Современный болгарский детектив

Содержание:

Андрей Гуляшки - УБИЙСТВО НА УЛИЦЕ ЧЕХОВА 1
- Глава первая 1
- Глава вторая 4
- Глава третья 8
- Глава четвертая 11
- Глава пятая 16
Борис Крумов - РОКИРОВКИ 28
- Глава первая - ЗАНИМАЙСЯ СПОРТОМ, ПОКА ТЫ ЕЩЕ НА ДОРОЖКЕ 28
- Глава вторая - ЧТОБЫ БРОСИТЬСЯ В МОРЕ 33
- Глава третья - БРИЛЛИАНТОВАЯ ДАМА 39
- Глава четвертая - ВАЛЕРЬЯНКА И КОШКИ 45
- Глава пятая - СТРАХ ЗА ВЧЕРАШНЕЕ, СТРАХ ЗА ЗАВТРАШНЕЕ 49
Цилия Лачева - ВИНОВАТА ЛЮБОВЬ 54
Владимир Зарев - ГОНЧАЯ 90
- Глава первая 90
- Глава вторая 97
- Глава третья 108
- Глава четвертая 118

Детективные романы, составляющие сборник, дают представление о неутихающей борьбе против явлений, тормозящих развитие современного социалистического общества.

В романе знакомого советскому читателю прозаика А. Гуляшки происходит расследование убийства известного ученого-бактериолога. Проблемам воспитания, борьбе против негативных явлений в среде современной городской молодежи посвящен роман Б. Крумова. Ц. Лачева представлена социально-психологическим детективом, действие которого разворачивается на большой стройке. В. Зарев предлагает читателю образ современного следователя - тонкого психолога, гражданина, стоящего на страже социалистических завоеваний.

Андрей Гуляшки
УБИЙСТВО НА УЛИЦЕ ЧЕХОВА

© Андрей Гуляшки, c/o Jusautor, Sofia, 1985
Перевод Александра Никольского

Глава первая

РАССКАЗ ДОКТОРА АНАСТАСИЯ БУКОВА

В гостиной профессора Ивана Астарджиева мы сидели втроем: Надя Астарджиева, по мужу Кодова, - дочь профессора; Веселин Любенов - самый молодой в нашем институте, лаборант, сотрудник Астарджиева; моя милость - бывший ветеринарный врач из села Момчилово, Анастасий Буков, в настоящее время бактериолог, также сотрудник профессора.

В момент, когда начинается наш рассказ, хозяин дома разговаривал по телефону в прихожей. Какой-то бестактный или просто ничего не соображающий человек позволил себе побеспокоить профессора в это довольно позднее время - старинные часы с маятником только что пробили одиннадцать.

Повторяю, мы, трое из приглашенных, сидели в гостиной. Когда часы пробили одиннадцатый раз, двоих гостей в комнате не было. Доктор Петр Беровский (помощник профессора и его первый заместитель) искал минеральную воду на кухне и, кто знает почему, задержался там, хотя минералка стояла на самом видном месте, на кухонном столе. А Красимир Кодов (Краси, муж Нади Астарджиевой) спустился в подвал и пропал там - как в воду канул. Послал его в подвал сам профессор, чтобы он налил еще один кувшин вина из большой дамаджаны и отрезал еще один кусок от копченого окорока (эти деликатесы профессор держал внизу, в темноте и холоде, чтобы не испортились на кухне, где из-за парового отопления всегда было тепло).

В тот вечер, на рождество по старому стилю, профессор Иван Астарджиев, который уже много лет был вдовцом, собрал нас на свои именины. Он жил один, и в его доме редко собирались гости.

Итак, когда старинные часы мелодично пробили одиннадцать раз, доктора Петра Беровского и Кодова в гостиной не было.

