- Моя жена забыла об идеалах молодости, - буркнул Уилл, хотя испытал непомерное облегчение, когда Каролина решительно заявила, что третьего ребенка будет рожать в родильном отделении с помощью врача-акушера. - Ну, дочь, что скажешь?
Либби встала на колени, чтобы легче было дотянуться до обоих родителей.
- По-моему, это надо отметить!
- Я тебя опередил. - Уильям подошел к холодильнику, достал оттуда бутылку и с торжествующим видом потряс ею над головой. - Газированный яблочный сок!
Хлопнула пробка; звук получился такой же праздничный, как от шампанского. Они выпили сока за ребенка, за Санни, которой сейчас с ними не было, за прошлое и за будущее. Кэл присоединился к ним; его захватила всеобщая радость. Вот еще одно, что не меняется со временем, подумал он. Истинная радость, которую дарит своим родителям желанный, хотя еще нерожденный ребенок.
Он сам ни разу серьезно не задумывался о детях. Когда-нибудь настанет время остепениться, он выберет себе подходящую пару, а остальное получится само собой. Неожиданно он представил, как они с Либби вот так же чокаются, радуясь скорому рождению малыша.
Опасные мысли. Невозможные мысли! Он пробудет с ней самое большее несколько дней - и даже не дней, а часов, - а для детей требуется вся жизнь.
Отец и мать Либби напомнили ему о собственных родителях. Смотрят ли они сейчас в небо? Гадают, где он и что с ним? Если бы только можно было их успокоить, заверить, что он цел и невредим!
- Кэл!
- Что?
Либби смотрела на него в упор.
- Извини.
- Я говорю, надо бы камин разжечь.
- Конечно.
- Да… Одно из моих самых любимых здешних местечек - у камина. - Каролина взяла Уильяма под руку. - Как я рада, что мы здесь переночуем.
- Переночуете? - повторила Либби.
- Мы едем в Кармел, - на месте сымпровизировала Каролина и крепко стиснула руку мужа, не давая ему возразить. - Мне давно хотелось посмотреть тихоокеанское побережье.
- Вообще-то ей давно хотелось чизбургер с проростками люцерны, - сказал Уильям. - Тогда-то я и узнал, что она в положении.
- Кстати, в моем положении я имею право поспать днем. - Каролина широко улыбнулась мужу. - Ты уложишь меня в кроватку?
- Я бы и сам не отказался вздремнуть. - Уильям обнял жену, и они стали подниматься по лестнице. - Кармел? - буркнул он себе под нос. - А мне казалось, мы едем сюда на неделю. С чего вдруг мы едем в Кармел?
- С того, что четверым здесь слишком тесно, глупыш.
- Возможно, но я еще не решил, нравится ли мне, что Либби с этим типом.
- Главное, что он нравится Либби.
Каролина вошла в спальню, и ее захватили воспоминания. Они с мужем проводили здесь ночи и просыпались по утрам. На этой кровати они занимались любовью, спорили о политике, строили планы спасения мира. Здесь она смеялась, плакала и рожала. Она села на край кровати и провела рукой по простыне. Воспоминания казались почти осязаемыми.
Уилл подошел к окну, руки в задних карманах джинсов.
Глядя на него, Каролина улыбнулась, вспоминая, каким он был в восемнадцать лет. Тощий, задиристый идеалист - он до сих пор таким остался. Она любит его больше жизни. Здесь им всегда нравилось, здесь они молодели душой. Здесь они произвели на свет двоих детей. И позже, когда многое поменялось, они так и не утратили уверенности в том, кто они и что они. Она понимала его, слышала его мысли, как будто они зародились в ее голове.
- Пилот, совершает грузовые рейсы, - хмыкнул Уилл. - И фамилия какая-то чудная - Хорнблауэр. Каро, в нем есть что-то странное. Я пока сам не понимаю, но он кажется мне… ненастоящим.
- Разве ты не доверяешь Либерти?
- Конечно доверяю. - Уильям обернулся к жене. - Зато не доверяю ему!
- Что я слышу? Как будто голос из прошлого. - Каролина согнула ладонь чашечкой и поднесла ее к уху. - То же самое, слово в слово, говорил и мой отец, только о тебе.
