- Конечно, с Галочки. Она и на фирме дольше работает, и Тяпу вместе с Юлей первая увидела. И кстати, - уже стоя у двери, обернулась Троицкая, - по-моему, Галину Федоровну и Марту Игоревну связывают какие-то личные отношения…
- Какие? - слегка оживился капитан. - Дружеские?
- Не пойму, - честно ответила главбух. - Но то, что личные, не как у начальника и подчиненного, это точно.
- Тогда пригласите, пожалуйста, вначале Галину Федоровну.
Ангелина Ивановна смущенно взглянула на капитана, отпустила ручку двери и, подойдя ближе, произнесла шепотом:
- Хочу попросить вас, любезнейший Михаил Валерьевич. Будьте, пожалуйста, добрее к Галине Федоровне. Она такая несчастная дама…
- Почему?
Полукружия бровей поднялись над очками, и Ангелина Ивановна сказала совершенно серьезно:
- С таким выражением лица, как у нашей Галочки, нельзя носить серое пальто и зеленую шляпку.
- ???
- Не понимаете? При такой цветовой гамме из просто печального облика выплывает живое воплощение уныния. Галя совсем махнула на себя рукой. Счастливые женщины так не одеваются.
"Как все сложно, - вздохнул Тарасов. - Серое пальто, зеленая шляпка… Впрочем, между печалью и унынием есть разница величиною в смертный грех…"
Но когда бухгалтер Галина Федоровна Вяткина вошла в кабинет, капитана неприятно удивило абсолютное, неоправданно высокомерное равнодушие женщины. Весь ее вид говорил о неприятии самого Тарасова, его должности и всей организации в целом.
- Здравствуйте, - поздоровалась Вяткина и не села, а практически упала на стул (Тарасов занял место Ангелины Ивановны за рабочим столом) и, положив ногу на ногу, сцепила пальцы на колене.
- Добрый день. Меня зовут Михаил Валерьевич. - Тарасов был сама любезность с "несчастной дамой".
Женщина кивнула, и пряди черных, довольно сальных волос погладили щеки.
- Сколько лет вы работаете в фирме?
- Почти девять.
- С самого основания?
Волосы опять погладили щеки.
- Тогда подскажите, пожалуйста, кто был главным бухгалтером "Гелиоса" до прихода Ангелины Ивановны? - спросил Тарасов и приготовился записывать. Прежде чем подойти к сути беседы, капитан хотел немного растормошить свидетеля вопросами о прошлом.
- Он перед вами.
- Кто? - не понял Валерыч.
- Бывший главный бухгалтер фирмы "Гелиос". Других бывших пока не было.
Тарасов отложил ручку, пошевелил губами, но вопроса к бывшему главбуху так и не придумал. Слишком неожиданно все получилось. Неопрятная, скорчившаяся на стуле женщина никак не тянула на должность главбуха солидного предприятия.
И вынужденную паузу он заполнил традиционным для этого дня вопросом:
- Что вы думаете о появлении трупа собаки в морозильном шкафу?
- Мерзость.
- В смысле?
- Мерзость, - повторила Вяткина. - Испортили девушке праздник…
- Кто испортил?
Галина усмехнулась:
- А вот это ваша задача, капитан. Выяснить, кто и зачем устроил эту пакость.
"Я капитаном не представлялся, - подумал Тарасов. - Выходит, сарафанное радио в "Гелиосе" работает".
- Может быть, как один из, извините, старейших работников фирмы, вы поможете мне это выяснить?
- Вряд ли это в моих силах.
- И все же.
Галина расцепила замок из пальцев, поставила локти на стол и приблизила свое лицо к капитану:
- Если сосуд недостаточно чист, скиснет все, что бы в него ни влили…
"И здесь аллегории. - Капитан отшатнулся от женщины и прижал спину к спинке кресла. Отстранился он не только от чужого лица, сколько от запаха только что выпитого коньяка, забивающего перегар. - По-моему, мы пьем-с, - подумал Тарасов. - На рабочем месте, с утра. Порядочки в организации".
Женщина вернулась в прежнюю позу и опять погрузилась в равнодушное спокойствие, словно показывая: последней фразой она сказала все.
