Он вернулся к полицейскому участку. Записка все еще висела на двери. Он направился к церкви Святой Анны. Подъехав, остановился, вышел из машины и стал смотреть на дом настоятеля. Купола и башенки, позолота на резьбе придавали зданию легкомысленный вид. Кажется, если бы у художника было место на фронтонах, он непременно добавил бы к ним фантастические фигуры. Но в целом впечатление было приятным.
По соседству с домом настоятеля стоял внушительных размеров каменный дом с небольшой стеклянной теплицей, окна ее запотели от испарений. Наверное, хозяина не было в ту ночь, когда был убит отец Джеймс. Окна дома священника через небольшую лужайку смотрели на окна большого соседского дома, а с противоположной стороны - на дорогу через большую лужайку. Может быть, отец Джеймс увидел там кого-то, кто мог услышать его крик о помощи? Например, крестьянина, который, припозднившись, шел с полей, или констебля, патрулировавшего свой район?
Хэмиш сказал: "Так сложилось, что соседи отсутствовали. Или убийца выбрал специально время, когда они уехали".
- Возможно, - ответил Ратлидж. - Если он вел наблюдение за домом несколько дней.
Следующие три дома, более современной постройки, стояли полукругом ближе к тому месту, где когда-то, в годы процветания, скорее всего, находился порт. Может, это были здания таможни. На табличке у входа одного из них он прочитал, что здесь сдаются комнаты. Напротив, через улицу, было еще пять домов из камня, скорее добротных, чем современных.
По короткой дорожке Ратлидж прошел к двери дома настоятеля и обнаружил, что дверной молоток был тоже данью причудам - в виде маленького гроба. Он поднял и опустил его, тяжелый стук возвестил о приходе гостя. Хэмиш, отвечая на его удивление такой эксцентричностью, высказал предположение, что когда-то дом принадлежал владельцу похоронного бюро.
Ратлидж не успел ему ответить, потому что дверь открылась, и маленькая седовласая женщина в черном платье сурово спросила, что ему надо.
Он объяснил, кто он такой, и протянул удостоверение. Она взглянула и, с облегчением вздохнув, отступила, приглашая его войти в темный холл. Там было две двери по обеим сторонам широкой лестницы из красного дерева. В конце небольшого коридора виднелась третья дверь. Женщина открыла ту, что была справа, и пригласила войти в комнату. Это оказалась небольшая гостиная, выдержанная в самых приятных пропорциях, с высокими окнами с видом на церковь. Ему было предложено присесть на удобную софу. Обставлена комната была старой мебелью, но хорошо сохранившейся, благодаря заботливому уходу. Высокий, почти до потолка, камин украшала облицовка из дуба с резьбой в виде птиц, листьев деревьев и папоротника. Вероятно, камин был более старинный, чем мебель. Запах лимонного воска исходил от недавно натертого пола и всех деревянных поверхностей, отполированных до блеска. Не было заметно и следов пыли на широких листьях комнатного растения, стоявшего в углу. Оно почему-то не понравилось Хэмишу.
"Более безобразного азиатского ландыша мой глаз еще не встречал", - проворчал он.
Ратлидж мысленно с ним согласился. Цветок казался не к месту, но тем не менее за ним хорошо ухаживали.
Миссис Уайнер встала перед ним с видом строгой школьной учительницы и произнесла:
- Я правильно поняла? Вы сказали Скотленд-Ярд. То есть вы из Лондона?
- Да, все верно.
Позади нее, на каминной полке, стояли фарфоровые часы, издававшие приятное на слух тиканье.
Миссис Уайнер прикрыла на мгновение глаза.
- Я молилась в ожидании ответа. И он пришел.
Ратлидж, не поняв ее, уточнил:
- Я не пришел с ответом, что убийца пойман.
- Нет. Вы приехали его искать. И это главное.
- Я приехал, потому что епископ Каннингем просил Ярд заняться этим делом.