- Твой отец плохо разбирался в людях, - буркнул Уилл, снова отворачиваясь к окну.
- Все мужчины одинаковы, как только видят, что кто-то покусился на их дочь. Помню, ты говорил моему отцу, что я сама могу решать за себя. А ну-ка, вспомни, когда он вышвырнул тебя из дома - в первую или во вторую встречу?
- Оба раза. - Уилл против воли улыбнулся. - Он предрекал, что ты вернешься домой через полгода, а я кончу тем, что буду продавать цветочки на улице. Здорово мы его провели!
- Это было почти двадцать пять лет назад.
- Не заговаривай мне зубы. - Уилл запустил пальцы в бороду. - Тебя не беспокоит, что они здесь… вдвоем?
- Имеешь в виду, что они любовники?
- Да. - Уилл поморщился. - Она ведь наша дочка.
- Помню, как ты внушал мне: заниматься любовью - значит самым естественным образом выражать друг другу доверие и нежность. Комплексы по поводу секса нужно искоренить, если люди стремятся к миру и доброй воле.
- Ничего подобного я не говорил.
- Нет, говорил. Мы сидели на заднем сиденье твоего "фольксвагена", пьяные в дым.
Неожиданно для себя Уилл улыбнулся:
- Ну да… и все получилось.
- Да, главным образом, потому, что я уже решила, что ты - моя половинка. Ты был первым мужчиной, которого я полюбила, поэтому и поняла, что все правильно. - Каролина протянула мужу руку. - Парень, который сейчас внизу, первый, кого полюбила наша Либби. Значит, с ее точки зрения, все правильно, все так и должно быть. - Уилл хотел возразить, но Каролина крепче сжала его руку. - Мы воспитывали наших дочерей и учили их слушать свое сердце. Выходит, мы ошибались?
- Нет. - Он положил ладонь на ее живот. - И с этим ребенком мы поступим так же.
- У него добрые глаза, - тихо сказала Каролина. - Когда он на нее смотрит, в глазах видна его душа.
- Ты всегда была чрезмерно романтичной. Потому-то я и поймал тебя в свои сети.
- И удержал там, - прошептала она, прижавшись к нему губами.
- Верно. - Он потянул ее за резинку свитера, помня, как легко он снимается через голову, и прекрасно представляя, что он увидит под ним. - На самом деле ты ведь не хочешь спать, правда?
Смеясь, она отклонилась, и оба упали на кровать.
- Все так странно. - Либби села на траву у ручья. - Подумать только, у моих родителей будет еще один ребенок! Они выглядят счастливыми, да?
- Очень. - Кэл сел рядом с ней. - Но иногда твой отец бросал на меня исключительно злобные взгляды.
Она рассмеялась и положила голову ему на плечо.
- Не сердись. На самом деле он очень милый и добрый… почти всегда.
- Поверю тебе на слово. - Кэл сорвал травинку. Какое имеет значение, нравится он ее отцу или нет? Скоро он навсегда уйдет из его жизни… и из жизни Либби.
Либби нравилось сидеть здесь, у воды; ручеек весело журчал по камням. Трава длинная и мягкая, испещренная у самого берега мелкими синими цветочками. Летом над ручьем склонятся сиреневые и белые колокольчики наперстянки. Расцветут лилии и водосбор. В сумерки на водопой будут приходить олени, а иногда и медведь заявится порыбачить.
Ей не хотелось думать о лете. Хотелось оставаться мыслями в сегодняшнем вечере, когда воздух так же свеж, как и вода; кажется, что он такой же ясный и чистый на вкус. В лесу бегают бурундуки; самых смелых они с Санни, бывало, кормили с рук.
Даже на самых отдаленных островах и в самой безлюдной местности, куда Либби уезжала в экспедиции, она неизменно вспоминала первые годы своей жизни. И испытывала благодарность за них.
- Этот ребенок будет очень счастливым, - прошептала она. Вдруг она улыбнулась, так как в голову пришла неожиданная мысль. - Подумать только! У меня, может быть, родится братик.
Кэл вспомнил о своем брате, Джейкобе, - вспыльчивом, нетерпеливом, бесшабашном.