Я в тот вечер был рассеянным и немного раздосадованным, в типичном для старого холостяка состоянии, но при каждом удобном случае старался поймать взгляд Нади Астарджиевой, по мужу Кодовой. Глаза у нее оригинальные - цвета изумруда, с золотистыми точечками вокруг зрачка. Я был рассеян, взволнован, а почему - не знаю. Мало ли что могло взволновать много повидавшего и пережившего на своем веку старого холостяка? Просто он рассеян, и ему одновременно и немного скучно, и немного грустно, и черт его знает что еще. Вот, например, всплыло в памяти давнишнее воспоминание - может, и не само воспоминание так меня взволновало, а то, что возникло оно совершенно неожиданно. Помните ли вы Христину, дочь деда Рангела из села Кестен, эту маленькую очаровательную дикарку, которая ни разу не пожелала взглянуть на меня дружелюбно, хотя я декламировал ей известное стихотворение Эдгара По "Леонели" и пытался (с самыми, конечно, невинными намерениями) подарить чудесное ожерелье из драгоценных бус? И у Христины из села Кестен были такие же глаза, как у Нади, только не зеленые, а небесно-голубые, но золотые точечки вокруг зрачков - точно такие же... Как ни был я рассеян, но я не мог не отдавать себе отчета в том, что глаза Нади Астарджиевой-Кодовой излучали особый свет, похожий на свет, который излучали глаза моего бывшего друга Христины.

- Налить вам рюмочку коньяку? - спросил я.

В этот вечер я впервые заговорил с Надей, а чувство было такое, будто мы давно уже разговариваем.

Но тут случилось вот что.

Дверь в гостиную с треском распахнулась, и на пороге появился Красимир Кодов, Краси. Но какой Краси, господи! На смуглый загар его мужественного лица легла зеленоватая тень, точно на него набросили прозрачную какую-то ткань; в желтых глазах (которые бывали когда ласково-хитрыми, кошачьими, а когда и бесцеремонно наглыми) застыло выражение сильнейшего возбуждения и в то же время отчаянного страха, как у животного, угодившего в капкан. Этот плечистый здоровяк стоял в проеме двери с раскинутыми окровавленными руками, словно распятый на невидимом кресте, и ужасные кровавые пятна лоснились на полях его клетчатого спортивного пиджака.

- Профессор убит!..

Крик этот, глухой и хриплый, был похож на свистящий шепот - будто суфлер подавал реплику стоящему в глубине сцены актеру.

Надя страшно завизжала (как визжит, наверное, любая женщина, увидевшая вдруг окровавленного человека).

- Как это убит? - удивленно спросил доктор Петр Беровский, который влетел в гостиную вслед за окровавленным Краси.

Петр ходил на кухню за минеральной водой и, хотя бутылки с минералкой стояли на столе, необъяснимо долго блуждал там, пока их нашел. Ему, как и Краси, было лет сорок, но в отличие от него доктор уже начинает полнеть. Глаза его напоминают мне закрытую дверь кабинета, где врач занимается частной практикой, - дверь, окрашенную грязно-серой краской. Разумеется, это представление неверно - доктор Беровский не имеет дела ни с какими больными и не занимается никакой частной практикой - он бактериолог.

- Как это - убит?! - повторил он таким тоном, словно Краси непристойно шутил с ним.

- А так! - ответил Кодов, опустив наконец свои раскинутые в стороны руки. При этом с пальцев правой стекло на лакированный порог несколько густых темных капель. - Кто-то воткнул ему нож в спину!

Веселин Любенов, лаборант, вскочил с места, оттолкнул Краси и бросился в прихожую. Доктор Беровский - на отяжелевших, негнущихся ногах - за ним. Надя сидела в своем кресле как сонная, согнувшись и наклонясь вперед. Она потеряла сознание в момент, когда ее муж произнес эту страшную фразу: "Профессор убит!"

Лишь я сохранял спокойствие и держался совершенно невозмутимо. Правда, комната немного качалась перед глазами, но это обманчивое представление объяснялось, естественно, рюмкой коньяку, которую я накануне выпил. Я с давних пор плохо переношу спиртное.

Любенов и Беровский быстро возвратились, и мне вдруг показалось, что оба пристально на меня смотрят: может, им было странно, что я спокойно сижу на своем месте. Они знали меня недавно и представить себе не могли, какие крепкие у меня нервы.

Доктор Беровский, достав носовой платок, начал старательно вытирать кровь, попавшую ему на руку, когда он щупал пульс убитого.