- Что вы подразумеваете под сосудом? - спросил капитан. - Фирму?
- Возможно, - усмехнулась Галина. - А возможно, и нет. Люди тоже грязными бывают…
"Ого!" - напрягся Тарасов.
- Вы имеете в виду кого-то конкретно?
- Нет, просто так… фантазии. Спрашивайте по делу, капитан. У меня работы много.
- Еще один личный вопрос, можно?
- Валяйте. - Женщина пожала плечами.
- Какие отношения вас связывают с Мартой Игоревной?
- Никакие, - отрезала Вяткина, - только производственные.
- Ой ли, Галина Федоровна? Как я понял, два года назад вас не уволили, а всего лишь понизили в должности…
- Я не брала тех денег, - равнодушно произнесла бывший главбух.
"Так-так-так". Капитан почувствовал привычный зуд в области желудка. Вопрос по поводу увольнения-понижения он задал наугад, точнее, интуитивно. Ведь Троицкую не просто так пригласили занять место главбуха два года назад, ее взяли на должность в чем-то провинившегося бухгалтера, как оказалось пьющего. А таких работников в приличных местах не держат, безработных бухгалтеров-трезвенников гораздо больше, чем приличных рабочих мест.
Тогда почему Вяткину оставили в бухгалтерии?! Ведь помимо алкоголизма на ней еще и обвинение в пропаже каких-то денег!
И получалось, что капитан невольно ухватил какую-то нить. Боясь спугнуть удачу неловким вопросом, Тарасов дернул за кончик этой ниточки и принялся осторожно ее разматывать.
- А кто их взял? - спросил с пониманием сути дела.
- А у того, кто взял, и спрашивайте.
- Напомните, пожалуйста, сумму украденных денег. - Тарасов сделал вид, что роется в записях.
- Пятьдесят восемь тысяч.
- Рублей? - автоматически уточнил капитан. Иного ответа, кроме утвердительного, он не ожидал и чуть не выругался, когда Галина удивленно переспросила:
- Рублей? Долларов, конечно.
Пятьдесят восемь тысяч долларов. Для милицейского работника, живущего на зарплату без шальных инъекций, сумма практически запредельная. На эти деньги можно воплотить все мечты мента с четырьмя маленькими звездочками на погонах. Купить машину, грядки и еще на шубу Марьюшке останется… наверное.
- А почему руководство фирмы не стало заявлять о пропаже денег? - Забыв о грядках, капитан бил наугад. Боялся промаха, но пока ему везло.
- Решили не выносить сор из избы… - равнодушно объяснила Вяткина.
- Но кого-то наказали? Кроме вас.
- Уволили всех моих бухгалтеров.
"А вас, мадам, оставили?! - чуть не выкрикнул Валерыч. - Продолжать пить на рабочем месте!" Но сдержался и спросил почти безразлично:
- Значит, получается, что основными подозреваемыми были работники бухгалтерии?
- А кто же еще, - ядовито усмехнулась Вяткина. - Деньги были переведены с моего компьютера. Из этого кабинета.
- Но вы утверждаете, что этого не делали?
- Нет.
Капитан встал, обошел стол, запихнув руки в карманы брюк, покачался на носках у полки с документами и, размявшись, вернулся в кресло главбуха.
- Галина Федоровна, объясните, пожалуйста, мне, сиволапому. Компьютер, через который можно осуществить перевод денег фирмы, защищен неким кодом?
- Да. Но дело не только в этом. Нюансов много. Надо знать номера счетов, схему переводов…
- И кто это знал?
- Я. И Гольдманы.
- Но все же заявлять о пропаже денег они не стали… - пробормотал Тарасов.
- А кому это нужно? - усмехнулась Вяткина. - Для "Гелиоса" пятьдесят восемь тысяч не деньги… спокойствие дороже.
"Действительно, - согласился капитан. - При расследовании наверняка могли всплыть какие-то финансовые тайны предприятия. Каждая фирма химичит не с налогами, так с документацией".
- Вы сами кого-нибудь подозреваете в краже денег?
