– Конечно, не откажусь.
– Так поставь на Сарацинку, на Ипсомских скачках . Я установлю тебе два к одному, а это лучше, чем я делаю для других. Кобыла – верняк, верь моему слову!
– Да неужто, Джейкс? Тогда я схожу за деньгами. Они наверху, в моем сундучке. Но только если вы и впрямь обещаете…
К счастью, честный Том Крибб был неподалеку и все слышал. Он крепко ухватил человечка за рукав и швырнул в направлении его рабочего столика.
– Ах ты, собака, вздумал обобрать девушку? Ей денежки нелегко даются!
– Ладно, ладно, Том. Я только пошутил! Билл Джейкс немножко пошутил. Я бы ни за что не обидел тебя, Люси!
– Довольно, – бросил Том. – Не обращай на него внимания, Люси. Пусть твои деньжата полежат в сундучке!
Обитая сукном дверь распахнулась, пропуская целую толпу франтов в черных, коричневых, зеленых и даже фиолетовых сюртуках. Джейкс сразу же возвысил свой пронзительный голос, привлекая всеобщее внимание.
– Благородные спортсмены, – вскричал он, – выбирайте лошадок и делайте ваши ставки! Вас ожидают мешки с золотом, вам остается лишь взять их в руки. Что скажете насчет Вудстока на Дерби? Или Сарацинки на Ипсом? Четыре к одному! Четыре к одному! Два к одному!
Коринфяне ненадолго собрались вокруг столика букмекера, – его болтовня забавляла их.
– Все это будет еще не скоро, Джейкс, – заметил лорд Рафтон, рослый, грубовато-добродушный землевладелец из провинции.
– Однако сомнения тают с каждым днем! Настал ваш час, благородные игроки! Настал час посеять семена! Золото, предлагаемое всякому, кто спросит, ждет, когда вы его подберете. Мне нравится выплачивать выигрыши. Мне приятно видеть вокруг счастливые лица. Я люблю, когда вы улыбаетесь. Настал ваш час!
– Положим, до начала состязаний половина лошадей может быть снята со скачек, – возразил сэр Чарльз Тревор, улыбчивый, невозмутимый Чарльз, чьи поместья были выжаты досуха его безумными излишествами.
– Не будет скачек, не будет и выплат. Старая фирма дает каждому игроку возможность получить навар на его деньги. Знатоки это высоко ценят. Сэр Джон Хоукер поставил пять сотен на Вудстока.
– О да, Дьявол Хоукер всегда знает, что делает, – заметил лорд Энерли, эффектный юный коринфянин.
– Лорд Рафтон, вы согласны дать пятьдесят за молодую кобылу на Ипсомском поле, четыре к одному?
– Идет, Джейкс, – сказал землевладелец, протягивая ему банкноту. – Надеюсь, я найду вас после скачек?
– Я буду сидеть вот за этим самым столом, милорд. Это место мое издавна. Дело хорошо налажено, милорд!
– Ну, если это надежные сведения, – сказал молодой коринфянин, – я тоже поставлю пятьдесят!
– Превосходно, о мой благородный спортсмен. Я принимаю три к одному.
– Мне казалось, вы говорили "четыре"?
– Четыре было раньше. Теперь – три. Вам повезло, что вы сделали ставку, пока не упало до двух. Желаете получить выигрыш банкнотами или золотом?
– Конечно, золотом!
– Отлично, сэр. Вы найдете меня здесь с мешком золотых монет ровно в десять утра в день после скачек. Это будет мешок из зеленой байки с ручками, чтобы вам удобнее было нести его. Кстати, у меня есть на примете петушок, который вышел победителем из множества схваток. Джентльмены, кто пожелает?..
Он не договорил: дверь снова распахнулась, и в проеме показались стройная фигура и угрюмое лицо сэра Джона Хоукера. Другие посетители перебрались к бару. Хоукер на минутку задержался у столика букмекера.
– Привет, Джейкс! Выворачиваете денежки из очередного дурака, как обычно?
– Полноте, сэр Джон! Вы же давно меня знаете!
– Мне ли тебя не знать, мерзавец! Ты вытянул из меня добрых две тысячи. Да, я слишком хорошо тебя знаю.
