Самсут смутилась еще больше. Опасения ее начинали принимать определенную форму. Парень же с наслаждением полюбовался произведенным эффектом, выдержал некоторую паузу и вновь заговорил:
- Родилась тут у нас и еще одна известная дева, которой я не советовал бы вам уподобляться, хотя она и была очень красивой, прямо как вы. Звали ее Анаксарета. Не слышали о такой?
- Нет. А чем она знаменита?
- Своей необыкновенной красотой. Влюбился в нее бедный юноша Ифий, а гордая красавица только смеялась над всеми его мольбами и слезами. И бедный юноша повесился прямо у ее дверей. Но она и тогда только смеялась и, с улыбкой глядя в окно, провожала похоронную процессию. За это Афродита прогневалась на нее, коснулась своей божественной рукой и навсегда превратила в каменную статую. Она и по сей день стоит, скрестив руки на груди, и улыбается.
- Какая печальная история.
- Конечно. А если вы и в самом деле в первый раз в этих краях, то я позволю себе дать вам еще несколько полезных советов.
- О, конечно, конечно! Я буду очень вам за это признательна.
- Если сильно проголодались, то не берите мезе, а то все равно все не съедите, а деньги потратите. Лучше попробуйте муссаку и хориатики.
- А я уже брала мезе, - печально призналась Самсут, вспоминая, что съела всего чуть-чуть из того, что ей принесли, будто она не человек, а Робин-Бобин.
- Понятно, - усмехнулся парень. - Мезе ведь не блюдо, а целое меню. Вам могут принести понемножку вообще все, что есть в ресторане.
- Надо же, а я и не знала, - вздохнула Самсут.
- Не расстраивайтесь. Вечером зайдите в какое-нибудь кафе. Здесь обычно посетителям, зашедшим впервые, выставляют от заведения бесплатную бутылочку вина. Вы обязательно попробуйте местное вино. Согласно преданию, царь Соломон уподоблял его поцелую женщины.
- Да что вы говорите! - удивилась Самсут, уже не зная, как вести себя при этих настойчивых намеках на тему плотской любви. И, чтобы сменить тему, спросила о сувенирах.
- Сначала лучше увидеть как можно больше предметов искусства в музеях, а уж потом искать сувениры, которые продают на рынках. Там бывают действительно хорошие вещи… Ну, вот мы и приехали. Это точно ваш отель?
- Точно он, спасибо.
- Желаю вам выйти из здешней пены новой Афродитой, вы тоже красивая женщина. Но ни в коем случае не уподобляйтесь Анаксарете, иначе беда… - улыбнулся парень на прощание, и Самсут вдруг стало смешно и стыдно за свои подозрения. Вот ведь как трудно избавиться от "совка" даже за столько лет! Даже за столько километров!
Но "совок" оказался гораздо прилипчивей, чем она думала, ибо он не отстал даже в джакузи, где Самсут решила провести вечер. "И все-таки - хорошо бы понять, за что мне вдруг такое везение? - размышляла она, напрочь позабыв простую истину, что везение оно на то так и называется, что дается ни за что, а просто так. - Ведь в этом мире дыма без огня не бывает. Говорят, за все надо расплачиваться. А тут - такие деньги! Что ждет меня впереди? Или этот Эллеон и впрямь шашлык - Хоровац? Но почему же тогда он молчит и чего выжидает? А вдруг это бандиты, и они специально упрятали меня подальше, дабы я не мешалась под ногами? А наследство тем временем достанется кому-нибудь другому? А может быть, и нет никакого наследства? Но что же в таком случае происходит? И чего мне теперь ждать? Какой расплаты?"
И мысль о расплате, к которой так долго приучала народ минувшая власть, еще долго отравляла Самсут ее первую ночь на Кипре, ибо ей и в голову не приходило, что подобными мыслями она не только портит себе настроение, но и сама притягивает к себе возможные неприятности. А в окно светила непривычно огромная, фосфоресцирующая луна Средиземноморья.
Глава одиннадцатая
Станьте воробьи орлами
Санкт-Петербург, 12 июня
Если для госпожи Головиной красный день календаря прошел вполне себе празднично, сделавшись наполненным солнца, неги и новых впечатлений, то вот у Сергея Эдуардовича внеплановый выходной выдался скомканным, сумбурным и хлопотным. Оправдывая свое название, День независимости России (даже юрист по образованию Габузов с трудом мог сформулировать "независимости от кого?") получился таковым по абсолютно не зависящим от него, Габузова, причинам…
В начале второго до Сергея дозвонилась секретарша Лариса и трагическим голосом сообщила, что сегодня около пяти вечера в город должен вернуться уральский скиталец Шверберг.
