В кабинет вошел невысокий, сухой и бесцветный человек - выражение его лица полностью соответствовало представлениям Дениса о людях этой профессии - и сразу в ужасе уставился на экран телевизора, где он же подталкивал даму в направлении открытой двери своей квартиры.
- Вы Никодимов Иван Степанович? - Денис сделал приветливое лицо.
- Так точно… - Никодимов осторожно присел на стул, потом встал, поскольку приглашения сесть не поступало, но взгляда с экрана при этом не сводил.
- Да вы садитесь, не стесняйтесь… - разрешил Грязное после паузы, в течение которой изучал посетителя.
А сам вышел из-за стола и прошелся по кабинету.
- Узнаете? - Денис кивнул на экран, наблюдая за его посеревшим лицом. - И наверняка вас интересует, какова цена этой кассеты и о чем я собрался с вами поговорить.
Никодимов судорожно кивнул и вытер пот.
- Ладно… - Денис остановился перед ним. - Так вот, мы ведем, дел о одного клиента, и нас заинтересовали кое-какие обстоятельства, связанные с вашим местом работы… Вот вам, Иван Степанович, бумага и ручка. Напишите все, что знаете о несанкционированном прослушивании ваших абонентов - они же наши клиенты. Даю гарантию, это останется между нами. Полчаса хватит?
- О чем? - робко переспросил Никодимов, впервые оторвав взгляд от экрана.
- Да, мы вас шантажируем, чтобы вам же помочь. В ваших интересах признаться нам, прежде чем вы попадете в руки прокуратуры или милиции. И кассета ваша.
- Но я не знаю… - начал Никодимов, но ручку взял.
- Знаете, - непреклонно сказал Грязнов. - К нам многие приходят сюда за помощью, но не все говорят и потом в прокуратуру попадают как подозреваемые.
- Но я не просил вас о помощи. - Никодимов отложил ручку.
- И кассета вам тоже не нужна? Не хотите, как хотите, мы никого не принуждаем. Но через какое-то время уже не сможем вам помочь, понимаете?
Никодимов вытер пот со лба, хотел что-то сказать, но в этот момент в кабинет вошел Самоха.
- Это наш стенографист, - представил его Денис в том же жестком тоне. - Если вам проще рассказывать, чем записывать, - рассказывайте…
- Да о чем?
Денис выключил видеомагнитофон и склонился, приблизившись к его посиневшему лицу.
- Обо всем, что у вас творится на телефонном узле. Все, что знаете о несанкционированных прослушиваниях граждан, доверившихся вам и вашему ведомству. Напоминаю: к нам обратился гражданин, которого прослушивают с вашего узла. Решил сначала к нам, поскольку речь идет о его частной жизни, а уж потом, если мы что-то подтвердим, он пойдет в прокуратуру. Но, может быть, вы как раз не против прокуратуры? Может быть, у вас совесть чиста, и пусть себе обращается? Тогда я так ему и передам.
Последнюю фразу Денис произнес громко, и Никодимов вздрогнул, оглянулся на Самоху. Тот строго нахмурился.
- Но я туда недавно был назначен…
- После того, как посадили за взятки вашего предшественника, я в курсе… - нетерпеливо прервал его Денис.
- Я совсем немного там проработал.
- Немного - это сколько?
- Четыре месяца…
- Мало работали, но уже много знаете, не так ли? - сказал Самоха.
Никодимов снова беспокойно оглянулся на грозного Самоху.
- Коля, ладно, спасибо, ты свободен… Значит, вам есть что рассказать? - сощурился Грязнов, склонившись к посетителю. - Пишите, Иван Степанович, - ласково добавил он, поскольку испытывал сейчас облегчение после удавшегося блефа. - И ничего, и никого, пожалуйста, не забудьте. Чтоб все как на духу. Вы поняли меня?