- Как он и должен был поступить! Это было неслыханным преступлением! Неслыханным! Я смотрела, как отец Джеймс лежит там, и понимала, что такое не мог сделать обычный грабитель. Но инспектор Блевинс, кажется, не понял этого. Или не захотел. Мне даже начинает казаться, что ему хотелось, чтобы дело выглядело как обычное ограбление. Что сюда забрался вор, чтобы стащить деньги, собранные на празднике. Но это было не так. И теперь, когда вы здесь, наконец-то дело сдвинется. Я на это надеюсь.
Ратлиджу стало неловко от выражения напряженного ожидания на лице миссис Уайнер.
- Но почему вы так уверены, что убийца не был обычным вором?
- Потому что это не так! Мне все равно, что они говорят. Никто не станет зверски убивать человека из-за такой ничтожной суммы и при этом оставлять образ на его груди ценой более пятидесяти фунтов! Я думаю, что это была месть! Кто-то пришел его убить.
Интересное мнение.
- Но что мог совершить отец Джеймс, чтобы вызвать такую ярость?
- Вот вы и найдете ответ, - ответила миссис Уайнер с горячностью. - Послушайте, я служу экономкой здесь с самого начала, с тех пор, как отец Джеймс приехал сюда. А это более десяти лет. Он был хорошим человеком и замечательным священником. Неравнодушным и очень отзывчивым. Хорошие люди часто имеют врагов, не подозревая об этом. - Женщина, повернув голову, взглянула в сторону двери, как будто ждала, что кто-то подойдет и позовет ее. - Я никогда не забуду тот ужас, который испытала и испытываю до сих пор, когда увидела его в луже собственной крови. Его рука была уже ледяной, когда я до нее дотронулась, и я заплакала от жалости. - Она снова сурово посмотрела на Ратлиджа. - Его убил монстр. Это было возмездием отцу Джеймсу за противление жестокости, злу и греху. И вы вспомните мои слова, если по-настоящему займетесь делом.
Хэмиш заметил: "Она верит в то, что говорит, и она не удовлетворится никакими объяснениями, пока не найдут убийцу".
Он мысленно ответил: "Она по-своему сильно его любила. И разумеется, по ее понятиям, его действительно мог убить только монстр, чудовище в человеческом обличье, ничто другое ее не устроит".
А вслух спросил:
- Вы точно знаете, что деньги были здесь? Те, что собрали на ярмарке?
- Разумеется, я знала. В тот же вечер, когда закрылась ярмарка, отец Джеймс отдал их мне со словами: "Заприте их в моем столе, Рут. Я дам вам ключ, а сам пока пойду умоюсь". Он был одет клоуном, развлекал детей на ярмарке, и краска все еще была у него на лице.
- Он часто так поступал? Отдавал вам деньги, чтобы их убрать?
- Когда просил, я делала. Он мне доверял, - просто ответила миссис Уайнер.
- Ящик стола был взломан?
- Да, он был взломан варварски, хотя там был маленький замочек, совершенно бесполезная вещица, просто на всякий случай, если кто-то заглянет посторонний. Но ни разу еще не было случая, чтобы кто-нибудь что-нибудь украл, ни полпенни. В доме никогда не запирались двери, не было ни запоров, ни засовов. Говорю вам - он доверял людям. Ему и в голову не могло прийти, что кто-то сюда может вломиться.
- Как ни печально, но так все и происходит. Грабители пользуются доверчивостью. Что же касается меня, то я здесь не имею властных полномочий, миссис Уайнер. За исключением того, чтобы взглянуть, как идут дела, и заверить епископа, что делается все возможное, чтобы отыскать убийцу отца Джеймса.
- И каким образом, ответьте мне, вы собирались убедить епископа, если и пальцем не пошевелили, чтобы поправить инспектора Блевинса и пустить по верному следу? - Старая женщина подняла брови, ее взгляд выразил презрительное недоумение.
- Но дело в том, что Ярд… - начал было Ратлидж и тут же замолчал.
Ее явно не интересовала политика, проводимая Скотленд-Ярдом, как и его роль за пределами Лондона. Подобно Бриони из Нориджа, ее горячо интересовало одно - найти причину такого неслыханного убийства, получить ответы на свои вопросы.
Он разочаровал миссис Уайнер, о чем ясно свидетельствовало выражение ее лица.
