- Вы должны помнить, Савченко, что речь идет не просто о государственной безопасности. Речь идет о престиже нашей страны. О престиже нашей Службы. Вообще о нашей дальнейшей работе. Это не тот случай, когда мы можем позволить себе расслабиться. За операцию будете отвечать лично вы. С этого момента вы должны знать и слышать каждый шаг, каждое движение, каждое слово оставшегося в Москве Гилада Штаркмана и этой парочки экспертов. Запомните это, полковник.
Глава вторая
Всю ночь Дронго работал с информацией, которую ему передал Штаркман. Он никогда не делал записей и не копировал информацию, понимая, насколько это может быть опасно. Именно поэтому он внимательно просматривал все документы, обращая внимание на детали, о которых писал Блехерман. В половине десятого утра за ним заехал Вейдеманис. Дронго спустился вниз и сел в его машину.
- У тебя усталый вид, - заметил Эдгар, - ты не спал всю ночь.
- Читал. Есть много чего интересного. Блехерман, конечно, не успокоится. Он прав, когда считает, что все не могло закончиться на одном организаторе. При таких масштабных террористических актах бывает задействовано гораздо больше людей, и он хочет знать этих людей.
- У него погибла единственная дочь. Его можно понять.
- Во всяком случае, он не успокоится, даже если мы откажемся ему помогать. Судя по материалам, они потратили очень много сил и средств, чтобы найти некоторые факты. Им даже удалось установить, в каких именно колониях сидят осужденные террористы и где находятся близкие этих людей.
- Как раз этот факт говорит скорее о коррупции в правоохранительных органах, чем о жажде мести Блехермана. Сейчас можно купить любую информацию.
- Тебя это удивляет?
- Уже давно ничего не удивляет. Мерилом всего стали деньги, которые заменили совесть, честь, патриотизм, нравственность, любовь к своей стране, даже любовь к своим близким или веру в Бога. Уже четверть века телевидение, пресса, Интернет внушают людям, что неудачник - это человек без денег. И мерилом любого успеха в жизни являются деньги. Вот поэтому все продается и покупается.
- Можно подумать, что мы не получаем гонораров, - пошутил Дронго.
- Мы получаем гонорары благодаря твоему тяжелому труду, когда ты каждый раз рискуешь жизнью, - парировал Вейдеманис. - Тебя не покупают, тебе платят за хорошо сделанную работу.
- Нам платят, - уточнил Дронго, - ты мой напарник. Что же касается Блехермана, он действительно не успокоится.
- По-моему, у них появился своеобразный еврейский комплекс, после холокоста, когда погибло столько евреев, - заметил Эдгар. - Это отложилось в их генетической памяти, и они теперь не просто ценят каждую человеческую жизнь, как было всегда, а научились мстить за свои жертвы. И все началось с того момента, когда они вычислили и нашли в Аргентине палача Адольфа Эйхмана. Создав свое национальное государство, они поставили конкретную цель - никогда и никому не прощать убийства своих граждан. Для них это самый больной вопрос. Вспомни мюнхенские события семьдесят второго года, когда террористы убили нескольких израильских спортсменов. Тогда лично премьер-министр Израиля дала согласие на ответную операцию по ликвидации террористов, и все до единого были уничтожены. Это стало уже их традицией. Они находят своих врагов и уничтожают их повсюду, где бы те ни прятались.
