Глава 2
Итак, уже две недели я сидела в тоске и одиночестве, зализывала раны и придумывала подходящие эпитеты неблагодарному человечеству, которое забыло меня, как забывают старый зонтик в трамвае. Неудивительно, что каждый телефонный звонок действовал на меня точно призывный голос трубы на боевого коня. Но телефон большей частью молчал, никто меня не домогался, если не считать какого-то психа, который три раза подряд ошибался номером и требовал некоего Леню. Что до заманчивых предложений о трудоустройстве, то таковых не поступало, а проявить встречную инициативу мне не позволял внутренний ступор под названием болезненное самолюбие. В общем, я решила держаться до последнего. Вопрос - насколько меня хватит, учитывая, что бережливостью я никогда не отличалась и деньгами, впрочем, как и продовольствием, на черный день не запаслась.
К началу третьей недели добровольного затворничества я одичала до такой степени, что упорное молчание телефона меня уже не удивляло и даже как будто устраивало. Если что и нарушало тишину, в которую я сама себя погрузила, так это методичная капель из подтекающего крана на кухне. Раньше, когда я и дома-то практически не бывала, я ее не замечала, а теперь она действовала мне на нервы. Честное слово, не квартира, а камера пыток! В конце концов я даже вознамерилась устранить течь собственными силами, но, слава Богу, руки у меня до этого так и не дошли, потому что еще неизвестно, к чему могла бы привести моя самодеятельность. А отвлек меня от этой задумки телефонный звонок. Трубку я подняла не сразу, сначала убедилась, что это не слуховая галлюцинация.
- Слушаю, - дохнула я в мембрану.
- Привет, Капитолина! - бодро отозвалась трубка незнакомым мужским баритоном.
- Кто это? - растерянно пробормотала я.
- Некий Вениамин Литвинец! - представился бодрый баритон. - Надеюсь, помнишь еще такого?
Фамилия показалась мне знакомой, но добрая минута на размышления у меня все-таки ушла. Литвинец, Литвинец… О Господи!
- Венька, ты, что ли? - уточнила я.
- Вспомнила наконец-то! - обрадовался баритон. - А я знал, что ты меня не забыла!
Надо же, какой незабываемый! Лично я подивилась, как много у меня в голове ненужной информации, которую по-хорошему давно следовало бы стереть из памяти, не потому что она какая-то там особенно неприятная, просто зачем хранить в сознании лишнее?
Ладно, поговорим о Веньке. Сейчас ему, если я не ошибаюсь, лет тридцать пять или около того, а познакомились мы с ним, когда вместе начинали журналистскую карьеру на местном радио. Венька был маленьким, круглым типчиком с блудливыми глазками, жутко падким до женского пола. Представительницы последнего, правда, не спешили отвечать ему взаимностью, а потому его всегдашняя озабоченность не имела естественного выхода. Дошло до того, что он предпринял несколько отчаянных попыток утолить свою непреходящую страсть не с кем-нибудь, а со мной. Помнится, это было так смешно, что я даже не разозлилась. А Венька только печально вздохнул:
- Эх, Капитолина, жалко, что мы не подходим друг другу по геометрическим параметрам, из нас бы такая отличная пара вышла!
Под "геометрическими параметрами" Венька имел в виду соотношение моего гренадерского роста с его "метром с кепкой".
Так и не продемонстрировав особенных достижений на поприще корреспондента областного радио, Венька подался в политику. Тут как раз очень кстати до нашей губернии докатилась первая, довольно мутная перестроечная волна, которая, отхлынув, унесла с собой Веньку, и не куда-нибудь, а в столицу. Конкретно это выглядело так: Венька сел на хвост к одному из записных губернских демократов, подвизавшись на должности его помощника, а когда демократа выбрали народным депутатом, последовал за ним. С тех пор ни от демократа, ни от Веньки не было ни слуху ни духу. Одно могу утверждать, эта двойная потеря никак не отразилась на губернской жизни. Про себя я вообще скромно помалкиваю. И вот теперь Венька возник в моей телефонной трубке, непонятно зачем и почему.