– Вам нужно только немного потерпеть. Вскорости вы все получите обратно, сэр Джон!
– Придержи язык! С меня довольно.
– Что вы, что вы, никаких обид, мой благородный спортсмен. А знаете, у меня в конюшнях содержится пестрый крысолов, самый лучший в Лондоне!
– Тогда странно, что он не покусал тебя. Привет, Том!
(Крибб, как обычно, вышел поприветствовать своих гостей-коринфян.)
– Добрый вечер, сэр Джон. Перчатки сегодня понадобятся?
– Посмотрим. Что вы можете предложить?
– С полдюжины новичков из Бристоля. Это местечко набито честолюбивыми парнями, как погреб – бутылками!
– Возможно, попозже я пощупаю кого-то из них.
– Только, пожалуйста, полегче с ними, сэр Джон. В прошлый раз вы сломали ребра тому парню из Линкольна и разбили ему сердце – он больше не хочет драться…
– Рано или поздно ему бы все равно сломали ребра. На что он годен, если не умеет принять наказание за неловкость как должное?
В комнату ввалились новые лица: один из них был пьян в стельку, другой чуть-чуть потрезвее – типичные образчики той толпы обывателей, которые день и ночь кружат по проторенной дорожке от Хеймаркета до Пентон-стрит и квартала Сент-Джеймс, воображая, что живут полной жизнью. Более пьяный из двух, молодой и неотесанный парень откуда-то из северных графств, был шумлив и агрессивен. Его приятель пытался ввести их приключения в какие-то рамки.
– Послушай, Джордж, – уговаривал он, – мы выпьем здесь по одной, потом пропустим еще по одной в "Уголке" и в "Погребах" и завершим поход жареными ребрышками у мамаши Симпсон…
Упоминание об этом блюде породило поток идей в сознании пьяного молодца. Он подошел, пошатываясь, к хозяину.
– Жареные ребрышки! – выкрикнул он, – слыш-ш-ите? Я хочу жареных ребрышек! Подайте б-б-людо… б-большш-ш-ое блюдо жареных ребрышек сию минуту, ин-н-наче рас-сер-жусь!
Том Крибб, хорошо знакомый с таким сортом клиентов, продолжал беседовать с Хоукером, и ухом не ведя. Они обсуждали возможных соперников старины Тома Шелтона, землекопа, когда Джордж вмешался снова:
– Где, чер-р-т меня побери, мои ребрышки? Эй, хозяин, дружище Том Крибб! Том, неси-сюда-сию-минуту-большущее-блюдо-ррребрышек, а не то я ррразмозжу твою старую башку!
Крибб по-прежнему не замечал его, и воинственность Джорджа возросла.
– Ах, жареных ррребрышек не будет?! – вскричал он, размахивая руками. – Хорошо же! Приготовься защищаться!
– Не цепляйся к нему, Джордж! – встревожено вмешался его более трезвый товарищ. – Он – чемпион!
– Н-неправда. Это я – чемпион. Я ему надаю в челюсть. Вот увидишь!
Тут Крибб впервые проявил признаки интереса. Лениво обернувшись к драчуну, он заметил:
– Здесь плясать не разрешается, сэр.
– Я не пляшу. Я боксирую!
– Хорошо, называйте это как вам угодно, но прекратите.
– Я буду с тобой драться. Я задам старине Тому!
– Как-нибудь в другой раз, сэр. Сейчас я занят.
– Где мои ребрышки? П-а-аследний рраз спрашиваю!
– Какие ребрышки? – удивился Том. – О чем он толкует, господа?
– Ты уж пррости, Том, но я должен задать тебе ха-аррошую трепку. Да-да, Том, извини, но ур-р-ок… тебе нужен ур-р-ок.
Он месил кулаками воздух, забыв приблизиться к противнику, пока наконец не рухнул на колени. Приятель помог ему подняться.
– Что за стих на тебя напал, Джордж?
– Я его п-п-очти побил!
– Вы меня удивляете, мистер Трелони, – Том укоризненно посмотрел на более трезвого господина.
– Ничего не смог поделать, Том… Он все время смешивает портвейн и бренди!