- Эйхмана тогда приговорили к смертной казни и повесили, - согласился Дронго. - А мюнхенские события я отлично помню. Мне рассказывал о них Адам Купцевич, один из "голубых ангелов", с которым я познакомился много лет назад. Тогда было убито одиннадцать израильских спортсменов и тренеров. И Голда Меир приказала провести операцию "Гнев божий" по ликвидации оставшихся в живых террористов. Операция мщения длилась почти двадцать лет. Но я хочу вспомнить и о деле Эйхмана. Когда его выкрали и казнили, оказалось, что в ЦРУ точно знали, где именно скрывается этот нацистский преступник. Более того, об этом они сообщили западногерманским властям и спецслужбам. Но в правительстве Германии было принято решение не разглашать подобной информации. И знаешь почему? Оказывается, руководителем секретариата федерального канцлера Германии Конрада Аденауэра был некто Ганс Глобке, бывший нацист, которого лично знал Эйхман. Западные немцы тогда опасались, что он может сообщить о Глобке американцам или израильтянам, что могло сильно скомпрометировать самого Аденауэра. Во имя высших государственных интересов было решено скрыть местонахождение Эйхмана. И в который раз государственные интересы оказались выше обычных нравственных и человеческих постулатов.
- Блехерман с такой поддержкой будет все время искать, - сказал Вейдеманис, - и пойдет до конца. Судя по твоему невыспавшемуся виду, там было много интересного.
- Они действительно собрали много информации, - кивнул Дронго.
Гилад Штаркман приехал в половине одиннадцатого утра. Дронго и Вейдеманис уже ждали гостя в небольшом кабинете. Перед его приездом Кружков сообщил, что утром один из соседей с верхнего этажа пожаловался ему по поводу каких-то работ, которые всю ночь проводились в соседнем помещении. Дронго лишь пожал плечами, никак не прокомментировав эти слова.
Приехавший Штаркман с любопытством оглядел небольшой кабинет. Все помещение состояло из трех комнат.
- Я думал, что у вас более солидный офис, - признался он, - хотя понятно, что не размерами кабинета определяется профессионализм.
- Мы достаточно скромные люди, - улыбнулся Дронго. - Господин Блехерман уже улетел?
- Рано утром. Я его проводил. Вы ознакомились с нашей информацией?
- Конечно.
- И…
- Было очень интересно. Вы проделали большую работу.
- Во всяком случае, мы старались.
Кружков уточнил, что именно будет пить гость, и Штаркман попросил черный чай. Дронго выбрал зеленый, а Вейдеманис - традиционный кофе без молока. У напарников Кружков даже не спрашивал, хорошо зная их вкусы.
- Что мне передать господину Блехерману? - спросил гость.
- Скажите, что мы с моим напарником попытаемся что-либо понять, хотя не можем обещать ничего конкретного.
- Никто этого и не просит. Я уполномочен сообщить вам, что в случае вашего согласия готов вручить вам невозвращаемый аванс, который вы можете тратить по своему усмотрению. Если у вас что-нибудь получится, мы готовы полностью выплатить гонорар.
- Дело не в деньгах. Будет достаточно сложно, но мы попытаемся понять, что именно там произошло. С учетом всех обстоятельств и данных, которые вы нам предоставили.
- Где флешка?
- Она у меня. Если вы не возражаете, сейчас мы ее уничтожим. Сотрем всю информацию.
- Я хотел сам попросить вас об этом, - кивнул Штаркман.
Дронго позвал Кружкова и сказал, чтобы тот сначала стер информацию, а затем уничтожил саму флешку. Он знал, что можно восстановить запись даже по стертым файлам.
- Давайте уточним факты, - предложил Дронго. - Сначала те, которые общеизвестны. Во время взрыва погибло много людей, среди них случайно оказалась и дочь господина Блехермана. Взрыв произвел смертник Асхат Хаджиров, приведя в действие "пояс смертника". По этому делу были арестованы Джумшуд Шовдыгов и Шамаил Захохов, первый из которых прошел как организатор преступления и получил двадцать два года в колонии, а второй - как пособник, ему присудили четырнадцать лет. Четвертый член группы - некто Исмаил Ламиев - оказал сопротивление при аресте и был ликвидирован. Это факты, о которых писали в газетах и которые обнародовали в суде.
Тем временем супруга Кружкова внесла три чашки и расставила их на столе. Рядом поставила конфетницу, сахарницу и быстро вышла, чтобы не мешать разговору.