- Пойду в милицию, - сказал он. - Это дело надо немедленно расследовать. И специалисты нужны - высокого ранга. Я знаю кое-кого...

Он повернулся к выходу, но Любенов загородил ему дорогу.

- Не стоит труда, - сказал он, и на лице его появилось такое решительное выражение, будто он стал начальником Беровского, а тот - его подчиненным.

- Что такое?! - нахмурился Беровский, который, как и все начальники в мире, не терпел, чтобы ему отдавали распоряжения люди ниже его по чину.

- Никто не должен выходить из квартиры, - сказал Любенов. - Таков порядок. Пока не прибудет милиция.

- Да чтоб явилась милиция, надо ведь ее вызвать! - повысил голос Беровский.

- Вызовем по телефону, - сказал Любенов.

- Ага! - кивнул Беровский. - Понимаю ваши соображения, молодой человек... Ведь если я совершил это грязное дело, то, выйдя на улицу, могу броситься со всех ног наутек? Или уничтожить компрометирующие меня следы? Вы правы. - И, кивнув Любенову в сторону прихожей, добавил: - Так иди звони! Чего же ты ждешь?

Любенов вышел в прихожую к телефону, а я, словно чувствуя себя виноватым за все происшедшее, подсел к Наде. Она сидела в кресле, низко опустив голову, согнувшись, похожая на забытую, никому не нужную вещь...

Я отнес Надю, потерявшую сознание, в спальню профессора. Будь я волшебником, имей я власть над расстоянием, я бы удлинил путь между гостиной и спальней по крайней мере на километр. Не потому, что я нес на руках и в силу необходимости прижимал к своей груди прекрасную женщину, прости меня, господи! Просто я хотел бы отдалить ту ужасную минуту, когда она придет в себя. Как и большинство торговых работников, Надя, вероятно, не была такой уж сентиментальной и вряд ли безумно любила отца, но все же я боялся ее пробуждения. Мне хотелось, чтобы она пришла в сознание, когда в квартире будет уже полный порядок: тело отвезут в морг, кровь в прихожей отмоют, а собственный супруг Нади примет более или менее нормальный вид... Увы, спальня профессора находилась всего в трех-четырех шагах от гостиной. Можно было бы, конечно, задать мне следующий вопрос: почему Краси, законный супруг, не отнес свою жену в спальню, почему это сделал я? Если кто-нибудь думает, что мы с Краси состязались в благородстве, то он жестоко ошибается. О чем вы говорите! Красимир был в тот момент не в состоянии поднять даже булавку, не то что свою жену! Он был как помешанный. Подчеркиваю: как помешанный, потому что, посудите, шутка ли - споткнуться о своего тестя, валяющегося на полу с ножом в спине? Это, уверяю вас, зловещая картина, и не возражайте. Потому что каких я только не видел ужасов за долгую жизнь - уж я-то хорошо знаю, что говорю. Я, например, видел лошадей с вздутыми, точно гигантские мехи, животами и с мордами, оскаленными в предсмертных судорогах. Потрясающие картины, ей-богу! Но поверьте, что увидеть своего тестя с воткнутым в спину ножом еще страшнее, и такую картину не каждый сможет выдержать. Надо помнить также, что Краси был пьян. Позже, перед следственными органами, он признал, что в п о д в а л е один выпил полкувшина вина. Вроде бы немного, однако, если добавить к нему вино, выпитое раньше, общее его количество составит около литра - доза более чем достаточная, чтобы человеку ужасные вещи казались еще более ужасными, нежели на самом деле. Ужасная картина, какую представлял собой заколотый профессор, казалась Краси во сто крат более ужасной, и поэтому не надо удивляться, что в тот момент Красимир не заметил обморока своей жены, не надо винить его в том, что он не пришел к ней на помощь.

Но я не растерялся, не потерял самообладания, как это всегда случалось со мной в критический момент. Я смочил ее голову водой, и Надя открыла глаза. (В сущности, она их в ы т а р а щ и л а, но мне не по нраву резкие слова, и потому я говорю "открыла".)

