- Скорее! - засуетился Камиль, не считая, сунул пачку долларов в небольшой кейс, переданный ему Пти-Андрэ. Краешком глаза я заметил, что он полон точно такими же пачками. - Прячьтесь под берегом, а я постараюсь увести вертолет за собой.
Он махнул нам рукой и прыгнул в машину. Заведя мотор, Камиль повел ее вдоль берега, в противоположную от города сторону.
Мы успели спрятаться под прибрежными камнями и укрыть шлюпку так, что сверху ее было не заметно.
Вертолет дважды облетел яхту, а потом припустил за уносившейся по берегу машиной, которую вел шургатец. Как только вертолет оказался вдали от нас, мы забрались в шлюпку, и Пти-Андрэ завел мотор. Но даже тарахтенье нашего мотора не смогло заглушить пулеметные очереди, которыми били с вертолета по петлявшему по дороге джипу. То ли пулеметчик оказался слишком плохим, то ли водитель машины очень хорошим, только вертолету поразить цель удалось далеко не сразу. За это время мы успели отплыть от берега, добраться до яхты, подняться на ее борт, и только тогда вертолет, расстреляв машину, вплотную занялся нами.
- Прячемся в трюме! - Схватив за руку Инну, я потащил ее к открытому люку.
Мы бежали по колеблющейся на мелкой волне палубе, но добежать явно не успевали. Вертолет начал обстрел раньше, чем мы оказались в безопасности. Слыша свист пуль над головой, я рыбкой нырнул в люк, а затем, высунувшись оттуда, подал руку Инне, но она почему-то не спешила в укрытие. Стояла и как-то странно раскачивалась, глядя на вертолет. Потом у нее подогнулись ноги, и она плавно, как в замедленной съемке, опустилась на палубу, из-под ее пышного жаркого тела начала растекаться дымящаяся струйка темной крови.
По вертолету открыли огонь из счетверенного зенитного пулемета, оказавшегося на корме. Я заметил, как несколько крупнокалиберных пуль разодрали бортовую обшивку, и вертолет убрался с нашего горизонта. Яхта между тем, набирая скорость, уходила мористее.
А вечером мы, сидя в крохотном кубрике, поминали погибшую Инну. К тому времени тело ее, завернутое в полиэтиленовую пленку, уже покоилось на илистом дне Персидского залива…
Телегин
…Тот телефонный звонок полностью вывел меня из душевного равновесия.
- Слушай внимательно, Телега! Дважды Батоно не повторяет. - Грубый мужской голос говорил с явным кавказским акцентом. - Нам нужен твой дружок Пашка и его телка. Если отдашь их, тебе ничего не будет… Ну, заплатишь сто тысяч зеленых за моральный ущерб, нанесенный нам твоим человеком. Но это так себе, мелочь. Завтра я с тобой свяжусь в это же время. Если не скажешь про тех, кто нам нужен, в тот же вечер сгорит один фирменный магазин в центре Москвы, торгующий какими-то глупыми сувенирами. Во второй…
- Постойте! Давайте договоримся по-хорошему… - начал я, но ответом мне были гудки отбоя.
"Начинается, - подумал я. - И что там опять этот Пашка натворил? Что тут думать! Так или иначе, необходимо обратиться за подмогой к "крыше". А ею, как известно, командовал Алексей Федорович. Значит, необходимо внеочередное свидание с ним".
Я набрал номер телефона, который Хозяин велел использовать только в самом крайнем случае.
- Необходима встреча на высшем уровне, - сказал я электронному секретарю, стандартно отвечавшему: "Хозяина квартиры нет на месте. Оставьте вашу информацию на магнитофонной ленте после третьего сигнала".
Еще я добавил:
- Повышенная срочность!
Тем же вечером Хозяин позвонил мне по заранее условленному коду: три звонка, а затем еще два звонка. На третий раз я снял трубку.
- Это я, - сказал Хозяин. - Встречаемся в 22.00 у входа в ночное кабаре "На Тверской". Знаете, где это?