- Теперь ваши факты, - продолжил Дронго. - Вы проанализировали личности всех четверых членов этой преступной группы. Шовдыгов прошел как организатор. Он был женат и развелся восемь лет назад. Его супруга, Людмила Левицкая, вышла во второй раз замуж за бизнесмена Автандила Шершенидзе. У Шовдыгова есть сестра Кюльджан, которая еще в конце девяностых вышла замуж за проживающего в Австрии турецкого гражданина Маира Севги и примерно пять лет назад развелась с ним, переехав обратно в Москву. Сейчас она работает в научно-исследовательском институте и воспитывает дочь.
Штаркман согласно кивнул.
- Вы отметили, что во время последней поездки в Инсбрук, где проживает знакомая Кюльджан, он вернулся через Мюнхен, возложив цветы на могилы погибших немцев.
- Сообщение дали немецкие газеты, - пояснил Штаркман. - При взрыве тела погибших граждан Германии были разбросаны по частям, и было принято решение захоронить их всех вместе. К этому пантеону погибших и возложила цветы сестра Шовдыгова. Видимо, у нее есть совесть в отличие от ее брата, - не удержавшись, добавил он.
- Вы также уточнили, что семья Захохова переехала из Москвы в Нальчик, где ныне и проживает. У Хаджирова не было семьи, он приехал в Москву из Дербента. А вот у Ламиева в Измайлово остался жить брат, с женой и детьми. И сам Ламиев как раз был у своих родственников, когда его взяли. Это вы все там прописали. И еще уточнили, что Шовдыгов и Ламиев несколько раз выезжали за рубеж, в Турцию и в арабские страны.
- Да, - кивнул Штаркман, - и поэтому мы полагаем, что нужно исследовать связи этой группы с находившимися за рубежом террористическими центрами, которые давали оружие и деньги непосредственным исполнителям. Но этого сделано не было.
- И вы считаете, что мы можем помочь в установлении таких связей?
- Во всяком случае, можете проверить эти факты, - предложил Штаркман.
- Не знаю, каким образом, но подозреваю, что вы просто смогли купить информацию насчет обоих заключенных. Вы выяснили, что Шовдыгов отбывает срок в колонии особого режима в Читинской области, а Захохова отправили в колонию строгого режима в Алтайский край. Только я до сих пор не совсем понимаю, каким образом мы с моим напарником могли бы попасть в эти колонии. Нас туда просто не допустят.
- Нас - тем более, - вставил Штаркман, - нам даже обсуждать подобные темы не позволят. Но вы можете попытаться. Господин Блехерман знает, что у вас хорошие связи в правоохранительных органах этой страны. А господин Вейдеманис - бывший сотрудник Комитета государственной безопасности, у которого тоже могут оказаться нужные связи.
- То есть нас вычисляли еще и с этим расчетом, - улыбнулся Эдгар. - Кажется, вы успели неплохо изучить наши биографии.
- Мы выбирали среди многих кандидатур, - подтвердил Штаркман.
- И вы действительно считаете, что, даже задействуя наши возможные связи, мы можем пробиться в колонии к особо опасным преступникам, получившим такой длительный срок? - усмехнулся Дронго.
- Во всяком случае, вы могли бы попытаться, - ответил Штаркман, - может, у вас все и получится.
- Там были еще и другие сведения, - продолжал Дронго, - хотя они не так важны… Вы не курите, господин Штаркман? - неожиданно спросил он.
- Нет, - удивился гость. - А почему вы спросили?
- Здесь душно. Может, выйдем на минуту подышать воздухом и вернемся обратно?
Штаркман взглянул на Дронго и, очевидно все поняв, согласно кивнул. Трое мужчин поднялись и вышли, оставив чашки на столе. Вейдеманис шел первым. Выйдя во двор, он оглянулся по сторонам и кивнул Дронго, после чего вышли и эксперт с Штаркманом.
- Эти связи группы с турецкими бизнесменами, - заговорил Дронго, - вы их уточнили?
