Пална ушла, гордо подняв голову. Чуркин закрыл дверь и отложил веник. В окно постучала тополиная ветка. Чуркин сел на пол, ощущая каждой клеткой тишину пустой квартиры. Пол был холодный. Портсигар в кармане уткнулся в бедро. "Сошел я с ума или не сошел?" - размышлял Чуркин. Он хотел позвонить Меньшову, чтоб спросить его мнение, но вспомнил, что Меньшов умер, и не стал никому звонить.
Глава вторая
Надя не знала, что Меньшов умер, и каждый день приходила к скамейке в надежде, что он появится. Но Меньшов не появлялся, потому что, лишенный средств к существованию, лежал в земле на глубине полтора метра и разлагался на простые химические соединения. Надя мечтала, что однажды он подойдет к ней растрепанный, дикий, с горящими глазами, и они, не произнеся ни слова (потому что и так всё ясно), возьмутся за руки. Дни стояли холодные. Лужи покрылись тонким льдом. Надя касалась каблучком луж, чтоб проломить хрусткий лед и обнаружить под ним черную воду, густую, как сметана. С востока пришел первый снег, мокрый и мелкий. Он быстро таял, обнажая блестящие островки мокрого гудрона. Надя ловила холодные снежинки на ладонь и глядела, как они оживают, превращаясь в легкую жидкость.
В последнее время у Нади начались проблемы с учебой, потому что она не ходила на занятия. Ей уже несколько раз звонил староста группы, но Надя не отвечала на его звонки. Мысли ее были далеки от учебы. На самом деле, Надя сама не понимала, о чем ее мысли. Иногда ей казалось, что никаких мыслей у нее нет, и это не она что-то думает, а кто-то чужой думает за нее. По вечерам Надя ходила в то самое кафе, где впервые встретила Меньшова. Официанты в кафе стали узнавать Надю и, видя ее добрый характер, обслуживали милую девушку в последнюю очередь. Незадолго до начала сессии Наде позвонил отец, чтоб уточнить, как продвигается ее учеба. Надя призналась, что учеба в последнее время не продвигается.
- Из-за Егора? - спросил отец.
Надя не сразу поняла, что он говорит о ее бывшем муже.
- Да, - помолчав, сказала она.
- Я предупреждал, чтоб ты не спешила с браком? - спросил отец.
- Предупреждал, - согласилась Надя.
- Я был прав? - спросил отец.
- Прав, - подтвердила Надя.
- Вы же были дети, - огорчился отец. - Совсем еще дети.
- Да, - согласилась Надя, - мы были дети.
- Хорошо, что ты это признаешь, - сказал отец. - Значит, ты немного повзрослела. Надеюсь, ты уже отошла от горя и теперь возьмешься за ум.
Надя пообещала, что обязательно возьмется. На следующий день она явилась на занятия. Глядела в лица одногруппников и не узнавала их; а они на нее даже не глядели. Староста группы подошел к ней, постоял немного рядом для утверждения своего авторитета и отошел, гордо подняв голову. Преподаватели отнеслись к появлению Нади с равнодушием. Надя гуляла по пахнущим мастикой коридорам, как по лабиринту своей жизни. Под ногами скрипел паркет. Теплый воздух поднимался от батарей отопления. В аудиториях стояла жара, и преподаватели часто останавливались посреди лекции, чтобы промокнуть пот на лбу носовым платком. Учеба налаживалась. В один из пасмурных дней Надя случайно подслушала разговор одногруппников. Они говорили о странном фотографе, который пристает к студенткам у дверей публичной библиотеки с непристойным предложением.
- Не удивлюсь, если это тот самый маньяк, Молния, который убивает детей, - сказал староста, грызя ноготь на указательном пальце.
- Очень может быть, - сказала светленькая студентка.
- Я так не думаю, - сказала темненькая студентка.