- Что с того, что я кого-то подозреваю, капитан? Дело прошлое…
- И все же?
- Оставьте. - Галина махнула рукой, вздохнула, и до капитана вновь долетели коньячные пары. Уже не такие свежие. Уже перегорающие. - Подозревать можно, обвинить нельзя.
- Я могу узнать адреса уволенных заместителей? - строго спросил Валерыч.
- Незачем узнавать. - Вяткина тупо помотала несвежей прической. - Все, что они скажут, я могу сказать за них.
- Что?
- Ничего. Ни-че-го они не знают. Могут что-нибудь выдумать, но по существу… вряд ли. Столько времени прошло…
- Иногда это помогает, - возразил капитан. - Страсти и обиды улеглись. Человек становится более рассудочным, объективным…
- Перестаньте, капитан! - Вяткина хлопнула рукой по столу. - Если хотите, то эти деньги взяла я!
"Ого! - удивился Тарасов. - Кого это она так выгораживает?!"
- Лучше окунитесь на семь лет назад, - внезапно успокоилась Галина. - Там вы больше интересного найдете. По вашей части.
"Теперь она кого-то топит, - догадался капитан. - Чтобы выгородить некое лицо, старательно топит другое. Странная женщина".
- Может быть, подскажете, Галина Федоровна? Где искать?
Но та ушла от ответа:
- Извините, капитан, у меня своих дел хватает. Я свободна?
"Больше она ничего не скажет", - понял Тарасов, задал последний вопрос о звонке Гольдмана в офис в четверг вечером и, получив вялый ответ: "Со мной он не беседовал", отпустил Галину Федоровну восвояси.
Когда за женщиной закрылась дверь, капитан взял трубку телефона и набрал номер полковника Морозова.
- Иваныч, - сказал он, - надо выяснить, были ли замешаны Гольдманы в чем-то криминальном семь лет назад.
- Конкретней можно?
- Нет. Был только намек. Надеюсь, что на Гольдманов.
- Хорошо. Поручу ребятам проверить архив. Какие-нибудь еще новости есть?
- Кое-что есть, но это терпит. Встретимся, расскажу.
После разговора с Галиной Вяткиной время перестало терпеть. Старые скелеты под аккомпанемент из стука сухих костей начали свой жуткий танец. Прошлое медленно выползало из темных углов…
Но Тарасов этого знать не мог. Распрощавшись с полковником, Валерыч беспечно взял ручку и принялся чертить в блокноте. Листок с показаниями Галины Федоровны украсил логотип "ворона" - худая, неопрятная птица с пачкой валюты в клюве. Хотя больше подошла бы поллитровка, подумал капитан и тяжко вздохнул.
То, что Вяткина его обманывала, Валерыч не сомневался. Факт оставался фактом: только близкий, доверенный человек мог остаться в фирме после пропажи денег, переведенных с компьютера главбуха. Вяткину оставили в бухгалтерии, несмотря на явный алкоголизм.
Почему? Тайна семилетней давности? Ведь не зря же Галина намекала на нее капитану.
…Следующий листок блокнота украсили фамилия Ляпунова и изображение испуганного мышонка.
- Садитесь, пожалуйста, Ирина Владимировна, - сказал Тарасов и улыбнулся вошедшему бухгалтеру номер два.
Мышь предпочла бы юркнуть под стол, но там стояли ноги капитана, и ей пришлось примоститься на краешке стула.
Валерыч без запинки отбарабанил набивший оскомину вопрос:
- Что вы думаете, Ирина Владимировна, о пятничном происшествии?
- О каком? - переспросила мышь.
- О появлении трупа собаки в морозильнике, - уточнил Тарасов.
- Тяпы? - не сдавалась бухгалтерша.
- Предположительно Тяпы.
- Почему предположительно?
Тарасову захотелось грохнуть кулаком по подлокотнику, но он проявил силу воли и даже улыбнулся:
- Это сейчас выясняют.
- Так это может быть не Тяпа?! - воодушевилась мышь и передвинула зад поближе к центру стула.
- Мы разбираемся, - хмуро буркнул Тарасов и, пока Ляпунова не спросила: "В чем?" - опередил ее вопросом: - Собаку обнаружили вы и секретарша Прискина?