Пытаясь сгладить впечатление, Ратлидж сказал:
- Вот вы только что упомянули, что доброта всегда находит врагов. Не могли бы вы назвать кого-то, кто мог затаить обиду и имел причину, чтобы отомстить отцу Джеймсу?
- Не будьте глупцом, - отрезала миссис Уайнер, - если бы у меня был список таких людей, я давно бы передала его инспектору Блевинсу. Никогда не слышала, чтобы отец Джеймс отозвался о ком-то плохо. Он умел слушать, а выслушав, не осуждал, просто искал возможность помочь. Он был хорошим человеком и всегда всем помогал. Искал в людях только хорошее, но, к сожалению, не всегда находил. Вы же знаете, есть такие люди - двуликие, улыбаются и соглашаются с вами, а за спиной дурно о вас говорят. Он знал это, разбирался в людях не хуже любого хорошего полицейского.
Ее оценка человеческой натуры нашла одобрение у Хэмиша: "Точно сказано, вот помню, один занял у отца денег и не отдавал, говоря, что не может вернуть долг, потому что разорен. А это не было правдой. Он просто скрывал прибыль".
- Вы приходили в этот дом каждый день? Как он вел себя за последние недели? Как всегда? Или чем-то был обеспокоен? - спросил Ратлидж.
В глазах женщины промелькнул испуг. Это было неожиданно, как будто страх был запрятан глубоко, и она не хотела его показывать. Помолчав немного, она ответила:
- Иногда, по утрам, его постель оказывалась нетронутой. И он часто стоял в кухне у окна, которое выходит в сад позади дома. Чай остывал, но он не замечал. А в то последнее утро, когда я вошла, он обернулся так, как будто не ожидал меня увидеть. А я пришла, как всегда, в свой обычный час, но он как будто потерял счет времени.
- Как вы думаете, его беспокоили проблемы прихода?
- Если бы они были, я бы о них знала. Но он ходил несколько раз к доктору, и я начала думать, уж не болен ли он - рак или что-то еще серьезное. И, узнав, теперь он постоянно об этом думает.
- Доктор местный?
- Да, доктор Стивенсон. Я больше ничего не могла придумать. Вполне возможно, доктор сообщил ему плохую новость. Я ждала, что он мне сам расскажет, но он молчал. И вдруг его убили. Господи, прости и спаси мою душу, но, когда его опускали в землю, мне вдруг пришла в голову мысль, что теперь ему больше не надо беспокоиться о болезни.
- А были заметны какие-то симптомы? Кашель, жалобы на боль. Может быть, он принимал лекарства, которые раньше вы не видели?
- Нет. Если бы что-то подобное было, я прямо спросила бы его об этом. Нет, чувство было такое, что его что-то глубоко тревожит. Когда я первый раз увидела его у окна, как он стоит и смотрит в сад, я спросила, о чем он думает, не случилось ли с ним что-нибудь? И он ответил: "Нет, Рут, со мной все в порядке". Но было не в порядке. Он был сам не свой.
- Может быть, совесть?
Миссис Уайнер даже рассердилась, окинув Ратлиджа неодобрительным тяжелым взглядом.
- Такие, как отец Джеймс, не могут иметь нечистую совесть. Я скорее поверю, что мой собственный сын безнравственный и нечестный человек, а он работает клерком в уважаемом банке в Лондоне!
Глава 6
Сразу за поворотом на Уотер-стрит он увидел дом доктора Стивенсона с маленькой табличкой.
Затормозив, решил зайти. Оставил автомобиль на дороге около дома и позвонил в дверь. Не лишним будет проверить опасения Рут Уайнер.
Дверь открыла женщина в белом фартуке, с волосами аккуратно забранными в узел. Строгая прическа придавала ей суровый вид, который опровергали добрые глаза. Ратлидж представился и спросил, может ли он переговорить с доктором.
- Но доктор сегодня больше не принимает.
- Я не на прием. Это по поводу полицейского расследования. - И он показал ей удостоверение.