- А мне всегда хотелось сестренку.
- В чем-то с сестрами легче. Но есть и свои недостатки. Например, всегда кажется, что сестра красивее тебя.
Он повалил ее на траву.
- Хотелось бы мне познакомиться с твоей Санбим. Ой! - Он потер руку в том месте, где она его ущипнула.
- Сосредоточься на мне.
- Кажется, именно этим я сейчас и занимаюсь. - Он подложил руку ей под голову и заглянул в глаза. - Мне придется ненадолго слетать к звездолету.
Либби храбро посмотрела Кэлу в глаза, стараясь скрыть от него печаль. Нужно притворяться, что здесь нет никакого звездолета - и нет завтрашнего дня.
- Я так и не успела спросить у тебя, как там все продвигается.
"Быстро, - подумал Кэл. - Слишком быстро".
- Я смогу рассказать тебе больше, когда проверю компьютер. Ты извинишься за меня перед родителями, если меня не будет, когда они встанут?
- Я скажу им, что ты пошел в лес медитировать. Отцу понравится.
- Ладно. Значит, вечером… - Кэл нежно поцеловал Либби, - я сосредоточусь на тебе.
- Сосредоточься. И тогда больше тебе ничего не придется делать. - Она обвила его шею руками. - Ты будешь спать на диване.
- Неужели?
- Определенно.
- Ну, тогда… - Он бросился на нее.
Ночью, когда огонь в камине почти погас и в доме стало тихо, Кэл сидел один, полностью одетый. Он знает, как вернуться. По крайней мере, он знает, как его забросило в двадцатый век и что надо сделать, чтобы попасть назад, в век двадцать третий.
Осталось починить совсем немногое, в основном мелочи, и он готов к полету. То есть готов формально. А эмоционально… Он разрывается пополам.
Если бы Либби попросила его остаться… Боже, он боится, что она в самом деле попросит его остаться. Тогда нарушится шаткое равновесие, в котором он сейчас пребывает. Но она не попросит его остаться. Он ведь не может попросить ее полететь с ним.
Может, когда он вернется и опишет ученым свою экспедицию, они изобретут другой, менее опасный способ путешествий во времени. И тогда он сумеет вернуться сюда.
Понурив голову, он посмотрел на огонь. Опять фантазии! Либби смотрит в лицо реальности - значит, он тоже будет таким.
Скрипнула лестница. Кэл вскинул голову - вдруг Либби решила спуститься к нему, - но увидел Уильяма.
- Что, не спится? - спросил он у Кэла.
- Ну да. Вам тоже?
- Мне всегда здесь нравилось по ночам. - Уильям весь вечер внушал себе: он очень любит свою дочь и поэтому постарается вести себя если не дружелюбно, то, по крайней мере, вежливо. - Тишина, мрак. - Он нагнулся и подбросил в огонь еще одно полено. Ввысь полетели искры. - Никогда не думал, что буду жить в другом месте.
- А я никогда не представлял, что можно жить в таком месте… и не понимал, как тяжело отсюда уехать.
- Далеко от Филадельфии.
- Да, очень далеко.
Уильям сразу уловил мрачные нотки в голосе парня. В юности он и сам таким баловался, по ошибке принимая мрачность за романтизм. Выпрямившись, он достал из бара бутылку бренди и две рюмки.
- Выпить хочешь?
- Да. Спасибо.
Уильям устроился в кресле и вытянул ноги.
- По ночам я, бывало, сидел здесь и размышлял о смысле жизни.
- Ну и как? Дошли до смысла?
- Иногда доходил, а иногда нет.
Наверное, в чем-то проще, когда твоими главными заботами являются борьба за мир и социальные реформы. Он достиг так называемого среднего возраста - раньше эти годы всегда казались ему серыми и далекими. Он вспомнил, как был молодым, гораздо моложе парня, который сейчас сидит рядом с ним и думает о любимой женщине. Раздосадованный, Уилл залпом выпил свое бренди.
- Ты любишь Либби?
- Я как раз задавал себе тот же самый вопрос.
