- По рукам, - поспешно согласился Габузов и отключился.
В своем деле Толян был блестящим профессионалом и настоящим мужиком. Кстати сказать, для дела, которому он посвятил свою жизнь, второе качество было не менее важно, чем первое. Однако в часы роковые подпития он частенько делался абсолютно невыносим. "Нет, так жить… вернее, так пить нельзя", - философски заключил Габузов, после чего в течение десяти минут ополовинил остававшуюся у него половинку и отправился на боковую. Ибо утро вечера… трезвее.
Глава двенадцатая
Джеймс Бонд пробуждается
Следующим утром Сергей Эдуардович с тяжелой "подразбитой" головой сидел в своей свежевыкрашенной а-ля мечта токсикомана адвокатской каморке, вперившись в экран монитора и сосредоточенно раскладывая пасьянс "косынка". Пасьянс на раскладывался, что, впрочем, было неудивительно: в последние несколько недель у Габузова толком вообще ничего не складывалось. Что там говорить, если он умудрился запороть даже не стоящее выеденного яйца дело о разделе имущества четы Красиловских. Разведенная мадам наябедничала Михал Михалычу, что его подчиненный не проявляет должного рвения и до сих пор не провел кадастровую съемку участка имения под Зеленогорском, который опостылевшие друг другу супруги пытались ныне раздербанить с наилучшим для себя результатом. Закавыка заключалась в том, что каждый из экс-супругов желал, чтобы в противоречие со всеми законами математики площадь оспариваемой территории делилась на два не ровно, а с остатком. Причем желательно, чтобы остаток этот был как можно внушительнее. В итоге шеф распорядился передать это дело безвременно слезшему с Уральских гор Швербергу. Илья Моисеевич, в отличие от Габузова, умел не только делить неделимое, но и умножать на ноль (опять-таки с остатком, но здесь уже причитающимся лично ему).
Ну да и наплевать. Вовсе не эта беда в последнее время тяготила душу и занимала все мысли Сергея Эдуардовича. Ему не давала покоя история таинственного исчезновения госпожи Головиной. Габузов не понаслышке знал, что внезапно свалившееся на голову богатство во многих случаях способно очень сильно изменить человека, вплоть до полной неузнаваемости, однако ему отчего-то хотелось верить, что Самсут Матосовна Головина в данном случае редкое, а потому весьма приятное исключение. Вот только сейчас у него не было никакой уверенности в том, что потенциальная наследница огромного состояния пошла (или все-таки улетела?) по правильному следу.
Тем временем на экране монитора туз пик снова оказался под двойкою же пик. Сергей Эдуардович чертыхнулся, щелкнул мышкой меню "сдать карты", но в этот момент в кабинет вошла секретарша Лариса. Втянув миниатюрными, как и все остальное у нее (за исключением бюста), ноздрями ядовитый запах невыветрившейся краски, она было поморщилась, но затем, придав своему личику должную деловитость, заявила:
- Сергей Эдуардович, шеф распорядился, чтобы дело Блендеевой вы закончили до конца этой недели. Михал Михалыч просил передать, что в противном случае он вынужден будет сделать в отношении вас соответствующие оргвыводы.
Теперь настала очередь морщиться Габузову:
- А к чему, собственно, такая спешка? Насколько мне известно, она еще не внесла в кассу всю сумму аванса? Что-то не припомню, чтобы за шефом водилась такая слабость, как любовь к домашним животным.
В ответ на это Лариса слегка понизила голос и доверительно сообщила:
- Эта полоумная Блендеева со своими кошками где-то раздобыла домашний телефон Михал Михалыча и теперь каждый день достает его и его жену звонками. Требует, чтобы они держали ее в курсе и регулярно информировали ее о том, как движется дело. Потому что, - здесь Лариса насмешливо скосила глаза в сторону Сергея Эдуардовича, - …потому что, по ее мнению, "адвокат Габузов проявляет явную некомпетентность либо сознательное нежелание заниматься проблемами простых людей". Но поскольку она, Блендеева, платит нам немалые, - здесь Лариса не удержалась, хихикнула, - деньги, то требует от начальника адвокатской конторы должного уважения к ее особе… Можете представить себе реакцию шефа?