Она колебалась, не зная, как поступить. Ратлидж улыбнулся, и она сказала с тенью сомнения:
- Он у себя в кабинете, пишет медицинский отчет, чтобы отослать в Лондон. Если я вам разрешу войти, вы не задержите его больше чем на несколько минут? Почта ждать не станет.
Она провела его по коридору в кабинет доктора, где тот писал за столом, на котором были разложены бумаги. Доктор Стивенсон поднял голову и, увидев позади медсестры Ратлиджа, недовольно сказал:
- Я сегодня больше не принимаю. Конни, разве вы не предупредили?
- Я не на прием, - объяснил Ратлидж. - Я из полиции, меня прислал Скотленд-Ярд.
- Ярд, говорите? - Доктор внимательнее взглянул на посетителя. - Ладно. Могу вам уделить несколько минут. Но не больше. - Он отложил ручку и откинулся на спинку стула, вытянув перед собой руки.
Ратлидж сделал вывод, что хотя доктор резковат, но не бездушный сухарь. Он с интересом рассматривал инспектора.
Когда сестра вышла, прикрыв за собой дверь, Стивенсон заметил:
- Хоть вы и не пациент, должен сказать, что вид у вас нездоровый. - И показал на стул, приглашая садиться.
- Это неудивительно. В меня стреляли несколько недель назад.
- При исполнении служебного долга?
Ратлидж кивнул.
- Тогда это все объясняет. У вас одно плечо выше другого, как будто оно потеряло подвижность. Что привело вас в Остерли? Дело отца Джеймса?
- Мы заверили епископа, что все, что в наших силах, будет сделано для расследования этого трагического случая.
- Тогда вам надо говорить с инспектором Блевинсом, а не со мной.
- Меня привело сюда дело, которое касается медицины. - Ратлидж с интересом оглядел полки, набитые медицинскими журналами и книгами.
Доктор нетерпеливо переложил перед собой бумаги.
- Если вы хотите знать мое мнение, то я не могу поверить, что кто-то из моих пациентов мог совершить подобное убийство. Я ничем не смогу помочь. Если бы у меня были хоть малейшие сомнения, я бы сразу выложил их инспектору Блевинсу.
Ратлидж улыбнулся.
- Пациент, о котором я хочу спросить, - сам отец Джеймс. Вы были его доктором. Мне сказали, что он был очень задумчив последнее время. Незадолго перед смертью что-то явно его беспокоило. Его экономка считает, что он мог быть серьезно болен, но скрывал это от нее. Если не собственное здоровье его так тревожило, мы поищем другую причину.
- Не вижу, как его беспокойство может помочь вам найти убийцу. Но могу заверить, что отец Джеймс был абсолютно здоров. Так, небольшие проблемы время от времени, тонзиллиты, но ничего серьезного, проходило с помощью коробочки леденцов от горла. Они ему помогали.
- И все-таки он приходил к вам несколько раз незадолго до смерти?
- И в этом нет ничего удивительного. Религия и медицина часто идут рука об руку. Я общаюсь со священниками так же часто, как с похоронным бюро. Люди, испытывая боль или страх, ищут утешения, церковь и медицина помогают по мере сил.
Ратлидж промолчал, и Стивенсон, приняв это молчание как нежелание принять его объяснения, добавил:
- Но вы правы. Пару раз в последнее время его привела ко мне не болезнь. Собственная или прихожан. Он спрашивал об одном моем бывшем пациенте. По имени Бейкер. Отца Джеймса позвали к постели Бейкера, когда тот умирал. После его смерти отец Джеймс приходил ко мне поинтересоваться, был ли Бейкер в последние минуты своей жизни психически здоров. У меня не было никаких причин сомневаться в адекватности Бейкера.
- Он из прихожан отца Джеймса?
- Вообще-то нет. Наверное, это и вызвало у настоятеля вопрос о душевном здоровье Бейкера, хотя он не вдавался в подробности. Дело в том, что Бейкер был приверженцем англиканской церкви, но почему-то захотел исповедаться у католического священника, а не только у своего викария. И семья пошла навстречу. Надо отдать должное отцу Джеймсу - он пришел, хотя погода была ужасной, бушевал шторм. Та ночь была одной из самых ненастных за последний год. А спустя несколько часов Герберт Бейкер умер - естественной смертью, могу за это ручаться. И его завещание было самым обыкновенным, ничего неожиданного. Кстати, я сам присутствовал при его составлении несколько лет назад. Никто из детей Бейкера не выражал своего недовольства, насколько я знаю. Здесь не было оснований для тревоги, я так и сказал отцу Джеймсу.