– Уведите его.
– Пойдем, Джордж, тебе нужен свежий воздух!
– Нни-чего-п-подобного! Нет, сэр. Второй раунд. Улыбайтесь. Врремя!
Том Крибб подал знак, и дюжий служитель, вскинув драчливого визитера на плечо, вынес его вон, потряхивая, как мешок, а приятель поплелся следом. Крибб засмеялся:
– Редко вечер обходится без подобной мороки!
– Ей-богу, – хмыкнул Хоукер, – у меня бы они по второму разу не появлялись. Так бы отделал, что родная девка не узнала бы.
– Мне жалко их бить. Бедняжкам так приятно потом рассказывать, что они стукнули чемпиона Англии!
Гостиная стала заполняться. В одном углу образовалось скопление у столика букмекера. Другим центром притяжения служила стойка бара: там франты помоложе, широко улыбаясь, наперебой болтали с Люси, которая вполне способна была постоять за себя. Крибб ушел в зал, готовить ринг, а Хоукер переходил от одной кучки гостей к другой, вызывая у этих бесстрашных мужчин, заядлых коноводов из отдаленных графств, сорвиголов, опытных во всех видах спорта, смутное ощущение неприязни; оно проявлялось в том, как сдержанно они отвечали на его краткие приветствия. Возле одной из групп болтающих он задержался, сардонически посматривая на юношу, который держался несколько поодаль, прислушиваясь к веселой беседе, но не вступая в нее. Он был прекрасно сложен и красив, особенно поражала его голова, увенчанная шапкой рыжеватых кудрей. Скульптор мог бы пригласить его позировать для статуи Адониса, если бы не увечье – одна нога была немного короче другой, и ему приходилось носить особую, неэлегантную обувь с толстой подошвой.
– Добрый вечер, Хоукер, – сказал он.
– Добрый вечер, Байрон. У вас сейчас один из "часов праздности"?
Он намекал на сборник стихотворений, который молодой лорд недавно опубликовал и попал под яростный обстрел критиков.
Намек раздосадовал поэта – он весьма болезненно воспринимал ситуацию.
– Сегодня, по меньшей мере, меня в праздности не обвинят, – ответил он. – Я проплыл три мили вниз по течению от Ламбета, чего, кажется, и вы не делали.
– Недурно, – сказал Хоукер. – Я слышал похвальные отзывы о вас также у Анджело и Джексона . Но для фехтования нужны быстрые ноги. Я бы на вашем месте отдал предпочтение воде.
Он как бы невзначай бросил взгляд вниз, на увечную ногу юноши. Серо-голубые глаза Байрона вспыхнули от негодования.
– Когда мне понадобятся ваши советы относительно моих личных привычек, сэр Джон Хоукер, я сам спрошу вас!
– Да я не хотел вас обидеть, – сказал Хоукер небрежно. – Я человек прямодушный и всегда говорю то, что думаю.
Лорд Рафтон подергал Байрона за рукав и прошептал: "Довольно!"
– Разумеется, – добавил Хоукер, – если я кому-то не угодил, меня всегда можно найти в клубе Уайта или на квартире, на Чарльз-стрит.
Байрон, человек совершенно бесстрашный и готовый, хотя он был пока лишь студентом Кембриджа, противостоять любому противнику, собирался парировать эту реплику, несмотря на дружеское предостережение лорда Рафтона, но тут в гостиную влетел Том Крибб, и сцена переменилась.
– Все готово, милорды и джентльмены! Бойцы на местах. В первой паре Джек Скроггинс и Бен Берн.
Компания задвигалась, направляясь в зал. Пока зрители проходили в дверь, Хоукер неспешно подошел к безрассудному баронету, сэру Чарльзу Тревору, и тронул его за плечо.
– Мне нужно поговорить с вами, Чарльз.
– Будьте вы неладны, Джон, я спешу, чтобы занять место возле ринга!
– Обойдетесь. У меня к вам дело.
Гостиная опустела. Дьявол Хоукер и сэр Чарльз остались одни, не считая Джейкса, который подсчитывал выручку в дальнем углу за своим столиком, и девицы Люси – она ходила туда-сюда за стойкой. Хоукер подвел сэра Чарльза к креслам, стоявшим посреди комнаты.