- Ты откуда звонишь? - спросила я Веньку на всякий случай.
- Думаешь, из Москвы? - хохотнул Венька. - Нет, моя милая, я звоню из нашего с тобой родного городка. Здесь я, Капуля, здесь, ласточка моя, и жажду тебя немедленно лицезреть. Я слегка опешила:
- Это еще зачем?
- Ну ты меня разочаровываешь! Это же так естественно: старые друзья встречаются вновь!
- Не помню, чтобы мы были друзьями, - хмыкнула я.
- Ну ты и грубиянка, - обиделся Венька. - Хочешь сказать, что мы были врагами?
- Да никем мы с тобой не были, - буркнула я в трубку, недоумевая, чего это Веньке от меня понадобилось через десять лет после того, как его благополучно смыло волной всеобщей демократизации.
- А я так не считаю, - нахально заявил Венька, - я считаю, что мы всегда были с тобой друзьями и соратниками, а потому имею к тебе очень выгодное предложение. Так что готовься, Капуля, через десять минут я буду у тебя.
- Чего?.. - протянула я растерянно, но Венька уже дал отбой.
Я положила трубку на рычаг и потерла лоб. Интересно, как Венька меня найдет? Кажется, мы с ним были не в таких отношениях, чтобы я таскала его к себе домой. А, ладно, это не так уж важно. Интереснее другое: с чего это он на меня свалился?
* * *
По-моему, еще и десяти минут не прошло, как в дверь позвонили. Я рывком ее распахнула и увидела Веньку Литвинца в модном пальто горчичного цвета, кашне в тон и черной велюровой шляпе.
Он почти не изменился, по крайней мере, по части "геометрических параметров".
- Здравствуй, Капочка, здравствуй, радость моя, - радостно проворковал Венька.
- Привет, - буркнула я и продемонстрировала Веньке свою спину с признаками профессиональной сутулости, заработанной еще во времена школьной юности. Долго расшаркиваться с гостями мне не позволяла тесная и узкая прихожая, да и характер у меня не тот.
Венька протиснулся вслед за мной, вытирая стены полами своего кашемирового пальто, покряхтывая и интересуясь по ходу действия:
- Слушай, как ты только живешь в такой шкатулке?
- Зато потолки высокие, - усмехнулась я.
- Ну да, конечно, - хмыкнул коротышка Венька, - каждому свое.
В комнате, к счастью, места было побольше. Венька огляделся по сторонам, снял свое пижонское пальто, аккуратно свернул его и положил на спинку кресла. Костюмчик у него тоже был что надо, и весь вид суперпроцветающий - ничего общего с тем скромным и пухлым пареньком, которого я знавала прежде, в те времена, когда нам на пару приходилось зачитывать в микрофон скучные передовицы и литрами хлебать плохой растворимый кофе.
- М-да, - философски заметил Венька по поводу моей спартанской обстановки, - я вижу, твой репортерский хлеб по-прежнему черный…
- Простая грубая пища всегда здоровее, - изрекла я, мысленно прикидывая, сколько килограммов прибавил Венька с тех пор, как мы виделись в последний раз. Его круглая физиономия с маслеными выпуклыми глазками, пухлыми, тщательно выбритыми щечками и маленьким, каким-то дамским ротиком стала шире по крайней мере в два раза.
Венька еще немного покрутил головой, отметил, что у меня ничего не изменилось (вот стреляйте меня на этом самом месте, не помню, чтобы прежде он хоть раз бывал в моей квартире!), и, задрав фалды модного пиджака, торжественно водрузил свой толстый круп на диван. Перед этим он так долго примерялся, словно управлял не собственной задницей, а транспортным самолетом, которому предстояла аварийная посадка, а шасси заклинило.
Я отошла к противоположной стене и сложила руки на груди. В моем варианте такая поза называлась: я вся внимание, но не дольше десяти минут.
Венька этого не понял, поскольку вместо того, чтобы говорить по существу, продолжал нести чепуху:
- А ты в форме, старушка! Все такая же стройная и поджарая…
- Но наши геометрические пропорции не изменились, - продолжила я многозначительно и вздохнула.
