- Не стоит благодарности. Свою миссию по отношению к вам я выполнила. Вы поступайте как знаете, как сочтете нужным, а я, - она усмехнулась, - пойду все- таки своим путем. У нас сегодня в Доме журналистов пресс-конференция. Будет телевидение. Если захотите узнать подробности, в вечерних новостях наверняка покажут - по четвертому каналу. За остальные не ручаюсь, такова уж наша судьбинушка... Оставить сигаретку?
- Нет, спасибо. Вы мне лучше свои телефоны оставьте. Чтобы я мог позвонить... посоветоваться.
- С удовольствием, - ответила она, передавая ему свою визитную карточку и поднимаясь.
Грязнов проводил женщину до двери, с поклоном пожал ей руку, усмехнулся, представляя, как собирались обыскивать эту гордую дамочку, размером с воробья, здоровенные омоновцы. Цирк, хоть стой, хоть падай! И это мужики?!
Он вернулся к столу и взял письмо, написанное лиловыми чернилами на четырех тетрадных страницах в клеточку, чтобы уже не второпях, а внимательно еще раз перечитать жалобу, вопль, исторгнутый из глубины сердца пожилого егеря, не отдавшего ментам на поругание свою дочь. И ее вспомнил Вячеслав Иванович - красивая деваха, кровь с молоком, рождает же еще таких русская земля...
Впрочем, и зверей в милицейском обличье она тоже рождает...
Отложив письмо в сторону, Грязнов поднял трубку и набрал номер своего племянника - Дениса Андреевича, директора частного сыскного агентства "Глория".
- Племяш, - сказал он, - не сочти за труд, навести сегодня своего дядьку. Есть о чем всерьез потолковать...
2
Александр Борисович Турецкий, когда была возможность и позволяло время, смотрел все основные вечерние информационные программы. Зная даже и нескрываемую нынче от публики ангажированность как телеканалов, так и самих журналистов, он смотрел все передачи подряд, а потом, сравнивая разные точки зрения и способы подачи материалов, выдвигал для себя собственные версии тех или иных событий.
Так получилось и с событиями в Воздвиженске. То ничего не было, ни малейшей информации, а то вдруг словно из ведра вылили на головы столько, что впору было изумиться. Впрочем, трактовки событий мало чем отличались одна от другой, значит, сами факты говорили уже сами за себя и не требовали дополнительных объяснений.
Но говорили, как заметил Турецкий, пока только одни правозащитники. Вернее, женщины из Фонда движения за права человека, побывавшие, по их словам, на месте, в глухой провинции, где-то у черта на куличках, в городке, который и на карте-то вряд ли сыщешь.
Поначалу Александр Борисович как-то не задавался вопросом, почему именно правозащитники поднимают шум на центральном телевидении, а не сами пострадавшие, которых - по информации мадам Тимофеевой и ее коллег - в городе было немало.
Правозащитное движение - это, конечно, правильно, так и должно быть в цивилизованном государстве, но беда была в том, что, судя по изложенным фактам, никакой цивилизацией там, в глухомани, и не пахло. Возмущения высказано много, но... что-то, чувствовал Турецкий, здесь не сходилось. Заданность какая-то ощущалась. Ну типа как для демонстрации протеста - сейчас немало таких "громких" акций - участников привозят в комфортабельных автобусах, и каждый из них за свое участие получает бутылку водки.
В этой связи вспомнился довольно старый анекдот - хрущевских еще времен.
В Москве, на Новинском бульваре, беснуется толпа молодежи и студентов, швыряя в здание американского посольства пузырьки с чернилами. Те, естественно, разбиваются, и разноцветные потеки безобразят желтую плоскость стены. Крики, лозунги и так далее. Американские охранники - из морской пехоты - спрятались от "народного гнева" во дворе посольства и носов не кажут. А наш милиционер спокойно себе покуривает и поглядывает на часы. Случайный прохожий его спрашивает:
"Что здесь происходит?"
