Набрав полную грудь воздуха, я резко распахнула дверь, всунула в прихожую руку и метко цапнула с обувной тумбы возле двери баллончик с лаком для волос. Таким в глаза – ослепнешь на неделю!
Толкнула дверь еще раз. Услышала, как та стукнулась о стену, и вошла в квартиру.
Стоялый запах вчерашнего борща подарил надежду на нетревожимость жилища. По комнатам не витал запах мужского пота вперемешку с ароматом дезодорированных подмышек, ниоткуда не пахнуло табаком и грязными носками, мужчина в этой квартире не потел в ожидании однозначно.
Я на всякий случай исследовала каждый закуток и только тогда заперла дверь на все замки и внутренний засов. Села на кухне перед включенным чайником и стала думать.
Все происходит совсем не так, как ожидалось. Такой надежный и основательный Кравцов меня оставил. Забыл, как только меня выдуло из кабинета сквозняком. Не позвонил, не ободрил и даже не задал главный вопрос: кто, Саша? Чей голос показался тебе знакомым?
Я, конечно, и сама не отправила ему эсэмэс с именем предателя. Не произнесла над чьим-то стулом уготованную фразу, не дала знака…
Но я же старалась! Я выжала из ситуации по максимуму! Напустила туману и угроз, надавила на психику… Где вы, Дмитрий Павлович?! Ау!
Сломанный электрический чайник умудрился щелкнуть выключателем, из прихожей донесся утробный и призывный звук кошачьего мява.
Я подкралась к двери, посмотрела в глазок и заметила внизу круглые кошачьи уши. Флегматичный мудрый британец Фома убрался куда-то за мусоропровод, услышав, как по подъезду топочут громкоголосые подростки.
Как только восстановилась тишина и я прекратила экспериментировать с лаком для волос, кот выбрался из убежища и явился на свидание с "Вискасом".
Невозмутимо-британскую манеру Фомы заходить в жилище я отлично знала. В отличие от беспородного брата Бориса, залетающего в прихожую, едва в дверном проеме появлялась щель, причем не обязательно к Кулеминым, Бориска мог и к соседям просочиться, Фома входил в квартиру как принц крови. Дожидался открытой настежь двери, какое-то время соображал, а стоит ли почтить присутствием, и только тогда, облизав плюшевым боком косяк, плавно втекал в прихожую.
Мне до ритуалов с реверансами дела не было. Я открыла дверь, схватила британского принца за шкирку и одним движением вдернула в квартиру.
Опешивший от такой наглости Фома даже лапы не успел растопырить. Так, по мелочи, коврик снаружи одним ногтем зацепил и на нем подъехал к обувной тумбе.
Я навалила полноправному жильцу полную миску корма, села на табурет и, поставив локти на колени, минут пять наблюдала, как церемонно слизывает котик "Вискас" с тарелки.
Аккуратист Фома. Поел и пошел в гостиную мыть морду.
Я проводила взглядом его пышную попу, взяла телефон и решила: пора самой звонить Кравцову. Я в начале восьмого покинула офис, сейчас половина десятого, и, даже если разборки в кабинете еще не закончились, позвонить и узнать, как дела, я имею право.
В конце концов, он сам дал мне визитку…
Я разыскала в мобильнике нужный номер, произвела вызов и долго слушала, как длинные гудки уносятся в пространство.
Потом сходила за сумкой, достала из нее визитку Дмитрия Павловича и позвонила уже в офис.
Там тоже не откликнулись. Гудки проскакивали мимо адресата, не встречая взаимности.
Кот ушел от меня в комнату. Чайник остыл. Я сиротливо сидела на табурете и смотрела в окно, не понимая, что делать дальше.
Почему я вдруг сделалась никому не нужной?!
Даже Фома уснул в гостиной, оставив Сашу наедине с противными мыслями и готовыми пролиться слезами. Я мрачно смотрела на лысеющие верхушки тополей за окном и реально готовилась разрыдаться.
Я столько всего совершила. Глупого, отважного, суетливого – не важно. Главное – много. Я договорилась с Кравцовым о помощи, сузила круг подозреваемых до двух человек, пугала, угрожала, тряслась и бегала туда-сюда… И все безрезультатно?
Где справедливость?
И где моя подруга?!
Истощенная от бескормицы голова отказывалась думать. Я подогрела чай, насыпала в большую чашку чуть ли не до половины сахарного песка и, намешав жуткой липкой гадости, заставила себя выпить.
Мозгам нужна глюкоза. Их нужно просто накормить, и мысль придет. Сейчас кровоток донесет до серых клеточек питание, взбодрит процессы и родит идею.
Так. Кончики пальцев уже потеплели…
И кто у нас в подозреваемых? Лощеный денди или плохо отмытый от краски землепашец?
