– Что?.. Видели? – плаксиво поинтересовался, едва приподнимаясь над подушками.
Хотя, по большому счету, вопрос был совершенно бессмысленным. Надежда Прохоровна выглядела так, словно встретила в коридоре смерть с косой и запиской, где начиркан временный адрес гражданки Губкиной.
Не отвечая, баба Надя подошла к графину, налила стакан воды и выпила его мощными глотками.
– Видела, – сказала только тогда.
– Я вошел… – запричитал Виталик, – она лежит. На голове подушка. Но в одежде. Я думал, шутка… розыгрыш… намек… Подошел, снял с лица подушку… – Его замутило от воспоминаний.
Надежда Прохоровна шагнула к тумбе с телефоном и вызвала подмогу.
На завтрак Надежда Прохоровна и Виталий Викторович так и не попали. (А в общем-то не очень и хотелось.) Вначале им пришлось общаться с истеричной администраторшей, явившейся на телефонный вызов, потом подъехал начальник службы безопасности – высокий, судя по выправке, отставник с седыми висками, его все уважительно звали либо Пал Палыч, либо по-просту Шеф, – потом нагрянула милиция, следователь из райцентра подтянулся… И хотя всех свидетелей попросили не распространяться о происшествии, часа через два весь санаторий был информирован – в корпусе А погибла девушка. Народ с пугливым любопытством прогуливался по дорожкам – погода прекрасная, никто в номерах сидеть не хотел, – все свободные от оздоровительных процедур отдыхающие постепенно и неуклонно стягивались к двум деревянным корпусам. Граждане таращились на окна номера люкс, на суету милицейского народа…
Надежда Прохоровна, сложа руки под объемной грудью, утянутой в коричневое пальто с норковым воротником, крепко стояла на дорожке, на линии между А и Б. Ждала. Прислушивалась. Думала. Приехавший первым оперативник капитан Анисьев ей не понравился. Уж больно с пристрастием опрашивал нашедших труп "родственничков"; подоспевший позже следователь Князев тоже ей не глянулся – сухарь, педант надменный, действовал в том же разрезе, что и капитан. Надежда Прохоровна ждала начальника охраны санатория.
Наконец Пал Палыч вышел на крыльцо корпуса А, закурил, перекинулся парой слов с милиционерами, сидящими на креслах веранды, и только тогда наткнулся на призывный взгляд бабушки в черном берете.
Кивнул – с Надеждой Прохоровной уже успел познакомиться по роду службы. Та красноречиво мотнула беретом, и Павел Павлович сбежал с крыльца.
– Вы хотите мне что-то сказать? – спросил догадливо.
– Хочу, – серьезно кивнула бабушка. – Спроси у дворника, – сразу беря деловой тон, обращаясь на "ты", вступила Надежда Прохоровна, – который утром дорожку от снега расчищал, – были ли людские следы на дорожке. – Шеф пытливо прищурился, и баба Надя пояснила: – Я, когда утром встала, в окно посмотрела: от главного корпуса до нас – ни единого следочка. Целина. А когда мой племянник с Мариной из бара возвращались, вовсю еще снег валил. Закончился только ночью.
Пал Палыч смотрел на тетеньку в берете уже совсем заинтересованно.
– А на веранде домика А, как я сегодня случайно подслушала, до двух часов ночи вон та гражданочка в беличьей шубке сидела. Сидела, пока снегопад не закончился, мимо нее никто не проходил. Понимаешь? Никто из главного корпуса пройти сюда не мог. Вернуться – тем более. Остались бы следы… А между нашими двумя корпусами труба горячая проложена. Вон, вровень с дорожкой идет. На ней следы не сохранятся – мокрый дерн.
– Но от главного корпуса, от котельной тоже трубы отопления и водоснабжения проложены…
– Так они под наш корпус ныряют. А выходят уже под крыльцом. Я проверяла, оттуда досюда не перебраться.
Пал Палыч зашвырнул окурок в урну рядом с беседкой и, не приглашая, зная, что Надежда Прохоровна и так отправится следом, пошел на угол корпуса Б.