- Тем не менее он приходил поговорить с вами о Бейкере не один раз.
Доктор взял со стола ручку, как будто показывая посетителю, что ему надо вернуться к работе.
- Я только что объяснил, что Бейкер перед смертью настоял на том, чтобы привели католического священника из церкви Святой Анны. Викарий был с ним рядом в тот момент, когда он умер. К тому времени отец Джеймс уже ушел, он пробыл не более получаса. Это не обычный случай, хотя я много раз присутствовал у постели умирающих и видел много необычного. Мартина Бейкера послали за священником, раз просил отец, и это было сделано.
- Как вы считаете, что могло так отягощать его совесть, почему он повел себя столь странно, пригласив сразу двух священнослужителей? - Ратлидж задал вопрос небрежно, как будто в продолжение разговора, из простого любопытства.
- Не думаю, что что-то большее, чем юношеские прегрешения. Старый Бейкер служил много лет звонарем при Святой Троице и, скорее всего, не хотел, чтобы викарий изменил о нем свое мнение в худшую сторону. Я знаю много случаев, когда перед концом человека начинали мучить недостойные поступки, совершенные в юности.
- После всего, что я узнал об отце Джеймсе, у меня не сложилось впечатления, что его стали бы излишне тревожить признания Бейкера о грехах молодости.
- Отец Джеймс частенько меня удивлял своим отношением к людям, своим искренним сочувствием и страстным желанием помочь заблудшим душам. Я всегда восхищался им. - Доктор снял с ручки колпачок. - Я уделил вам гораздо больше времени, чем мог. Мне необходимо срочно закончить отчет. Один из моих пациентов находится в Лондоне и ждет операции. Я должен отправить свое заключение.
- Всего только два вопроса, прошу вас. Вы знаете хоть одного человека в городе, кто мог затаить обиду или злость против отца Джеймса?
- Это просто невозможно. Вот его предшественника, аристократа по происхождению, уважали, но не любили. А отец Джеймс был таким искренним и добрым человеком, таким открытым, он выполнял свой долг от всего сердца и никогда никого не осуждал. Я не был его прихожанином, но слышал, что он читал проповеди так задушевно и интересно, что дерево могло запеть.
- Мне известно, что он был капелланом на фронте и его отослали по болезни. Тяжелая дизентерия.
- Да, она перешла в хронику, и он умер бы в течение месяца, если бы его не отправили домой, где чистая вода, нормальная еда и покой сделали свое дело. Отец Джеймс очень переживал и рвался на фронт. Но монсеньор Хольстен из Нориджа его приструнил, напомнив, что Господь, а не отец Джеймс решает, где ему лучше служить. И как ни странно, это оказалось правдой. Когда разразилась эпидемия испанки, он был моей правой рукой. Половина больных осталась в живых только благодаря отцу Джеймсу. Он проявил необычайную выносливость, как будто был сделан из железа.
Ратлидж поблагодарил Стивенсона и уже у двери обернулся и спросил:
- А когда умер Бейкер? До или после осенней ярмарки у церкви Святой Анны?
- День или два после. Я помню, как викарий говорил что-то о погоде, о том, что разразившийся шторм не испортил праздник. Рад был вам помочь. А теперь - прощайте.
Хэмиш ворчал, пока Ратлидж покидал дом доктора: "Если не свое здоровье беспокоило священника накануне смерти и не признания этого человека, Бейкера, что тогда не давало ему спать? Что-то произошло на ярмарке у церкви?"
- Да, я и сам думал об этом. Иногда люди приезжают издалека на такие праздники. На ярмарках и базарах можно что-то продать или купить. А еще там балаганы и заезжие артисты, веселье и хорошая еда.
"Люди и на похороны едут издалека".