- То есть я должна буду произвести дознание в отсутствие адвоката? - сказала Нина. - Но это совершенно неэтично.
- Возможно. - К. посмотрел на часы. - Сейчас она, насколько я знаю, находится в Кронебергской тюрьме. Я могу получить для тебя разрешение на ее посещение, если ты считаешь, что это поможет делу.
- Значит, ее уже выписали из госпиталя?
- Я видел ее вчера вечером. Она в нормальном состоянии.
- Да, но вчера утром она была совершенно невменяемой.
- Она была не слишком разговорчива, но иного трудно было бы ожидать. Она ведет себя так, как обычно ведут себя люди, взятые под стражу.
Комиссар что-то написал на листке бумаги и встал.
- С Юлией все в порядке, - сказал он. - Думаю, что она не будет против твоего посещения. Это номера моих телефонов. Позвони, если надумаешь ее навестить.
Нина взяла листок с телефонами и тоже встала.
- Еще один вопрос, - сказала она. - Как получилось, что ты занимаешься этим делом?
- Я здесь работаю, и мне сейчас больше нечем заняться, - ответил К.
- Но делами полицейских, подозреваемых в совершении преступлений, занимается высшее полицейское начальство. Почему для Юлии сделано исключение?
Комиссар открыл дверь, чтобы выпустить Нину.
- Юлия Линдхольм уволилась из полиции пятнадцатого мая, - сказал он. - Старший прокурор и полицейские власти решили, что с ней обойдутся как с простой смертной. Едва ли это дело могут расследовать ее бывшие коллеги в Сёдермальме, и поэтому дело передали нам - в отдел национальной криминальной полиции, а не в местный отдел.
Нина изумленно уставилась на него:
- Это невозможно.
- Уверяю тебя, я очень серьезно отношусь к соперничеству между местными отделами и управлением криминальной полиции, но в данном случае у нас просто не было выбора.
- Она не могла уволиться. Сначала она посоветовалась бы со мной.
- Знаешь, моя секретарша в отгуле, и мне придется сейчас сидеть и полировать ногти, так что не обессудь…
Он бесцеремонно выставил Нину в коридор и закрыл дверь кабинета.
Держа в руке чашку кофе, Анника, опершись плечом о дверной косяк, смотрела, как ее дети гонялись за собакой Берит по большой лужайке перед домом. Калле, конечно, был проворнее, но и Эллен не отставала от него на своих маленьких ножках. У девочки хороший шаг, из нее, может быть, получится неплохой спринтер.
"Я тоже хорошо бегала короткие дистанции. Да, и если на то пошло, и длинные тоже. Убежала же я от Свена…"
Она поспешно отбросила эту пришедшую некстати мысль.
С крыльца открывался изумительный вид. Справа стоял большой двухэтажный дом с резной террасой. Еще правее, к озеру и пляжу полого уходил луг, где летом все время оставляли навоз соседские лошади. Впереди, за загонами, стоял густой лес.
"Наверное, так и надо жить - ближе к природе".
Но Анника понимала, что через неделю жизни в деревенской хижине ее замучит тоска по большому городу.
- Мама, я его поймал!
Калле ухитрился ухватить за шею старого добродушного лабрадора Берит. Мальчик и пес повалились в траву, и Анника успела заметить, что трава оставила на одежде Калле несмываемые зеленые следы.
- Не приставай к ней. Между прочим, это она.
К домику для гостей подошла Берит с кружкой кофе в одной руке и с мобильным телефоном Анники - в другой.
- Ты хорошо спала? - спросила Берит.
Анника попыталась выдавить улыбку.
- Вроде ничего. Мне снились смешные сны.
Берит села на ступеньки крыльца.
- О пожаре?
- О…
Анника осеклась. Она не рассказывала Берит о неверности Томаса. Ее уже много месяцев преследовали ночные кошмары, где главным действующим лицом была София Гренборг. От этих сновидений Анника просыпалась в холодном поту и вне себя от ужаса.