Засыпанная ровным снегом полянка вокруг каменного основания под бревенчатыми стенами подтвердила слова пожилой сыщицы. От котельной главного корпуса до домика Б шла ровная зеленоватая полоска. Горячие трубы ныряли под задний угол и появлялись уже с другой стороны дома возле крыльца и шли вдоль плиточной дорожки до крыльца корпуса А.
Павел Павлович оглядел ровную заснеженную полянку, потер рукой подбородок: от одной подтаявшей тропинки до другой по скользкому бревенчатому углу мог перебраться только человек-паук. Да и то вряд ли. Гладкие бревна выглядели чуть ли не полированными.
Павел Павлович внимательно посмотрел на серьезную бабушку в берете и произнес:
– А зачем вы, Надежда Прохоровна, мне все это рассказали? Мы бы, конечно, и сами позже связались с бюро погоды, выяснили метеоусловия, узнали, когда закончился снегопад, и сопоставили все факты: Ангелину Игоревну, просидевшую на веранде до двух часов ночи, ровные дорожки… Почему вы решили обратить мое внимание на все это? Ваш племянник и без того под подозрением, а теперь уж точно все наше внимание сосредоточится на проживающих в корпусах А и Б.
– А… – махнула варежкой Надежда Прохо ровна. – Пока вы там сосредоточитесь, свяжетесь и сопоставите, два месяца пройдет! А нас попросили никуда не уезжать отсюда. – Баба Надя протяжно вздохнула. – Что ж нам, здесь до морковкина заговенья торчать? Нет уж, спаси бочки. Ищите своего дворника, пусть про следы подтвердит. Пал Палыч послушно развернулся, сделал два шага по направлению к корпусу А, но вдруг возвратился и со слабой улыбкой произнес:
– Дворник сегодня не вышел на работу. Запил. Снег от главного корпуса до шале расчищал один из моих ребят, охранник. И вот он, в отличие от вас, уважаемая Надежда Прохоровна, на отсутствие следов внимания не обратил.
– Так молодой еще, – заступилась за парня баба Надя. – Торопился очень.
Пал Палыч усмехнулся, – ну что ж, спасибо, – покачал головой и двинулся к следственной бригаде.
Бабушка Губкина смотрела в спину рослому подтянутому мужчине и думала о том, что благодарить ее вовсе не за что. Сегодня утром Виталий Викторович чуть ли не на коленях умолял ее ничего не говорить следователю, не связывать убийство девушки с делами его брата. Не привлекать внимания.
Посему получается: в тайне от следствия Надежда Прохоровна оставила гораздо больше, чем сказала. Она нутром чувствовала: Марина погибла от руки того же человека, что вчера приподнимал ее матрас. Или – тех же. Наверняка после того, как документы не удалось обнаружить в наиболее вероятных местах – у Мусина и Губкиной, – преступник решил наведаться в номер Марины. Ведь человеку со стороны в жизни не догадаться, что Виталик и Марина познакомились только в автобусе! Они приехали вместе. Поселились рядом. Обедали и ужинали за одним столом, потом павиан до ночи развлекал Марину в баре. Преступник обыскал два номера, ничего не нашел. Отправился в корпус А и там застрял.
Надежда Прохоровна ходила сегодня к Марине. Большей частью застекленная стена небольшого тамбура перед ее дверью четко выходила на крыльцо корпуса Б. А там сидела Кларисса. Скорее всего, преступник, обыскивающий номер при свете фонарика, отлично видел, как на крыльце противоположного корпуса тлеет в ночи сигаретка. Девушка могла увидеть его выходящим из чужого номера – коридоры и лестница ярко освещены, тамбур так вообще как на ладони. И поэтому он ждал.
В связи с чем можно судить – у преступника был сообщник. Ведь ждал он не просто так. Кто-то должен был следить за Мариной и павианом, кто-то должен был сигнал подать – они возвращаются! Такие дела в одиночку не проворачивают.