- Извините, - негромко и неуверенно сказал Никодимов, делая еще одну слабую попытку освободиться от его напора. - Но по статье четырнадцатой закона Российской Федерации о связи мы обязаны в соответствии с законодательством оказывать содействие и предоставлять правоохранительным органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, возможность проведения оперативно-розыскных мероприятий на сетях связи…
- Наизусть помните, поди, всю ночь учили, перед тем как сюда явиться? - насмешливо спросил сыщик. - Там же сказано: в соответствии с законодательством. А о чем оно нам говорит? Похоже, вы не все статьи в этом законе прочитали… - Денис достал с полки толстый сборник законов и открыл по закладке нужную страницу. - Вот, например, статья тридцать вторая… Читаю: "Прослушивание телефонных переговоров, ознакомление с сообщениями электросвязи, задержка, осмотр и выемка почтовых отправлений и документальной корреспонденции, получение сведений о них, а также ограничения тайны связи допускаются только на основании судебного решения". Вам предъявили такое решение суда? Покажите!
Никодимов растерянно молчал.
- Вот и подумайте хорошенько над всем этим. Стоит ли покрывать тех, кто вас подставляет? А я вас пока оставлю. Я буду здесь рядом, недалеко. Позовете, когда закончите. И учтите, наша охрана следит за вами через мониторы…
И, выйдя из кабинета, прижался спиной к двери.
- Фу-у… - Он прикрыл глаза. Потом снова открыл их, встретившись взглядом с Самохой, прошептал: - Я, если честно, сначала решил, что все, провал… Никогда еще не видел столь честных глаз у негодяев.
- Ну ты как бульдог, - покачал тот головой. - Вцепишься, и уже тебя не оторвешь… Какой-то он весь испуганный и зажатый, тебе не кажется? И на вора непохож…
- Наверняка подставная фигура. Зиц-председатель, помнишь такого из "Золотого теленка"? Прежнего посадили за взятки, этого припугнули, и теперь те же дела творятся за его спиной.
- Ты на этом взял его на пушку? - негромко спросил Самоха. - На взятках?
- Это проще всего… - небрежно отмахнулся Денис. - Взятки… К такому обвинению такие зиц-председатели всегда готовы. Попробуй докажи! Поэтому я, по примеру одного уроженца славного города Симбирска, пошел другим путем. Сначала проверил его на вшивость, вижу, что колется, и поставил вопрос ребром. И он сразу слинял…
Никодимов писал около часа. Все, что он записал, Денис читал не больше пяти минут, найдя и отметив для себя нужные фамилии. Все сходилось, в том числе по хронологии событий.
Неужели я, какой-то частный детектив, нагнал на этого дядю столько страху? - думал он. Больше, чем эти ребята из органов госбезопасности?
- Вы мне точно поможете? - спросил Никодимов.
- Не сомневайтесь. Сейчас идите домой или на работу, еще раз все хорошо продумайте, и, если вы согласны, завтра же подпишем с вами договор на разумных условиях.
- Я могу от вас позвонить на работу?
- Ну конечно! - пожал плечами Денис и впервые сочувственно посмотрел ему в глаза. - Странный вопрос. Вы могли вообще не приходить. Но, если вы не против, я вас еще раз приглашу для заключения договора. А сейчас возвращайтесь на работу и никому ни слова о том, где вы были и что здесь написали.
- Но я уже сказал на работе, что иду в частное агентство "Глория"… А у нас многие про вас слышали и считают, что здесь работают порядочные люди…
- И они не ошиблись! - подтвердил Грязнов, - Скажете коллективу, если спросят: речь шла о том старом деле о взятках, за которые уже сидит прежний начальник, и всплыли неизвестные прежде обстоятельства, о которых вы ничего не знаете. Для понта, то есть для вашего прикрытия, мы потом пригласим сюда для разговора парочку ваших работников. Повторяю, это в ваших же интересах. И никаких адвокатов. Вы поняли меня?
Сыщик склонился к Ивану Степановичу через стол:
- Поскольку вы здесь все чистосердечно описали, то с этого момента лучшего адвоката, чем я, частный сыщик Денис Грязнов, вы не найдете. И очень вам советую, Иван Степанович! Уходите с этой работы, пока вас окончательно не запутали и не втянули в преступные махинации.
Тот послушно кивнул.
