– А мне плевать, что он будет, а что нет! Пошел он к черту! Явился, клешню продемонстрировал, туману напустил… Ты хоть знаешь, Дуся, что несколько месяцев назад на Мирона реальное покушение было! Водителя и охранника автоматным свинцом нашпиговали, Саша чудом жив остался!
– Не ори. Я слышала о покушении, все телеканалы в криминальных новостях машину-решето показывали.
– Тогда куда ты лезешь?! Бронежилет из себя изображать собралась?!
– Бронежилетов у Мирона и без меня хватает. Он с женой и детьми разобраться не может.
– Дура ненормальная! Он тебя использует, заставит сделать…
Евдокия схватила с вешалки куртку, не дослушала, о чем пытался толковать командир, и практически выбежала из кабинета.
Через тридцать секунд вернулась и цапнула со стола визитку Александра Сергеевича.
Своеобразно попрощалась:
– Не дрейфь, шеф, не кипятись, прорвемся.
Паршин скорчил кислую мину и махнул рукой. Успел узнать манеру Дуси: если что-то задумала, пока не залетит конкретно как кошка под самосвал, совета не послушает, о помощи не заикнется.
И очень часто, что удивительно, эта манера бывала оправданной. В подобных эскападах Олег подозревал специфическое проявление сестринской заботы – Евдокия оберегала командира от резких телодвижений, при возможности брала на себя принятие тяжелых для брутального мужика решений.
Наверное, думал Паршин, из Дуси получится отличная жена и мать. Об этом говорит стремление укрыть крылом, сберечь, сбежать, как та "подраненная" куропатка, и решать проблемы в максимальном удалении от родимого гнезда. Паршина уже почти перестала раздражать и обижать эта особенность подруги. Не драться же с ней, в самом деле?! Не привязывать к стулу с кляпом в зубах?! Пускай побегает, подумает, авось отбрешется от Саши…
Упрямая, как сто чертей!
И очень, очень осторожная.
Лето не спешило радовать теплом. Прогулка по нежарким июньским улицам столицы немного выветрила из Дусиной головы оставленное Сашей впечатление. Испуг, вызванный вопросом о семье Олега, почти забылся; Евдокия заставляла себя поверить объяснению Мирона – тот имел в виду собственные семейные неприятности… Появилась даже мысль: "А может быть, я зря на воду дую? Не будет Саша нас наказывать за отказ сотрудничать. Прикинет хвост к носу, остынет, найдет другое решение… А если не остынет? Если не найдет? Что, если Саша не невротик-параноик и в доме у него случится настоящая беда? Не будет ли он виноватить в этом закусившего удила Олега?.. Такие сумасброды-изуверы способны достать чужую дочку, даже если родители в разводе, а девочка с мамой давно в Америке живет… Нет, я все сделала правильно, – решила Дуся. – Надо хотя бы поговорить с Мироном, узнать – реальны ли его проблемы? Пока представляется малейшая возможность предупредить, избежать неприятностей – стоит подстраховаться. От меня с разговора не убудет. А Паршину могут и ребра в подворотне для острастки поломать".
Неожиданно в Дусиных мозгах возник образ раненого, перемотанного бинтами командира. Она ему бульончики куриные в больницу доставляет, простынки перестилает, в лобик на прощание нежно целует… Олег ослаб и поцелую не противится… "Спасибо, Дуся, одна ты у меня…"
Тьфу! Нашла о чем мечтать! Чтоб командиру ребра поломали, а она его в лоб расцеловывала! Бульончики таскала.
Точно дура ненормальная.
Прошлогодний поход в ресторан Александра Сергеевича, используемый Мироном еще и в качестве приватного офиса, Дуся запомнила, наверное, на веки вечные. Едва переступила его порог, почувствовала, как немного завибрировали внутренности, наплывом вернулась прошлогодняя полуобморочная жуть и дико захотелось выскочить на улицу.
Назад! Под совсем не греющее солнце, под стылый ветер, к нормальным людям, торопливо пробегающим мимо невысокого крыльца.
