– Да.
– А как она сюда может приехать, если эту виллу арендовал я? Мне подселение на фиг не нужно. Такого в договоре нет. Я заплатил за то, что я здесь один и вилла только в моем распоряжении.
– Но эта женщина должна была лететь вместе с тобой. Она не смогла, и ты поменял билеты. Мне так сказали на фирме. Еще сказали, что она неважно себя чувствует и очень сильно нервничает.
– Что?
– Иначе бы ее никто сюда не отправил. Все сверили и подтвердили. По бумагам она должна была лететь вместе с тобой. Она передумала и вылетела, чтобы поселиться вместе с тобой на этой вилле.
– Кира сюда вылетела?!
– Правильно, ее зовут Кира.
– Но…
– Я и сам не понял, почему они ее сюда отправили. У вас там люди какие-то непонятливые, хоть бы подумали о том, как ты с двумя бабами-то будешь. У нас многоженства-то уже нет. Оно только в диких деревнях осталось.
– Так она уже здесь?
– Не знаю. Быть может, две твои бабы уже друг другу волосы повыдирали.
– Ладно, Махмуд, до завтра.
– До завтра. Смотри, "ствол" спрячь надежно и про нашу с тобой сделку никому не говори.
– Обижаешь.
– Это я на всякий случай сказал.
Толя прошел мимо двери, держа в руках темный пакет, а я так и не смогла из-за нее выйти, а может, просто не успела. Я стояла как вкопанная и боялась пошевелиться. Я понимала, что я не могу идти следом за ним и смотреть на их трогательную встречу. На глаза вновь накатились слезы, и эти глаза больше не смотрели в прошлое. Теперь они смотрели в будущее. Во мне тут же погасла былая чувственность, душа стала как-то беззвучна. Я больше не хотела думать о счастье, потому что просто перестала верить в его существование. Мечты не сбылись, и если я еще сильна духом, то я должна суметь их забыть. А я должна быть сильной потому, что… Потому что я опять осталась одна. Я должна забыть и вычеркнуть из памяти то, что в мое одинокое сердце опять постучались любовь и нежность, и то, что я вновь потерпела поражение. Я проиграла в этой страшной игре под названием "жизнь", где играют настоящими человеческими судьбами. Со мной опять остались холод и молчание, а в моей душе образовалась черная яма. И я опять ничего не могу изменить в своей судьбе. Совсем ничего. И я вновь начинаю терять веру в себя.
Сжав кулаки, я вышла из-за двери, подошла к лестнице и поднялась в свою спальню. Закрыв глаза, я упала на кровать и попыталась сказать себе, что нужно немного подождать. Боль пройдет. Боль обязательно пройдет. Она не может быть вечной. Боль пройдет, и тогда будет легче. В конце концов, я здорова. У меня есть руки, ноги и голова. У меня нет увечий и уродств. У меня нет никаких ран, разве что только душевные. Но душевных никто не видит, потому что я не позволю никому заглянуть в мою душу, а если кто в нее и заглянет, то ничего не увидит, потому что я умею все это маскировать. То, что есть в моей душе, это только мое, и я не собираюсь ни с кем делиться. У меня есть красота, я охотно показываю ее другим людям и щедро делюсь своим светом, который она излучает. Сейчас мне больно, но я уверена, что это обязательно забудется. Потому что со временем забывается любая боль, и даже если она не забывается, то она притупляется и все равно становится легче. Жизнь сильнее этой боли. Она намного сильнее, а СИЛЬНЫЕ НИКОГДА НЕ ОГЛЯДЫВАЮТСЯ НАЗАД, ПОТОМУ ЧТО ОНИ ИДУТ ТОЛЬКО ВПЕРЕД… СИЛЬНЫЕ НЕ ЗНАЮТ, ЧТО ЗНАЧИТ ОГЛЯДЫВАТЬСЯ НАЗАД, ОНИ БЕЗ КАКИХ-ЛИБО ПРЕДУБЕЖДЕНИЙ ГЛЯДЯТ ТОЛЬКО ВДАЛЬ И ВИДЯТ НАМЕЧЕННЫЕ ЦЕЛИ… ТОЛЬКО СИЛЬНЫЕ БЕЗ КОЛЕБАНИЙ ИДУТ ВПЕРЕД И ДОСТИГАЮТ ТОГО, ЧТО ИМ НУЖНО.
