- Этот Джерри полный псих, - сказал Бёрден, тяжело вздохнув. - Его нельзя оставлять одного.
- Его и не оставляют.
- Неправомерное лишение свободы, - сурово произнес Бёрден. - Довольно серьезное преступление.
- Знаю. Я твержу тебе об этом три недели подряд. И не надо говорить, что никто не пострадал. Завтра они оба предстанут перед судом и, очевидно, их направят на судебно-психиатрическую экспертизу. - Вексфорд вздохнул. - Рэчел Холмс пырнула ножом Довера.
- Так вот в чем дело. Я спросил его, откуда пластырь. Он молчал, и лишь когда я повторил вопрос, бедняга приложил руку к груди и произнес "Больно, больно".
Как это все печально, подумал Вексфорд, грустно и в тоже время забавно. Что будет с Джерри Довером после смерти Вики? Кто станет о нем заботиться? Государство? Скорее всего, его выпустят "в общество", хотя нет никакого общества, есть лишь соседи, которые будут его бояться или смотреть как на сельского дурачка. Так и закончит он свои дни на улице в роли сумасшедшего нищего, и это в начале двадцать первого века.
- Больше я ничего не могу сделать, - сказал Вексфорд. - Схожу еще раз к мисс Джейн Эндрюс. Можешь присоединиться, если у тебя есть время.
- Папа не велел рассказывать.
Кайли сидела у матери на коленях, играла ее длинными волосами и невинно улыбалась. Накручивая прядь на палец, она робко косилась на Вайна.
- Но ты же рассказала Киму Фаулеру, - произнес Вайн.
- Это совсем другое. Он же мальчик, а не взрослый.
Вайн подумал, как умна эта четырехлетняя девочка, которая родилась в семье чуть ли не изгоев общества. Он где-то читал, что хоть сейчас и говорят, будто у всех детей равные возможности получить хорошее образование и воспитание, у таких, как она, шансов для этого мало. Вайн смотрел на ее живое лицо, ясные глаза и негодовал, что этот ум, который можно направить в полезное русло, использовали в криминальных целях. Вот настоящее преступление - испортить такого ребенка, преподнести воровство как игру с призами за успешную кражу.
Джеки Флэй не возразила, чтобы ее дочери задавали вопросы, и с тех пор молчала. Она сидела с безучастным видом, обнимала Кайли за талию и медленно поворачивала голову из стороны в сторону, чтобы девочке было удобнее играть ее волосами. Судя по всему, матери это нравилось. Вайн спросил о том вечере, когда она была в "Крысе и морковке". Она ходила туда одна или с Патриком?
- Я не люблю, когда вы с папой вечером уходите, - сказала Кайли.
- Но, детка, всегда рядом тетя Джози.
- Я не люблю тетю Джози.
- Как же не любишь, Кайли? Тетя Джози хорошая, она тебе нравится. Разве можно так говорить?
- А разве можно тебе уходить и бросать меня одну? - ответила Кайли. - Я могу сделать пожар, или придет педик и заберет меня.
- Миссис Флэй, я спросил вас, в пабе "Крыса и морковка" вы были одна или с мужем?
- С мужем, и что? Кайли, перестань меня дергать, мне больно.
- Вы не слышали, чтобы кто-то рассказывал, как мастерить бутылки с зажигательной смесью?
- Не понимаю, о чем вы, - произнесла Джеки.
Кайли спрыгнула с колен матери на пол, забралась на кресло и, болтая ногами, сообщила:
- Мой папа взял две бутылки, налил туда что-то вонючее - такое, что просто фу! - заткнул горлышки носками, из которых я выросла, потом еще немного налил из батареи в моей комнате, намочил этим носки и сказал, что это бомбы, чтобы убивать педика, вот так!
Джеки Флэй громко вскрикнула, бросилась к Кайли, замахнулась на нее, но та увернулась, а Вайн, удивляясь тому, что вмешивается, подхватил девочку на руки.