- Разумеется.
- Тогда не опаздывать!
В назначенное время я остановил свою "девятку" у переливавшегося рекламными огнями кабаре и огляделся вокруг. Машина Хозяина подъехала чуть раньше и стояла теперь в нескольких метрах от места моей парковки.
Выйдя из "Жигулей", я неторопливо, будто прогуливаясь, подошел к иномарке и, открыв заднюю дверцу, уселся на сиденье.
- Что стряслось? - нетерпеливо спросил Алексей Федорович, глядя на меня через зеркало заднего вида. Одет он был в шикарный черный костюм, видимо, готовился к встрече весьма основательно, да только не со мной.
- Опять Мозоль наследил. Перешел дорожку каким-то крутым кавказцам. Иначе как бы они смогли выйти на меня, вычислить мой телефон и всю систему нашего бизнеса?..
- Это становится любопытным. Посоветуйте официальному директору фирмы тряхнуть весь персонал на предмет связи с нацменами.
- Они грозятся завтра вечером устроить поджог нашего фирменного магазинчика на Котельнической набережной… Это для начала!
- Совсем обнаглели! Я попробую им помешать, но напоминаю поговорку: "На Бога надейся, а сам не плошай".
Поговорка в данном конкретном случае мне совсем не понравилась. Получалось, что Хозяин был не уверен в своих силах и открещивался от нас.
Говорить больше было не о чем, и я тут же откланялся. Ночь я провел в своей шикарной спальне без сна, но так ровным счетом ни до чего и не додумался, заработав лишь головную боль.
Выпив кофе без всякого аппетита, я поплелся на заранее договоренную встречу с американцем. Опять начнет давать разные дурацкие задания, размышлял я, вливаясь в поток уличного автотранспорта на своих "жигулях". Как же мне все это осточертело! Поневоле вспомнишь добрым словом золотые денечки моей прорабской житухи. Тоже, конечно, не мед, но такой головной боли никогда не было…
Джон Джонсон поджидал меня в центре ГУМа, у неработавшего фонтана.
- Почему не улыбаетесь, мистер Телегин? Надо улыбаться всегда, даже на электрическом стуле… - ощерился в вечном американском "чи-и-зе" Джонсон.
- Не до улыбок! Одни неприятности… - обреченно махнул я рукой.
- Тем более надо улыбаться. Что у вас случилось? Рассказывайте…
- Наехала на меня какая-то кавказская группа. Собирается весь бизнес порушить или взять под свой контроль.
- Конкретно! Кто?
- Если б знать! Звонивший мне сказал в самом начале: "Дважды Батоно не повторяет…" Точно! Их босса зовут Батоно!
- Но ведь так в Грузии обращаются к уважаемому человеку, насколько я знаю… Ладно, я попробую кое-что разузнать. Ждите моего звонка. Возможно, эти грузины просто не знали, что вы работаете на нас, а то бы не осмелились!
Что-то уж больно американец уверен в возможностях своей организации! Конечно, они могут многое, особенно теперь, но этих кавказских отморозков вряд ли можно задавить авторитетом даже такой могущественной организации, как ЦРУ. Ну да посмотрим. Надежда умирает последней… Черт возьми, что-то я одними пословицами и поговорками начал мыслить! Не к добру…
Не очень-то я поверил Джонсону, что он сможет помочь приструнить кавказскую группировку, но все же от его моральной поддержки стало как-то поспокойнее. Я даже смог продолжить занятия с Владом Стругом, которого решил подготовить на смену окончательно зарвавшемуся Мозолю.
Со Стругом я должен был увидеться во второй половине дня в той же пивной, в которой мы частенько беседовали с Пашкой. Туда я отправился на городском транспорте.