- Могу, - автоматически кивнул Габузов, лишний раз убедившись, что в этой конторе ему отводят место не многим выше блендеевских кошек. - Хорошо, Лариса, я понял и принял к сведению. Передайте шефу, что постараюсь оправдать высокое доверие.
Лариса снова хихикнула и, развернувшись как на шарнирах, удалилась, покачивая бедрами. В лучшие времена это покачивание доставило бы Габузову, равно как любому нормальному мужику, мимолетное эстетическое удовольствие, однако нынче на дворе времена стояли далеко не лучшие. Поэтому он проводил секретаршу всего лишь чуть слышным: "Вот с-с-стерва!" После чего с неудовольствием свернул пасьянс и полез за сигаретой.
Закурив, Сергей немного успокоился, вздохнул и, печально констатировав: "Кто в кони пошел, тот и вози", - окинул взглядом территорию кабинета в поисках местонахождения папки с корешком "Блендеева А. И.". Таковая не обнаружилась. После минутного раздумья Габузов вспомнил, что оставил эту папку в месте своего временного прибежища, то бишь у Шверберга. Делать нечего - пришлось докурить, заставить себя вылезти из кресла и отправиться в самое логово конкурента в охоте за наследством.
* * *
Сергей Эдуардович подошел к массивной двери с табличкой, гласящей: "Адвокат Гильдии российских адвокатов, специалист по уголовным, административным и гражданским делам, кандидат юридических наук Шверберг Илья Моисеевич". "Человек и пароход", - додумал окончание Габузов и, деликатно постучавшись, толкнул дверь.
- …А я еще раз вам объясняю, что меня не было в эти дни в городе, и я физически не мог проконтролировать ее отъезд… Да… Конечно, отправил. Мой человек ждал ее в Стокгольме, при посадке на паром. Согласитесь, то была идеальная возможность разом решить все наши проблемы. Но к отплытию она так и не явилась…
Только сейчас, целиком поглощенный телефонной беседой, Шверберг увидел застывшего в дверях кабинета Габузова и, слегка скривившись, изобразил жест, означавший: "Зайдите позже, коллега, право слово, сейчас не до вас".
Но и Сергей Эдуардович был, что называется, не пальцем деланный. Поняв, что разговор идет о Самсут Матосовне, Габузов вознамерился дослушать его до конца. А потому, моментально "включив дурака", сделал вид, что расценил жест Шверберга как просьбу подождать. Он бесцеремонно плюхнулся на стоящий у входа диванчик и скорчил подобающую в таких случаях гримасу. Мол-де, "ничего-ничего, занимайтесь своими делами, коллега; а мне не к спеху, я подожду".
Илья Моисеевич зыркнул на него уже с откровенной злобой, однако блаженно-идиотское выражение габузовского лица не оставляло никаких шансов на конфиденциальность, а потому Шверберг вынужден был продолжить свое общение с неизвестным абонентом:
- …Вы же умный человек и должны понимать: где мы - а где Швеция!.. Да, мы принимаем все меры. Как раз сейчас появилась любопытная зацепочка, постараемся ее потянуть… Да, я признаю, что в данном случае есть и моя вина, но лишь отчасти, не более… Все, извините, ко мне пришли люди, и мне не слишком удобно…
Здесь Шверберг запнулся и, бросив взгляд на Габузова, решил слегка переиначить окончание фразы:
- …и мне не слишком удобно отнимать у них время и заставлять ждать.
"Браво, Илья Моисеевич, браво, - мысленно поаплодировал Сергей Эдуардович. - Какая выдержка, какая находчивость. Хотя по мне, так вы могли бы и продолжить свою дискуссию. Уверяю, что в данный момент я вполне располагаю временем и готов ждать ровно столько, сколько потребуется для завершения этого интереснейшего разговора".