Когда они подъехали к дому миссис Пробин, она провожала какую-то женщину, очень похожую на Джейн Эндрюс, но более женственную, очевидно, ее сестру. Их нежданному визиту миссис Пробин почему-то обрадовалась и сразу представила им старшую дочь.
- Моя дочь, миссис Шарп. Луиза, это те самые полицейские, о которых я тебе говорила. Они приходили к Джейн по какому-то очень важному делу, о котором я, разумеется, знать не должна.
Она улыбнулась, словно хотела сказать хорошей дочери: "Чего еще ждать от плохой дочери?" Луиза Шарп оказалась полнее сестры и не столь изящна. О ее достатке свидетельствовали разве что очень дорогие украшения - огромный бриллиант в обручальном кольце, бриллиантовые серьги и часы "Картье" на левой руке. Одета она была в длинную юбку в цветочек и трикотажную рубашку с эмблемой известной фирмы спортивной одежды. Темные волосы растрепаны, и ей бы явно не помешало сходить к парикмахеру. На бледном лице никакой косметики, лишь глаза небрежно подведены черным.
Поцеловав мать на прощанье, вернее, воздух рядом с ее щекой, Луиза сообщила, что ей пора, потому что нельзя оставлять без присмотра "новую прислугу". Сказав Бёрдену и Вексфорду "приятно познакомиться", нелепую фразу, которую люди часто произносят, даже словом не перемолвившись, она направилась к машине - красному "мерседесу" последней модели.
- У вашей дочери большой дом? - спросил Вексфорд, когда миссис Пробин провела их в ту самую гостиную, откуда ее в прошлый раз попросили уйти.
- У Луизы? Да, огромный - шесть спален, три ванных. Она женщина состоятельная, но я вам, кажется, уже об этом говорила, - миссис Пробин весело рассмеялась. - Ничего не поделаешь - noblesse oblige. - Как и у большинства людей, у нее весьма туманное представление о том, что значит эта фраза, подумал Вексфорд. - Я считаю, надо соблюдать приличия, вы согласны? Бедняжка Джейн изо всех сил старается выглядеть хорошо. У нее когда-то были прекрасные длинные волосы, но она их обрезала. Сказала, что с ними слишком много хлопот, представьте себе. Луиза обычно выглядит неряхой, но свой дом, поверьте, содержит прекрасно. Он у нее просто чудесный, настоящий райский уголок для ребенка. Очень жаль, что бог не дал ей детей.
- Она не думала насчет усыновления? - спросил Бёрден.
- Думала. Пыталась усыновить ребенка из Румынии или Албании, в общем, из какой-то страны Восточного блока, как их называют. Она уже оформила все документы, но что-то разладилось, не знаю, что, а потом еще бедняга Джеймс умер, ее муж, - миссис Пробин хихикнула, прикрывая рот рукой, как школьница. - Но я не должна об этом говорить. Джейн упрекает меня, что я много сплетничаю, и не должна болтать о наших семейных делах. Но о чем еще я могу говорить, позвольте спросить? Что я знаю? Я не принадлежу к высшему обществу, не бываю в коридорах власти, так ведь?
От необходимости отвечать их спасла Джейн Эндрюс, которая зашла в гостиную, несомненно, привлеченная смехом и возгласами матери. Сегодня она оделась гораздо лучше, в черное платье и желтый жакет, на мужчину больше не походила. Но выглядела напуганной - чрезмерный макияж сделал ее лицо неестественно бледным. И если Вексфорд раньше думал, что немного косметики ей не помешает, сейчас его мнение переменилось. Ее лицо походило на маску. На сей раз выгонять миссис Пробин из гостиной она не стала.
- Я работала наверху, - объяснила она, - и не слышала звонка.
- А звонка и не было, Джейн. Джентльмены приехали в тот момент, когда я провожала Луизу.
- Вот как, значит, была Луиза? - казалось, Джейн хотела что-то добавить, но вовремя прикусила язык. - Я не слышала, как она пришла, - ответила она.