- Да. Ужас, правда?
"Надеюсь, бухгалтер она хороший, - подумал Тарасов, - так как свидетель никакой".
- Ирина Владимировна, вам нравится работать в "Гелиосе"? - ласково спросил капитан.
Мышь поняла вопрос так - ментяра владеет информацией об ее увольнении и ласково намекает на сотрудничество.
- Всегда готова, - предложила Ляпунова.
- К чему? - опешил Тарасов.
- К сотрудничеству, - объяснила Ирина Владимировна. Исполнительность и честность всегда были гербовым девизом семьи Ляпуновых. (Кстати, сие - не последнее дело на финансовом поприще.)
- Ну что ж, - вздохнул капитан, - давайте сотрудничать. - Валерычу безумно хотелось курить, это отвлекало его от беседы, но пепельницы в кабинете Троицкой он не видел и потому сдерживался. - Ирина Владимировна, за последнее время вы не наблюдали каких-нибудь странных происшествий?
Мышь старательно пошевелила губами, пересчитала странные, на ее взгляд, происшествия и донесла:
- Вместо мороженого в ведерке замерзшая вода. Это странно?
Тарасов кивнул.
- И я так думаю. Зачем кому-то замораживать огромный кусок льда? В холодильнике кубиков достаточно…
- Когда вы обнаружили замерзшую воду?
- Недели две назад.
Тарасов сделал пометку в блокноте. Возможно, кто-то готовился к консервации трупа собаки.
- Что еще?
- Пропали туфли Мальковой. Прямо из закрытого кабинета на первом этаже, - трагическим шепотом донесла Ляпунова. - Это странно?
- Пожалуй, - пробормотал Тарасов, но факт исчезновения туфель записывать не стал. - Что-нибудь еще?
- Машинистку уволили, а замену не ищут, говорят: "Век компьютеризации, сами справитесь". На мой взгляд, это очень странно.
- А почему уволили машинистку?
- Ой, извините! Ольга Малькова потом туфли за батареей нашла! Точно! Полдня бегала, искала, а потом сама нашла! - Мышь так возбудилась, словно Малькова за батареей нашла слиток золота.
- Так что же все-таки с машинисткой? - напомнил Тарасов.
- Она по собственному уволилась. Анька на вечернем юрфаке училась, в этом году диплом получила и сразу ушла в юридическую консультацию. Два месяца сами печатаем, - жалобно пискнула бухгалтерша.
В блокноте Тарасов записал: "Найти машинистку Аню и поговорить".
- Не подскажете, Ирина Владимировна, где сейчас Анна трудится?
- Подскажу. Через дорогу.
- Я имею в виду организацию.
- И я имею, - искренне удивилась Ляпунова, - через дорогу офис юридической консультации.
Спустя какое-то время, проведенное в непродуктивной беседе, Тарасов заметил, что мышь нетерпеливо ерзает по стулу и косится на стену. На стене были часы, на часах пять минут второго.
- У вас обед? - догадался Михаил Валерьевич.
- Очень кушать хочется, - подтвердила Ирина Владимировна.
Капитан Тарасов, неоднократно поенный чаем и даже кормленный бутербродами с икрой, об обеде, естественно, забыл. Валерыч распрощался с бухгалтерией "Гелиоса" и вышел на улицу искать дорогу. Как раньше успел заметить Михаил Валерьевич, рядом с офисом проходили три дороги. Старый особняк составлял одну сторону каре из четырех домов.
Покрутив головой, капитан увидел дремлющую на скамейке старушку и задал ей вопрос:
- Простите, пожалуйста, где находится юридическая консультация?
- Через дорогу, - сказала старушка. Но направление кивком указала.
…Марта Игоревна Гольдман стояла у окна своего кабинета и смотрела, как нелепый толстяк с кожаной папкой под мышкой пытается перебежать дорогу перед мчащимся маршрутным такси. Желтая "газель" скорости не сбавила, обругала неловкого пешехода гудком клаксона и, едва не дав пинка пыльным кузовом, ушла к обочине, подбирать голосующую дамочку. Капитан пропустил еще две машины - автомобилисты продолжали скандалить гудками и "крякалками", - кордебалетным па увернулся от троллейбуса и запрыгнул на тротуар с видом физкультурника, пробежавшего среднюю дистанцию.