Но, увы и ах - Шверберг все-таки положил трубку. "Что ж, и на том спасибо, - подумал Габузов, продолжая сохранять на лице улыбку застенчивого идиота. - Как говорится, это я удачно зашел… Ай да Самсут Матосовна, получается, она и этих ребят вокруг пальца обвела со своей лжепоездкой в Швецию! Ай, молодца!.. А вот я, выходит, полный кретин. "Мобильник в колонии да еще в такой дыре, где-то за Уралом, конечно же, не берет" Ага, как же! Размечтался! Говорили же тебе, придурку, знакомые оперативники: учи матчасть, пригодится!"
Между тем кандидат юридических наук и "специалист по всему и вся" набычившись посмотрел на него и раздраженно изрек:
- Что вы хотели, Сергей Эдуардович?
- О, прошу извинить за столь бесцеремонное вторжение, но шеф, - Габузов доверительно закатил глаза вверх, - …шеф лютует. Требует, чтобы я как можно скорее закончил одно щекотливое дельце…
- И чего вы от меня хотите? Посоветоваться? - нетерпеливо перебил его Шверберг. Нетрудно было понять, что присутствие Габузова его, как минимум, тяготит. Взгляд у Ильи Моисеевича при этом был такой… Ну, короче, как у Валерии Новодворской, которая в думских коридорах случайно наткнулась на Альберта Макашова.
- …Ну что вы! Ни в коем разе! Я же прекрасно понимаю, что у меня и трубы пониже, и дым пожиже. Вы вон, судя по разговору, на международный уровень выходите. Куда уж тут мне, с моими кошками…
При слове "международный" Шверберг сдвинул на переносице свои жиденькие бровки и поспешил оправдаться:
- Да бросьте, дружище, какой там к черту международный уровень! Так, просто знакомые по линии Интерпола попросили о небольшой консультации. Большими деньгами здесь, как вы понимаете, не пахнет. Дружеская услуга в деле борьбы с международной преступностью, не более того. Что поделаешь - даже адвокату присуще чувство гражданской ответственности. Преступность, как известно, проблема транснациональная. Она не признает границ, не так ли?
В знак согласия Сергей Эдуардович почтительно кивнул. "Давай-давай, пой, светик, не стыдись…"
- Да, но вы упомянули каких-то кошек?
- Совершенно верно, дело гражданки Блендеевой. Как вы знаете, мне пришлось вынужденно провести несколько дней в вашем, извините, кабинете, и, похоже, я оставил у вас на столе свою папку.
- Наверное, вот эту? - поинтересовался Шверберг, брезгливо прикоснувшись к белой картонной папке с разлохматившимися тесемочками.
- Точно так, слава богу, нашлась, - слегка переигрывая, "растрогался" Габузов. - Позволите?
- Да-да, конечно, забирайте. У вас ко мне пока все? Дело в том, что мне нужно срочно написать одно заключение… Тоже, знаете ли, шеф лютует.
- Понимаю, а потому не смею больше вас задерживать.
Сергей Эдуардович подмахнул со стола свою папку и, кивнув, с тихим достоинством удалился. "Ладно, господин лучший друг Интерпола, - злорадно подумал Габузов, прикрывая за собой дверь с понтовой табличкой, - это мы еще поглядим, чьи в лесу шишки".
Он дошел до своего кабинета, не открывая, швырнул блендеевскую папку в стол, переобулся, сменив легкомысленные "рабочие" тапочки на уличные полуботинки, и двинулся на выход. Туда, где "только солнце, только небо и река".
- Я на обед, если спросят - буду через час, - на ходу бросил он Ларисе, которой, судя по ее равнодушной реакции, в общем-то было наплевать на то, сколь долго продлится габузовская трапеза. Ну да и Сергей Эдуардович в данном случае лукавил. Обедать ему совершенно не хотелось, да и, признаться, не на что было фуршетить - "финансы имут нюансы". Просто по сложившейся многолетней традиции на свежем воздухе ему думалось и мыслилось на порядок продуктивнее.