- Она приходила ко мне, - нескрываемое удовлетворение в тоне миссис Пробин наводило на мысль о старческом слабоумии. - Не все, кто бывает в этом доме, нуждаются в твоем обществе, дорогая, хотя тебе, наверное, тяжело это понять.
Ничего ей не ответив, Джейн Эндрюс повернулась к Вексфорду.
- Зачем вы хотели меня видеть?
Вместо Вексфорда ответил Бёрден:
- Мисс Эндрюс, мы знаем, что отношения между вами и мистером Девенишем не сексуальные, - тихо произнес он. - Но что-то ведь вас связывает?
Эти слова вызвали неожиданную реакцию. Джейн расхохоталась. Но не потому, что развеселилась, скорее, так выражалось недоверие, изумление нелепостью предположения. И облегчение.
- Вот уж не ожидала, - сказала она. - Даже от полиции. Как мне вас убедить, что я ненавижу и презираю Стивена Девениша? Как вам объяснить, что он за сукин сын?
- Джейн, выбирай выражения, - произнесла миссис Пробин.
Вексфорд не обратил на нее внимания.
- Вы уже убедили, мисс Эндрюс. По крайней мере, создали такое впечатление. Осталось узнать подробности, если не возражаете.
Она замялась. Казалось, ее саму удивила собственная резкость.
- Он самый настоящий сукин сын, - повторила она более спокойно.
- Вы уже говорили. Но почему вы о нем так отзываетесь? Или это случай доктора Фелла?
- Кого?
В разговор неожиданно встряла миссис Пробин и прочла стихотворение:
- Мне противен доктор Фелл.
Чем - сказать я б не сумел,
Но таков его удел:
Мне противен доктор Фелл.
Вексфорд подумал, что Джейн рассердится, но, к его удивлению, она рассмеялась, ожила.
- В первый раз слышу это, мама, - сказала она и обратилась к Вексфорду: - Стивена я не люблю. Я всей душой ненавижу его, и могу сказать, почему. Он тиран и женоненавистник, он превратил Фэй в рабыню, он самый настоящий домашний деспот, и я не выношу его.
- Мисс Эндрюс, может, теперь вы все-таки скажете, почему прервалась ваша дружба с его женой? Возможно, она из тех преданных жен, которые не обижаются, когда их критикует любимый супруг.
Джейн пожала плечами.
- Возможно. Только сомневаюсь, что ей это нравится. У них вообще нет друзей. То есть, у него на работе, может, и есть приятели, деловые партнеры, если этих людей можно назвать друзьями.
- А может, вообще все не так. Может, его нарочитая антипатия к вам и ваша столь же явная антипатия к нему прикрывают настоящую дружбу или какие-то иные отношения. - Она подалась вперед, собираясь возразить, но Вексфорд остановил ее жестом. - Минуту, позвольте мне закончить. Так вот, как я уже сказал, я вовсе не думаю, что ваши отношения обязательно носят или носили сексуальный характер, однако вы можете быть полезны друг другу. Вот и все, что я хотел сказать. Кстати, если бы наша беседа записывалась на диктофон, то, прослушав свои реплики, вы и сами бы наверняка признали, что ваша неприязнь к Девенишу слишком бросается в глаза, чтобы быть правдоподобной.
- Если вы думаете, а я полагаю, что думаете, - сказала Джейн Эндрюс с нажимом, - что я сама или в паре со Стивеном Девенишем выкрала его дочь и держу у себя, то вы сошли с ума.
- О, Джейн! - воскликнула мать.
- Да, мама, да. Именно так они и думают.
- Но тебе же не нравится мистер Девениш. У нас потому и перестала бывать милая Фэй, правда? Оттого, что вы с мистером Девенишем не ладите?
На следующий день состоялись поминки Теда Хеннесси. Среди присутствующих был начальник полиции с помощником, Вексфорд со своей командой, сотрудники регионального управления по борьбе с преступностью, заместитель министра внутренних дел и двоюродный брат Хеннесси, который оказался популярным телевизионным комиком. Именно благодаря его присутствию, а не замминистра, репортаж о церемонии прошел в ранних вечерних новостях на "Би-Би-Си".
