– Месяц назад из командировки вернулась в расстроенных чувствах. Я в коридоре издательства её встретила. Попыталась разговорить, вдруг беда у человека, помочь надо.
– И что Нина?
– Говорит – с прошлым встретилась. Больше ничего не сказала.
– А куда ездила?
– Я не спросила. Так в бухгалтерии можно узнать, по командировочному удостоверению и билетам. У нас с этим строго. За каждый рубль отчитаться надо.
– Спасибо, вы мне помогли. Где бухгалтерия у вас?
– Этажом ниже.
Андрей сразу в бухгалтерию, представился, попросил отчёт бухгалтерский по последним командировкам Орловой. Ему выделили стол и дали две огромные подшивки документов. Мама моя! Да здесь день копаться надо! А деваться некуда, засел. Часа через два в глазах цифры мельтешить стали. Показалось – душно в кабинете. К исходу четвёртого часа обнаружил искомое. Три раза Орлова ездила по стране по заданию газеты. Горький, Ростов и Смоленск. Опять Смоленск выплывает. Похоже – не простое совпадение. Убийство давнее старшины, командировка Орловой, разъезд Триста семьдесят восьмой километр тоже на территории Смоленской области. Надо туда ехать. Что и где искать, он не знал, но с разъездами связана какая-то тайна, а может, и разгадка убийства.
Обеденное время давно прошло, желудок уже требовал еды. Андрей на часы посмотрел. Если идти в столовую, упустит много времени, надо в райотдел, говорить с Феклистовым, ехать в Смоленскую область.
Николай Иванович оказался на месте, выслушал Андрея.
– Пойду к начальству. Сам знаешь – есть лимит на командировочные расходы.
– Жалко, что лимита на преступления нет, – грустно пошутил Андрей.
– Ты поосторожней, услышит замполит, скажет – не понимаешь политику партии и правительства.
Феклистов ушёл, а вернувшись, положил на стол командировочные документы.
– Если на убийцу выйдешь, не геройствуй. Если он по ведомству соседей, сообщи им. Сам говоришь – про Святошу они в курсе, дело не раскрыто.
Андрей направился домой. Уже семь вечера, он устал, сильно хотел есть. Дома Мария посетовала:
– У других мужья как мужья. В театры ходят, в парках гуляют. А ты как гончий пёс. В зеркало на себя посмотри – похудел, хотя дальше некуда. А всё работа твоя. Язву желудка заработаешь с таким питанием.
– Она у меня уже есть, – пошутил Андрей. – Марией звать.
– Да ну тебя! Я серьёзно, а ты зубы скалишь.
– Служба у меня такая, пойми.
– Другие тоже служат, от восьми до восемнадцати, в выходные дома. А я тебя не каждую ночь вижу, не то что днём.
– Кто-то же должен бандитов задерживать, с преступностью бороться?
– Молодых полно, кто не воевал, пороха не нюхал. Ты своё Родине отдал, ранен был на фронте и в милиции.
– Хочешь сказать – надо другую работу искать? Вот мне тридцатник, а что я умею? Только бандитов ловить. Не печник я, не электрик, не токарь, не шофёр. Уйду из милиции, куда пойду? В дворники податься? Так ты сама будешь стесняться со мной по улице пройти! Как же! У тебя высшее образование, а муж дворник.
– У тебя в управлении наверняка есть другие места для службы – ОБХСС или при штабе кем-нибудь.
– Есть. Но не могу я бумажки перекладывать. Опер я по жизни!
– Андрей, ты непробиваемый, для тебя работа – всё. А ты ещё и муж, внимание мне уделять должен.
Такой разговор Мария заводила не первый раз. Андрей её понимал, но и службу свою бросить уже не мог. Да, трудная, опасная профессия, но по-настоящему мужская. Да и не всякий мужчина способен её достойно потянуть. Но служба Андрею нравилась, при всех её негативных моментах.