- Со старым зарядным устройством Торда что-то случилось, поэтому я не знаю, зарядилась ли батарея, - сказала Берит.
Она положила телефон на крыльцо. Анника уселась рядом и принялась смотреть на луг, сжимая ладонями кружку.
- Вы выбрали красивое место, - сказала она.
Берит сощурилась от ярких бликов солнца в воде озера.
- Это был последний шанс для меня и Торда, - сказала она, не отрывая глаз от пляжа. - Мы ухватились за него и выиграли.
Анника проследила за взглядом коллеги и посмотрела на воду.
- Что ты имеешь в виду?
Берит искоса посмотрела на Аннику и натянуто улыбнулась.
- У меня был роман, - сказала она, и Анника едва не задохнулась от удивления.
"У Берит был роман?"
- Я сильно увлеклась другим человеком, - продолжала Берит, - но, конечно, все это оказалось иллюзией. Я влюбилась в саму любовь, это было сильное чувство, которое то гасло, то снова разгоралось.
Она смущенно рассмеялась.
- Но, естественно, это продолжалось недолго. Когда я присмотрелась к предмету своей страсти внимательно, то поняла, что он просто козел. Не было смысла бросать все, что было у меня с Тордом, ради редкого хорошего секса.
Анника уставилась в кружку, не зная, что сказать.
"У Берит роман? Хороший секс? Но ей же пятьдесят два года!"
- Я знаю, о чем ты думаешь, - усмехнулась Берит, - и вот что я тебе скажу: я точно так же чувствовала себя в постели, когда мне было восемнадцать. Я рада, что это произошло, но никогда не сделаю этого еще раз.
Не соображая, что делает, Анника поставила кружку на крыльцо, обвила руками шею Берит и расплакалась. Она плакала молча, все ее тело сотрясалось от беззвучных рыданий.
- У него другая женщина, - прошептала она, вытирая нос тыльной стороной ладони. - Мне снится, что я ее убиваю. Он ушел от меня к ней, и в ту же ночь загорелся мой дом.
Берит вздохнула и погладила Аннику по спине.
- Ты до сих пор не говорила с ним?
Анника покачала головой и вытерла щеки рукавом кардигана.
- Через это надо пройти. Окольного пути не бывает.
Анника кивнула:
- Я знаю.
- В кабинете есть телефон. Дети могут побыть здесь, если тебе надо будет уехать.
Берит встала, отряхнулась и пошла в дом с кружкой в руке.
Анника смотрела ей вслед, стараясь взглянуть на нее глазами мужчины.
Берит была высокой и стройной женщиной с широкими плечами и короткой стрижкой. Сейчас на ней была свободная блузка, прикрывавшая бедра. На работу она одевалась по-другому: в пиджак и темные брюки. Иногда она надевала дорогие изящные украшения.
"И мне ни разу в голову не пришло, что у Берит может быть роман на стороне!"
Ей не могло прийти в голову, что ее образованная, отменно воспитанная коллега - сексуальное существо!
Это новое знание вызывало у Анники неловкость вроде той, какую испытываешь, поняв, что когда-то твои мама и папа занимались сексом.
Потом ее вдруг поразил совершенно очевидный вопрос: с кем?
С кем у нее был роман?
С кем-то из редакции?
Скорее всего, так оно и было.
Или с кем-то со стороны? Берит встречалась с очень многими людьми в поисках нужной информации.
Она сказала, что эта ферма была последним шансом для нее и Торда. Но когда они ее купили? Пару лет тому назад? Да она ведь в то время уже работала в "Квельспрессен"! Может, это было, когда Анника была в декретном отпуске. Тогда неудивительно, что она ничего не заметила.
Только бы не Спикен!
"Ради бога, только не Спикен!"
Почему-то известие о том, что у Берит был роман, подействовало на Аннику воодушевляюще. Она была готова окликнуть коллегу и расспросить ее о подробностях.
Ничего, все еще можно поправить, ничто еще не кончено просто потому, что настали трудные времена.