Вексфорд уже собрался уходить, как к нему подошел Митчелл и, выразив соболезнование по поводу кончины Хеннесси, сказал:
- Мы в Мюриэль Кэмпден сдаем деньги для вдовы того бедняги, - он недобро глянул на Карла Микса, - то есть, некоторые из нас.
Вернувшись в машину, Вексфорд сказал Дональдсону, что давно хотел узнать, где его плащ.
- Ах, ну да. Когда я ждал вас в том шумном квартале, подошла миссис Хебден и сказала, что вы у нее дома, а после собираетесь прогуляться пешком, помните, сэр, день был тогда чудесный, вот и просили через нее передать вам плащ.
- И ты ей отдал?
- Да, сэр. Надеюсь, я поступил правильно.
Вексфорд промолчал. Когда они подъехали к полицейскому участку, он поднялся к себе кабинет, где его уже пять минут дожидалась Линн Фэнкорт. Она сидела, приподняв плечи от напряжения, и нервно теребила ногти. Вексфорд, не подавая виду, что доволен ею, прочел пятиминутную нотацию о неразумности подобного рода инициатив, о вреде самостоятельного ведения следствия и преследовании корыстных целей, будто она частный сыщик, а не член команды. Таким путем не добьешься повышения. В общем, ее поступку одно название - дилетантство.
При упоминании о "частном сыщике" и "дилетантстве" Линн заерзала, но ничего не сказала, лишь часто закивала.
Кроме бутылок с зажигательной смесью, как Патрик Флэй сознался на допросе, он делал еще и бомбы, начиненные гвоздями. Причем не где-нибудь, а у себя на кухне, в квартире на Глеб-роуд. Когда Барри Вайн спросил, для чего они ему, он вначале ответил, что просто ради интереса, но позже сказал, что изготовил бомбы на продажу.
- И кому же вы собирались их продать?
- Вас это, наверно, удивит, - начал Флэй, уверенный в своей невиновности, точнее, что формально его нельзя ни в чем обвинить. - Но существует рынок оружия. Целая индустрия. Вы что, телевизор не смотрите? Во всем мире на продаже оружия сейчас делают бешеные бабки.
- На продаже танков, пушек и ракет, - заметил констебль Арчболд, - а не ваших жалких бутылок из-под "Райбены".
- Не таких уж и жалких, - возразил Флэй, - когда вспомнишь о том, что она может. И потом, вы не поверите, но сейчас все труднее найти обычную стеклянную бутылку, все заменил пластик.
- Вы хотели сказать, кому продали бутылки с зажигательной смесью, - сказал Вайн.
- Разве? Пардон, что-то не припомню, чтобы вы меня об этом спрашивали. На самом деле я ничего не продавал. Но одну бутылку, признаюсь, дал как образец, и одну бомбу с гвоздями. Потом же, - лицо Флэя приняло благочестивое выражение, - из-за случившейся трагедии я уничтожил свои запасы. Можете обыскать, пожалуйста.
- Обыщем обязательно, не сомневайтесь. Стало быть, на этих бутылках вы ни пенса не заработали. А кому, позвольте узнать, вы дали бесплатный образец?
- Колину Крауну.
- Вы уже это говорили. Но Краун со своим лишаем не вставал с постели.
- Тут ничем не могу помочь. Что он дальше сделал с ней - я не в курсе. Одно могу сказать - я все ему передал в "Крысоморке", больше ничего не знаю. И не спрашивайте, кто ее бросил - если это вообще моя бутылка - потому что меня там не было. А вы все выпытали у моей Кайли, да? Можете не говорить. Когда ее мать вышла из комнаты, вы все из нее вытрясли, из малышки, которой всего четыре. Это незаконно.
- Миссис Флэй присутствовала в комнате во время разговора, - ледяным тоном ответил Вайн.
- Расскажете это на суде, - заявил Флэй, - когда я напишу на вас жалобу начальнику полиции.