- Но не раньше, чем мы закончим это дело… - удовлетворенно сказал Денис, опустившись в кресло. - Кстати, вас могут припугнуть разоблачением во взятках, которых вы не брали. Это блеф, и не более того. А уж мы со своей стороны постараемся отделить мух от котлет. Взятки - это взятки, а несанкционированное прослушивание без судебного решения - уже из другой оперы.
- Меня могут судить?
- Возможно. Но не обязательно. Если вообще дойдет до суда. Если там вы поможете разоблачить незаконную акцию правоохранительных органов, это будет принято во внимание.
Грязнов постучал карандашом по столешнице, раздумывая.
- Значит, только Бородина и его соседа Слепцова в течение последней недели прослушивали на вашем узле и прослушивают до сих пор?
- Слепцова потом с прослушивания сняли…
- Остается Бородин. И как долго это будет продолжаться?
- Этого я не знаю…
- Вы могли бы описать тех офицеров ФСБ, что приходили к вам с этим требованием?
- Зрительная память у меня, знаете ли, слабая… - смущенно ответил Никодимов.
Ну куда тебе, милый, быть начальником, посочувствовал про себя Денис.
- Но если бы увидели еще раз, вы бы узнали? - спросил он вслух.
- Возможно… - рассеянно ответил Никодимов. - Кстати, одного из них недавно показали по телевизору, мельком… Там демонстрировали обыск в офисе компании, где этот, Григорий Забельский. И он там был, участвовал в обыске.
- Вы его точно узнали? Они же были в масках?
- Нет, как раз он ее снял, на минуту, когда предъявлял удостоверение. По-моему, все-таки это был он… А что, он разве не офицер ФСБ? Они действовали под их видом?
- По сути, именно это мы как раз хотим установить, - кивнул Денис. - Настоящий ли он офицер или не настоящий. Все, на сегодня вы свободны! И смотрите на жизнь веселей, Иван Степанович! Вот разоблачим негодяев, и сразу всем нам станет легче…
- Спасибо… - Никодимов встал и, не зная, что еще сказать, немного замялся. - Спасибо за ваше доверие…
Не скрывая облегчения, он направился к двери.
…Никодимов вышел из здания прокуратуры и уже повернул в сторону ближайшей станции метро, когда рядом с ним плавно затормозила черная машина - "судзуки" последней модели.
- Добрый день, Иван Степанович! - вежливо поздоровался с ним в приоткрывшуюся заднюю дверцу капитан Рощин.
- Здравствуйте… - похолодел Никодимов, узнав в нем того самого офицера, о котором только что говорил сыщику Грязнову.
- Садитесь, я вас подвезу. - Капитан Рощин теперь распахнул дверь машины во всю ширь.
- Но я сегодня уже разговаривал с одним вашим сотрудником… - замялся Никодимов.
- Именно поэтому. Он нам передал, что хорошо вас проинструктировал и вы все поняли… Теперь, после вашего посещения агентства "Глория", мы должны это проверить и закончить тот разговор, надеюсь, на оптимистической ноте. Да садитесь же… На нас смотрят! Из "Глории" вас могут увидеть, и ведь один Бог знает, что про вас подумают.
И, резко схватив за руку замешкавшегося Никодимова, буквально втянул его внутрь салона.
- Гена, трогай, - сказал Михаил водителю и, как только машина, набрав скорость, свернула за угол, обернулся к Никодимову.
- Куда вы меня везете? - спросил Иван Степанович. - Мне надо на работу.
- К вам домой. Вы нас не приглашаете?
Никодимов неопределенно пожал плечами.
- Я так и думал, - ухмыльнулся Рощин. - Но сначала ответьте мне на один вопрос: о чем вас там расспрашивали и кто именно?
- Денис Грязнов, частный сыщик. Поговорили насчет прежнего дела о взятках, потом я ушел.
- И все? И только-то? И вы сами, добровольно, к нему пришли? Вы хоть знаете, что это не обязательно?
- Знаю… А что тут такого? Я только недавно на узле работаю.
- Да, это странно… - вздохнул капитан. - Не при вас завели дело о взятках, но вас почему-то о нем расспрашивали… Ну-ка повернитесь ко мне на минуту…
Рощин пригляделся, сощурившись, к пиджаку Ивана Степановича.