Но вот как узнать, кто из проживающих в двух деревянных корпусах приехал в последние четыре дня… Об этом, будучи полностью откровенной, можно было бы узнать у Пал Палыча… Если Марину убили из-за документов Петра, то приехать сюда убийца мог недавно. Максимум за день до появления здесь Ирины. Максимум. Раньше ему тут делать было нечего.
И еще одна примета, не имеющая отношения к срокам, – убийца должен быть физически очень сильным. Высокую, далеко не худенькую Марину, судя по неснятым сапогам, ударили по голове еще в прихожей. И только потом отнесли на кровать в спальне. Причем именно отнесли, а не дотащили. Девушка постель после дневного отдыха ровно застелила покрывалом, ее так поверх него и уложили, особенно не смяв. Не взгромоздили кое-как…
Надежда Прохоровна как воочию видела события прошлой ночи. Вот Марина приходит из бара… (Где преступник прятался в этот момент? В ванной комнате, дверь которой выходит в небольшую прихожую? Или за выступом стены спальни?.. Скорее всего, в ванной. Марина успела снять в прихожей куртку, но не освободилась от сапог. А ковер в ее гостиной – густой, светлый. Вряд ли девушка, судя по ухоженным ногтям, волосам и начищенным ботфортам, большая чистюля, протопала бы в сапожищах прямо в спальню.) Преступник почему-то не дождался, пока девушка снимет сапоги и пройдет в комнаты, давая ему возможность незаметно выскользнуть из номера. Он сразу ударил ее по голове.
Может быть, Марина почему-то включила свет в ванной?..
Нет. Девушка не входила в ванную. Ее ударили не в лицо, а по голове сзади.
Может, убийца просто перетрусил и не стал дожидаться, пока хозяйка номера встретится с ним лицом к лицу и узнает? Ударил на опережение?..
Возможно. Так как задушил он ее уже позже.
И из всех этих умозаключений, как утка из густых камышей, выплывает интересный вопрос: а хотел ли преступник вообще убивать Марину? Тех, кого одним решительным ударом отправляют в покойники, оставляют валяться на полу, на кровать бережно не переносят… И в связи с этим Надежда Прохоровна все более и более укоренялась в мысли, что преступник человек неопытный, случайный и в чем-то даже совестливый. Он провел длительное время в номере рядом с убитой девушкой и так и не смог снять с ее лица подушку. Не мог видеть мертвого лица. Окровавленное орудие убийства с головы Марины снял уже Виталик. Утром. А судя по огромной луже, натекшей на постель, живая еще Марина довольно долго лежала там без сознания.
Потом, скорее всего, начала приходить в себя. Преступник испугался, что девушка откроет глаза, увидит и узнает его. Он положил подушку на лицо жертвы, еще слабой, ничего не понимающей, и крепко держал, пока она не перестала подавать признаков жизни.
Надежда Прохоровна вздохнула – вроде бы все так. Все так и было.
Но с этими догадками к милиционерам лучше не соваться. Они и без бабушки Губкиной картину убийства смогут восстановить. Тут им с погодными службами советоваться не надо, быстро дотумкают.
Но как же все-таки узнать, кто из физически крепких мужчин заселился в деревянные корпуса не позже четырех дней назад?!
Пара широкоплечих кавказцев – очень подозрительные ребята. Но они в кино сидели. Надежда Прохоровна сама их возвращение видела.
Саша-молодожен тоже сильный парень. Но он свою жену, сидящую на крылечке, пугаться бы не стал. Спокойно вошел, спокойно вышел. С Мариной не столкнулся бы. Ведь целью было не убийство! Марина долго на постели живая лежала. Ее убили гораздо позже и, судя по всему, вынужденно!
Надежда Прохоровна покрутила головой. Та-а-ак… Кто еще мужского полу проживает в деревянных корпусах?
Менее чем за сутки баба Надя не успела познакомиться с соседями. Не успела понять, кто тут живет, кто просто в гости заходил…
На регистрации сейчас с ней разговаривать не будут. Персонал перепуган до невменяемости и к разговорам не расположен.