Она посмотрела на светленькую свысока, а та в свою очередь свысока посмотрела на темненькую; они воевали за благосклонность старосты. Светленькая пыталась влюбить в себя старосту, поддакивая ему, а темненькая - возражая. Староста же вообще не любил девушек: он предпочитал обкусывать ногти и мечтать о блестящей карьере, которая ждет его в будущем. Надю заинтересовал странный фотограф. Она подумала: вдруг это Меньшов. Он ведь тоже странный. Дома ее интерес притупился. Она жила одна, соседи по блоку уехали, и каждый вечер Надя слушала стук своего сердца в тишине, и некому было заменить перегоревшую лампочку в пыльной люстре, которая раскачивалась под потолком. Чтоб отвлечься от тишины, Надя включила компьютер. На жестком диске после ухода мужа осталось большое количество порнографии, но Надя ею почти не интересовалась. Поводив по рабочему столу указателем мыши, она обнаружила папку "Аниме". Раньше Надя считала японскую анимацию мерзкой отрыжкой азиатской культуры, но теперь решила посмотреть пару мультфильмов: вдруг ее мнение переменится. Посмотрев мультфильм про девочку с большими глазами и неразвитым телом, которую в отсутствие родителей лапал родной брат, она удалила папку "Аниме" в корзину и положила голову на стол, размышляя о хрустящих елочных игрушках. Локон-пружинка упал ей на глаза: она поправила его и включила аську. Сразу пришло сообщение от незнакомца: привет. Привет, не глядя, напечатала Надя. Она была счастлива, что хоть кто-то обратил на нее внимание.
- Давай займемся виртуальным сексом, - предложил незнакомец.
Надя не хотела заниматься виртуальным сексом, но ответила "давай", лишь бы незнакомец продолжал ей писать.
- Я целую тебя в губы сладко-сладко, - напечатал незнакомец, - и глажу в это самое время твои груди через тонкую маечку. Тебе нравится?
- Нравится, - напечатала Надя.
- А что на тебе одето? - спросил незнакомец.
"Надето", - хотела поправить Надя, но не поправила, потому что не хотела выглядеть слишком умной в глазах незнакомца.
- Не помню, - напечатала Надя.
- Я приподнимаю на тебе маечку, - напечатал незнакомец, - и глажу твои напряженные сосочки, беру их в щепотку и нежно пощипываю.
- Здорово, - напечатала Надя.
Ей хотелось зевать.
- Я глажу тебя рукой по трусикам, они мокрые, потому что ты возбуждена, и твой любовный сок обильно течет на твои тоненькие, полупрозрачные трусики, а мой большой напряженный член тычется своей ярко-красной головкой в твой голый пупочек.
- Класс, - напечатала Надя.
- Я залезаю рукой тебе в трусики и ласкаю тебя пальцами между ног, там горячо и мокро, я целую тебя в губы и засовываю язык тебе в рот, твой крохотный язычок порхает как бабочка под моим жестким напором, а мой большой язык двигается, как молот. Потом я беру твою руку и заставляю гладить мой большой напряженный член, вверх и вниз, вверх и вниз, чтоб ты почувствовала, какой он длинный и толстый, как ствол дерева. Ты испугана, что этот поршень скоро войдет в твое незащищенное лоно, он слишком большой для тебя, слишком могучий.
- Круто, - напечатала Надя.