Она бросила взгляд на мобильный телефон. В следующий раз, когда она будет в городе, надо не забыть купить зарядное устройство.
Аннику внезапно охватил страх, такой сильный, что она едва не задохнулась.
"Через это надо пройти. Окольных путей не бывает".
Она вернулась в дом, подошла к телефону и набрала номер мобильного телефона мужа.
Один гудок - она услышала, как визжат дети, носясь по лужайке.
Второй гудок - отблеск солнца от воды ослепил ее.
Третий гудок…
- Алло, Томас слушает…
Она судорожно сглотнула.
- Привет, - сказала, точнее пискнула, Анника.
Сердце билось так громко, что она едва расслышала, что он ответил.
- Где ты, черт возьми, была?
Она дрожала, ей пришлось стиснуть трубку обеими руками.
- Я… дом сгорел.
- Ты не подумала, что мне надо было сказать об этом немного раньше?
- Это было вчера утром…
- Почему ты не позвонила? Почему ты мне ничего не сказала? Как ты думаешь, что я испытал, когда сегодня утром увидел обгоревшие развалины? Ты что, не понимаешь, какое это было потрясение?
- Да, прости…
- Как, черт возьми, начался пожар? Дом выгорел дотла. Что ты с ним сделала?
- Я ничего не делала, просто…
Он громко откашлялся.
- Что с детьми?
- С детьми все хорошо. Они играют. Ты хочешь их увидеть?
Томас отложил трубку и пропал на несколько минут.
- Сейчас не самое подходящее время, - сказал он, вернувшись к телефону. - Что говорят в страховой компании?
"Он не хочет видеть детей! Ему нет дела до Эллен и Калле!"
По щекам покатились слезы.
- Я этим еще не занималась, - прошептала она. - В страховую компанию я поеду на следующей неделе.
- Черт! - выругался Томас. - Сколько времени уйдет на то, чтобы получить деньги?
Анника вытерла слезы рукавом.
- Не знаю…
- Мне надо, чтобы вопрос решился как можно скорее, - сказал Томас, и Анника поняла, что он говорит абсолютно серьезно.
- Мне очень жаль, - сказала она.
- Думаю, что мне жаль больше, - отрезал Томас и отключился.
Анника аккуратно положила трубку на аппарат и отдалась чувству жалости к себе. Она несколько раз всхлипнула, вытирая щеки пальцами. Стоя у окна, она смотрела, как на солнце играют дети.
"Когда же все это кончится? Почему жизнь так жестока? Почему ей все время мало?"
Она вышла на крыльцо и села на ступеньки, продолжая смотреть на детей.
Куда ей идти с ними?
Детский сад в Юрсхольме, но сама мысль о том, чтобы снова их туда отдать, вызвала у Анники почти физическую тошноту.
"Хватит с меня пригородов, хватит".
В деревне было здорово, но ей по душе большой город.
Может быть, им стоит вернуться в Кунгсхольм? Там было хорошо. Если повезет, то, может быть, удастся отдать детей в старые детские сады. Обычно новых детей набирают осенью.
Может быть, позвонить и узнать прямо сейчас?
Она достала мобильный телефон и включила его. Зарядное устройство Торда все же зарядило батарею. Анника набрала номер директора и получила сообщение о том, что детский сад сегодня закрыт.
Анника съежилась на ступеньке и обняла руками колени.
Может быть, она не права? Может быть, лучше начать все с чистого листа? Переехать в другой район Стокгольма или вообще в другой город? Вернуться в Катринехольм?
Мобильный телефон стал жужжать. Он поймал сеть, и посыпались сообщения.
Анника посмотрела на экран.
Сообщений было не так много. Пять по голосовой почте и три текстовых.
Голосовая почта по очереди: Спикен, Шюман, Спикен, Томас и Томас. Все тексты были от Томаса, и тональность их раз от разу становилась все более агрессивной и злобной.