Для того чтобы облегчить раздирающую меня боль, я заплакала, и в этих рыданиях вырвалось все мое отчаяние, все мои горестные мысли о том, что годы идут, а счастья все нет и нет, что нет того, кто назвал бы меня своей женой, в ком была бы вся моя жизнь, с кем бы я могла просыпаться и глядеть в его лицо, пока он спит, ждать, когда он проснется, и обвивать его шею руками. Нет того, перед кем бы у меня не было никакого стыда, потому что я была бы женой, а какой стыд может быть между теми, кто по-настоящему близок. Нет того, с кем бы я была по-настоящему любезна, мила, заботлива и добра. Нет того, кому я бы могла положить голову на грудь и почувствовать себя кошечкой, которую чешут за ухом. Нет того, в чьих глазах читалось бы желание близости и кому я бы не могла противостоять и мечтала бы о бурной ночи.
Годы идут, а его все нет. Его нигде нет, и так жаль тех лет, которые я провожу без него, тратя эти годы на бесконечные поиски. А ведь я еще молода, хороша собой и могла бы быть чьими-то помыслами, чьими-то желаниями и чьими-то мечтами.
Когда у меня уже иссякли слезы, я встала с кровати и еще раз подумала о том, что СИЛЬНЫЕ НИКОГДА НЕ ОГЛЯДЫВАЮТСЯ НАЗАД и им ни к чему это делать. Затем подошла к зеркалу, поправила волосы, посмотрела на свое зареванное лицо и поняла, что я должна взять себя в руки и немедленно прекратить оплакивать свою жизнь. Потому что я сильная. Одному Господу Богу известно, какая я сильная. Любая женщина – существо сильное, несмотря на все ее слабости.
И я никогда не дам себя в обиду, смогу за себя постоять и уж тем более не рассыплюсь. И этому научила меня моя жизнь. И я умею, если надо, ставить людей на место.
Улыбнувшись своему зареванному отражению, я подумала о том, что больше не хочу видеть жизнь в черном свете и катиться в бездонную пропасть своих эмоций. Мой внутренний голос сказал мне, что вся эта история отнюдь не пропасть. Нужно просто стиснуть зубы и продолжить жить дальше.
Бросившись к шкафу, я принялась беспорядочно кидать свои вещи в чемодан и собираться в дорогу. За этим занятием меня застал Анатолий.
Глава 9
– Ты куда собралась?
Я бросила застегивать чемодан и посмотрела вошедшему Анатолию прямо в глаза.
– Домой, – совершенно спокойно ответила я, подавляя в себе желание упасть на пол и забиться в истерике. – Позаботься о том, чтобы меня посадили в самолет. В конце концов, ты привез меня на эту виллу, ты и помоги мне отсюда выбраться.
– Ты решила уехать?
– Понятное дело, что не остаться. В отличие от твоей Киры у меня есть гордость и чувство собственного достоинства.
– А как же я?
– А ты оставайся с той, которую любишь.
– Как-то не по-людски все получилось.
– Все нормально. Я к этому уже привыкла. То, что произошло, меня не слишком удивило. По большому счету я уже давно не доверяю мужчинам. Ни им, ни отношениям, которые они предлагают. – Внутренний голос призывал меня держать себя в руках и не терять чувство собственного достоинства.
– Маша, ты должна взять себя в руки, – словно родитель, попытался образумить меня Анатолий.
– Я и держу себя в руках. Я же не сказала ничего плохого ни тебе, ни твоей будущей жене. И не кричу, что моя жизнь кончена. У меня есть красота, здоровье и прекрасная работа. А разбитое сердце… Я уже привыкла к мысли о том, что оно разбито. Слишком часто его разбивают.
– Не уезжай. – Толя подошел ко мне вплотную и притянул меня к себе.
– Что? – Мне показалось, что мой слух начал меня обманывать.
– Я прошу тебя остаться.
– Но как же Кира? – буквально оторопела я.
– Пусть Кира пока останется тоже. Она плохо себя чувствует. Акклиматизация все-таки.
– Ты хочешь, чтобы мы на вилле остались вдвоем?
– Маша, я прошу тебя, чтобы ты не уезжала, а осталась на вилле.