* * *
А подумать было о чем, поскольку судьба в кои-то веки повернулась к Габузову не привычной филейной частью, а чуть вполоборота. Теперь очень важно было решить, как грамотно этим обстоятельством распорядиться. Э-эх, были бы сейчас на руках у Сергея Эдуардовича прокурорские корочки, организовал бы он тогда господину Швербергу допрос с пристрастием. Да еще и в казенном доме! М-да… Теоретически в нынешней ситуации можно было попросить о подобной услуге Толяна, да очень уж не любил Габузов становиться кому-либо обязанным. Да и тема слишком уж деликатная - при таких раскладах можно с одинаковым успехом как нагреться, так и погореть.
Физическое воздействие на клиента Сергей Эдуардович отмел сразу. Коли и в былые прокурорские годы это был, что называется, не его метод, так чего уж там говорить "за теперь". Но и для "припереть фактами" доказательной базы Габузову явно не хватало. Собственно, в данный момент ему и требовалось оперативно изобрести эдакое "нечто", дабы эту самую доказуху подсобрать. Вариант вторичного проникновения в компьютерные закрома Шверберга Габузов, в принципе, допускал. Но, по большому счету, куда больше его интересовала информация другого рода: Сергею Эдуардовичу до зарезу требовался документально подтвержденный, желательно озвученный из первых уст, протокол о намерениях.
В кармане габузовского пиджака натужно пропел мобильник, высветив на своем дисплейчике слово "Карина".
- Сережка! - как всегда шумным водопадом ворвалась подруга в его барабанную перепонку. - Беру свои слова обратно! Твой агент оказался на высоте.
- Кто оказался?
- Ну, агент, источник, как там они у вас еще обзываются? Только что мне позвонила Сумка. Представляешь, она и правда сейчас на Кипре! Зараза такая!
- То есть на самом деле ни в какую Швецию она не ездила? - уточнил Габузов, втайне гордясь тем, как грамотно распознал конспиративный маневр госпожи Головиной.
- В том-то и дело, что ездила. А уже оттуда, самолетом, прямиком на Кипр.
- За наследством? - ошалело поинтересовался Сергей. Понимая сейчас только одно - он ни фига не понимает.
Хотя нет, сейчас на него свалилось и еще одно понимание. Слова Шверберга "мой человек ждал ее на пароме, то была идеальная возможность разом решить все наши проблемы"!.. Лоб Габузова мгновенно покрылся испариной. Всё правильно: воды Балтики - лучшее место для хранения фамильных тайн, надежнее даже самого крутого швейцарского банка. Вон оно как! Вот, оказывается, насколько далеко дело зашло!
- …Сережка, ты вообще меня слышишь?
- Слышу-слышу! - мультяшным зайцем подтвердил он.
- Так вот, наследство в данном случае ни при чем. Просто Сумке феноменально свезло. Прикинь, пошла она тут на днях в кафешку в "Европейскую", на встречу с одним мурлом…
"А "мурло", как не трудно догадаться, это я", - машинально отметил Габузов.
- Мурло в конечном итоге на встречу так и не явилось, но зато в соседнем зале в этот момент проходил розыгрыш бесплатных поездок на Кипр. И наша тихоня, которой никогда в жизни ни в одной игре катастрофически не везло. Даже в подкидного дурака на раздевание…
- А каким образом может "катастрофически" не везти в игре на раздевание? - нашел в себе силы удивиться Сергей.
- Ну, она постоянно выигрывала, поэтому раздеваться приходилось всем остальным. А у нашей Сумки, скажу тебе по секрету, есть на что посмотреть, ой есть!
- Так что там с этими путёвками? - нетерпеливо перебил подругу Габузов.