В метро я сразу почувствовал, что за мной наблюдают. Шел за мной, совершенно в открытую, молодой грузин в малиновом пиджаке. Он все время норовил держаться рядом со мной, нахально наступал на ноги, пихался, всячески вызывал на взрыв. Но я терпел…
На переходе на кольцевую линию я было решил, что мне удалось оторваться от плотной опеки, однако ошибся. На станции "Таганская" мой преследователь опять оказался рядом. В этот момент я как раз подошел к самому краю платформы и заглянул в тоннель, проверяя, не идет ли поезд. Когда я оглянулся, грузин стоял рядом и, издеваясь, уколол меня в зад острым концом пилки для ногтей. Больше я сдерживаться не мог. Хотел наорать на него, ударить, но тут послышался лязг приближающегося поезда, и я еще раз пересилил себя, подумав, что смогу избавиться от преследователя, выскочив из вагона перед самым закрытием дверей. К этому маневру мне, однако, прибегать не пришлось.
Поезд уже влетел на станцию и, замедляя ход, готовился к полной остановке, когда тот, на кого я раньше вовсе не обращал внимания, блондин невысокого роста, подскочил к грузину сзади и сильно толкнул его на железнодорожные пути, прямо под колеса первого вагона.
Визг тормозов, ужасный вопль, людское многоголосье - на все это я не обратил внимания, отыскивая взглядом блондина, но того уже и след простыл. Тогда я решил перейти на противоположную сторону станции и ехать до "Парка культуры" по более длинному маршруту. Так было надежнее.
Встречей со Стругом я остался доволен. Он устраивал меня, к тому же как на духу выложил всю подноготную о тех делишках Пашки, которые тот проворачивал без моей санкции. Так я узнал о хищении парадного кителя с наградами у генерала Пономарчука. Жаль, что Пашка находился далеко, а то бы я его и грузинам выдавать не стал, просто пристрелил, как собаку. Ну да его счастье, что не попал мне под горячую руку…
Вечером мне опять позвонили. На этот раз говорил другой голос, более интеллигентный.
- Господин Телегин? Мы больше не имеем к вам претензий. Просим извинения за доставленное беспокойство… Всего доброго!
Вот так-так! Похоже, господа американцы слов на ветер не бросают и действительно многое могут в нашей стране.
Буров
В последующий час никаких новых находок оперативниками сделано не было. Именно тогда следователь Стороженко еще раз предложил хозяину добровольно сдать то, чего пока еще не нашли. На это Телегин только пожал плечами и развел руками. Он оставался верен тактике, избранной в самом начале, которую можно было сформулировать следующим образом: "Все, что найдете, ваше!"
- Ничего не поделаешь! Придется поднимать паркет, ломать стены, уродовать потолок… А что делать? Вы сами вынуждаете нас… - как бы невзначай проговорил следователь, ожидая ответной реакции подозреваемого. Не дождавшись, приказал: - Поднимайте паркет!
Тут же в руках у усатого опера и двух его коллег откуда-то взялись ломики, и они начали действовать прямо в гостиной, подняв целый столб пыли.
- Стойте! Погодите! - возопил хозяин, не выдержав зрелища разгрома своей жилплощади. - Я все скажу, что знаю, про те чертовы ордена… Надо было мне с ними связываться!.. Жадность!
Стороженко мановением руки приостановил ретивых помощников и предложил им пока перекурить. Затем пододвинул бланк протокола допроса, приготовившись писать.
- Рассказывайте, - разрешающе кивнул он Телегину, усевшемуся рядышком с историком.
- В коллекции был один орден, который назывался орденом Белого Орла, но лично я его не видел. Тот человек, который достал для меня эту коллекцию, Белого Орла мне не отдал…
- Орден Белого Орла?.. - перебил Телегина историк, вскакивая со своего стула. - Это прелюбопытная вещь! Он является старейшим польским орденом. А с 1815 года…
- Извините, Илья Филиппович, но об этом позже, - поднятием руки остановил профессора следователь. - Сейчас меня больше интересует то, что скажет в свое оправдание гражданин Телегин…
Но Бурова откровения хозяина квартиры в настоящий момент совсем не занимали. Гораздо с большим интересом он вновь прислушался к тому, что нашептывало ему собственное подсознание, державшее "прямую связь" с некогда жившей личностью с неблагозвучной фамилией Мазурин…
Мазурин
…Его утомило многословие адвоката, но, наверное, так было нужно. На то он и Плевако.