Спикен хотел, чтобы она написала о Давиде Линдхольме, потом того же захотел Шюман, потом Спикен поинтересовался, не хочет ли она написать репортаж очевидца о пожаре в собственном доме, и, наконец, звонил муж, такой же злобный, как и в своих текстах.
Как все это характерно для нее, подумала Анника. Такое происходило всякий раз, когда в ее жизни случалась катастрофа. Ее всегда начинали искать. Два ее босса интересовались, когда она приступит к работе, а потом звонил разъяренный козел, считавший, что она слишком редко с ним трахается.
Она вернулась в дом и позвонила Шюману.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил главный редактор. - Ты собралась? Как ты?
Она села.
- Все в порядке. За мной вчера заехала Берит, и сейчас я в ее деревенском доме.
- Мы пытались до тебя дозвониться, но не смогли.
- Я знаю, но теперь мой мобильный телефон нашелся. Вы что-то хотели?
- Первым делом эта история с Юлией Линдхольм. Ты, кажется, с ней знакома?
- В какой-то степени да. Пять лет назад я всю ночь ездила в ее патрульной машине.
- Мы очень хотим опубликовать этот сюжет, - сказал Шюман. - Но я понимаю, в каком положении ты находишься. Успела что-нибудь спасти из дома?
- Детей.
Он помолчал, явно почувствовав себя неловко.
- Черт возьми, - вздохнул он. - Трудно себе такое вообразить. Тебе нужен отпуск?
- Да, - ответила Анника. - Мне надо разобраться с кучей всяких проблем.
- Как ты думаешь, ты сможешь написать статью о Юлии Линдхольм? "Моя ночь с полицейским-убийцей". Это можно сделать дома.
- У меня нет компьютера.
У нее, кроме того, не было и дома, но об этом она умолчала.
- Можешь получить в редакции новый ноутбук. Я сейчас подпишу требование. Когда ты за ним зайдешь?
Анника посмотрела на часы.
- Сегодня во второй половине дня, - ответила она. - Если я соберусь писать о Юлии Линдхольм, то мне надо поговорить с другой полицейской дамой, которая в ту ночь была в машине, - с Ниной Хофман. Тогда я писала именно о ней.
- Хорошо, я на тебя рассчитываю.
* * *
Анника оставила играющих детей на попечение Берит и пошла к автобусной остановке. Вытащив из кармана мобильный телефон, прочитала список контактов. Сначала набрала "Нина", потом "Хофман" и, наконец, нашла "Полиция. Нина X.".
Она нажала кнопку и принялась ждать соединения.
- Хофман.
Анника судорожно сглотнула.
- Нина Хофман? Меня зовут Анника Бенгтзон. Я журналистка из "Квельспрессен". Мы с тобой встречались пять лет назад. Я тогда провела ночь в машине с тобой и Юлией…
- Да, я помню.
- Я позвонила не вовремя?
- Что ты хочешь?
Анника окинула взглядом поля и луга, посмотрела на ползущие к горизонту облака, на красные деревянные дома с блестящими на солнце окнами.
- Наверное, ты догадываешься, - ответила Анника. - Мои шефы хотят освежить в памяти читателей, что мы делали тогда в патрульной машине, что говорила и делала Юлия и что я об этом тогда писала. Я обещала это сделать, но решила сначала поговорить с тобой.
- У нас есть офицер по связям с прессой, он общается с журналистами.
- Это я знаю, - сказала Анника, чувствуя, как в ней закипает раздражение. - Но я хотела поговорить именно с тобой, потому что у меня сложилось впечатление, что вы очень близкие подруги.
Нина Хофман несколько мгновений молчала.
- Что ты хочешь написать?
- Юлия очень много говорила о Давиде. Та наша милая болтовня может сегодня заинтересовать читателей. У тебя есть время встретиться со мной?
Анника увидела на гребне холма облако пыли, поднятой приближавшимся автобусом.
- Я не собираюсь никого поливать грязью, - пояснила она. - Я не для этого звоню, скорее наоборот.
- Я тебе верю, - сказала Нина Хофман.
