николаевич вряд ли будет доволен, услышав это.
Ты не журналист. Ты мусор, - процедила она сквозь зубы.
- Я всегда держу свое слово, - заметил я. - Итак, фамилия?
Света взяла салфетку, нацарапала фамилию и, швырнув чайную ложку, гордо направилась к выходу.
Теперь я знал все, что мне было нужно.
Пейджер запиликал, как всегда, не вовремя - мы с Надеждой едва успели уложить детей и расстелить на кухне матрас, чтобы предаться любовным утехам.
- Тебя ищет женщина? - с деланным возмущением воскликнула Надежда, взглянув на экран пейджера.
- Куда от вас, исчадий ада, денешься, - вздохнул я и набрал номер мобильного телефона Инны Андреевны Брызгаловой.
Она захотела увидеться со мной завтра в двенадцать часов у меня в офисе.