- Не забыла? - Венька обрадовался, как ребенок, и долго хихикал в пухлый кулачок.
Я проявила максимум выдержки, терпеливо дожидаясь, когда Венька выйдет из приступа безудержного веселья и скажет мне наконец что-нибудь членораздельное. Поскольку надежда уже угасала во мне, я решила его немного простиму-лировать:
- Слушай, чего тебе надо?
- О, узнаю Капитолину Алтаеву! - вскричал Венька, которого практически невозможно было зацепить: уж такой он был круглый и обтекаемый, как в прямом, так и в переносном смысле. - Все такая же ершистая и колючая!
Чтобы не терять времени даром, я прижалась спиной к стене - лучшее упражнение для людей, ведущих малоподвижный, сидячий образ жизни, а именно таковым я довольствовалась последние две недели.
Венька тем временем закинул ногу на ногу, попытался расположить ее перпендикулярно, на американский манер, но от натуги его физиономия заметно покраснела, и он удовлетворился более традиционным вариантом.
- Ты мне не поверишь, а я тебя в Москве часто вспоминал. И работу нашу совместную на радио, и городок наш, и все вообще… Как ни крути, а лучшие годы прошли под сенью этих пыльных кленов. - Венька хмыкнул. - Смотри, как я расчувствовался, еще немного - и стихами заговорю. Считай, десять лет здесь не был, спустился по трапу самолета - признаюсь, сердечко-то защемило. А ведь, когда уезжал, думал: ну, слава Богу, выбрался из дыры… М-да… А вообще у меня, знаешь ли, все очень удачно сложилось. Работа интересная, жизнь интенсивная, жена молодая, ребенок здоровый - что еще надо? - Самодовольство из него так и перло. Видно, ему не терпелось отчитаться в достигнутых им несомненных успехах. - Хочешь посмотреть на мое семейство? - Венька сунул руку во внутренний карман пиджака и достал цветную фотографию.
Я отлипла от стены, подошла к Веньке и, склонив голову, полюбовалась фотографическим подтверждением Венькиных достижений. Любопытство меня не мучило, но я не желала давать Веньке оснований думать, будто хоть на минутку ему завидую. Правда, положа руку на сердце признаюсь, я была немало удивлена, увидев на снимке самого Веньку в обнимку с потрясающе красивой блондинкой. Там еще присутствовал пухлый розовый младенец, но он поразил меня в меньшей степени. Что там ни говори, но после хорошо известных мне Венькиных неудач на любовном фронте эта блондинка была его наивысшим достижением, на фоне которого меркли его прочие завоевания.
Я вернула Веньке фотографию с прочувствованными словами:
- Вень, я правда очень рада за тебя, но ты же знаешь, я не сентиментальна. Кроме того, я отвратительная хозяйка, а потому чай с баранками по протоколу не предусмотрен, так что лучше будет, если ты сразу выложишь, зачем пожаловал.
Венька спрятал снимок в карман и развел руками:
- На чай, если честно, я и не рассчитывал, но все-таки мы с тобой не первый день знакомы. Ну ладно, раз ты такой сухарь, перехожу к делу, точнее, к интересному и, заметь, очень выгодному предложению. Ты, надеюсь, в курсе, что в области грядут выборы губернатора?
Я усмехнулась:
- Уж не хочешь ли ты сказать, что прибыл из столицы специально, чтобы выяснить, за кого я отдам свой голос?
Венька заерзал на диване:
- А что, это интересно! Ты, кстати, за кого: за демократов или красно-коричневых?
- Я за серо-буро-малиновых, - отрезала я. - А если серьезно, то мне на все это нас…ть! Надеюсь, ответ исчерпывающий?
- Вполне, - согласился Венька. - Я и ожидал чего-нибудь в таком духе, хотя аполитичный журналист в наших широтах - это все равно что кенгуру в сибирской тайге. Но, знаешь ли, я думаю, это даже к лучшему.
Не стану скрывать, такие Венькины рассуждения весьма меня заинтриговали, и я приготовилась услышать, что за ними последует. А последовало вот что:
- Как ты смотришь на то, чтобы принять участие в этих выборах?