- Вот здесь у вас, извините, какая-то небрежность… Нитка какая-то торчит… Или волосок. Вы позволите?
Он осторожно и аккуратно вытащил из лацкана пиджака Никодимова какой-то бесцветный и гибкий проводок с утолщением на конце.
- Гена, что это, как ты думаешь? - спросил он у водителя, вертя в пальцах проводок.
Водитель коротко глянул в зеркальце заднего обзора, пожал плечами:
- Черт его знает… знаешь, это похоже на миниатюрный микрофон с передающей антенной.
- Вот и я того же мнения, - согласился Рощин, внимательно глядя на Никодимова.
- Хотите сказать, мне это подсунули в "Глории"? - похолодел тот.
- Ну что вы… - отмахнулся Михаил. - Стоит ли так дурно думать об этих пацанах - любителях поиграть в Шерлоков Холмсов… И потом, откуда у них деньги, чтобы закупать такое оборудование? Сейчас меня смущает один вопрос: где находится приемозаписывающее устройство?
- Ты будешь смеяться, но, совершенно случайно, оно оказалось у меня в бардачке… - отозвался Гена в том же тоне, открыв одной рукой бардачок, а другой держась за руль. - И включено, ты представляешь? И все-все записывает…
- Ладно. Это все потом, - небрежно отмахнулся Рощин, не сводя взгляда с белого как мел Никодимова. - Потом расскажешь про свой рояль в кустах. Лучше следи за дорогой… Сначала довезем Ивана Степановича домой, отпустим его, а сами пока послушаем, что он там в "Глории" наговорил… И сравним то, что он сказал нам сейчас, с тем, что сказал Грязнову, кстати, племяннику уважаемого человека, генерала милиции. Пивка бы захватить, как ты думаешь, пока сидим? А то жарковато сегодня будет.
- Но я ничего не знаю! И никакого микрофона не брал!
- Да, конечно, не вы… - усмехнулся Рощин. - Кто ж в этом сомневается? Вы, как я вижу, не большой знаток и любитель детективов. А зря. Иначе бы сразу поняли: наш офицер, с кем вы беседовали сегодня утром и который представился вам Павлом Лаврентьевичем, ненароком вставил вам эту штуковину в лацкан пиджака, когда тот висел, скажем, на спинке стула. Или когда, прощаясь, дружески похлопал вас по плечу. Было дело?
Никодимов молчал, глядя в сторону.
- Зря вы соглашались идти на руководящую должность, - сочувственно заметил Рощин. - Вы неплохой, опытный специалист, были на своем месте, вас уважали… Платили, правда, плохо. Ну а кому сейчас хорошо? Жена, наверное, уговорила принять это предложение?
Никодимов по-прежнему не отвечал. Когда остановились неподалеку от его дома и он хотел открыть дверцу машины, Рощин придержал его за плечо:
- Вы все поняли? Тогда идите. Мы поднимемся к вам попозже. Ваши ведь на даче? Я даю вам время принять единственно верное, мужское решение. Как вы понимаете, мы должны сначала прослушать запись вашего разговора в агентстве "Глория". Надо проверить, не сказали ли вы что-то лишнее. Очень хочу надеяться, что вы нас не подставили. Но если окажется, что вы нас обманули… Обманули ведь?
Рощин подтолкнул его в плечо. Голова Никодимова качнулась, как у неживого, он по-прежнему ничего не ответил.
- Понятно. Словом, до моего прихода чтобы все было решено и сделано. И никаких звонков, вы поняли меня? Наши возможности вы знаете. Кстати, сейчас ваш телефон прослушивается на вашем же телефонном узле. То есть, сидя здесь, в машине, мы все услышим и узнаем. Что вы так смотрите? Не верите? И не надо. Можете оставить записку. Но я вас предупреждаю: если в ней будем упомянуты мы и наша "контора", по вашей вине пострадают ваши самые близкие. Нам ни к чему лишние носители информации, даже если это ваши жена и дочь. Вы человек интеллигентный, значит, понимаете все с полуслова. Я прав?
Никодимов едва заметно кивнул.
- Только жену и дочь не трогайте… - сказал он едва слышно. - Сделаю все, как прикажете.