– Но я не могу. Одна из нас обязательно должна уехать. Ты что, решил создать шведскую семью?! Наверно, ты насмотрелся кассет о групповом сексе. Извини, милый, но это не для меня.
– Останься. Я очень тебя прошу. Это не имеет никакого отношения к групповому сексу. Это имеет отношение к тому, что мне будет без тебя плохо. Понимаешь, Кира меня уже предала, и это было самое большое предательство в моей жизни. Я не знаю, зачем она приехала, и я не уверен в том, что она действительно уйдет от мужа. Возможно, ее приезд – это просто очередной каприз, и не более того. Понимаешь, в этой жизни я многого достиг. У меня есть деньги, положение в обществе, я заслужил к себе хорошее отношение и не приемлю, когда за моей спиной что-то делают не мои компаньоны, а близкие мне люди. Есть вещи, которых не прощают.
– А мне казалось, что любовь всепрощающа и что в ней нужно уметь прощать все. Кто не умеет прощать, тот не умеет любить.
– Есть вещи, которых не прощают даже в любви. Это предательство, а особенно не физическое, а моральное. Три года Кира уходит от мужа. Ровно три года. Это достаточный срок для того, чтобы перестать ей верить. Если она думала, что от радости я брошусь ей на шею, то этого не произошло, точно так же, как она не бросилась мне на шею, когда я пришел к ее мужу. Можно играть чувствами каких-нибудь юнцов, но только не чувствами зрелого мужчины. Ты понимаешь, о чем я?
Я почувствовала, как на глаза накатились слезы, и еле слышно спросила:
– Ты хочешь остаться со мной?
– Я хочу использовать шанс быть с тобой.
– А как же Кира?
– Пусть Кира побудет несколько дней на вилле, а затем она уедет домой к тому, кого предпочла мне.
– Ты это твердо решил?
– Я думаю, что по-другому просто не может быть.
Я улыбнулась и бросилась к Анатолию на шею.
– Ну смотри, Казанова, если ты передумаешь, то пеняй на себя. Тогда моей ноги даже близко не будет на вилле. Если судьба дала тебе шанс, то постарайся его использовать на полную катушку. И еще. Постарайся, пожалуйста, сделать все так, чтобы я не чувствовала себя дурой.
Этим вечером мы ужинали вдвоем и болтали о чем угодно, стараясь лишь ни словом не упоминать о Кире. Когда ужин подходил уже к концу, я не выдержала и задала вопрос, который не давал мне покоя.
– А где Кира?
– Она спит. Она очень плохо себя чувствует.
– Она так плохо переносит акклиматизацию?
– Она и сама этого не знала.
Когда стемнело, мы вышли из дома, сели на берегу моря и, взявшись за руки, принялись смотреть вдаль.
– Ума не приложу, как тебя угораздило купаться одной в ночном море. Не думал, что ты способна на подобные подвиги.
– Просто мне был очень одиноко.
Анатолий обнял меня и поцеловал мои волосы.
– Знаешь, даже не верится, что еще совсем недавно я совершенно тебя не знал и ты была для меня никем. Все как-то быстро случилось, но теперь ты поселилась в моей душе, и даже сегодня, когда приехала Кира, я уже не стоял на распутье. Я знал, что я не могу тебя отпустить.
– И ведь мы так странно встретились. Мы встретились, когда оба были на грани. Когда я тебя увидела в первый раз, моя душа была очень слаба. У меня было такое странное ощущение, будто я долгие годы шла по острым ступеням и вдруг, в один прекрасный миг, я поняла, что я не могу идти дальше, я упала и разбилась. И мне казалось, что это конец и жить уже незачем.
– Ты знаешь, мы чувствовали одно и то же. Когда мы встретились, мне тоже казалось, что моя жизнь кончена. А теперь… У нас у обоих она только начинается. И все же ты сумасшедшая.
– Почему?
– Потому, что я вот смотрю на ночное море и чем больше я на него смотрю, тем больше понимаю, какие опасности оно в себе таит. Неужели тебе не было страшно?
– Мне было страшно, а теперь нет, потому что ты именно тот человек, который сможет меня защитить. Толя, а зачем тебе оружие?
Анатолий слегка отстранился и посмотрел на меня непонимающими глазами.