- Сейчас проверяем. Но уже точно установили, что через издательство, куда он якобы ездил по служебным делам, передавали деньги и оружие.
- Тогда почему не передали эти сведения российской или турецкой стороне?
- Мы передали их в наши службы, - пояснил Штаркман, - они должны действовать по своему усмотрению.
- Вернемся обратно, - предложил Дронго.
- Вы боитесь, что вас все-таки прослушивают, - догадался гость.
- Я боюсь, что нам просто не разрешат вообще здесь оставаться. Ни вам, ни мне, - ответил Дронго. - И еще последний вопрос: а сколько времени вы собираетесь здесь оставаться?
- Столько, сколько нужно. Я буду вашим связным.
- Тогда учтите, что телефоны могут прослушиваться, поэтому ничего важного не сообщать. Вам будут передавать мои письменные сообщения, просовывая их под дверь вашего номера. В случае необходимости звоните трижды подряд по номеру телефона, который я вам оставлю, и тогда встретитесь с Кружковым. Он будет обедать в ресторане вашего отеля.
- Понял, - кивнул Штаркман.
Они вернулись в дом, и Дронго нарочито громким голосом произнес:
- И учтите, что мы прежде всего должны будем встретиться со следователем, который проводил это расследование, в первую очередь переговорить со следователем по особо важным делам Глебом Юрьевичем Поляковым, а уже потом наметить более конкретный план.
- Он отказался разговаривать с Блехерманом, - напомнил Штаркман. - До вынесения приговора он дважды встречался с господином Блехерманом. Один раз - когда пригласил его на опознание тела дочери, и второй - перед оглашением приговора. Но после решения суда они больше не встречались.
- Тогда нам придется быть очень убедительными, чтобы он нас принял, - заключил Дронго.
Через два часа, когда они уже возвращались, он все время молчал. Вейдеманис, сидевший за рулем, тоже ни о чем его не спрашивал. Только когда они наконец доехали и вышли из автомобиля, он осторожно спросил своего напарника:
- Ты думаешь, что нас подслушивают?
- А как ты счиаешь? Вчера в одном из самых известных отелей города мы встречались с братом шефа АМАН и человеком, который уже два года приезжает сюда, пытаясь найти возможные нити к поискам убийц своей дочери. Приезжает в сопровождении бывшего сотрудника войсковой разведки. И никто не обращает на это внимания? Так не бывает. Я почти уверен, что вчера за нами в отеле было установлено наблюдение. А сегодня утром Леонид Кружков сообщил мне, что соседи по дому жаловались на ночной шум у нас за стеной. Это были технические специалисты, устанавливавшие свою аппаратуру. Мы "под колпаком", как обычно говорят в таких случаях.
- Тогда зачем ты предложил выйти Штаркману из комнаты? Наши наблюдатели поймут, что ты сумел их вычислить.
- Принцип дзюдо, - улыбнулся Дронго, - падая, обрати свое падение себе на пользу и толкни своего соперника. Я сделал сегодня примерно то же самое. Посмотрим, чем все это закончится.
Интерлюдия
Вечером Богдановский принял полковника.
- Состоялась встреча этой парочки со Штаркманом? - сразу поинтересовался он.
- Сегодня утром, - доложил Савченко, - они разговаривали довольно долго. Но самое неприятное, что Дронго всю ночь читал их сообщения и файлы. А потом приказал все стереть и уничтожить флешку. Что они и сделали.
- А копия осталась в израильском посольстве, откуда мы при всем нашем желании не сможем ее достать, - подвел неутешительный итог генерал.
- Они достаточно долго говорили, и мы смогли все записать, - сообщил полковник. - Мы считаем, что в Министерстве юстиции или в Федеральном ведомстве по надзору за исправительными учреждениями есть серьезная утечка информации. Израильтяне смогли точно установить, где именно отбывают наказание Шовдыгов и Захохов. Я думаю, что нужно назначить специальную проверку по этому факту.