Я подумала, что ослышалась:
- Это как? В качестве кого, извините? Венька снова затрясся от смеха:
- Не бойся, не в качестве кандидата! У меня есть для тебя должность попроще, а главное - соответствующая твоей квалификации: пресс-секретарь!
Я тряхнула головой:
- Какой еще пресс-секретарь? Твой, что ли?
- Хи-хи… Ценю твое чувство юмора, - выдавил из себя все еще хохочущий Венька. - Вениамин Литвинец - кандидат в губернаторы от блока… - Договорить ему не позволил очередной взрыв смеха. Проржавшись, он наконец задушевно поведал:
- Ты что, Капуля, на такую должность я не вышел рожей. Кто же выберет губернатором гражданина сомнительной национальности? Я это полностью осознаю и в губернаторское кресло не нацеливаюсь.
Этот дурдом уже здорово действовал мне на нервы. Я ровным счетом ничего не понимала: какой такой губернатор, какой пресс-секретарь и при чем здесь, черт возьми, Венька Литвинец, маленький толстяк с повадками авантюриста средней руки, с которым я имела давнишнее шапочное знакомство и о котором сто лет не вспоминала и вспоминать не собиралась? Во мне подспудно зрело почти непреодолимое желание выставить Веньку за дверь, пока он окончательно не засорил мне мозги. Может, тем бы все и кончилось, не заговори он поконкретнее:
- Я, Капуля, приехал сюда не просто так, а в команде кандидата в губернаторы, в которую и тебе предлагаю вступить. Вот-вот, в качестве пресс-секретаря.
Ну вот, все ясно. Он, оказывается, предлагает мне "вступить в команду кандидата в губернаторы". Звучит почти как "в дерьмо". Ну уж нет, я и без того достаточно надышалась миазмами грандиозной выгребной ямы под названием большая губернская политика, чтобы меня можно было так просто заманить в нее снова.
- Ну что скажешь? - живо поинтересовался Венька, вероятно уверенный в том, что я с минуты на минуту начну размазывать по бледным щекам слезы счастья. Надо же, такая везуха подвалила! Приглашают в пресс-секретари кандидата в губернаторы! - Чем ответишь на мое предложение?
Я фыркнула:
- Глубоким отвращением, естественно. Кажется, на Веньку моя откровенность произвела впечатление ушата с холодной водой, вылитой ему за шиворот.
- Ты что? - заверещал он. - Ты хоть соображаешь, что я тебе предлагаю? Это же такая редкая удача! Работа интересная, оплата высокая. Опять же перспектива роста! Ты… ты что, до пенсии в репортерах прозябать собираешься?
Мне было как-то чудно объяснять Веньке совершенно очевидные вещи:
- Разве я тебе еще не сказала, как я отношусь к политике?
- Да при чем тут политика? - взвизгнул Венька. - В твоем случае речь идет о работе, и только. В конце концов, ты профессионал или нет?
- Ну профессионал, - кивнула я, насупившись. - И что дальше?
- А то, что настоящего профессионала такое предложение обязательно должно заинтересовать! - торжественно провозгласил Венька.
- А меня не интересует, - огрызнулась я. - Потому что я не профессиональный ассенизатор, а профессиональный охотник за сенсациями, чтоб ты знал!
(Гм-гм, а что, неплохо сказано, надо бы запомнить!) Венька зашел с другого конца, продемонстрировав поразительную осведомленность в моих делах:
- Ну хорошо, ты принципиально не желаешь иметь какое бы то ни было отношение к политике. Допустим, я тебе поверил, хотя, как известно, жить в обществе и быть свободным от общества… Ну допустим, допустим… Тогда как оценивать последнюю историю, из-за которой тебя выставили из газеты?
- Какая осведомленность! Выходит, это известие уже и до столицы долетело? - подивилась я. - Только твои источники тебя дезинформировали: из газеты меня не выставили - я сама ушла.
И на судьбах демократии этот факт, я думаю, никак не отразится.