"Стихийная демонстрация протеста против политики американского империализма в странах латиноамериканского континента".
"А эти... чернила у них откуда?"
"Выдали, наверное, под расписку. А потом наши будут мыть стены, - нравоучительно добавил милиционер. - Не может быть при социализме безработицы".
"И долго он будет продолжаться, этот стихийный протест?"
"Еще семнадцать минут", - глядя на часы, серьезно уточнил страж порядка.
Чем-то происходящее в российской глубинке напоминало Турецкому анекдот из этой серии...
Но, имея уже укоренившуюся привычку, никаких вопросов не оставлять нерешенными либо хотя бы не проясненными до самой их сути, он выключил телевизор, где начались очередные сериалы, и позвонил Вячеславу Ивановичу домой. Раз милиционеры безобразят, значит, это по Славкиной части.
И потом, какая-то подспудная мысль подсказывала ему, что эти события могут неожиданным образом коснуться и его. Интуиция подсказывала. А Александр Борисович верил своей интуиции.
- Ты телевизор сегодня смотрел? - без предисловий начал Турецкий.
- Это ты про Воздвиженск, что ли? - с ходу понял Грязнов. - И видел, и в курсе. Не совсем, конечно, но кое-какой информацией владею. Грязная история, Саня. И кажется, меня в нее втянут.
- Это каким же боком?
- А вот расскажу...
И Вячеслав Иванович поведал другу о посещении правозащитницы Тимофеевой, письме егеря и оставленных ею материалах.
- Естественно, - заканчивая свой рассказ, сказал Грязнов, - я не собираюсь на слово верить каждому изложенному факту. Тут наверняка присутствуют и внутренние местные предвыборные игры, и борьба интересов, и криминальные разборки. Поэтому без тщательной проверки я и пальцем о палец не ударю. А вот когда эмоции обернутся совершенно конкретными доказательствами, вот тогда мы посмотрим. А вообще вещь, конечно, возмутительная.
- И как же ты собираешься это делать?
- А я Дениску уговорил смотаться туда. Наверное, они с Филей Агеевым полетят. Либо поедут, пока непонятно. Ситуация там непредсказуемая. А еще, я знаю, там множество пострадавших от действий милиции, и, значит, им потребуется толковый защитник. Я думаю, Дениска с Юрой нашим сумеет договориться. А гонорар? Да что ж мы, не найдем выхода? Там, я знаю, и крутые бизнесмены пострадали, они не станут жаться. Не должны... Слушай, Саня, а чего это тебя-то так заинтересовало?
- Еще и сам не знаю. А зачем тебе такой расклад? Денис с Филей? Один - голова, а второй - оперативная поддержка?
- Я так прикинул. Денис хорошо владеет мимикрией, а на Агеева никто там пристального внимания не обратит - габариты у него несерьезные.
- Что-то мне, Славка, твой тон не нравится. Ты грустный сегодня или сердитый?
- Скорей, расстроенный. Я ж тебе всего не рассказываю. Если, кстати, потребуются детали, могу дать телефоны Тимофеевой. Она, похоже, приличная тетка. Да и письмо Платоныча посмотреть не грех.
- Я тебя не узнаю, Вячеслав, - натянуто засмеялся Турецкий. - Ты - и правозащитники! Что общего?
- Да вот так уж получается... Ну будешь звонить? Можешь на меня сослаться.
- Пожалуй, не надо. Всему свое время. Ладно, старина, давай до завтра...
А утро показало, что интуиция у Турецкого все-таки имеет место быть. И достаточно острая.
- Александр Борисович, - послышался в трубке ласковый голос Меркулова, - если не сильно занят, загляни, есть для тебя кое-какая информация.
"Начинается, - сказал себе Турецкий и отправился к заместителю генерального прокурора. - Всегда одно: если не занят! А как может быть не занят первый помощник генерального прокурора? Одной переписки уйма, не говоря о документах государственного значения..."