- Соберитесь с силами, товарищ Надя! - сказал я. - Что случилось с вашим отцом, то случилось, ничего не поделаешь. Возьмите себя в руки - вам еще жить да жить...

Уставившись на меня, Надя глубоко вздохнула и покачала головой. Как мне хотелось утешить бедную женщину, смягчить ее горе!

- Имя вашего отца, - сказал я, - человечество не забудет, потому что он создал противогриппозные сыворотки...

Надя продолжала пристально смотреть на меня, губы ее слегка приоткрылись - может быть, она собиралась задать мне какой-то важный вопрос, связанный с сыворотками? В последнее время профессор сражался против гонконгского гриппа, вспомнил я и, чтобы не молчать (в подобные минуты молчать так неудобно!), сказал:

- Доктор Беровский тоже работал над сывороткой против гонконгского гриппа. Ученые как бы соревновались, кто первый придет к великому открытию... Однако у меня такое чувство, что ваш покойный отец успел гораздо больше. Возможно, он был всего лишь на расстоянии одного шага от мирового успеха, от Нобелевской премии. И если бы не это несчастье!..

- Я не верю, что доктор Беровский убил папу, - сказала Надя, качая головой. - Вы намекаете на такую возможность - но я не верю!

- Доктор Бе-бе-ровский?.. - Я даже заикаться стал.

Подобная мысль, клянусь своим честным именем, до этого никогда не возникала в моей голове: если бы в комнату влетела, например, шаровая молния, я бы изумился ничуть не меньше.

- Нет, мне не верится, что это доктор Беровский! - повторила Надя.

- Да, разумеется! - промямлил я и поискал глазами какой-нибудь стул, чтобы хоть опереться на его спинку, потому что комната вновь поплыла у меня перед глазами. - Разумеется! Я согласен.

Но с чем я был согласен, мне и самому было не ясно. Мысль о том, что Беровский, возможно, убийца, пронзила, потрясла мое сознание.

- Ох, не дали бы вы мне воды? - простонала Надя.

Я перестал искать стул (хотя и чувствовал необходимость на что-либо опереться), протянул руку к графину с водой, но не успел до него дотронуться: на пороге возник окровавленный Краси. Он смотрел на свою жену - я бы не сказал "насупившись", скорее с каким-то мрачным любопытством. Так, будто проиграл в кошар последний лев и сейчас ждал ее решения: сразу ли накинуть себе петлю на шею или отложить это на потом.

Однако Надя, к превеликому моему удивлению (ах, в этот вечер неожиданностям не было конца!), к невообразимому моему удивлению, не дала ему сказать ни единого слова, ни единого звука.

- Вон! - крикнула она, приподнявшись на локте, и посмотрела на своего мужа так, как смотрел бы человек на свою смерть, если бы она к нему вдруг явилась, приняв облик живого человека. - Ты!.. - Задыхаясь, Надя почти хрипела, указывая пальцем на дверь: - Вон! Вон отсюда!..

Краси оцепенел, и маска мрачного любопытства, с которой он вошел, сменилась глуповато-идиотским выражением, точно у собаки, провинившейся перед хозяином.

Сцена была напряженная, полная, как говорят литераторы, "шекспировского" трагизма: ни Краси не уходил, ни Надя, не опускала палец, самым категорическим образом указывая на дверь. Я ломал голову, какую же роль взять мне. Надя очень была похожа на моего давнего друга Христину, но Кодов все же законный супруг... С другой стороны, Надя - потерпевшая, потому что убит ее отец, и при чем тут Краси, почему я его должен жалеть?.. Мое сознание все время при этом сверлила мысль, что в передней лежит труп заколотого профессора Астарджиева и что Надя хоть и не прямо, но дала мне понять, что убийцей ее отца мог быть и доктор Беровский... Вот в какой сложной обстановке я находился, когда на улице тревожно прозвучали сирены милицейских машин. Разумеется, я хотел быстро сориентироваться - ведь я всегда действовал твердо и целенаправленно! - но в тот раз я был застигнут представителями порядка психологически не подготовленным...

Современный болгарский детектив - Андрей Гуляшки