- Она выиграла недельный тур на Кипр, вот что! Представляешь?! Мы с тобой тут психуем, места себе не находим, чуть ли спецслужбы подключаем… А она в это время на пляжах нежится, дайкири попивает и Каллипигой любуется.
- А кто такая Каллипига?
- А я знаю? В общем, всё, Сереженька, отбой воздушной тревоги. Ближайшие пять дней даю тебе на завершение всех прочих своих адвокатских делишек.
- А потом?
- А потом возвращается Сумка, я вас наконец-то знакомлю, и ты начинаешь заниматься исключительно одним только делом - делом о ее наследстве. Поверь мне, это будет во всех отношениях очень выгодное дело. Во-первых, получишь неплохие проценты, во-вторых, обретешь очаровательнейшее знакомство… Погоди-ка, да ты что, мне не веришь?
- Верю-верю, - поспешил успокоить Сергей.
- Вот то-то же!.. Нет, вам обязательно надо будет как-нибудь при случае сыграть в подкидного. И ты тогда сам все увидишь.
- Ты же говоришь, что она все равно всегда выигрывает?
- Ну, всё когда-нибудь случается в первый раз. К тому же у тебя есть еще целых пять дней на обучение разным шулерским приемчикам… Эх, Габузов, Габузов - такая роскошная женщина пропадает, а ты…
Сама того не ведая, каждой своей фразой Карина попадала точно в десятку.
- Карина, сбавь обороты, а? - взмолился Сергей - Вот вернется твоя роскошная женщина - тогда и поглядим.
- Ой, сарсах-сарсах, - вздохнула Карина. - Ладно, всё, Сережка, целую. До встречи. И не забудь - пять дней!..
Если для Карины в истории с таинственным исчезновением подруги, похоже, была поставлена жирная, всё объясняющая точка (вернее, восклицательный знак, поскольку история сия, по ее версии, с невероятно счастливым концом), то вот в габузовской интерпретации она обрывалась сплошными знаками вопросительными.
Сегодня утром, еще раз тщательнейшим образом изучив содержимое позаимствованной у Шверберга электронной папки с кодовым названием "Перельман", Габузов пришел к однозначному выводу, что результаты работы французских коллег Ильи Моисеевича никакой иной трактовке не подлежат - сказочный клад, если он действительно существует, ожидает Самсут Матосовну именно "под Эйфелевой башней". И не в каком-либо ином месте. А уж на Кипр или на ту же Швецию в этих материалах и вовсе не было ни одной отсылки-указки.
Так какого, собственно, лешего та вдруг стремительно подорвалась в это островное государство, не поставив в известность даже самых близких? Версия с якобы внезапно выигранной, да еще и бесплатной путевкой представлялась Сергею Эдуардовичу просто абсурдной. Чтоб в наши дни, да оторвать что-либо на халяву? Нет, братцы, шутить изволите, поищите наивных простачков где-нибудь в другом месте! На поле чудес в стране дураков, например. Словом, былая загадка, после внезапного звонка Карины, сделалась загадкой еще большей. И, похоже, вплоть до возвращения госпожи Головиной загадкой неразрешимой. Потому как темна вода в облацех.
"Ай да Самсут Матосовна, ай да сукина дочь! - Мысли Габузова неожиданно скакнули совершенно в иную плоскость. - Вчера была Швеция, а нынче уже Кипр. А что, неплохо нынче живут школьные учителя! Экипажи, скачки, рауты, вояжи… Завидная невеста, что и говорить. К тому же еще и с перспективой многомиллионного состояния…"
"И все-таки почему Кипр, а не Франция?" - в который раз спрашивал себя Сергей Эдуардович. И в очередной раз бывшему следователю прокуратуры не приходило на ум ни одной удобоваримой версии. То ли ум в подвалах адвокатуры стал понемногу плесневеть, то ли интрига оказалась закрученной до невероятности.
"Эх, Самсут, дочь Матоса, знать бы, где тебя черти носят…"