С утра Андрей на вокзал, к обеду в Смоленске был. Всё же медленно поезда ходили, через каждые сто километров бункеровка водой, а то и углём. Знакомые говорили, на Ленинград электровозы пустили. Быстро идут, копоти и сажи нет. А как же, так и должно быть, после войны девять лет прошло, страна почти отстроилась после разрухи. И как Андрей представлял, впереди светлое будущее, без войн, в достатке. Нацизм в самом его логове удавили, откуда ему вновь взяться? Полагал, все страны антигитлеровской коалиции угрозу нацизма осознали, не позволят подняться вновь.
Для начала в отделение железной дороги направился. Узнать надо, где этот разъезд. А ещё хотел просмотреть личные дела сотрудников железной дороги, кто на разъезде работает. Вахтёр в форме и с револьвером на ремне вход преградил, но удостоверение произвело должное впечатление. Андрей сразу в кадры, представился.
– Чем могу?
Начальник отдела, бывший фронтовик, на пиджаке орденские планки. Свой человек. Андрей питал к прошедшим войну особые чувства, как к родне, пусть и далёкой.
– Мне бы личные дела сотрудников просмотреть, работающих на Триста семьдесят восьмом километре.
– Это можно. Там всего тридцать два человека, много времени не займёт.
По распоряжению начальника сотрудница принесла папки. Женщин – стрелочниц, нормировщицу, начальницу разъезда, Андрей сразу в сторону отложил. Оперативного интереса они не представляли. А вот личные дела мужчин изучал, особенно фотографии. Некоторые фото сразу после войны сделаны, люди изменились, постарели. Андрей искал кого-то похожего на Святошина. Понятно, что он не под своей фамилией жил, год рождения и место сменил. Убил час и ничего подозрительного не обнаружил. Сердце упало, как и настроение. Была надежда, даже предчувствие, интуиция – и пусто!
– Вам только работающих надо было или нужны те, кто уволился?
– Нужны! – подскочил на стуле Андрей.
Женщина принесла две папки. Андрей перевернул картонную обложку и замер. Он боялся поверить в удачу. На него смотрело то лицо, что он видел в деле об убийстве старшины в управлении МГБ. Андрей был готов расцеловать кадровичку.
– Когда он уволился?
– Четыре дня назад.
– На пенсию ему рановато вроде.
– Сказал – уезжает и работу более денежную себе нашёл. Он стрелочником работал у нас.
Андрей старательно списал все данные из личного дела – фамилия, адрес, номер и серия паспорта. Если у Святоши паспорт, сделанный немцами, то запасного нет. Для агентуры немцы использовали настоящие советские бланки паспортов, военных билетов, трудовых книжек, захваченные в качестве трофеев. И печати, штампы тоже настоящие были. В первые месяцы войны неразбериха была. По радио сводки передают, кажется – немцы ещё далеко, а утром немцы в город входят. И первым делом к государственным учреждениям. Документы захватывали, деньги и ценности в банках, вооружение на складах.
И даже если Святоша уедет, при любой проверке паспорта, при прописке, получении посылки или заказного письма на почте паспорт засветится, задержание – только вопрос времени. Но не факт, что Святоша не приготовил себе запасные документы на всякий случай. В послевоенное время на толкучке можно было задёшево купить украденные или утерянные документы, затем найти умельца, кто фото сменит, а то и в фамилии буковку исправит. И будет вместо Старинова Стариков.
Андрей спросил, как добраться до разъезда. Оказалось, это железная дорога в сторону Ельни, а не Московское направление, как думалось Андрею.
Он стоял на тротуаре и раздумывал. Позвонить в управление МГБ лейтенанту, который оставил номер телефона, или ехать самому? Расследовал дело он, и на преступника вышел тоже он. Конечно, назвать Святошу преступником может только суд. Но судя по кровавому следу, что оставил за собой этот человек, Андрей был уверен в том, что это и не человек вовсе. Предатель, кровавый монстр. Позвони или сообщи он в ГБ, они сразу выедут группой захвата на машине. Все лавры достанутся им, по-человечески обидно. Он начал, он и завершить должен.
Глава 4. Схватка
Но всё-таки склонился к сотрудничеству с чекистами, взвесив "за и против". Святоша уже уволился и собирается уезжать, может быть, в этот самый момент. Пока Андрей доберётся на перекладных, уйдёт время, и Святоша может улизнуть, осесть на бескрайних просторах Союза. Ищи его потом вновь!