- И что? - недовольно скривился Габузов. - Предлагаете мне подорваться в "Пулково" с букетом хризантем?
- Вам бы, Сергей Эдуардович, все шуточки шутить, - обиделась Лариса. - А он, между прочим, вполне может сразу из аэропорта поехать в контору.
- И это в такой святой для всех россиян день?! Что ж, похвальная работоспособность. Ну а я здесь при чем?
- А при том, что Илья Моисеевич очень рассердится, когда узнает, что кто-то из посторонних в его отсутствие находился в его кабинете. А ведь вы там, мало того что находились, так еще и курили как паровоз.
- Во как! - недобро крякнул Сергей Эдуардович. - Начнем с того, уважаемая Лариса Ивановна, что в этой конторе я все ж таки пока человек не совсем посторонний… Затем паровоз - он не курит, он дымит… Ну и, наконец, если я не ошибаюсь, именно вы меня в этот чертов кабинет и переселили?
- Так ведь я думала, что Шверберг дней на десять улетел, не меньше! - принялась оправдываться Лариса. - Он и сам всем так говорил. А теперь вот: здрасте, приехали… Вернее, прилетели.
- И все-таки - от меня-то вы что хотите? - начал заводиться Габузов.
- Сергей Эдуардович, вы бы подскочили прямо сейчас в контору, а? Перенесли бы скоренько свои папки-бумажки… что там у вас еще… обратно к себе. Тем более, стены у вас в кабинете уже покрасили, а потолок закончат в ближайшие выходные.
- Ага, щас. Только портки поглажу! У меня, между прочим, законный выходной.
- Ну, Сереженька Эдуардович, ну миленький! - взмолилась Лариса. - Я вас очень, очень-очень прошу! Если Шверберг сегодня вечером все-таки заявится, он меня, он меня…
Голос секретарши задрожал, явно готовясь сорваться на рёв и плач.
- Ладно, черт с вами, скоро буду, - раздраженно рявкнул Габузов и бросил трубку. Не то чтобы его тронули мольбы Ларисы, просто в последний момент он вдруг подумал, что малость подстраховаться перед возвращением потенциального конкурента в борьбе за наследство всяко будет делом не лишним.
Примерно за час он добрался до конторы, "скоренько" перетащил свой немудреный скарб из "апартаментов" Шверберга в родные пенаты, приобретшие после наспех сляпанного ремонта ядовито-болотный цвет, после чего озаботился судьбой судьбоносного факса. Обнаружив, что при работающем вентиляторе и открытой форточке в кабинете образуется жуткий сквозняк, от которого буквально листы со стола слетают, папиросную трубочку-листок парижского послания он запихнул под тумбу глухого письменного стола. Теперь если на эту бумажку хозяин случайно и наткнется, то у него наверняка создастся впечатление, что факс с аппарата туда всего лишь сдуло сквозняком. Не бог весть какая конспирация, но все же фору по времени получить можно. Ибо, чем позже доберется Илья Моисеевич до послания из Парижа, тем лучше…
* * *
Возвратившись в свой кабинет, Сергей Эдуардович вознамерился было немного поработать - раз уж день все равно потерян, но в этот момент ему на трубку позвонила взволнованная Карина - пропала подруга, "та самая, которая Сумка, помнишь?". "Еще бы не помнить", - саркастически подумал он.
- …Представляешь, Сережа, она еще вчера днем должна была вернуться из Швеции и сразу подъехать ко мне. Так вот - она не приехала! И телефон дома второй день молчит.
"Да знаю я!" - едва не вырвалось у Габузова. Он попытался по возможности нейтрально-лениво отмахнуться от свалившейся на него информации (мол-де, мало ли какие могут быть дела у молодой свободной женщины), но Карина настаивала, что никаких "таких" дел, о которых бы она, Карина, не знала, у ее подруги не может быть в принципе.
- А зачем она вообще туда поехала? - с деланым равнодушием поинтересовался Сергей Эдуардович.
- Чтобы встретиться с отцом, которого не видела двадцать лет.
"Каким еще отцом?.. - лихорадочно пережевывал свалившуюся информацию Габузов. - В материалах Шверберга ничего не говорилось о наличии у госпожи Головиной отца. К тому же шведского подданного".
- Он еще в советские годы бросил Сумку с матерью и бабушкой, сбежал за границу, и с тех пор от него ни слуху ни духу, - продолжала выкладывать чужие фамильные секреты Карина. - Но Сумка случайно узнала его нынешний шведский адрес и вот три дня назад поехала туда к нему.