Незнакомец замолчал. Надя ждала. Незнакомец молчал. Надя напечатала: а что дальше? Незнакомец не ответил и вышел из аськи. Надя подождала, может, к ней еще кто-нибудь постучится, но никто не постучался. Она закрыла аську и открыла браузер. На сайте городских новостей прочла новость о новой выходке серийного убийцы: посреди ночи он подложил на ступени, ведущие в мэрию, половину еще теплого сердца, а на стене написал краской: "Одну половинку сердечка я оставляю себе, а другую дарю городу. Молния". Пресса раздула скандал из-за того, что серийного убийцу не удалось снять. Запись с камер видеонаблюдения не велась: закончилось место на жестких дисках сервера охраны. Источник в мэрии, пожелавший остаться неизвестным, рассказал журналистам, что сервер под завязку набит пиратской видеопродукцией. Что касается изображения с видеокамер, то за ним в ту ночь никто не следил, хотя должны были следить сразу двое; первый охранник надолго отлучился в туалет, потому что накануне поел несвежей рыбы, а второй задремал перед монитором, укрыв больные ноги теплым клетчатым пледом. Поначалу считалось, что сердце принадлежит несчастной маленькой девочке, но вскоре выяснилось, что сердце свиное. Вероятно, выходку учинил не серийный убийца, а злой шутник-подражатель. Представитель МВД официально заявил, что шутка не удалась и МВД приложит все силы, чтоб найти и покарать преступника. Надя несколько раз перечитала новость, но так и не поняла, смеяться ей или плакать. Она выключила компьютер и прислушалась к ночным звукам. Ночных звуков не было. Надя испугалась, что всё в мире исчезло, кроме нее и этой комнаты. Она швырнула дрожащее тело к окну и распахнула створки, впуская внутрь холодный воздух. У нее закружилась голова. В лицо ударил ветер, принесший горько-сладкие запахи далеких стран, которых Наде никогда не увидеть, и соль бесконечного океана, в котором Наде не искупаться, истошные крики чаек и тихий голос родного человека, который зовет с собою вдаль, золотой песок островов в океане и молчание заброшенных городов, подернутых таинственной дымкой, и небо, боже какое синее небо увидела Надя: не обычную серую муть, а настоящее небо, чистое и пронзительное, как вопль умирающей души. Она с ногами забралась на подоконник и потянулась к этому чистому небу, у нее дрожали руки и подгибались колени, внизу чернела пропасть, а вверху синело небо, вихрь поднялся в груди Нади, это был вихрь такой силы, что у нее заболели ребра; ее устремило навстречу чему-то неизведанному, новому, всё выше и выше, осталось совсем немного, сделать маленький шаг, но тут кто-то крикнул снизу: "Ты что творишь, дура, свалишься же!" - и Надя, очнувшись от наваждения, слезла с подоконника и закрыла окно.
На следующий день Надя пошла в публичку. Выйдя из здания с книжкой под мышкой, она увидела странного молодого человека с фотоаппаратом на груди; он приставал к одиноким девушкам и о чем-то их спрашивал. Девушки мотали головами и старались поскорее уйти. Надя замерла под козырьком, ожидая, что фотограф подойдет к ней. Она хотела спросить, зачем он пристает к девушкам с непристойным предложением. Фотограф не подходил. Тогда Надя сама пошла к нему. Фотограф увидел, что какая-то девушка целеустремленно шагает прямо на него, испугался этой смелой целеустремленности и сбежал.
Глава третья
Кошевого вызвали на серьезный разговор. Человек, с которым предстояло говорить, был то ли из ФСБ, то ли из какого-то другого серьезного госучреждения. Кошевому не сообщили точное звание собеседника, но велели не юлить и говорить правду: четко и членораздельно. Кошевой обещал не врать. Собеседник представился Пал Иванычем. Пал Иваныч был человек неопределенного возраста и внешности, среднего роста, лысый, в кашемировом свитере. Он временно занимал кабинет старшего следователя Шуйко. Шуйко был православный человек: у него на стене рядом с портретом Че Гевары висело огромное распятье. Сейчас оно нависло над головой Пал Иваныча. Пал Иваныч опасался, что распятье свалится и проломит ему череп. Кошевой же опасался самого Пал Иваныча. Он полагал, что за приятными манерами Пал Иваныча скрывается подлая натура, которая скоро проявит себя. На самом же деле за приятными манерами Пал Иваныча скрывался автоматизм всех его действий. Все его действия повторялись уже не первую сотню раз, и Пал Иваныч в иные моменты жизни считал себя роботом, который предназначен для выполнения определенного набора поступков. В другие моменты жизни Пал Иваныч представлял себя цветущей вишней, но не потому, что образ цветущей вишни был как-то связан с его работой: просто ему нравилось представлять себя цветущей вишней.