И он отправился к управлению МГБ по Смоленской области. Город, сильно разрушенный в войну, практически руинированный, отстроился, по крайней мере в центре. По дорогам бегали не только старые полуторки и "захары", но и "Москвич-400" и "ГАЗ-51". И ничего, что "Москвич" – это "Опель-Кадет" образца 1938 года и сделан на оборудовании, вывезенном по репарации из Германии. Не велика машина, а глаз радует. Для населения раньше легковых машин не выпускали. "М-1" знаменитая – для госструктур, "ЗИС-110" для правительства. Знак хороший, люди жить стали лучше, раз машины покупают.
И в одежде прохожих, особенно женщин, появились жизнерадостные цвета. Раньше уныло – однообразные, серый и чёрный, разбавленные воинским зелёным.
К управлению поторапливался, но успел к обеду. Снова на пути дежурный встал.
– Товарищ, у меня срочное дело, можно сказать – государственной важности. Позвоните лейтенанту, фамилию не знаю, вот номер.
Андрей предъявил бумажку с цифрами.
– Перерыв, обеденное время, – бубнил дежурный.
Андрей разозлился.
– Я преступника нашёл, предателя Родины и бывшего полицейского. Он сейчас чемоданы собирает, а ты – обед! Есть же в управлении кто-то, кому служба дороже жратвы?
По лестнице спускался мужчина в штатском, услышал перебранку, остановился. Дежурный честь ему отдал, понятно – служит здесь и, судя по возрасту, чинов изрядных.
– Что тут происходит?
– Оперуполномоченный уголовного розыска Фролов из Москвы. У меня по делу фигурант проходит. Оказалось – из бывших предателей, полицейский. У него руки по локоть в крови. Установил я его, а этот гад с работы днями уволился, явно уехать собирается. Брать его надо срочно!
– У нас на него дело есть?
– Есть, мне лейтенант показывал. Кличка фигуранта Святоша.
– Дежурный, срочно разыскать майора Самохина, хоть из-под земли и сюда!
– Есть!
Дежурный за телефон схватился.
– Я здесь побуду, брось телефон, сам беги в столовую, в кабинет.
Дежурный бросил трубку, стремглав выскочил из-за барьера.
– И где сейчас фигурант? – спросил чекист.
– Если не сбежал, на разъезде Триста семьдесят восьмой километр, это под Ельней.
– Далеко, прямой дороги нет. Если через Дорогобуж, почти полторы сотни километров получится.
Чекист снял трубку, набрал местный номер, судя по тому, что цифр было три всего.
– Михайлов, готовь машину, срочно. Полный бак, ехать будем на Ельню, и к подъезду.
К посту дежурного примчался сам дежурный, за ним незнакомый Андрею Самохин, следом лейтенант. Все в штатском.
– Быстро собираете группу. Трёх человек, я думаю, хватит. С вами оперуполномоченный Фролов поедет. Детали по дороге обсудите.
Лейтенант сразу Фролова спросил:
– Вышел на Святошу?
– Вышел, уезжать он собирается.
– Жди.
Офицеры убежали, чекист постарше остался.
– Настырный ты, Фролов!
– Не для себя, для дела стараюсь.
– Ты на месте не лезь никуда. Мои офицеры сами его возьмут.
Несколько минут прошло, к подъезду управления серая "Победа" подкатила, посигналила. Почти сразу к посту дежурного офицеры прибежали уже знакомый лейтенант, майор Самохин и ещё один, здоровенный, как шкаф. У всех под пиджаками кобуры с оружием, полы приподнимают.
– Аккуратно там, живым взять!
– Так точно, товарищ подполковник!
Майор Самохин, как старший, уселся рядом с водителем, Андрея посередине на заднее сиденье посадили, по обе стороны от него – чекисты. Справа лейтенант, слева амбал. Неуютно Андрею, тесно. А ещё ощущение, как будто его под конвоем везут, как арестованного. Машина с места лихо рванула, движок явно форсированный. Перед перекрёстком водитель сирену включал. Орудовцы сразу движение останавливали. Водитель опытный, по улице ловко лавировал между машинами, а уж как на трассу вышли, газу поддал. Деревья на обочине так и мелькали.