- Зачем?
- Господи, Сережа, какой же ты глупый! Чтобы встретиться, поговорить. Ну и вообще… Вот я и думаю, а вдруг родной папаша её там того?
- Что "того"?
- Убил, вот что!
- С какой стати ему убивать свою дочь? Которую он к тому же не видел двадцать лет? - спросил Габузов, искренне удивляясь полету фантазии Карины.
- Знаешь, когда на кону стоят такие деньжищи, то и родную дочь не пожалеешь.
- Какие еще деньжищи? - насторожился Сергей Эдуардович.
- Наследство, вот какие! Ой!.. - На другом конце трубки Карина выждала лихорадочную паузу, после чего заговорила заговорщицки-доверительным тоном: - Скажу тебе, Сережа, только под большим секретом, ладно? Сумка скоро может получить огромное наследство. Вот она и поехала к отцу, разузнать, что к чему… Вот и разузнала… - здесь голос Карины предательски задрожал, - разузнала на свою голову. Сережа, ты ведь бывший следователь, сыщик, найди ее, узнай, сделай что-нибудь! - заверещала она. - Между прочим, это в твоих же интересах!
- Как это - в моих? - изобразил удивление Габузов.
- А так - очень просто! Сумке теперь по-любому понадобится серьезный адвокат по наследственным делам, и я, как ты понимаешь, могу тебя порекомендовать. Неплохих денег заработаешь, адвокатишка…
Весть об исчезновении Самсут Головиной взволновала Габузова не на шутку. Эх, если бы не его дурацкие понты с лихой парковкой прямо у парадного подъезда "Европейской", они бы давно встретились, и все могло пойти по-другому.
После потасовки у гостиницы, в которую Сергей так и не пробился (вот оно: корочки следователя и корочки адвоката - почувствуйте разницу!), он поехал домой, униженный и раздавленный, по дороге купил в ларьке бутылку водки и раздавил ее в один присест. Утром проснулся - матерь божья: щека распухла, зуб шатается, хорошо что не передний. Пришлось ехать к стоматологу. Да и то - только во второй половине дня, потому как утренний выхлоп был зело силен. Вечером он отходил от новокаина, мог говорить с трудом, а посему позвонил Самсут только утром следующего дня. Трубку никто не брал. То же самое повторилось и на следующий день. "Может, отныне она и слышать ничего не хочет ни о какой встрече? - подумалось ему тогда. - Должно быть, обиделась на то, что пришлось не только уйти ни с чем, но и самой заплатить бешеные деньги за кофе. Эх, лучше бы я тогда поперся пешком! Потом, в случае чего, можно было и такси взять…"
"Опять "бы"! - уже в очередной раз упрекнул сам себя Габузов. - Бы, бы, бы, бы - всё это китайская порнография… Коли тебе так по душе эта частица, давно съездил БЫ в адрес к пропавшей гражданке Головиной, разузнал БЫ, что к чему… Не дай бог, мэтр Шверберг уже начал претворять в жизнь свои "превентивные меры"… А что? Вот прямо сейчас возьму - и поеду. Что там за азимут у нас вырисовывался, Петроградка, кажется?"
* * *
Сергей Эдуардович уныло брел по Малому проспекту Петроградской стороны, как раз по той самой её части, что больше всего его, уроженца Коломны, раздражала. Коломна, эта заштатная внутригородская провинция, никогда не выпендривалась, не пыталась выдать себя за победную столицу, и в своих крошечных улочках и заросших дворах давала горожанину возможность почувствовать себя наравне с городом. Петроградская же, которая в этой части неменьшая провинция, тем не менее, вечно пыжилась редкими глыбами модерна и соблазняла якобы далекими перспективами. Словом, эта неприятная Габузову часть Питера всячески кричала, что именно она - зерно, из которого вырос весь город. Солнце, несмотря на то что дело шло к закату, жарило невыносимо, июньская зелень уже начинала сворачиваться в посеревшие от пыли трубочки, и все вокруг казалось Габузову враждебным.