Но наткнулась взглядом на звероподобного охранника. Саша что, нарочно по всей Москве таких страшилищ разыскивает, чтоб в похоронно-черные костюмы наряжать?! Тот почему-то сразу опознал в Землероевой персону, ожидаемую боссом, расправил сложенные на причинном месте ладони и сделал приглашающий жест:
– Вас просят пройти в кабинет.
Евдокия шажками приличной девочки засеменила в сторону уже знакомого коридорчика. По пути глянула в попавшееся зеркало: порядок, пышные русые кудри уложены в задорную короткую прическу, главная гордость – стройные ножки припрятаны в скромных, но дорогущих брючках, глаза – шалят, немного выдают. Поблескивают зеленью, как у перепуганной кошки из кустов.
Дошла до предбанника, где вместо расфуфыренной красотки секретарши восседал за письменным столом еще один звероподобный орк. И застыла перед внушительной дверью из красного дерева.
Орк подумал, что девушка хоть и незрелая, но привередливая попалась. Отодрал задницу от кресла, обогнул секретарский стол и учтиво распахнул перед Дусей резную створку:
– Александр Сергеевич. К вам пришли.
Землероевой показалось, что тут надо бы добавить "с". "К вам пришли-с". Дуся-с. Собственной персоной-с. Сашин кабинет по-прежнему навевал киношные воспоминания о гангстерских боевиках, бутлегерах, о стародавних адвокатских конторах в лучших их традициях: обшивка стен из красного дерева, массивная мебель, тяжелые портьеры. Полумрак. Достаточно освещен только громадный, раскоряченный на гнутых ножках письменный стол.
Миронов за тем столом выглядел страшно занятым. Очки в тонкой золотой оправе достойно маскировали аспидскую сущность, интеллигентски облагораживали разбойную физиономию Александра Сергеевича. Не доведись Дусе узнать, кто перед ней таков, решила б однозначно – за плечами дяденьки не лагеря и пересылки, а несколько лет хорошего иноземного колледжа и практика в швейцарском банке.
Мельком взглянув на Землероеву, Саша снял здоровой рукой очки, крепко зажмурился, помассировал, потер пальцами переносицу.
– Очки надо менять, – пожаловался неожиданно. – Ни черта в них не вижу. Ты есть сильно хочешь?
Та-а-ак, с обращением на вы закончено, поняла Евдокия. Попав на свою территорию, Александр Сергеевич оставил политес за дверью ресторана и обратился к упрощенному варианту общения. Чего, впрочем, и следовало ожидать.
– Перекусила б. Маленько.
Миронов нажал на кнопку селектора и дал команду орку-"секретарше" изобразить перекус на двоих в кабинете.
– Надо кое-что тебе показать, – пояснил Дусе. – Не хочу фотографиями в зале трясти, похаваем тут. Тет-а-тет.
Забавная смесь из иностранщины и фени произвела на Дусю впечатление. "Будто каплю "Шанели" накапали в щи", – пришла на ум строка из эпиграммы Гафта.
– Садись, – предложил Саша и, показывая пример, перешел из-за письменного стола за невысокий столик между двух диванов. – Поговорим.
На столике, видимо загодя приготовленная для беседы с сыщицей, лежала тощая кожаная папочка. Мирон, все так же устало щуря глаза, раскрыл ее, достал несколько фотографий и протянул их Дусе:
– Моя семья. Брат, жена, дети. Теща.
К тому, что особо догадливые потенциальные клиенты приносят в офис детективного агентства пачки фотографий, Дуся давно привыкла – разговаривать предметно легче, если четко представляешь, о ком ведется речь. Миронов, как показалось Евдокии, фотографии либо выбирал не сам, а приказал привезти из дома первые попавшиеся, либо взял те, что случайно завалялись в офисе. Не говорящие фотографии. Групповые и необъективные. Смесь из нужных и посторонних лиц.
Но некоторое представление все-таки получено. Дуся держала снимки в руках, Александр Сергеевич рассказывал:
– Семью я перевез к себе в ноябре.
Довольно быстро уломал, сделала ремарку Евдокия.