Но пока шел коридором, в голову не успела прийти мысль, что вызов связан каким-то образом со вчерашними событиями. Точнее, не вчерашними, они уже давно произошли, а сейчас просто докатилась волна до столицы. А Константин Дмитриевич начал именно с этого:
- Телевизор смотрел? Новости видел?
- Ну? - сразу насупился Турецкий.
- Не нукай, а садись и слушай. Значит, так. Живописать, что там творят наши доблестные правоохранительные чины, я тебе не намерен, сам с ними разберешься.
- Ага! Вот так, значит? - воскликнул Турецкий.
- Заметь, именно! В подробности не вдаюсь, поскольку и сам слабо владею материалом. Но есть общие контуры, так сказать. Я только что беседовал с прокурором федерального округа, потребовал от него объяснений...
- Ты?! - изумился Турецкий.
- А что такого? - нахмурился Костя. - Генеральный дал распоряжение. А ему, как я понимаю, сам президент. Похоже, и до Кремля уже докатилась волна недовольства и протеста. Или эти, хельсинкские дамочки постарались донести. Короче, реакция была самая жесткая. Сам бы я, может, и не ставил бы так вопрос, не разобравшись предварительно. Но понимаешь, Саня, у меня после беседы с прокурором сложилось впечатление, что он и сам там не совсем в курсе. Либо нарочно темнит, отделываясь общими фразами. Вот посмотри...
Меркулов прекратил крутить очки в руках, нацепил их на кончик носа и, глядя поверх стекол, стал листать блокнот со своими заметками, лежащий перед ним.
- Слушай... В указанном районе, это в Воздвиженске, век бы не слышал такого названия, в последнее время - примерно в пределах недели-полутора - были неоднократно зафиксированы факты нападений на сотрудников милиции, находившихся, надо понимать, при исполнении служебных обязанностей. Вплоть до изъятия у них табельного оружия. Которое потом, естественно, вернули. В этой связи, а также на фоне резкого ухудшения криминогенной обстановки в районе была спланирована и проведена с помощью областного ОМОНа операция по выявлению злостных нарушителей порядка и вообще преступников. У них там имеется какая-то организованная группировка. Так вот, за время двух- или трехдневной зачистки, будем называть вещи своими именами, задержано и отправлено в изоляторы временного содержания до десяти членов этой ОПГ, на счету которых только за последнее время три крупных поджога и взрывы иномарок, принадлежавших местным бизнесменам. Некоторые уже сознались, с другими ведется работа. Далее. Оштрафованы и подвержены разным административным взысканиям порядка полусотни местных проституток. Задержаны и дают признательные показания, - Костя взглянул в блокнот, - двадцать четыре распространителя наркотиков. Взят под стражу местный барыга армянского разлива, следственные мероприятия в отношении которого также проводятся. И это они там, у себя, называют только вершиной айсберга. И назвали свои действия они оперативно-профилактическими мероприятиями по выявлению... и так далее.
- Ну и что? Если нет превышения, их надо премировать. Да вот только вчера я слышал по телевизору обратное. Никакие не "мероприятия", а открытый произвол. Избиения, насилие и еще черт знает что. А с этим, президентским "сюрпризом", с полномочным представителем, тебе не удалось побеседовать?
- Ты будешь смеяться, но он сегодня мне сам позвонил. Видно, кто-то из Кремля уже сообщил ему о задании президента. И он попытался меня уверить, что немедленно сам выезжает в этот злополучный район, чтобы разбираться на месте и категорическим образом наказать всех виновных. Ну ты уже знаешь этих любителей сотрясать воздух. Подвожу итог.
- Погоди, не торопись, ты, кажется, и это дело готов повесить на мою шею? Есть же у нас опытные следователи! Почему всякий раз на амбразуру кидают меня? Я пожалуюсь президенту.