Домино поморщилась и затушила сигарету в пепельнице, стоящей на подоконнике. Уже две недели это окно притягивало ее к себе, заставляло смотреть на улицу и ловить в череде проезжающих машин, в толпе пешеходов смутные очертания призрака из ее кошмарных снов.
Домино не боялась ни Бога, ни черта, ни привидений. Она боялась только человека. Одного. Живого и страшного. И несколько недель назад ей стало казаться, что этот человек - здесь. Мелькает под ее окном, бродит кругами и стягивает кольцо шагов, как петлю.
Марта смотрела на улицу, вспоминала прошлое и невольно становилась прежней. Она как будто чувствовала возле себя присутствие старых знакомых и становилась подобной им. Из лощеной преуспевающей дамы она превращалась в наглую девчонку, ботающую по фене, как заправский каторжанин.
Много воды утекло с тех пор. Но оказалось, копни поглубже - и позолота сползает с Марты Гольдман, как шелуха с пересохшей луковицы. Сползает и обнажает истинное нутро - подгнившее и остропахнущее.
…Несколько лет назад, во времена, когда старый Князь был еще жив, а Гольдмана еще и в помине не было, ее дважды пытались убить. И не просто дважды, а резко, нагло, в течение одной недели.
Домино сама раздразнила и получила этого врага. Как тупого кровожадного зверя, выманила из норы и заставила дать сдачи. И звали этого зверя - Сережа Нервный…
По сути своей Сережа был беспредельщиком, только-только, одним краешком, примкнувшим к ворам. Лишь год назад Нервный начал платить долю в общак, прислушиваться к мнению старших и придерживать своих отморозков на поводке. От тюрьмы Сережа не зарекался и в какой-то момент пришел к трезвой мысли - с ворами лучше дружить. Они зоны держат и там бал правят.
Подумал Сережа, подумал - и в один из таких просветленных моментов наведался к старому Князю. Тем более что обсудить им и без общака было что. Нервный давно делил территорию с крупным авторитетом Сивым, считал свои претензии обоснованными и пришел доложить смотрящему свое видение ситуации.
Вел себя Сережа (то ли по глупости, то ли по природной нервности) неадекватно и развязно - начал с приветствий и поклонов, потом задергался и стал беспричинно болтливым. Причем, похоже (тут уж только по глупости), решил Князя хорошим знанием фени поразить.
А старый законник относился к воровской речи как к музыке - фальшивая нота ему слух резала. Не любил Князь, когда в порожнем разговоре "свои" слова треплют. Об определенных вещах, считал Князь, можно говорить только в принятых выражениях, а в остальном разговоре нечего попусту "музыку" трепать. Тем более бойцу, оттрубившему по несерьезным статьям несерьезные срока, тем более в присутствии Князя. Не любил законник хвастунов да болтунов… Впрочем, кто их любит?
Сережа Нервный поляну не сек. Молчаливость вора принял за одобрение и хвост павлиний распустил пуще прежнего.
Домино тем вечером скромно сидела в уголочке и вроде как крестиком вышивала. Неизвестно по какой причине пяльцы в женских руках действовали на Князя умиротворяюще, он ласково поглядывал на "дочку" и жмурился сытым котом.
Но только не в тот день. В тот день Сережа Нервный так достал хвастовством хозяина дома, что даже тихий шелест перебираемых Домино ниток и нарочито громкое позвякивание наперстка о ножницы не помогали ему расслабиться. Князь угрюмо молчал, Сережа, видимо, считал, что это обычное, задумчивое выражение лица смотрящего, и изо всех сил старался произвести впечатление.
Вцепившись в повторенное Сережей несколько раз высказывание о каком-то "жирном карасе", Домино, не поднимая глаз от пяльцев, громко, словно бы в никуда, бросила:
- Чем больше рыбы икры мечут, тем больше ее погибает. А это, как известно, характерная черта низших организмов…