– Ты о чем?
– Я просто спросила, зачем тебе оружие.
– Какое оружие?
– Которое ты купил сегодня у Махмеда.
– Откуда ты знаешь?
– Извини, я невольно подслушала.
– А ты разве не знаешь, что подслушивать нехорошо?
– Толя, я подслушала случайно. Я хотела встретиться с тобой раньше, чем Кира, и, увидев машину гида, бросилась к коридору. Но затем услышала слово "оружие" и резко остановилась. Я поняла, что твой разговор касается только двоих и в нем нет места третьему. Я сказала тебе правду и хочу теперь услышать правду от тебя. Я поняла, что ты встречался с Махмедом для того, чтобы купить оружие. Я хочу знать, для каких целей оно понадобилось тебе в этом доме.
– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.
– Я никогда не была любопытной, просто я случайно подслушала твой разговор.
Анатолий резко встал и протянул руку, чтобы помочь мне подняться. Затем взял меня за плечи и произнес серьезным голосом целую тираду, в которой даже послышались какие-то малоприятные, угрожающие нотки.
– Маша, я не люблю когда женщина лезет туда, куда ей совсем не нужно лезть. Я уже тебе объяснял и не поленюсь объяснить еще раз, что существуют чисто мужские дела и не надо спрашивать меня о том, о чем я не хочу тебе говорить. Давай с тобой договоримся: ты никогда не слышала тот разговор и ни о чем меня не спрашивала.
– Хорошо. – Я почувствовала, как на моей спине выступил холодный пот.
– Я думаю, что ты больше не станешь себя так вести и будешь слушать и знать только то, что тебе можно. И не смотри на меня такими испуганными глазами.
– Я тебя не боюсь, – быстро проговорила я и отвела глаза в сторону.
– Поверь мне, я купил этот пистолет не для того, чтобы убивать людей. Я не убийца. Я купил его совсем для другой цели. А может, и цели-то никакой нет. Может, я купил его просто потому, что мне этого захотелось. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Понимаю. Я понимаю, что я ничего не слышала, ничего не видела и ничего у тебя не спрашивала.
– Вот и правильно. И не нужно меня бояться. Я надеюсь, ты уже успела понять, что я не убийца и не насильник. Если я купил какую-то вещь, то, значит, она мне нужна, и только мне одному знать, зачем я это сделал, и только я один должен распоряжаться этой вещью по своему усмотрению.
До дверей моей спальни мы дошли молча. Толя о чем-то думал, а я уже тысячу раз пожалела о том, что задала ему вопрос, который не должна была ему задавать. Я хотела услышать ответ, но вместо ответа столкнулась с какой-то потаенной угрозой, раздражением и внутренним разочарованием. Открыв дверь своей спальни, я подняла свои грустные глаза и тихо сказала:
– Извини.
– Все нормально, просто я не люблю подобных вещей.
– Подобных вещей больше не будет. – Я выдавила из себя улыбку и произнесла уже более мягким голосом – А я знаю, зачем тебе пистолет.
– Зачем? – моментально изменился в лице Анатолий, а в его глазах вновь появилась суровость.
– Для того, чтобы меня защитить.
Толя ничего не ответил и смотрел на меня пристальным, пронизывающим взглядом.
– Ты купил пистолет для того, чтобы убить ковбоя. Я знаю, что ты тоже его видел. Когда я услышала про пистолет, я сразу поняла, для кого он предназначен. Просто ты не хочешь напоминать мне о его существовании и хочешь, чтобы я по-прежнему верила, что это видения, но я знаю точно, что ты купил его именно для этих целей. Ты хочешь за ним поохотиться? Ты хочешь разобраться с тем, что произошло? Ты его видел?
Анатолий немного расслабился, а я поняла, что попала в самую точку. И все же он поднес палец к моим губам и показал мне, что мы больше не будем продолжать эту тему.
– Ты ничего не видела, ничего не слышала и никогда не задавала мне этот вопрос. Мы ведь с тобой договорились.
– Хорошо, извини.
Постояв с полминуты, я слегка покраснела, взяла Толю за руку и потащила за собой в спальню.
– Я надеюсь, мы сегодня ночуем вместе?
– Нет. Сейчас ты выпьешь снотворного и хорошенько выспишься.