- Сколько угодно. Он, кстати, по-моему, сам и предложил твою кандидатуру - как человека жесткого и бескомпромиссного. А потом, ты все-таки умеешь ладить с правозащитниками. А их сейчас набежит туда чертова туча. А через неделю, я слышал, к нам в страну приезжает делегация от Совета Европы, Хельсинкской группы и еще каких-то важных правозащитных организаций, которые - это уже известно - станут портить кровь нашему президенту. И на последней сессии ОБСЕ нас полоскали. А у него, как ты понимаешь, ни одного стоящего аргумента. Политика, Саня! Кому ж и доверить?
- Опять политика, - пробурчал Турецкий.
- Я полагаю, на этой волне ты вполне можешь рассчитывать на самую действенную помощь и поддержку своего друга Вячеслава. Я поговорю с ним, если хочешь.
- Хочу. Мне надоело каждый раз обещать ему, что это в последний раз. У него, кстати, письмо есть оттуда. От какого-то его приятеля, где тот подробно описывает, что там творится.
- Ну вот видишь, а я и не знал. Так у вас уже есть договоренность?
- Костя, не надо меня ловить на фу-фу. Кого я могу из своих взять?
- Володьку Поремского. Вы же с ним сработались.
- А еще?
- Пусть Вячеслав возьмет помощников. Словом, иди собирайся, - с улыбкой поторопил он. - Может, имеет смысл поговорить с Тимофеевой, которая уже была там и в курсе обстановки? Во всяком случае, вчера она показала свою осведомленность.
- Это все?
- А тебе мало? Ты же будешь действовать по указанию президента, пусть только попробуют ослушаться!
- Ох, Костя, святая душа! Вот за что я тебя люблю и уважаю, так это за твою дремучую наивность.
- Но-но, ты не очень! - деланно нахмурился Меркулов. - Уважает он... Ишь ты... Вали отсюда, не мешай работать!
Коронная фраза была произнесена, Турецкий засмеялся и отправился к себе.
Вернувшись в свой кабинет, сразу позвонил Вячеславу.
Информация не заняла долгого времени. Грязнов, похоже, и не расстроился. Можно было подумать, что он даже обрадовался, и тут же стал объяснять причины, по которым он готов, так уж и быть, принять предложение Генеральной прокуратуры.
- Саня, если бы ты только знал, какая там рыбалка! - с задумчивой нежностью воскликнул он.
- Ты с ума сошел, какая рыбалка? Нам там вообще дышать не дадут!
- Э-э, старик, мы уже битые, нас на мякине не словишь. Я когда был у них в прошлый раз, ну в прошлом еще столетии, помню, сижу с удочкой на высоком берегу. Водичка бежит мимо. Дерг, дерг - одна мелочишка. А тут Платоныч подходит, смотрит на меня, смеется. "Этак, - говорит, - без ушицы останемся". И достает он, Саня, бредешок. Мне протягивает один конец, велит идти по бережку, а сам забирается в воду чуть не по грудь. Всего и прошли-то метров сто, наверное, не больше. Выбираем сеточку, а в ней - ты не поверишь! - полтора десятка стерлядочек! Да каких, Саня! Мерные, все, без исключения, по двадцать два, ни сантиметром меньше или больше! Ах, какая ушица! Вот тут и моя мелочь пригодилась - отварили в первой воде, процедили и отдали собачке. Нет, не могу, просто глотать трудно. Все, кончай со своими искусами, Турецкий!
- Ты вот что скажи, ребята твои уехали уже?
- Нет, сегодня собираются. Мы там целую операцию разработали, чтоб к ним не цеплялись. А нужны?
- Хотелось бы перед дорогой, два слова.
- Так заезжай ко мне! Они от меня в аэропорт отправятся. Заодно и по своим делам договоримся. Приезжай, Саня, отвальную устроим...
...- "Городок на Каме, матушке-реке!.." - петушиным тенором пропел высокий рыжий Денис, входя в комнату, где Александр Борисович вместе с Вячеславом Ивановичем уже расставили закуски, налили себе по маленькой и теперь спокойно поджидали молодежь.