- …Задача защиты и ваша - идти далее, еще поискать в этом деле ошибок и возвратить его на строго законную почву. Мазурину же, а чрез него и всему обществу, да послужит его привлечение уроком!.. Мазурин ждет вашего слова, вашего разрешающего слова, как возмездия за отравленную жизнь и за безвозвратно погибшую юность!..
"Ах, чертушка! Хорошо излагает! - думал Мазурин. - Вот я и ни при чем! Другого и быть не может до тех пор, пока существует власть денег. Она сильнее любой законодательной, исполнительной и судейской власти, вместе взятых. Она правит!.. Итак, что там с пятым орденом, доставшимся мне от графа Салтыкова?.. Эта история сама по себе могла бы стать сюжетом для целого романа…
Около ста лет назад, а точнее - в холодный декабрьский день 1772 года, из Санкт-Петербурга в Москву тащился длиннющий обоз. Среди прочих саней в самой середине находились три повозки, особенно охраняемые десятью вооруженными людьми. Они спешили, а обоз тащился еле-еле. Им же необходимо было срочно доставить имущество графу Салтыкову. Ведь, посылая своих людей, граф Петр Семенович уже был прикован к постели тяжелой болезнью и мечтал только об одном - еще раз перед смертью подержать в руках драгоценные награды, заслуженные им за долгие годы ратных трудов.
Командовавший охраной егерский поручик, не выдержав медлительности мужиков-обозников, плюнул в сердцах на безопасность и приказал охране вывезти повозки из общего строя и гнать в Москву как можно быстрее.
Вскоре обоз остался далеко позади, зато впереди смелого поручика ждала разбойничья ватага, скрывавшаяся за придорожными деревьями.
Бой был смертельным. Молодой поручик успел застрелить двоих заросших косматыми бородами грабителей, а с третьим схватился на саблях. Он бы с ним справился, если бы главарь шайки - здоровенный, обрюзгший от беспробудного пьянства мужик, подкравшись сзади, не раскроил ему череп бандитской булавой. Вскоре и вся охрана оказалась перебитой, и разбойники, славя атамана, поворотили лошадей с дороги в лесную чащобу…
Как уж там делили добычу лиходеи, бог весть. Известно было одно: что не прошло и ста лет, как деревенские мальчишки из Торжокского уезда откопали разбойничий клад на заброшенном лесном кордоне, где когда-то скрывалась ватага знаменитого в тех местах атамана по кличке Хомут.
Мальчишки, разумеется, проболтались взрослым, а те, в свою очередь, прибрали драгоценный клад к рукам, что в понимании российских простолюдинов является синонимом слов "прогулять, пропить"…
Мазурин долго шел по следу орденов, но все они, кроме одного, затерялись. А вот знаки ордена Белого Орла, похоже, должны были оказаться у него.
Хранил знаки ордена некий еврей Финкельштейн, которому досталась сия награда в наследство от отца - Матвея Ароновича, державшего в Твери ювелирную лавку. Отец рассказывал Мойше, что драгоценный орден заложил ему какой-то дурной сиволапый мужик за "синенькую", хотя стоила такая вещь куда как дороже.
К закромам Финкельштейна Мазурин нашел простую отмычку: предложил ювелиру "мильон" рублей. От такой суммы любой уважающий себя иудей никогда не откажется. Тем более что никто и никогда не предлагал Финкельштейну за орден больше. И все же он немного посомневался: стоит ли расставаться с отцовским наследством? Пришлось Мазурину припугнуть его тем, что он донесет на него в полицию, и за незаконное хранение царского ордена бедный Мойша отправится по этапу. В общем, орден перекочевал в его руки, а "мильона" Финкельштейн все еще дожидается…"
Хороший человек купец Матвей Автандилович Троицкий! Слову своему купеческому завсегда верен. Сказал, что не постоит за деньгами, - сколько пожелает Мазурин, столько и даст ему за орденскую коллекцию, - и точно, дал.