– Сын Евгений в этом году школу заканчивает, дочь Анна закончила хореографическое училище, сейчас готовится к просмотру в… какой-то танцевальный коллектив, я точно не помню его название, что-то громкое, известное… Жена – Зося Казимировна. – Усмехнулся: – Только не дай бог Зосю по отчеству окликнуть… Ее в честь какой-то прабабки назвали, Зося считает, что вместе с Казимировной ее имя звучит… мгм… тяжеловато. – Вытянув левую руку далеко вперед, Миронов твердо ткнул пальцем в снимок: – Теща. Инесса. Ее тоже можно без отчества, она у нас Сигизмундовна.
Чуть позже Дуся узнала, что Александр Сергеевич прозвал тещу Лох-несское чудовище. Мирон тем временем хмыкнул.
– Они у меня, Дуся, того, ясновельможные пани. Мы с Зоськой в одном дворе росли, я у нее даже велосипед как-то стырил. Потом вернул, конечно… Батя уши надрал. – Мирон мечтательно смежил веки и прицокнул языком: – Видела бы ты ее тогда… Зачетная девочка. Пианино-фортепьяно, прилизанные мальчики ноты таскают…
Довольно тривиальную историю о барышне и хулигане Дуся услышала позже, в достаточных подробностях и из других источников. Пока же немного удивилась, думая, как ясновельможная красотка умудрилась вляпаться в аспида по соседству?! Мирон, пока Землероева молча недоумевала, успел похвастаться: жена Гнесинку с отличием закончила, во времена оные даже концертировала по задворкам союзного отечества…
– Александр Сергеевич, сколько времени вы с Зосей прожили врозь? – прервала Евдокия ушедшего в размытые воспоминания авторитета.
Миронов сосредоточился:
– Сколько?.. Первый раз мы развелись в восемьдесят девятом… Я тогда второй раз к "хозяину" попал, за хулиганку… Зося на развод подала. Откинулся быстро, вернулся. У нас уже Аня подрастала… Опять расписались. Чудовище, правда… Инесса то есть, моросить пыталась… Но – девяностые, кошельки пустые, куда б она делась. Женька родился. Вместе прожили до девяносто седьмого… Меня опять "приняли"… – Мирон пунктирно бегал по годам и отсидкам. – Пока на шконке парился, Зося снова на развод подала… Вышел по удо в две тысячи первом… То есть врозь прожили, получается, лет пятнадцать. Да. Когда меня в девяносто седьмом взяли, Женьке года не было.
– Простите, вы пытались снова вернуться в семью? – Предложенные для просмотра семейные фотографии позволили Дусе задавать личные вопросы.
Потяжелевший взгляд авторитета показал – попытки были. Но – безуспешные.
– А почему сейчас Зося согласилась попробовать снова?
– Слушай, а это важно?
Редкий мужчина вот так, влегкую, берется обсуждать свои проблемы с двадцатичетырехлетними малознакомыми Дусями.
– Возможно, – пожала плечами Землероева. – Вы же хотите разобраться в том, что происходит в вашем доме. Или я ошибаюсь?
– Нет, – посуровел Мирон, – сечешь поляну.
– Тогда давайте договоримся сразу – я имею право задавать любые вопросы, вы, Александр Сергеевич, отвечаете на них с максимальной откровенностью.
Сказать по правде, Евдокия могла бы облечь выдвинутое предложение в более удобоваримую, не такую категоричную по тону форму. Клиенты у детективов всякие случались. Встречались гордецы и фанфароны вроде Саши, с такими Дуся и Паршин обращались терпеливо и мягко втолковывая правила работы частного сыска: хотите результат – выкладывайте подноготную. Если заказ примитивный, заказчик настроен только на получение постельных снимков пошалившей жены – извольте, уважаемый, все в наших руках, но потом, пожалуйста, без претензий.
Сейчас же, положа честную руку на сердце, Евдокия вывалила на авторитета слегка завышенные требования и очень надеялась, что тот если не вспылит, то хотя бы на место поставит – "право тут имею, детка, только я".