Уилл налил себе вторую рюмку. Следы сомнения и раздумий в голосе Кэла понравились ему больше легкого, гладкого ответа. Сам он всегда отвечал быстро и гладко. Ничего удивительного, что отец Каролины его терпеть не мог.
- Ну и как? Нашел ответ?
- Нашел, но он не слишком удобный.
Кивнув, Уильям поднял рюмку.
- До того как познакомиться с Каро, я собирался вступить в Корпус мира или стать тибетским монахом. А она только-только закончила школу. Ее папаша хотел меня пристрелить.
Кэл ухмыльнулся. Бренди приятно согревало внутренности.
- Знаете, сегодня я обрадовался, что у вас нет оружия.
- Я подумывал о пистолете, но по натуре я пацифист, - заверил его Уильям. - А у отца Каро все было серьезно. Ужасно хочется поскорее сказать ему, что она снова беременна. - Забывшись, он широко улыбнулся, предвкушая разговор с тестем.
- Либби надеется на братика.
- Она сама так сказала? - Уильям вздохнул. Неужели у него родится сын? - Либби мой первенец. Каждый ребенок чудо, но первенец… По-моему, от этого никогда не оправишься.
- Либби действительно чудо. Она изменила мою жизнь.
Лицо Уильяма отяжелело. Возможно, Хорнблауэр не понимает, что влюблен, но со стороны виднее. Сомневаться в его состоянии не приходится.
- Ты понравился Каро, - заметил Уильям. - Она как-то умеет заглянуть человеку в душу. А я скажу тебе только одно: Либби совсем не такая крепкая, какой кажется. Будь с ней осторожен!
Он поспешно встал. Не хватало еще читать мораль!
- Поспи, - посоветовал он. - Каро любит вставать с рассветом и печь оладьи из цельного зерна или готовить йогуртовую запеканку с киви. - Уильям выразительно осклабился. Лично он гораздо охотнее ел бы на завтрак яичницу с беконом. - Кстати, ты очень выиграл в ее мнении, когда пожирал се рагу с тофу и миндалем!
- Было на самом деле очень вкусно.
- Ничего удивительного, что ты ей поправился. - Дойдя до подножия лестницы, Уильям остановился. - Кстати, у меня есть почти такой же свитер.
- Подумать только! - Кэл с трудом подавил усмешку. - Как тесен мир!
Глава 10
- Так и знала, что ты рано встанешь. - Либби вышла из кухни и подошла к матери.
- Не так уж и рано, - вздохнула Каролина, досадуя на себя за то, что проспала рассвет. - Последние два месяца мне все труднее вставать.
- Тошнит по утрам?
- Нет. - Улыбнувшись, Каролина обняла дочь за талию. - Похоже, все трое моих детей избавили меня от этой напасти. Я когда-нибудь говорила тебе, что испытываю к ним огромную благодарность?
- Нет.
- Ну так вот, слушай сейчас. - Быстро поцеловав Либби в щеку, она заметила, что под глазами у дочери залегли тени. - Погулять хочешь?
- Да, с удовольствием.
Они не спеша побрели в лес; колокольчики на запястьях Каролины весело звенели. Столько всего осталось таким же, как было, подумала Либби. Деревья, небо, тихая хижина за спиной. И столько всего изменилось. Она на секунду положила голову маме на плечо.
- Помнишь, как мы любили вот так гулять втроем - ты, Санни и я?
Густо сплетенные ветви деревьев образовали у них над головой прохладный зеленый туннель. Каролина рассмеялась.
- Гуляли только мы с тобой. Санни никогда не "гуляла". Стоило ей выйти из дому, как она куда-то стремительно неслась. А мы с тобой неспешно бродили по лесу - совсем как сейчас.
"Интересно, каким будет мой третий ребенок", - подумала Каролина, заново испытывая трепет предвкушения.
- А потом приносили домой цветы или ягоды, чтобы папа думал, что мы делали полезное дело.
- Кажется, оба наших мужчины сегодня проспали. - Видя, что Либби не отвечает, Каролина замолчала. Лес понемногу оживал, наполнялся звуками, шуршанием мелких зверьков в кустах, пением птиц в небе. - Либби, мне нравится твой друг.