- Нет, ты не увиливай! - горячился Венька, все больше и больше впадая в патетику. - Ты же выступила против Крутоярова, против этого чинуши и казнокрада! Выступила, не побоявшись, так сказать, с открытым забралом…
От этой дешевой демагогии меня чуть не стошнило на роскошные Венькины штаны.
- Слушай, Литвинец, ты ведь не на митинге, - напомнила я Веньке. - Зря не голоси. А про это самое забрало лучше вообще при мне не говори, у меня на него аллергия. И против Крутоярова, чтоб ты знал, я не выступала. Мне в руки попали материалы, которые сулили сенсацию, я их тиснула. И все! И все, слышишь? К лику борцов за справедливость и немеркнущие идеалы демократии ты меня не причисляй, понял? - Завершив эту пламенную речь, я покосилась на фаянсовую Венькину физиономию и сама себя мысленно отругала. С чего бы мне распинаться перед этой рожей, которой нет равных по части цинизма? Нет и не будет! Даже я по сравнению с Венькой беспробудная идеалистка. Просто смешно, честное слово! И разозлилась: вот проходимец, до чего ловок! Вывел меня из равновесия, не прилагая никаких усилий. Такой далеко пойдет. А впрочем, почему "пойдет", когда он уже пошел! Как-никак до Москвы добрался!
- Ну ладно, ладно, - примирительно забормотал Венька. - Не сердись… Ну переборщил немного, каюсь. Будем считать это издержками… производства, хи-хи-хи… Это все по-дружески. Ты лучше, Кап, это… соглашайся. Сама подумай, ты девка гордая, привыкла ходить, не глядя под ноги, а ситуация у тебя сейчас, хоть обижайся, хоть нет, швах. Ни в одну редакцию тебя теперь не позовут, поскольку Крутояров, насколько мне известно, так распорядился. Кланяться же ты не будешь… Безнадега получается самая настоящая, а посему тебе сам Бог велел принять мое предложение. Таким образом ты сразу не то что двух, а трех зайцев убьешь. Во-первых, хорошей работой себя обеспечишь, карьерные перспективы пока опустим, если хочешь. Во-вторых, вольно или невольно приложишь руку к тому, чтобы свалить Крутоярова с пьедестала, а Крутояров сегодня твой личный враг, причем без всякой политики. В-третьих, уж прости меня за высокий штиль, ты сослужишь хорошую службу своей родной области.
Едва этот сладкоголосый московский соловей довел свою фальшивую партию до конца, я испытала очередной рвотный позыв, но, как и в прошлый раз, неимоверным усилием воли его сдержала, чем, очень даже не исключено, нанесла серьезный урон собственному здоровью. Венькин спич я никак не прокомментировала - у меня просто цензурных слов для этого не нашлось, Венька же счел мое молчание за хороший знак и продолжал живописать светлые перспективы, автоматически открывающиеся передо мной по принятию его заманчивого предложения влиться в дружную команду кандидата на губернаторскую должность.
- Капуля, я же тебе не какую-нибудь крысу дохлую подсовываю, я же тебе стопроцентный верняк сватаю! Кандидат-то у меня какой! Не мухомор замшелый, а человек новой формации, демократ, можно сказать, до мозга костей. По всем показателям. Молодой, красивый, обаятельный, умный, перспективный. Минусов - никаких, не кандидат - а один сплошной плюс. Все за него. - Венька принялся загибать свои короткие, поросшие черными волосками пальцы. - Первое дело - происхождение, он же родился здесь, вышел буквально из народа, всего добился своим трудом, своим серым веществом! А фамилия, фамилия какая! Простая русская фамилия - Пашков. Да за такого…
- Стоп! - перебила я Веньку. - Это какой же Пашков? Не тот, что в восьмидесятых был тут у нас молодежным лидером средней задницы?
- Капа, Капуля, - с притворной укоризной покачал головой Венька. - Какая же ты все-таки хулиганка, честное слово! Да, он был первым секретарем комсомола в Пролетарском районе, но глупо было бы…
Я опять его перебила, задумчиво уточнив:
- А теперь, значит, он уже столичная штучка?