После подобной отповеди Дусе останется только убедительно откланяться: "Простите, Александр Сергеевич, не сложилось, не пишется картина маслом, у нас с вами ничего не выйдет, не получится… Адью, ищите себе более покладистых работников, в нашем детективном агентстве существуют некоторые правила…"
В общем, курский соловей перед приоткрытой дверцей клетки.
Александр Сергеевич жевал мозгами Дусину тезу секунд пятнадцать.
И проглотил.
– Лады. Зося согласилась сделать пробный шар.
Даже это крошечное признание – жена изволила лишь попробовать, далось Мирону нелегко. Наверное, Саше казалось, что он перед женой "на цырлах пляшет", не привык человек под чью-то дудку коленца выделывать, обычно наоборот случалось.
В дверь тихонько постучали, хозяин кабинета немного разозленно бросил "Войдите"; ресторанный официант под присмотром "секретарши" вкатил уставленный закусками сервировочный столик.
Пока расставляли приборы и еду, Евдокия суматошно изобретала, на чем еще можно подловить авторитета и отвертеться от работы. Жуть как не хотелось Дусе связываться с Сашей! Страх как не хотелось вмешиваться в его дрязги и – не дай боже! – оказаться крайней.
С Мирона станется. Коли что, своих пороть не будет – вон как бережно углы обходит – отыграется на Евдокии Землероевой. Хорошо, если реально шкуру не попортит…
Может, предварительно и сразу заболеть на всякий случай? У Линки мама врач… Положит в отделение, правда хирургии, но ради дела можно и гипс куда-нибудь наложить…
Или наврать, что срочно вызвали к родственникам во Владивосток?.. Дядя-тетя, туда-сюда, проверить невозможно…
А если проверит, не поверит?
Полезные мысли обходили Дусину голову стороной. Красиво уложенные на тарелочках деликатесы вызывали не аппетит, а тошноту. Соглашаясь на перекус, Дуся, по совести сказать, рассчитывала между делом рот чем-нибудь занимать, брать паузу на размышление. Маслянисто лоснящиеся ломти рыбной нарезки выглядели тошнотворно, казались Евдокии застывшими пластами рыбьего жира. Внушительная лоханка с паюсной икрой вообще лакированную собачью какашку напомнила…
– Ты, Дуся, не скромничай, наваливайся, – потчевал Мирон. Неловко действуя левой рукой, соорудил себе многослойный бутерброд из осетрины и икры, зачавкал. – Давай, давай… Икра прошлогодняя, но самолетом из Астрахани.
Попытка номер два.
– Александр Сергеевич, я слышала, несколько месяцев назад на вас уже было покушение?.. Вас из автомата обстреляли… Может быть, вам и сейчас стоит искать злоумышленника не в доме, а за его пределами?
Наклоненный над столом Мирон бросил на Дусю пытливый взгляд, слегка, насмешливо, дернул уголком губ. Евдокии показалось, что он прочел ее стремление уклониться от работы, как детскую книжку с крупным шрифтом и цветными картинками. Внутренности сжались в плотный пугливый комок.
– Тот беспредел я разрулил. Крысу выловил и наказал. Не в тему бьешь, подруга, – усмехнулся понятливо.
– Но все же. Врагов у вас, простите, хватает. Почему змея в автомобиле – это кто-то из своих, домашних?
Сергеевич обтер губы салфеткой, небрежно отбросил ее на край стола, ответил:
– Дом охраняется. Вся территория под камерами. Точилу подают из гаража прямиком к парадняку. Змею могли подложить только в гараже, там все свои, пройти можно и с улицы, и из дома. За полчаса до того, как я сел в тачку, горничная Верка положила во внутренний автомобильный ящик охлажденную бутылку воды. Я пью структурированную воду, два литра в день, врачи говорят – полезно. Верка воду клала на глазах водилы – Толяна. Змеи в ящике не было. Ее положили туда позже, ясным утром, когда вокруг полно народу.
Мирон прищурился, пожевал губами:
– Как думаешь, это мог сделать "кто-то за пределами дома"? Залетный, типа?