- Я рада, что он тебе нравится. Я хотела, чтобы он тебе понравился. - Либби нагнулась за прутиком и принялась на ходу ломать его на кусочки.
Каролина улыбнулась. Санни всегда сразу спешит поделиться радостью или горем, а Либби, ее тихая, разумная Либби держит свои чувства при себе.
- Гораздо важнее, чтобы он нравился тебе.
- Он мне нравится… Очень нравится. - Заметив наконец, чем она занимается, Либби отшвырнула в сторону обломок прутика. - Он добрый, веселый и сильный. Мне было очень хорошо с ним… здесь, сейчас. Я никогда не думала, что кто-нибудь вызовет во мне такие чувства, какие вызвал Калеб.
- Почему ты говоришь об этом как-то невесело? - Каролина дотронулась до щеки дочери. - В чем дело?
- Время… которое мы провели вместе… скоро закончится.
- Не понимаю. Почему закончится? Если ты влюблена в него…
- Да, - пробормотала Либби. - Я очень его люблю.
- Тогда в чем дело?
Либби вздохнула. Невозможно объяснить, подумала она.
- Ему нужно возвращаться к своим… к своим родным.
- В Филадельфию? - в недоумении уточнила Каролина.
- Да. - На губах Либби появилась улыбка, задумчивая и грустная. - В Филадельфию.
- Не понимаю, какая разница, - заговорила Каролина. Она остановилась и схватила Либби за руку. - Ох, родная… он что, женат?
- Нет. - Либби чуть не рассмеялась, но заметила в глазах матери глубокую и неподдельную тревогу. - Нет-нет, дело в другом. Калеб не способен на бесчестный поступок. Я пока ничего не могу тебе рассказать… но мы с самого начала знали: Калебу нужно вернуться туда, откуда он родом, а я… мне придется остаться.
- Что значат несколько тысяч километров, если двое людей хотят быть вместе?
- Иногда… как бы тебе объяснить… расстояние значит гораздо больше, чем кажется. Не волнуйся. - Либби нагнулась и поцеловала мать в лоб. - Я ни на что не променяла бы время, проведенное с Кэлом. Когда я была маленькая, у нас в хижине висел плакат. Помнишь? Там было написано. "Что имеешь - отпусти. Не вернется - не твое".
- Мне тот плакат не нравился, - прошептала Каролина.
На сей раз Либби рассмеялась.
- Давай нарвем цветов!
Через несколько часов Либби и Кэл провожали родителей. Они стояли на крыльце и смотрели им вслед. Отец сидел за рулем дребезжащего пикапа, мать высунулась из окна и махала им рукой.
- Какие у тебя хорошие родители.
Либби повернулась к Кэлу и обвила его шею руками.
- Ты им тоже понравился.
Он поцеловал ее в щеку.
- Маме - да, наверное.
- И отцу тоже.
- Будь у меня год-другой, возможно, я бы и сумел завоевать его доверие.
- Сегодня он уже не так мрачно на тебя смотрел.
- Да. - Задумавшись, он потерся о ее плечо щекой. - Так, немножко насупленно. Что ты им скажешь?
- О чем?
- О том, почему я не остался здесь, с тобой?
- Я скажу, что ты улетел домой. - Либби отрепетировала свой ответ заранее, поэтому слова вылетели легко, непринужденно. Так непринужденно, что ей стало тошно.
- И все?
Она понимала, что он может подумать, будто она черствая.
- Они не станут приставать ко мне с расспросами, если я не захочу. Всем будет проще, если я скажу правду.
- Какую правду?
Он что, специально хочет все усложнить? Либби беспомощно пожала плечами:
- Что у нас с тобой ничего не получилось и каждый пошел своей дорогой.
- Да, наверное, так будет лучше всего. Ни недоразумений, ни сожалений.
Разозлившись, Либби сунула руки в карманы.
- Ты можешь предложить что-то получше?
- Нет. Ты все отлично придумала. - Кэл отошел, злясь на себя, злясь на нее. - Мне нужно на звездолет.
- Знаю. А я собиралась съездить в город, купить фотокамеру и кое-что еще. Если удастся рано вернуться, заеду к тебе, посмотрю, как продвигается ремонт.