Они договорились встретиться в пиццерии недалеко от дома Нины в Сёдермальме через полтора часа.
Подъехал и остановился автобус. Анника вошла в салон и протянула водителю последнюю пятисоткроновую банкноту Берит.
- У тебя нет денег помельче? - спросил водитель.
Анника покачала головой.
- Мне нечем разменять такую крупную купюру. Тебе придется поехать следующим автобусом.
- Тогда тебе придется силой вышвырнуть меня на улицу, - огрызнулась Анника, положила в карман деньги и прошла в салон.
Водитель несколько секунд смотрел ей вслед, потом закрыл двери и тронул автобус с места.
Анника села в самом последнем ряду и принялась смотреть в окно на проносившийся мимо пейзаж. Все вокруг было окрашено в разные оттенки зелени, скорость размывала края предметов и превращала мир в абстрактное живописное полотно.
Анника закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья.
Томас стремительной походкой, выпрямив спину, подошел к зданию правительства на Розенбаде. Не глядя по сторонам, прошел мимо людей, ожидавших очереди у поста охраны, моля Бога, чтобы сработал его пластиковый пропуск.
Официально срок его контракта истек в понедельник, и пропуск ему не возобновили, что Томас воспринял как неожиданный и неприятный сюрприз. До сих пор он переходил с одной работы на другую без представления развернутых резюме или утомительных собеседований. Если отныне все изменится, то это будет большим ударом, особенно теперь, когда он привык работать консультантом в правительстве.
Вчера глава отдела министерства юстиции Пер Крамне позвонил ему и попросил зайти, и Томасу стоило большого труда скрыть тревогу и заинтересованность. Он сказал Крамне, что завтра утром у него важная встреча, и это было правдой, хотя встречался он с Софией.
Если повезет, то старый пропуск сработает и он избежит унизительного ожидания в очереди рядовых посетителей. Он затаил дыхание и набрал номер. Раздалось жужжание, и на замке зажегся зеленый индикатор.
Томас не спеша открыл белую стальную дверь и вошел в коридоры власти. Он спиной чувствовал завистливые взгляды простых смертных: "Кто это? Что он здесь делает? Наверное, это какая-то важная шишка!"
Естественно, он направился к правому лифту. Слева был грузовой лифт, останавливавшийся на каждом этаже. Ехать левым лифтом было большой ошибкой.
Выйдя из лифта на четвертом этаже, он направился прямо в кабинет начальника отдела.
- Очень рад тебя видеть, - сказал Крамне, с таким чувством пожав Томасу руку, словно они не виделись несколько месяцев. На самом деле они ужинали в Юрсхольме не далее как в понедельник. - Ужасная история с твоим домом, - сказал босс, жестом указывая на стул. - Что ты собираешься делать - будешь восстанавливать?
Как мило и спокойно, подумал Томас. Теперь выдохни и жди, что он тебе скажет.
- Да, наверное, - сказал он, сел и откинулся на спинку, слегка расставив колени. Это успокаивало.
- Ну, наше предложение о прослушивании идет как горячий нож сквозь масло, - сказал Пер Крамне. - Все очень довольны твоим анализом, и я хочу, чтобы ты это знал.
Томас сглотнул и протестующе вскинул руку.
- Это было всего лишь продолжением моей работы с земельными советами…
Крамне порылся в папках, стоявших в шкафу справа от стола.
- Теперь нам надо заняться текущей работой, - сказал он. - Проследить за исполнением проекта. Правительство назначит парламентскую комиссию, которая проверит все статьи и предложит изменения.
- Комиссию для изучения? - поинтересовался Томас. - Или для попытки утопить проект?
Проблема заключалась в том, что такие комиссии назначали в двух случаях: когда надо было что-то сделать или когда власть не хотела что-то делать. Одним и тем же методом можно было либо протолкнуть, либо похоронить какой-либо проект.
Помощник статс-секретаря выдвинул какой-то ящик и продолжал рыться там.