Спросить напрямую Пал Палыча? Пусть покажет ей книгу регистрации постояльцев.
А как объяснить свое любопытство? Старческим пристрастием к подглядыванию в замочную скважину? Скажите-ка мне, Пал Палыч, какие гости в последние четыре дня приехали, они мне наиболее подозрительные?..
Нет, так дело не пойдет. Пал Палыч мужик вострый, вмиг вцепится. Надо самой мозгой шурупить.
Черт бы побрал этого Виталика с его изворотливым братцем! Никакие миллионы человеческой жизни не стоят!
Расстроенная Надежда Прохоровна кругами ходила вокруг двух бревенчатых строений, прикидывала так и этак и все никак не могла придумать – как бы половчее донести до следствия свои предположения, что искать нужно не просто физически сильного мужика, а, скорее всего, приехавшего из Москвы и как раз в обозначенное время! Как подсказать следователю еще больше сузить круг подозреваемых?!
Искала и не находила выхода. Прав тут Виталик. Вылезешь с советами, потом сам же в основные подозреваемые и залетишь. Милицейские сначала в СИЗО от греха подальше закрывают, а уж потом как следует разбираться начинают. Может такое быть?
Еще как может! Виталик и без ее влезаний первым в списке подозреваемых стоит.
Или… рискнуть? Пал Палыч вроде мужик толковый. Понятливый.
И если бы не одна мысль, делавшая все прежние размышления глупыми и бессмысленными, Надежда Прохоровна, скорее всего, и отправилась бы к охранному Шефу. Но…
Эх, тяжела ты, ноша знания. Надежда Прохоровна достала из кармана мобильный телефон и набрала номер Софьюшки.
Ведь кому еще звонить?! С кем посоветоваться? Если объевшийся успокоительных таблеток павиан бессовестно дрыхнет в своем номере…
Сказать, что Софья Тихоновна пришла в ужас от рассказа Нади, – значит сильно преуменьшить ее реакцию. Софа обратилась в панику: дражайшая подруга Наденька еще и суток не прожила в отеле, а уже – убийство!
Софья Тихоновна причитала, охала и молила скорее вернуться в Москву. Взывала к разуму и рассудку. Напоминала о годах и прочих неприятностях.
– Да не могу я, Софа, не могу! – кипела баба Надя. – Меня и Виталика категорически попросили никуда не выезжать в ближайшие дни. Как я уеду, если путевка еще на десять дней оформлена?! Как…
– Тогда приеду я, – перебила профессорская жена.
– С ума сошла? Куда ты собралась?!
– К тебе. Это я уговорила тебя составить компанию Виталию Викторовичу.
– И не думай!
– Надя, – спокойно проговорила Софья Тихоновна, – я приеду.
– Нет! Меня Арнольдыч убьет!
– А мы ему не скажем про убийство.
– Сонечка…
– Наденька. Хочешь, я сделаю вид, что с вами незнакома, а?
– Незнакома? – начиная сдаваться, повторила баба Надя.
– Да. Похожу. Послушаю. Посмотрю на все со стороны. Думаю, моя помощь в определении Ирины будет нелишней. Вам ведь теперь не с руки ко всем с расспросами приставать?
Что есть, то есть, вынужденно согласилась Надежда Прохоровна. Весь персонал отеля уже в курсе, кто и как обнаружил труп в шале, и вряд ли будет откровенен с подозрительными "родственничками".
– Хорошо, приезжай. Но с нами на людях – ни гугу.
– Конечно! Жди. К ужину буду на месте.
Надежда Прохоровна попрощалась с Софой до вечера, убрала телефон в карман и шумно выдохнула: сказать по совести, решение подруги ее обрадовало. Как груз с души упал. Софьюшка всегда была чудо как рассудительна, в суждениях нетороплива, и если уж кто и мог помочь тут разобраться, то она – в первую очередь.