Когда-то Пал Иваныч был женат, но развелся. От брака у него остались расплывчатые воспоминания о вечных скандалах и сын. Два раза в году, на Новый год и в день рождения, Пал Иваныч отправлял ему крупную сумму денег, выражая таким образом родительскую заботу. Одно время у Пал Иваныча была постоянная любовница, но она ушла от него, потому что Пал Иваныч редко с ней разговаривал. На первом же свидании он заявил ей, что она должна без слов, только по выражению его глаз понимать, чего он от нее хочет; а так как выражение глаз Пал Иваныча оставалось неизменным, она постоянно ошибалась в своих выводах. Когда она ушла, Пал Иваныч какое-то время звонил ей на сотовый с чужого номера и мстительно дышал в трубку, доводя бедную женщину до истерики. Вскоре ему это надоело, и он велел своему заместителю звонить вместо него. Бывшая любовница сменила номер, и Пал Иваныч потратил пару часов, чтоб выяснить его. Выяснив, он засыпал мобильник бывшей любовницы угрозами. Та догадалась, чьих это рук дело, позвонила Пал Иванычу и стала орать в трубку. Пал Иваныч на все упреки спокойно ответил, что никакая конченая тварь не имеет права его бросать и пригрозил, что в случае неповиновения применит меры покруче. Бывшая любовница поперхнулась, вспомнив, что Пал Иваныч имеет непосредственное отношение к силовым структурам, и замолчала. Пал Иваныч тоже умолк. Бывшая любовница робко попросила прощения, и удовлетворенный Пал Иваныч повесил трубку. В целом Пал Иваныч был человек неплохой и любил разглядывать фотографии котиков в Интернете. Кошевой тоже любил разглядывать фотографии котиков и щенят, особенно маленьких щенят в кружках. Экая ты заварочка, ласково приговаривал он, разглядывая фотографию очередного щеночка, высовывающего любопытный носик из кружки. В этом они с Пал Иванычем сходились.
Пал Иваныч поинтересовался настроением Кошевого, справился о здоровье, восхитился его мускулатурой. В кабинете было душно, пот лился градом. Когда же починят этот хренов кондиционер, разозлился Пал Иваныч и постучал по кондиционеру рукой. Кошевой встал и тоже постучал. Кондиционер загудел; подул холодный ветерок.
- Спасибо, дорогой. - Пал Иваныч потер ладони. - Раз уж мы здесь собрались: что вы можете сказать о Гордееве? Вы, я слышал, часто общаетесь с ним в последнее время. Какой он человек?
- Правильный он человек, Пал Иваныч, - с готовностью отвечал Кошевой. - Таких больше не найти.
- Выпивает?
- Не без этого.
- А ведь раньше ни капли в рот! - Пал Иваныч сцепил над столешницей пальцы. - Я с ним, знаете ли, давно знаком. - Он закусил губу. - Дело серийного убийцы продвигается?
- Продвигается потихоньку.
- Долго! - заметил Пал Иваныч. - Обычно такие дела Гордеев как орешки щелкает, а тут затык. Неужто из-за алкоголя?
Кошевой заволновался:
- Как можно, Пал Иваныч! Он, понятное дело, случается, выпьет; ну а кто не бухает? Тем более такая голова, такая голова!
Пал Иваныч перебирал на столе бумаги.
- Ну, положим. А что вам известно о любовнице Гордеева, некой проститутке по имени Зина? Как вам кажется, тратит он на нее государственные средства?
Кошевой заволновался еще сильнее:
- Пал Иваныч, ну это совсем абсурд! Понятно, тратит, но ведь он с ней не спит, это я сам видел. Они беседуют за рюмочкой коньяку, и Гордеев оттачивает на ней свое умение делать выводы. Тут уж его винить никак нельзя, сразу видно: для дела!
Пал Иваныч хлопнул ладонью по столу.
- Прекратите ломать комедию, Кошевой! - Он поскрипел зубами, чтоб произвести впечатление на сотрудника. - Не буду врать: до нас доходят самые тревожные слухи. Говорят, Гордеев забросил дело, ударившись в пьяный разгул, и расходует государственные средства не по назначению, в том числе на упомянутую проститутку. Положение серьезное. Страна на пороге кризиса, грядут президентские выборы, а вы тут со своими шуточками. "Оттачивает умение делать выводы", - передразнил он. - Я вам кто, девочка, что вы мне по ушам ездите? Девочка?! Ну, что молчите? Девочка я для вас или не девочка?
- Ник-как нет, Пал Иваныч, не девочка, - заикаясь, пробормотал Кошевой.
Пал Иваныч чуть успокоился:
- Это хорошо, что не девочка, Кошевой. Это внушает надежду.