Анатолий прошел в комнату, налил мне стакан воды, достал из кармана пачку таблеток и, выдавив на ладонь ровно две таблетки, протянул их мне.
– Это очень хорошее снотворное, оно замечательно действует на нервную систему. Ты будешь спать как убитая, без всяких видений.
– Кто дал тебе эти таблетки?
– Я звонил своим знакомым врачам в Москву, и они в один голос посоветовали именно это средство.
Покрутив незнакомую пачку в руках, я бросила ее на журнальный столик и, взяв с ладони Анатолия пару таблеток, положила их в рот и тут же запила водой. Затем потащила Толю к кровати, но он решительно отказался.
– Маша, я пока не буду спать. Мне нужно побыть одному.
– Почему?
– Потому, что человеку иногда надо побыть одному, и в этом ему никто не должен препятствовать.
– Ты пойдешь к Кире?
– Нет. Я же тебе сказал, что хочу побыть один. Я хочу в одиночестве попить виски, сделать несколько звонков и о многом подумать.
– А когда ты захочешь спать?
– Когда я захочу спать, я обязательно приду к тебе.
Анатолий принялся бережно меня раздевать и, словно маленького ребенка, взял на руки и отнес на кровать. Укрыв меня легким пледом, он жадно меня поцеловал и пожелал мне спокойной ночи.
– Сейчас ты сама увидишь, как быстро уснешь. Это очень хорошее лекарство, и ты почувствуешь себя намного легче.
Меня и в самом деле стало моментально клонить в сон. Глаза начали медленно закрываться помимо моей воли, а в голове пробудилось всего одно-единственное желание: спать.
– Толя, будь осторожен…
– Ты о чем? – сквозь сон услышала я вопрос Анатолия.
– Будь осторожен. Я знаю, что ты пошел охотиться на ковбоя. Будь осторожен, потому что ему нужен не ты, а я. В прошлый раз он подходил к окну моей спальни.
– Спокойной ночи. Желаю тебе приятных снов.
– Спокойной ночи. Будь осторожен, – в который раз повторила я и провалилась в глубокий сон.
Около трех часов ночи меня что-то разбудило. Я подняла голову, потерла сонные глаза и услышала прямо за моей дверью чьи-то шаги. Пытаясь не обращать на это внимание, я натянула на голову одеяло и попыталась уснуть, но шаги за моей дверью не давали мне спать, и у меня никак не получалось полностью отключиться. Я и сама не понимала, что именно это было, то ли шаги, а то ли какие-то шорохи. Ощущение было такое, словно по моей двери кто то царапал когтями. Я предположила, что в доме живет какой-нибудь кот и он решил почесать когти о мою дверь. Но ни котов, ни каких других животных я здесь не видела.
Я лежала, накрывшись одеялом, прислушивалась к каждому звуку за моей дверью, чувствовала, как сильно и учащенно стучит мое сердце, и понимала, что сон ко мне уже не вернется. А еще мной завладело необъяснимое чувство страха, которое словно взяло меня в тиски и не давало пошевелиться.
Выйдя из минутного оцепенения, я села, сунула ноги в тапочки и, накинув халат, на ватных ногах подошла к двери. Подойдя к двери, я прислушалась. За дверью тут же стало тихо. Это напрягло меня еще больше, и от навалившегося на меня страха мне стало буквально нечем дышать. Предательски задрожали ноги. Набрав в грудь побольше воздуха, я резко открыла дверь и вышла в плохо освещенный коридор. Странно, но в коридоре было по-прежнему тихо.
– Эй, кто здесь? – чуть слышно спросила я и нервно сжала свои кулаки. – Кто здесь? – повторила я свой вопрос, но и после этого мне никто не ответил.
Мне захотелось зайти в спальню Анатолия и рассказать ему о своих страхах, но… я боялась застать в спальне Киру. От этой мысли у меня моментально пересохло во рту, и я почувствовала себя еще более паршиво. Не долго думая, я распахнула дверь спальни Анатолия и увидела, что там никого нет. Ощутив, как на моей спине выступил ледяной пот, я распахнула дверь в спальню Киры, но и там никого не было.
– Ах, вот как. Вы ушли вместе, – произнесла я сквозь слезы и побежала по лестнице вниз.