– Ну, Фролов, делись, чего нарыл?
– Святошин, по кличке Святоша, работал стрелочником на разъезде 378-й километр. Понятно – под чужой фамилией. По крайней мере в отделе кадров железной дороги числится как Никоненко Николай Иванович, двадцать первого года рождения. Четыре дня назад уволился по собственному желанию, кадровичке сказал – уезжает, работу поденежнее нашёл. Опасаюсь, как бы уехать не успел.
– А что же раньше не оповестил? – спросил майор.
– Сам полчаса назад узнал, боялся, что сам добираться долго буду, а он по вашему ведомству проходит тоже.
– В Москве что натворил?
– Женщину молодую убил, журналистку. Она во время войны под Оршей жила, родителей её расстреляли. Я так думаю – видела она его там. А как сюда приехала статью писать – опознала. Видимо – неосторожно себя вела, поговорить с ним пыталась. Вот он её и застрелил. Всё это догадки, сами понимаете – она уже ничего не скажет.
– Если не сбежал ещё, возьмём! – прогудел басом амбал слева.
– Молодчина ты, Фролов. Такого гада вычислил, можно сказать – из-под коряги вытащил, где приютился он.
За разговорами домчались до Дорогобужа, откуда шоссе в три стороны вело, повернули на Ельню. Здесь дорога хуже, булыжная. Трясло сильно, не до разговоров, язык бы не прикусить. Майор перед Ельней по карте сориентировался.
– Нам теперь вдоль железной дороги направо. Там грунтовка идёт.
Как к разъезду подъезжать стали, чекисты пистолеты достали, затворы передёрнули, на предохранители поставили. Андрей о новых пистолетах Макарова слышал, но видел впервые. Позавидовал.
– Значит, так, Фролов. Ты сидишь в машине, мы сами возьмём, – напомнил майор.
– Чтобы под ногами не мешался, – поддакнул амбал.
– Как скажете, – не стал спорить Андрей.
Для него так даже и лучше. Посмотрит со стороны, как чекисты действуют. Может быть, поучится чему-нибудь, это всегда полезно, знания за плечами не носить. Разъезд оказался маленьким, одна улица, три десятка домов. Навстречу мужчина идёт, в тёмно-синем плаще, серой кепке. В правой руке чемодан. Как сблизились, Андрей лицо опознал.
– Он это, Святоша!
– Тормози, – приказал водителю майор. – Парни, берём!
Машина немного миновала фигуранта. Но Святошин понял – за ним приехали. Пять мужиков в "Победе". Такие машины сроду на их разъезд не приезжали. Интуиция звериная была, почувствовал. Лейтенант и амбал одновременно дверцы распахнули, выскочили. Андрей полуобернулся, через заднее стекло смотрел. События разворачивались стремительно. Фигурант чемодан фибергласовый, коричневый, с металлическими уголками, на землю бросил, левой рукой из кармана пистолет выхватил. Андрей вспомнил – левша он. Негромко хлопнули два выстрела. Амбал осел первым, видимо, Святоша посчитал его более опасным. За ним лейтенант. События разворачивались не по сценарию чекистов.
Майор ещё не осознал до конца, что, даже не начав захвата, его группа потеряла двоих сотрудников. Выматерившись, он выхватил пистолет, стал выбираться из машины. Андрей понял – надо срочно вмешиваться, иначе Святоша уйдёт. Выхватил "ТТ", взвёл пальцем курок, упал на сиденье, только голову и руку с пистолетом в дверной проём высунул. Фигурант уже руку с пистолетом вскинул, целясь в майора, как Андрей выстрелил ему в левое плечо. Одновременно Святоша успел нажать на курок, но прицел сбился, пуля ударила в корпус машины, звякнув и отскочив. Бывший каратель выронил оружие.
В секунду Андрей выбрался из машины, вскинул оружие. Сразу крик майора:
– Отставить! Запрещаю стрелять на поражение! Живым возьмём!