- Нет в вас ничего от девочки, - поправился Кошевой.
- Хорошо, что вы это понимаете, Кошевой, - заметил Пал Иваныч. - Значит, вы небезнадежны. Тут главное - видеть ситуацию всю. Поймите, дорогой вы мой человек: нельзя упускать из виду детали.
- Спасибо за ценный урок, Пал Иваныч, - тихо поблагодарил Кошевой.
- Вот вы говорите: ценный урок, - заметил Пал Иваныч. - А что для вас ценный урок? Молчите? То-то же. Главное, понять, кто вы и для чего, дорогой мой, иначе в современном обществе никуда.
Кошевой пытался сообразить, о чем они с Пал Иванычем разговаривают. Он понимал, что они говорят о чем-то, но о чем именно - вот вопрос. То ему казалось, что они говорят о Гордееве, то чудилось, будто ведут беседу на общечеловеческие темы. Пал Иваныч и сам не понимал, о чем разговор. Это был его метод: напустить туману. Благодаря своему методу Пал Иваныч поднялся довольно высоко по служебной лестнице. Нельзя сказать, что Пал Иваныч задался целью подняться по служебной лестнице, он предпочел бы родиться вишней, роняющей по весне белые лепестки на безмолвную гладь прозрачного озера, но раз вишней стать не получилось, то приходилось заниматься карьерой. Пал Иваныч знал, что люди любят, когда загадочно и непонятно, и старался вложить в свои слова скрытый смысл, вернее ощущение, что скрытый смысл есть, хотя никакого скрытого смысла не было и в помине. В беседе с женщинами Пал Иваныч в основном молчал, чтоб женщины думали, будто за его молчанием скрывается страшная тайна, а в беседе с мужчинами нес многозначительную ерунду, которая была по душе сильному полу. Излюбленным приемом Пал Иваныча был внезапный рассказ о технических характеристиках огнестрельного оружия: например, какова прицельная дальность АК-74. Или как правильно разбирать пистолет Макарова. Вот и сейчас он огорошил Кошевого вопросом, что тот думает о последних моделях венгерских пистолетов, принятых на вооружение у болгарской полиции. Кошевой ничего не знал о последних моделях венгерских пистолетов; он даже не помнил наверняка, где находится Венгрия. Пал Иваныч тоже ничего не знал об этом вопросе, потому что выдумал его на ходу, но всё равно начал что-то рассказывать, чтоб напустить побольше туману. На середине рассказа он достал сигарету: "Вы не против, если я закурю?" Кошевой был против, но промолчал из уважения к должности Пал Иваныча. К тому же он был уверен, что Пал Иваныч всё равно закурит. Пал Иваныч приоткрыл окно и курил короткими затяжками, выпуская дым из ноздрей и уголков рта, как пожилой китайский дракон. Кошевой уставился в пол: на полу лежал раздавленный окурок. Пал Иваныч проследил за взглядом Кошевого, увидел окурок и подумал: "Прямо как я: раздавленный жизнью окурок". В плохом настроении Пал Иваныч всегда представлял себя втоптанным в грязь окурком или пивной бутылкой, которая валяется под скамейкой. Кошевой, видя страдания Пал Иваныча, с трудом боролся со сном. Пал Иваныч разглядывал смутное отражение своего лица в оконном стекле.
- Боже, - сказал он, - посмотрите на эти морщины, Кошевой. У меня есть деньги и власть, но я всё равно старею, вы можете себе это представить?
Кошевой вытаращился на кашемировый свитер Пал Иваныча.
- Вот вы, Кошевой, наверно, думаете, что я еще могу что-то изменить, - сказал Пал Иваныч, - а уже ничего нельзя изменить: моя бывшая жена постарела, сын давно вырос и не хочет меня видеть. Я не знаю, что ждет меня впереди, и не помню, что осталось позади. Так-то. Вы удивляетесь, зачем я вам это рассказываю?
- Конечно, Пал Иваныч, - закивал Кошевой.
- А нет никакой причины, - сказал Пал Иваныч. - Надеюсь, вы это понимаете: никакой причины нет. Хочу - и говорю.