– Дело мое касается тех трех тысяч, которые вы, Чарльз, задолжали мне. Мне больно упоминать об этом, но делать нечего – я сам в долгах, и справиться с ними не так-то легко.
– Я помню об этом, Джон. Все уладится.
– Имейте в виду, дело срочное!
– Я непременно заплачу. Дайте мне немного времени.
– Сколько?
– У меня в Селинкорте сводят дубовый лес. К началу осени управятся. И тогда я смогу получить аванс, который покроет все долги.
– Я не хочу торопить вас, Чарльз. Но если пожелаете попытать счастья, чтобы избавиться от долга, я готов немедленно вам посодействовать в этом.
– Что вы имеете в виду?
– Либо мы квиты, либо сумма удваивается. Шесть тысяч или ничего. Если не боитесь рискнуть, я предоставлю вам шанс.
– Слово "бояться" не нравится мне, Джон!
– Вы всегда были храбрым игроком, Чарльз. В данном случае решение – за вами. Но если выпадет удачная карта, вы сразу избавитесь от долга. Впрочем, если Селинкортский лес весь идет под топор, вам не будет уже разницы – шесть тысяч или три.
– Что ж, предложение спортивное, Джон. Вы сказали "если выпадет удачная карта". Подразумевается, что карту тянем один раз?
– Почему бы и нет? Победа или потеря. Что скажете?
– Я согласен.
Рядом на столике лежала колода карт. Хоукер протянул руку и взял ее.
– Эти подойдут?
– Вполне!
– Желаете перетасовать? – сэр Джон щелкнул пальцем по колоде.
– Нет, Джон. Берите как есть.
– Итак, единственная попытка?
– Именно так.
– Вы первый?
Сэр Чарльз Тревор был закаленный в боях картежник, но никогда прежде от выбора одной-единственной карты не зависела такая сумма – три тысячи фунтов. Однако, будучи азартным игроком, он выдернул карту, перевернул и рассмеялся: это была дама треф.
– Вы попались, Джон!
– Возможно, – сказал Хоукер и вытащил свою карту. – Туз пик.
– О Боже! – воскликнул Тревор и, пошатываясь, поднялся с места. – Я надеялся выбраться из долгов, а теперь на мне висит шесть тысяч!
– Подождем, пока срубят дубы, – сказал Хоукер. – В сентябре я представлю вам свой счет. А пока, пожалуй, меня удовлетворит расписка…
– Вы сомневаетесь в моем слове, Джон?
– Нет-нет, Чарльз. Но дело есть дело. Мало ли что может случиться? Лучше уж иметь расписку.
– Хорошо. Вы получите ее завтра по почте. Терпеть не могу унывать. Сегодня удача улыбнулась вам. Выпьем за это?
– Вы умеете проигрывать, Чарльз.
Приятели вдвоем направились к стойке.
Если бы кто-то из них при этом оглянулся, они заметили бы нечто странное. В течение всей сцены маленький букмекер был погружен в свои подсчеты, но то и дело остро посматривал на двух игроков. Он почти ничего не мог расслышать со своего места, но их действия говорили сами за себя. Теперь Джейкс, развив удивительную скорость, но украдкой, подобрался к столику, схватил брошенную карту и поспешно вернулся в свой закуток, спрятав добычу за пазухой. Джентльмены, выпив, направились в зал, где уже шли поединки. Сэр Чарльз скрылся за дверью, из-за которой доносились глухие звуки ударов, тяжелое дыхание бойцов и всплески возгласов восхищения или недовольства. Хоукер последовал было за приятелем, но, о чем-то вспомнив, вернулся к карточному столу и стал собирать рассыпанные карты. Внезапно он почувствовал, как его трогают за локоть, и обнаружил Джейкса, чьи проницательные и злые глазки уставились ему прямо в лицо.
– Вы не сочли нужным их пересчитать, мой благородный спортсмен?
– Ты о чем? – густые черные брови Дьявола сошлись на переносице, а взгляд был пронзителен, как удар рапиры.