Тьфу ты! Только для того, чтобы судить? Захват уже закончился смертью двух чекистов. Святоша, как скорпион, жалил насмерть даже в самый последний момент. Если бы не окрик майора, предатель уже валялся бы бездыханным. И ни один человек не смог бы осудить Андрея. Собаке – собачья смерть! Святоша выхватил правой рукой из кармана нож с выкидным лезвием, нажал кнопку. Клинок со щелчком встал на фиксатор, а предатель сделал шаг вперёд. Он тоже слышал слова майора и понял – у него есть шанс. Лицо страшное в полуоскале, глаза полыхают ненавистью. Неподготовленный человек застыл бы в ужасе, оцепенел. Но Андрей и не таких видел. Выстрелил Святоше в ногу. Точно попал, потому что предатель споткнулся, захромал, но продолжал надвигаться на Андрея. Майор выстрелил дважды в воздух. Пугать матёрого и кровавого убийцу вздумал? Выстрелы Святошу не напугали, но на мгновение отвлекли. Воспользовавшись моментом, Андрей сделал прыжок вперёд, пнул полицая в раненую ногу. Тот взвыл от боли, но нож не выпустил. Более того, успел полоснуть Андрея по бедру. Правую ногу оперативника обожгло болью.
Андрей отпрянул и дважды выстрелил из "ТТ" в левую ногу Святоши. И только тогда убийца рухнул, выронив нож. Лицо немецкого пособника исказилось от боли, от ненависти, страха.
– Ненавижу вас, отродье большевистское!
– Руки!
Предатель протянул правую руку, левой из-за ранения он уже не владел. Андрей, не церемонясь, схватил левую руку убийцы, защёлкнул наручник, затем силой перевернул Святошу на живот, подоспевший майор помог завести назад правую руку, на запястье защёлкнули второй наручник. Майор достал из кармана носовой платок, поднял с земли пистолет, обернул его, крикнул:
– Михайлов, пакеты мне, быстро!
Водитель бегом поднёс два бумажных пакета. В один опустили пистолет, а в другой нож, тоже с предосторожностью, чтобы не стереть отпечатки пальцев.
– Михайлов, посмотри, что с парнями.
Андрей подумал, что смотреть бесполезно. Если ранения были не смертельными, чекистов убил яд из отравленных пуль. Андрей пошарил по своим карманам. Ничего подходящего, чтобы перевязаться.
– Товарищ майор, оба убиты.
– Неси сюда перевязочные пакеты.
– Есть.
Водитель принёс два пакета.
– Перевяжи арестованного, – приказал майор.
– Мне бы тоже пакет, ногу перевязать, – попросил Андрей.
– В первую очередь арестованного! – прикрикнул майор.
Андрей сплюнул. За этим негодяем куча убитых, озеро слёз, по нему верёвка плачет давно, а его перевязывают в первую очередь. Доковылял до машины. Дверцы все нараспашку, крышка перчаточного ящика открыта. Он наклонился, увидел индивидуальные перевязочные пакеты, достал один, зубами разорвал упаковку, как на фронте делал. Задрав, насколько мог, штанину, перевязал рану. Уселся на сиденье. Пистолет за поясом мешал, он переложил его во внутренний карман пиджака. Всё, он своё дело сделал. То, что обратился к чекистам, сэкономило время. Добирался бы сам на перекладных – опоздал. Улизнул бы в очередной раз Святоша, и неизвестно, сколько времени пришлось бы его искать.
Напряжение отпустило, Андрей на спинку сиденья откинулся. Есть майор, он старший, ему думать, что делать. Андрея вообще в машину взяли балластом. А получается, он работу группы сделал. Конечно, Святоша враг опытный, жестокий. В диверсионной школе стрелять научился отменно, но сейчас исход решили отравленные пули.
Пока Михайлов перевязывал арестованного, к машине подошёл майор.
– Фролов, ты как?
– Живой пока.
– Не знаешь, телефоны на разъезде есть?
– Железнодорожные точно есть, наверняка можно с городской сетью соединяться.