Он свернул в переулок и, оглядываясь по сторонам, как вор, медленно пошел к желтым воротам, из которых долетал пряный запах персидской сирени. Сирень тоже раздражала Сергея Эдуардовича: будучи аллергиком, практически каждые май-июнь он чертыхался на того умника, который придумал засадить такой вонючкой немало прекраснейших мест прекрасного города и этот двор в частности. Вечно ему не везет - росли бы здесь, например, розы…
Набрав воздуху, как пловец перед погружением, Габузов осторожно приоткрыл дверь парадного, не потревожив отошедшей петли, и стал подниматься на второй этаж. На площадке между первым и вторым этажами, взгромоздившись на стремянку, в телефонном распорядительном щитке ковырялся мужик в фирменной спецовке с надписью "ЛГТС". "Какая неприятная рожа", - автоматически подметил Габузов, скользнув по нему взглядом. И дело было даже не в уродливом следе от ожога, покрывавшем правую половину лица ремонтника, а скорее в его глазах - настороженных, злых, с нечитаемым рядовым обывателем типично блатным прищуром. "Скорее всего, сидел по малолетке", - сделал дедуктический вывод Сергей Эдуардович.
Площадка второго этажа оказалась пустой, сверху тоже не раздавалось ни звука. Габузов подошел к двери, прислушался - тишина. Он потянул руку к кнопке звонка, и тут в ушах его глухо прозвучал голос покойного деда Тиграна: "Гость без приглашенья не дождется уваженья". "Да чего уж теперь, после икорного-то бара", - усмехнулся Сергей.
На звонки в дверь никто не отвечал. Если бы хозяйка спала крепким богатырским сном, от такой трели все равно неминуемо проснулась бы. Впрочем, на любезно распахнувшуюся перед ним дверь Габузов и не рассчитывал. "Что ж, обязательную галочку поставили, теперь пойдем другим путем", - решил Сергей и позвонился в противоположную квартиру.
В ответ из-за дверной цепочки выглянула растрепанная голова старушки. Одного лишь взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: эта старушка принадлежит к замечательной категории тех, что знают всё и обо всем.
- Самсут Матосовна Головина здесь живет? - придав голосу адвокатскую важность и официальность, пропел он.
- А то где же? И она, и мать их, и сыночек ихний. А вы что ж…
- Я из ПИБа, никого нет дома… - завертелся Габузов, уже кляня себя за необдуманный, а точнее - за плохо срежессированный поступок.
- Так давайте мне, я передам, - зашепелявила старушонка, но Сергей Эдуардович посмотрел на нее так чиновничье-грозно, что она виновато закончила: - Тогда можно и под дверь положить, там щель широкая…
- Не положено, надо расписаться лично. А вы случайно не знаете, куда все-таки подевались хозяева? Уже в который раз прихожу, - как можно правдоподобнее возмутился Габузов.
- Уехамши они. Все уехамши.
- А вы случайно не знаете, куда? На дачу, наверное? У меня очень срочное письмо, сами понимаете, в ПИБе ждать не будут, - схватился за старуху, как за соломинку, Габузов.
- Галина с внуком на Украину поехали. Они завсегда, кажный год туда ездют.
- Да это я знаю, - прокололся Габузов. - Я про Самсут Матосовну спрашиваю.
- Самсуня-то? И она уехала. Четвертый день как уехала, мил-человек.
- И куда же?
- Да по какой-то там путевке. На этот самый, на Шипр.
- Какой Шипр?! - остолбенел Габузов.
- Да обыкновенный. Остров такой есть, откуда одеколон "шипр" пошел. Самсуня, когда мне ключи оставляла… цветочки чтобы, значит, у них поливать… обещала оттуда самого что ни на есть настоящего "шипру" привезти. А то нынче в магазинах такую дрянь продают. А я давно уже очень люблю этот самый "шипр". Сколько воспоминаний! "Ах, как кружится моя голова, как голова кружится!" - фальшиво, но с чувством, пропела старуха.
- А, так вы, должно быть, имеете в виду остров Кипр? - догадался, наконец, Габузов.
- Да и вправду вроде Кыпр, так-то она и говорила. - Старушечье лицо вдруг выразило испуг. - Кы-ыпр, - протянула она. - Так это что, значит, одеколону она и не привезет вовсе?!
- Послушайте, бабушка, - торопливо заговорил Сергей Эдуардович, - я сам, лично, привезу вам шипра, сколько вам надо, два, три флакона, только скажите…
- Настоящего привезешь? - подозрительно уточнила старушка.
- С самого Шипра, более настоящего не бывает. Скажите, а вы случайно ничего не напутали? Может быть, она все-таки говорила про Швецию? Швеция, а не Кипр?
- Что ж я, по-твоему, совсем из ума выжила? Нешто я Швеции на знаю? Швеция - это тут, близко. Там еще спички раньше делали. А Шипр - он того, долго ехать надо. Самолетом. И как они не боятся этими самыми самолетами летать. Ужасть!