- Мы как раз готовились к подобной утечке, - напомнил Богдановский, - понимали, что будет сложно. Обязательно проверьте, откуда идет утечка информации, но информатора не трогайте. Может, он нам еще понадобится, чтобы передать нужную информацию.
- Они выяснили не только места колоний, куда отправлены осужденные по приговорам суда, но и где находятся их родные и близкие. Узнали про переехавшую семью Захохова, про сестру Шовдыгова, вернувшуюся из Австрии, про его первую супругу. Все подробности…
- …сохранность которых в тайне мы не смогли обеспечить, - строго заметил Богдановский. - Но пока это не так опасно. Во всяком случае, мы были готовы и к такому развитию событий. Разговор, конечно, записали?
- Мы взяли в аренду на два месяца соседнее помещение и успели установить нашу аппаратуру, поэтому весь разговор гостя с этими экспертами был записан и сейчас изучается аналитиками.
- Значит, успели. Все, оказывается, не так уж и плохо.
- Штаркман предлагает экспертам найти возможность и отправиться в колонии к осужденным, - сообщил Савченко. - Возможно, это сознательная провокация. Он должен понимать, что это практически невозможно. Но они просят использовать свои старые связи.
- Что сказал Дронго?
- Он пообещал попытаться.
- У него есть такие друзья?
- У них с Вейдеманисом много друзей в Москве. Влиятельных друзей, Алексей Федорович. И мы не сможем помешать всем. И предупредить тоже не можем, чтобы не допускать утечки информации.
- Посмотрим, как они будут действовать. У вас все?
- Нет, - ответил Савченко таким голосом, что генерал насторожился:
- Что еще произошло?
- Во время разговора Дронго неожиданно предложил своему гостю выйти на небольшой перекур.
- Что в этом странного?
- Он никогда в жизни не курил. Мы это точно знаем.
- Так! Уже горячее. Что было дальше?
- Они вышли на несколько минут из помещения.
- И вы, конечно, не слышали, о чем именно они говорили.
- На улице не было никакой аппаратуры. Мы не думали, что Дронго захочет выйти на улицу. Возможно, он просчитал наши ходы и решил подстраховаться.
- А вы почему не решили? - зло уточнил генерал. - Неужели не понимали, с каким противником имеете дело? Я вас предупреждал, что он один из лучших специалистов-аналитиков в мире. Может, действительно сумел просчитать все наши ходы и решил просто показать нам наше место. Поверить в этот перекур невозможно. Он вас одурачил, полковник.
Савченко молчал. Он был согласен со своим руководителем и не знал, как отвечать в подобном случае. Дронго мог в разговоре со своим коллегой из Израиля сказать все, что угодно, и сделать это таким образом, чтобы его не могли услышать.
- Хватит самодеятельности! - резко заявил Богдановский. - Уже сейчас понятно, что вы не справитесь своими силами с этим аналитиком, он слишком опытный специалист. Нужен настоящий гений, чтобы выставить его против этого эксперта. Человек, который сумеет его разжевать и выплюнуть, для которого Дронго будет неуклюжным дилетантом на фоне большого мастера. И я знаю такого человека. Позвоните и срочно пригласите Семена Абрамовича Штеймана. Только он в этих условиях может нам помочь.
- Ему уже много лет, - напомнил несколько удивленный Савченко.
- Зато голова хорошо работает. Он преподавал психологию еще моему руководителю. А потом был и моим наставником. Я до сих пор помню его знаменитое выражение, что самая плохая привычка людей - это обычай умирать. Такой парадоксальный вывод он всегда делал. Штейман говорил, что нужно уметь анализировать каждое слово, каждый жест, каждую фразу. И при этом не доверять самому себе, чтобы в будущем не ошибиться.
- Я ему позвоню, - решил полковник.
- Нет, - возразил Богдановский, - я ему сам позвоню. Он обидится, если я его лично не попрошу, и может отказаться. Насколько я помню, ему уже за девяносто. В его возрасте люди становятся капризными и обидчивыми.