– Надежда Прохоровна! – окликнул кто-то бабу Надю, и та, чуть вздрогнув (нервишки-то под основание подточены!), оглянулась. С крыльца корпуса А к ней торопился охранный Шеф. – Надежда Прохоровна, хочу сказать – все ваши слова подтвердились. Мы еще раз поговорили с Клариссой и Ангелиной Игоревной, расспросили моего парнишку Олега, который снег убирал, – все точно. Кларисса видела, как еще по снегопаду ваш племянник и Марина прошли из бара. Потом Ангелина Игоревна сказала, что сидела до самого окончания снегопада… Олег как следует вспомнил – на дорожке, которую он разгребал от снега, не было ни единого следа.
– А от реки и от леса через поляны их и сейчас нет, – буркнула Надежда Прохоровна. – Все по расчищенным дорожкам гуляют.
– Да. Так что спасибо. Избавили нас от лишней работы. У вас есть еще какие-нибудь наблюдения?
Надежда Прохоровна вздохнула. И начала изворотливо:
– Да вроде бы есть… Но боюсь ошибиться.
Я ведь еще не знаю всех постояльцев в лицо…
Можно мне в вашу книгу регистрации заглянуть?
Кто откуда и когда приехал… Кто местный, кто столичный…
Павел Павлович прищурился:
– Значит, угадал я. Есть у вас кое-что еще. Вы кого-то видели?
– Нет, – честно ответила бабушка Надя.
– Тогда зачем вам книга регистрации? Я уже тут краем уха слышал, вы с племянником кого-то разыскивали…
"Слышал, значит, – перепугалась Надежда Прохоровна. – Ох, не то ты слышал, Паша, ох не то!.."
– Это к вашему делу отношения не имеет, – отрезала. – Скажи лучше, Пал Палыч, ваши внимание обратили, как аккуратно Мариночку на постель уложили?
– Хотите сказать, у вашего племянника не хватило бы сил перенести такую тяжелую девушку, как Марина? – усмехнулся Шеф.
– Ну да, – смутилась баба Надя.
– Тогда – обратили.
– А сколько сильных мужиков в этих двух корпусах живет?
– Под подходящие параметры попадает несколько мужчин, – не стал лукавить с добровольной помощницей Шеф. – Но алиби у всех есть.
– А как же тогда…
Пал Палыч развел руками:
– Сами голову ломаем. И были бы благодарны за помощь, – сказал, но вдруг смутился, почесал в затылке. – Точнее, я буду благодарен. Князев у нас… как бы это выразиться…
– Мне не шибко доверяет, – догадливо подсказала баба Надя.
– Ну да. Ваш племянник вчера весь вечер провел с убитой, а позже труп обнаружил. Вы тоже на месте преступления до приезда опергруппы побывали…
– Значит, не верит он мне?
– Он же не слышал, как вы мне идею о снегопаде подкинули. Не мог проникнуться.
– Подумал, поди, в доверие втираюсь, – невесело хмыкнула бабушка Губкина.
– Ну-у-у, – совсем смутился глава охранников, – примерно так.
– Значит, поговорить я только с тобой, Палыч, могу?
– Увы, Надежда Прохоровна, и со мной не можете. Сегодня ночью я получил телеграмму из Краснодара – папа в тяжелом состоянии попал в больницу. У меня самолет через четыре часа. Я уже со всеми попрощался, лечу.
– А как же…
– Что – как же? – зацепился Шеф.
– Ну это… Я ж ничего здесь не знаю, мне бы поговорить с кем… – зачастила баба Надя. Ну что за невезение! Такой толковый мужик, и вдруг – уезжает!
– А о чем вы хотите поговорить?
– Да так… о людях. Кто где живет. Давно ли.
– О людях? – прищурился Пал Палыч. Огляделся по сторонам и внезапно улыбнулся: – Пойдемте. Представлю вас нашей местной знаменитости. Вы ведь еще толком с Ангелиной Игоревной не познакомились?
– Это которая в беличьей шубке? Полночи на веранде просидела?