– Пересчитайте – увидите, что одной не хватает.
– Почему ты ухмыляешься, мерзавец?
– Одной не хватает, мой благородный спортсмен. Притом отличной. Замечательно выигрышная карта – туз пик. Полезная карта, сэр Джон.
– Где же она в таком случае?
– Малыш Билли Джейкс ее припрятал. Она здесь, – он похлопал себя по нагрудному карману. – Маленькая игральная карта с пометкой от большого пальца на уголке рубашки.
– Ах ты, адский мошенник!
Джейкс был не робкого десятка, но все-таки отпрянул, так ужасно исказилось лицо Хоукера.
– Руки прочь, мой благородный спортсмен! Руки прочь, для вашей же пользы! Вы можете меня пришибить, это нетрудно. Но дело на том не кончится. Карта у меня. Я могу позвать сэра Чарльза, и глазом не успеете моргнуть, как в этой комнате станет тесно. И тогда конец вам, красавец вы мой.
– Это ложь, черт побери, ложь!
– Прекрасно. Вам виднее. Так я позову других господ, и вы при них докажете, что я вру? Показать карты лорду Рафтону и прочим?
Темное лицо Хоукера конвульсивно дернулось. У него явно чесались руки переломить хребет мерзкого хорька о колено. С большим усилием он овладел собой.
– Да будет вам, Джейкс. Мы ведь всегда дружили. Чего вы хотите? Говорите потише, чтобы девчонка не услышала.
– А, вот это другое дело! Вы только что отхватили шесть тысяч. Я хочу половину.
– Вы хотите три тысячи фунтов! За что?
– Ну, вы же разумный человек! Вы знаете, за что. У меня есть язык, и я могу придержать его, если оно того будет стоить.
– Предположим, я соглашусь. Что дальше? – спросил Хоукер, поразмыслив немного.
– Тогда ударим по рукам, и все.
– Хватить болтать. Считайте, что мы договорились.
Он отвернулся, уже прокручивая мысленно разные планы, как выиграть время и избавиться от обвинения. Но Джейкса не так легко было обмануть.
– Погодите, мой благородный спортсмен. Задержитесь еше на минуточку. Черкните пару слов, и разойдемся.
– Собака! Моего слова тебе не достаточно?
– Нет, сэр Джон. Отнюдь не достаточно. Кстати, если вы меня ударите, я закричу. Держите руки подальше от меня. Мне нужна ваша подпись.
– Ни единого слова не получите!
– Ладно, как знаете. На том и покончим.
Джейкс шагнул в сторону двери зала.
– Стой! Что я должен написать?
– Я напишу сам, – букмекер подошел к нише, где Люси, привычная ко всевозможным ссорам и спорам, подремывала в окружении строя бутылок.
– Эй, дорогуша, проснись! Мне нужны перо и чернила.
– Да, сэр.
– И еще бумага.
– Вот, у меня есть счет. Подойдет? Ой, только он запачкан вином…
– Неважно, сгодится. Давай!
Джейкс присел к столу и принялся царапать пером, а Хоукер бросал на него смертоносные взгляды. Закончив свой труд, Джейкс подошел к джентльмену и вручил листок. Хоукер начал читать вполголоса:
– В обеспечение вашего молчания… – Он остановился и уставился на вымогателя горящими глазами.
– Я пишу правду, разве нет? Вы же не дарите мне эту сумму ради красивых глаз Вильяма Джейкса, эсквайра?
– Будь ты проклят, Джейкс! Провалиться тебе в преисподнюю!
– Потише, мой благородный спортсмен, потише, не то лопнете. Прокляните меня еще разочек, да подпишите бумагу.
– …выдать сумму в три тысячи фунтов в тот день, когда будут улажены мои дела с сэром Чарльзом Тревором. Дайте перо. Ну вот и все. Теперь верни карту.
Джейкс засунул подписанную бумагу во внутренний карман сюртука.
– Карту! Ты меня слышишь?
– Карту получите, когда я получу деньги, сэр Джон. Так будет справедливее.
– Ты… ты дьявол! Ты…
– Затрудняетесь подобрать нужное слово? Я полагаю, его еще не изобрели.