– А заползти сама гадюка не могла?
– Если только позже дверцу в машине за собой захлопнула. Ты за рулем? Вино хорошее, налью.
Евдокия помотала головой – автомобиль она оставила на парковке перед офисом, побоявшись на нервной почве перепутать педали тормоза и газа. Александр Сергеевич налил в большой бокал белого вина, выпендриваться, обнюхивая его букет, не стал, поставил перед Дусей. Себе принялся сооружать второй многоуровневый бутерброд, на этот раз с лососиной.
– Этих гадюк у нас вообще пропасть, – продолжил, не отрываясь от процесса. – Неподалеку пруд большой, там каменная змеиная горка была, эти твари в сад ползли, ну я и велел пацанам разобраться. – Огорченно задержал готовый сэндвич напротив рта. – Разобрались, блин, уроды. Взорвали на хрен горку, змеи расползлись по всей округе. – Зачавкал. – Теперь плачу по сто баксов за каждый принесенный хвост.
– В машине много всяких незаметных дырочек… – не сдавалась Евдокия.
– В "бардаке" бронированного мерина дырок нет, – отчеканил авторитет.
– Вы после покушения обзавелись бронированным автомобилем?
– Нет, он у меня давно. В тот день мерс поломался, я на бэхе с пацанами поехал. Ты, кстати, почему не ешь? – прищурился на Землероеву. Та неопределенно повела плечом. – Мандраж словила? – хмыкнул понимающе.
Демонстративно тыкать вилкой в рыбную нарезку Евдокия не стала. Руки немного тряслись, а показывать страх Дуся не хотела. Гордо выпрямила спину и твердо поглядела в насмешливые Сашины глаза: мол, думай что угодно, я не из пугливых, удар держу.
– Ну-ну, – покачал головой авторитет и склонился над столом. – Не очкуй, Дуся, человек ребенка не обидит. Ешь давай. Если помнишь, я перед тобой в долгу, знаю, что Ефремович тогда тебе отбашлял нехило. Но за мной – должок. – Задумчиво поглядел на Евдокию. Как будто знал, что от него сыщики денег бы не взяли. – Сделаешь работу, получишь все сполна.
Евдокия, по правде говоря, предпочла бы заплатить сама, лишь бы избавиться от чести работать на авторитета.
– Александр Сергеевич, а почему вы так уверены, что два покушения не могут быть связаны? Может быть…
– Да потому! – перебивая, разгорячился Саша. – Змея в автомобиле – это не покушение, а хрень собачья! Змея небольшая, я через двадцать минут в больнице был, Толян гадюку врачам в рыло тыкал – мне противоядие кололи! – Миронов расстроенно откинулся на кожаную спинку дивана, поглядел на распухшую руку, скривился.
– Укус змеи вы принимаете за мелкую пакость?
– Этих пакостей за полгода у меня немерено набралось. Обоз и маленькая тележка. Я хочу по-тихому разобраться, найти, кто эту сволочную хрень мастырит. – Дотянулся до папки, переложенной на диван, вынул из бокового кармашка какой-то листок и протянул его Дусе: – Результаты анализов. Месяц назад провел в клинике полное обследование…
Если исключить из рассказа Александра Сергеевича не вполне цензурные определения физиологических расстройств, то дело было в следующем.
В течение довольно продолжительного времени с Александром Сергеевичем происходили удивительные вещи: во время важных деловых мероприятий случался казус – едва приехав на переговоры, Миронов начинал чувствовать непреодолимое желание навестить удобства. Вместо того чтобы сидеть, внимать оппонентам, убеждать, пугать, дела разруливать – Саша мог думать только о том, как бы в штаны не наделать, не оконфузиться.
Подпирало – жуть! За час Мирон мог пробежаться до туалета дважды.
Пару раз переговоры вообще срывались. Среди пацанов пошел слушок, что Саша, мягко говоря, боится конкурентов до мокрых штанов, до медвежьей болезни. Смешки пошли. При виде Мирона глаза отводить начали…