- Слово офицера. Сейчас судьба ваших самых близких людей целиком в ваших руках. И ваша собственная судьба тоже. Потом, когда закончим прослушивание, мы к вам обязательно придем. И не заставляйте нас прибегать к экстраординарным мерам. Будет очень больно. Во сто крат больнее… Полчаса на размышления хватит?
Иван Степанович снова кивнул, вылез из машины, направился, не оглядываясь, к дому. Шел сам не свой, словно робот или лунатик, и когда кто-то из соседей его окликнул, он не отозвался, только махнул рукой и прошел дальше, к своему подъезду.
- Готов писатель… - подытожил Рощин. - Теперь давай, Гена, включай свое устройство… Наверняка он пойдет в ванную. Ты, кстати, микрофон там установил?
- Он еще и писатель? - спросил Гена, отлаживая свою аппаратуру.
- Присказка есть такая… - сказал Рощин. - У доминошников и шахматистов, когда выигрывают. Ну как, по-твоему, мой эксперимент удастся?
- А если он запрется и начнет орать в окно, чтоб люди сбежались?
- Все может быть… Но толку никакого. Придут менты, увидят, что никто ему не угрожает, вызовут бригаду из Ганнушкина, а те припишут ему какую-нибудь манию преследования и величия в одном флаконе… Да нет, я думаю, никуда он не денется!
- Ты так уже делал? - уважительно спросил Гена, прилаживая наушники.
- Приходилось. И не раз. Не всегда, правда, получалось. Это хорошо проходит с неврастениками и интеллигентными хлюпиками. Слишком много у них этих самых "непреходящих ценностей"… - Михаил усмехнулся. - Этими ценностями они сами себя загоняют в угол. Представь волка, который сам вокруг себя развесил красные флажки, через которые не может переступить: семья, дети, совесть, свобода… Поэтому они очень даже не свободны. Вроде этого Никодимова. Нет ничего проще, чем загнать его в угол, создать ситуацию, когда им становится жить тошно и невыносимо. Сейчас сам все увидишь.
- Вернее, услышу… Вот, вошел, дверь закрыл, пол заскрипел… Ага, теперь шум воды, кран открыл… Пьет, должно быть. Или таблетку запивает… А это он… сипит чего-то… жалуется, что ли? У него ж там дома никого нету?
- Ну-ка… - Рощин снял с Гены наушники, приложил к своему уху. - Это он так плачет, - пояснил он удовлетворенно. - Значит, недолго ждать осталось.
Они оба на какое-то время замолчали, не глядя друг на друга.
- Ну давай, милый, давай, чего тянуть… - негромко сказал Рощин, как если бы Никодимов мог его услышать. - Не заставляй нас ждать. Ты же порядочный человек… Слушай, это он там что делает, а?
И снова передал наушники Гене.
- Это бумага так шуршит под ручкой, - ответил тот. - Пишет чего-то.
- Я ж говорю, писатель… - хмыкнул Рощин. - Но посмотреть стоит, чего он там написал, как ты думаешь?
- Тебе виднее, - отозвался Гена. - Мое дело свои закладки убрать, когда все кончится.
Они ожидали еще несколько минут. Потом услышали, как снова зашумела вода. Гена решил, что это вода в ванной.
- Помыться, что ли, решил? - спросил он. - И чистое белье надеть?
Рощин не ответил. Он напряженно прислушивался к происходящему в квартире Никодимова. Послышался звук, похожий на падение стула. Вода продолжала шуметь.
- Черт… Что он там делает… Пошли, - решил Михаил. - Только быстро!
Они поднялись на лифте, подошли к двери квартиры Никодимова. Прислушались. Шум воды был едва слышен.
- Открывай… - негромко скомандовал Рощин.
Ключ к квартире Никодимова Гена подобрал еще раньше, когда устанавливал закладки, поэтому открыл сразу. Они быстро прошли в ванну, где вода уже перелилась через край и заливала пол, мешаясь с кровью лежавшего в ней Никодимова. Его голова бессильно лежала на бортике на резиновой подушке. Он стонал и мычал, протягивая руки к вошедшим.