Начальник полиции без промедления выписал ордер на обыск в доме, принадлежащем Джеки Флэй. И ничего, разумеется, не нашли - ни бутылок с зажигательной смесью, ни начиненных гвоздями бомб, ни ворованных вещей.
Глава 17
Оба мальчика походили на отца, но каждый по-своему. Эдвард унаследовал рост, темные волнистые волосы, высокий лоб и прямой нос, Роберт - цвет глаз, чувственный рот, высокие скулы и грацию движений. Ни единой черты матери. Может, девочка на нее похожа? Узнать это невозможно. Все-таки странно - любой житель квартала Мюриэль Кэмпден или той же Глеб-роуд хранит у себя не только альбомы с фотографиями детей, но и несколько любительских фильмов. А у Девенишей из элитного квартала Плоуменс-лейн не нашлось даже фотографии дочери, а единственный младенческий снимок Санчии в коляске был сделан корреспондентом, подкараулившим их с матерью на прогулке.
- Мы не снимаем людей, - пояснил Эдвард, хоть это ничего и не объясняло. - Только места, в которых бываем.
Вексфорд расспрашивал мальчиков по очереди, разумеется, в присутствии матери. Эдвард был первым. Его он прежде всего попросил вспомнить обстоятельства той ночи, когда пропала Санчия. Предложил закрыть глаза и попытаться воспроизвести все с момента, когда он лег спать. Читал ли он перед сном, когда выключил свет и как быстро уснул. Мальчик послушался, или Вексфорду так показалось, сообщил, что книг почти не читает, по крайней мере, в постели. В тот вечер Эдвард играл за компьютером и случайно оставил работающим, а когда проснулся ночью, ему пришлось встать и выключить его.
- А что тебя разбудило? - спросил Вексфорд.
Мальчик сказал, что не знает, и добавил весьма находчиво:
- Как узнать, что тебя разбудило, если этого уже нет, когда просыпаешься.
Он не знал и в котором часу ночи проснулся. Наверное, кто-то спускался или поднимался по лестнице, вот и разбудил его.
- Вряд ли, Эдвард, - возразила Фэй Девениш. - Папа или я часто спускаемся на первый этаж, но вас это не будит.
- Ну тогда не знаю, - ответил паренек и бросил на мать взгляд, которого Вексфорд понять не мог. Одновременно обиженный и озадаченный. - Короче, и тогда не знал, и сейчас не знаю.
- Скажи, Эдвард, ты любишь сестру?
- Конечно, люблю. Она же моя сестра.
Фэй Девениш заплакала. Казалось, естественная реакция двенадцатилетнего мальчика, особенно воспитанного в такой среде, - подойти к матери и обнять ее за плечи, или хотя бы попытаться успокоить. Но Эдвард продолжал сидеть с каменным лицом. Он смотрел в сторону. Мать, промокнув глаза платком, невероятным усилием воли взяла себя в руки.
- А ты никогда не думал, что было бы лучше без сестры? - продолжил Вексфорд - Если бы она, скажем, не родилась.
Фэй охнула, как обычно делают женщины, когда порежутся, или их укусит насекомое.
- Прошу меня извинить, миссис Девениш, но пусть мальчик ответит.
Она обреченно кивнула.
- Эдвард, - окликнул Вексфорд.
- Не знаю, - сказал мальчик с прежней интонацией. - Я привык к тому, что она есть. - Он поколебался. - Ну, я как бы думал, что забавно, то есть странно, что она появилась, когда мы с Робертом уже так выросли.
- Тебе никогда не хотелось ей как-то навредить?
- Господин старший инспектор, простите, но я такого не потерплю. - Впервые при нем она говорила столь решительно. Бледные щеки порозовели, глаза засветились. - Я не могу спокойно сидеть и слушать подобные вопросы.
- Хорошо, миссис Девениш. Пожалуй, на этом все, Эдвард.
- Я могу идти?
- Да, конечно, и попроси зайти брата.