Теперь Мазурин - обеспеченный человек, хватит и ему, и его потомкам, если таковые появятся. Вот только выпутается из неприятной истории, связавшей его с группой старых знакомых, "червонных валетов", и заживет по-королевски. Первым делом поедет проведать, как там живет заграница. А дальше видно будет… Денег хватит на все!
Но вот и последнее слово присяжных заседателей. Все двенадцать признали Мазурина невиновным, что и требовалось доказать…
Булавин
…Наш медицинский "РАФик" выехал на узкую улицу под названием Большая Дмитровка и, задерживаясь на светофорах, покатил в сторону Страстного бульвара. Меня почему-то клонило в сон, так что водитель принялся теребить меня свободной рукой за плечо и рассказывать пошлые анекдоты, но они что-то плохо доходили до моего сознания, и я, стараясь быть вежливым, смеялся невпопад.
Знакомое лицо я подметил у пивного погребка на углу Столешникова переулка и тут же, вздрогнув, окончательно проснулся.
- Это же один из грабителей, которого я видел дважды. Первый раз на лестничной клетке у квартиры отставного генерала Пономарчука, а во второй раз этот тип вместе с подельником ограбил мою собственную квартиру…
- Что ты там бурчишь себе под нос? - не расслышал водитель.
- Это я про себя! Слушай, притормози возле магазина мехов. Я, кажется, знакомого встретил…
- Пожалуйста, мне нетрудно, - понимающе подмигнул мне водитель. - Небось, пивка хочешь употребить? Давай, до конца дежурства недолго осталось…
Я, не обращая внимания на его слова, вылез из кабины и уставился на знакомца, узнавая и не узнавая его. Он был сильно пьян. Какие-то типы помогли ему подняться из подвала пивной и теперь усаживали в остановленную черную "Волгу". Машина и пассажир удивительно не подходили друг другу, как не подошел бы черный смокинг к обтрепанным джинсам. Но хозяину "Волги" сунули приличную сумму, и он согласился доставить пассажира, куда тот пожелает.
Я подождал, пока приятели моего знакомца вернутся в пивную, а "Волга" проедет мимо нас, вскочил в кабину "РАФика" и сказал водителю:
- Следуй за черной "Волгой"!
- Зачем?
- Потом объясню!
Водитель не стал больше ни о чем спрашивать, а с места в карьер рванул за "Волгой". Догнав ее и пристроившись сзади, он скинул скорость и поехал не торопясь, повторяя маршрут ехавшего впереди водилы. Так мы выбрались на Страстной бульвар, свернули на Тверскую и вскоре оказались на Ленинградском проспекте.
Я заметил, что "Волга" свернула на улицу Расковой и въехала под арку жилого дома.
- Давай за ней! - опять приказал я.
Мы остановились у третьего подъезда, и я, выйдя из машины, стал наблюдать, как мой знакомец пытается преодолеть ступеньки первого подъезда. Наконец дверь парадной за ним захлопнулась, и я направился туда. "Волга" к тому времени уже уехала.
Войдя в подъезд девятиэтажки, я увидел, что лифт остановился на шестом этаже. Тогда я вскочил в грузовой лифт: хотелось посмотреть, в какую квартиру зайдет поднадзорный.
Он стоял, покачиваясь на нетвердых ногах, у квартиры 155. Увидев меня, попросил:
- Слушай, дрюг! Открой мне эту чертову дверь, а то я по-маленькому хочу…
Я взял ключ из его рук и открыл замок. Пробормотав: "Мы где-то встречались…", - "дрюг" умчался по своему неотложному делу.
Все ясно. Он меня тоже чуть было не признал. Захлопнув дверь, я побежал по лестнице вниз, думая о том, где поближе найти телефонный автомат, чтобы поведать следователю Стороженко об этой неожиданной встрече. Именно Стороженко вел дело о похищении орденов из моей квартиры…