Турецкий рассмеялся, он знал, что с музыкальными способностями у Дениски некоторая затрудненка, притом что слухом он обладал вполне пристойным.
- Чего это вы все одно и то же?
- Да дядька сбил, заладил свое - "не дойти ногами, не достать руками". Вот и не отвязывается. Главное, что далеко, и никакой цивилизации там, судя по телевизионным сообщениям, даже близко не наблюдается. И куда он нас отправляет - просто ума не приложу!
- Все там будем, - "успокоил" Турецкий. - Здорово, Филипп, - пожал он руку Агееву. - Ну что, не боитесь, что вас тормознут где-нибудь на подходе? У них там нынче очень строго. Народ просто заворачивают, не пускают в город - и все, хоть ты тресни.
- Это они, Саня, как мне рассказала наша правозащитница, опасаются, чтобы сор из избы не вымели. Огласки, я понимаю, боятся, сукины дети.
- Сан Борисыч, - Филипп покровительственно покачал ладонью, - у нас с паном директором такие ксивы, что с ними можно хоть на край света.
- Покажи. Чтоб хоть знать, с кем придется дело иметь! - Турецкий хохотнул.
Филя достал ярко-красное удостоверение. Открыл, протянул Турецкому и сказал:
- Только предупреждаю, сразу не падайте в обморок.
А было ведь отчего. Никогда не видел Александр Борисович подобного удостоверения, на котором был изображен майор непонятной службы Агеев, а текст гласил: "Спецподразделение по устранению попыток распространения наркотиков на территории СНГ и стран Восточной и Западной Европы". Ниже должность - "главный военный инспектор". А еще ниже - "с правом обязательного ношения огнестрельного оружия". И, наконец, под фотографией, где обычно ставится подпись владельца, был только код "ОС", что надо было понимать, видимо, как "особо секретно".
- А у Дениса, - продолжал Филя, - такое же, но только он не главный военный специалист, а просто - начальник. Без объяснения чего. Со вкусом сделано, да?
- Ни фига себе! - Турецкий взглянул на довольно ухмыляющегося Грязнова. - И кто ж это решился создать такое подразделение? Славка, ты, что ль?
- Зачем? Я заскочил к заместителю директора по наркотикам, объяснил ситуацию и выставил бутылку. Посмеялись и сочинили. Но с условием обязательного возврата - в музей Федеральной службы, чтоб потомки могли видеть, к каким уловкам нам иной раз приходилось прибегать в родном отечестве. Ну а компьютер учить не надо - нарисовал, нужный фон соблюл. Лично мне очень нравится это "право обязательного ношения", а тебе?
- Да известно же, чем абсурднее документ, тем больше некоторые к нему испытывают доверия и почтения. Я согласен с Дениской, на шибко интеллектуальную публику там вряд ли можно рассчитывать. А для той шушеры сойдет. Только вот насчет Восточной и Западной Европы - тут вы, по-моему, малость перебрали. Нет?
- Но это же, сам понимаешь, совсекретный документ, его каждому в нос тыкать не обязательно - только самым доверенным лицам. Пусть попробуют отыскать концы. А для обыденной жизни у ребят остается "Глория" - вроде как их шпионская крыша. И тут уже все подлинное. Станут проверять, пожалуйста, действительно, есть такая частная сыскная контора, никому она не мешает. И чего они там ищут, тоже никому не важно. Толковая маскировка?
- По-моему, да.
- Это уже я сам придумал, - не удержался от хвастовства Вячеслав Иванович. - Ну давайте, ребятки, садимся, поужинаем, обсудим что и как, да вам и в дорогу пора собираться.
- Слушай, я все-таки не совсем понял, при чем здесь наркомания? Не нашлось чего-нибудь попроще? Или поважнее? - тихо спросил Турецкий у Грязнова.