Андрей в предатели годился больше. Достаточно вспомнить Ритусю. Она всех чрезмерных метросексуалов обзывает предателями природы, поскольку любит полноценных бородатых бардов. Я с этим мнением не вполне согласна, но тем не менее в список подозреваемых Андрюша залетел под номером один. Изящные костюмы и шьются для обмана. Для отвода глаз. Мистифицируют владельца и могут прятать под собой тщедушную фигуру и гнилую сущность.
Но не факт. Мнению Чехова и Пушкина я доверяю больше, чем Ритусиному, а классики утверждают, что можно быть дельным человеком и думать о красе ногтей.
И с этой точки зрения пейзанин Сережа куда как более подозрителен. Его личина рубахи-парня фальшивая насквозь. Присмотревшись повнимательней, я обнаружила, что мятая рубашка идет от приличного производителя, джинсы от отличного дизайнера, пыльные туфли, пожалуй, куплены в Лондоне. Простецкий вид нашего дачника влетел тому в копейку. Я встречала подобных людей, поддержание стиля "неброская простота" обходилась им дороже гламурного блеска.
Так что, по большому счету, это тоже обман. И даже более иезуитский. Изощренный.
И вот еще… Пока слащавый денди откровенно пялился на мой бюст, скумекал пейзанин больше. И быстрее. Он только прикидывается тугодумом…
А Валентин? Что, если он заказчик похищения и разговаривал со мной нанятый им исполнитель?
Валентин может быть искусным актером. Он так ловко и натурально разыгрывал сначала возмущение, потом испуг…
Но… вряд ли он провел бы Кравцова. Тот фальшь должен был мгновенно учуять. Время такое – нервы у всех обострены. И знакомы они долго, а Дмитрий Павлович далеко не простак…
И вообще, что я знаю об этих людях? Метросексуал Андрюша может быть скромнейшим парнем, только-только переставшим бояться взрослых тетенек. Сергей, не исключено, держит на даче корову, трех коз и поит бесплатным молоком соседнюю школу-интернат и всех старушек в округе.
А Валентин… Валентин один воспитывает четырех дочек и содержит тещу-инвалида.
Н-да-а-а…
Ну почему я не догадалась взять у Дмитрия Павловича телефонные номера его друзей?! Сейчас бы позвонила, послушала искаженные мембранами и пространством голоса и тогда бы уж точно догадалась, кто предатель! Узнала бы, не ошиблась.
Но почему же не звонит Кравцов?! Он что, не может до сих пор узнать, кто из троих друзей где утром был? Кто сначала побывал в офисе, а потом исчез?
Почему он не звонит? Ведь ночь уже!
Или… он тоже меня предал… Наврал с три короба, сунул в осиное гнездо и умыл руки?
Нет, не поверю! Он так сражался за своих друзей! Он их на переправе не бросает…
Звонок домашнего телефона Кулеминых раздался сразу после полуночи.
Я схватила трубку, как гранату с выдернутой чекой, судорожно прижала к уху и услышала вопрос, почудившийся мне взрывом.
– Александра? – спросил вкрадчивый голос.
Он!
Сергей-Андрей? Андрей-Сергей? Голос шелестел, царапая слух сухим песком, впитывал мой страх жадной и бездонной зыбучей воронкой. Превращенная в слух, я погружалась в него, не находя опоры. На несколько секунд я разучилась говорить…
Сергей-Андрей? Андрей-Сергей?!
– Я знала, что вы позвоните.
– Стало быть, знали. Все! Это простецкое выражение "стало быть" неискоренимым сорняком застряло в речи прилизанного денди. Оно звучало как фальшивая нота, исполненная сверкающим концертным роялем, била по уху и оставалась в памяти. Простонародное деревенское "стало быть" еще в кабинете Кравцова поразило меня несоответствием исполнителю так, словно Андрей прилюдно пролил на свой безупречный костюм ложку кислых суточных щей.
– Да, Андрей, – совсем-совсем спокойно отозвалась я. – Я сразу узнала ваш голос в кабинете шефа.
– И ничего ему не сказали? – поинтересовался предатель друзей.
– Мне нет дела до ваших внутренних разборок. Мне нужна Маргарита.
– Разумно. И что вы предлагаете?
– Вы отпускаете Риту. Я забываю всю историю как страшный сон.
– А где деньги, Саша? – спокойно, почти безразлично поинтересовался собеседник. Вопрос опустошенных счетов был уже вторичен. Крыса спасала жизнь и воевала за шкуру, а не за кусочек сыра.
– Я их не трогала. Решайте эти проблемы в своем кругу.
– Вы уверены?
– Абсолютно. – И испытывая острое мстительное чувство, добавила, пряча язвительность: – Спросите о деньгах господина Коновалова. Он больше, чем я, имеет к ним отношение.
– Пожалуй, да. И как же мы поступим?
– Да очень просто. Отпускайте Маргариту, и все.
– А гарантии?
Снова здорово! Гарантии им подавай.
– Как я могу быть уверен, что, получив подругу, вы не пойдете в милицию или к Кравцову?
– Да не нужны мне ваши разборки! – прокричала я. – Отдайте мне Ритку! Считаю до трех – да или нет?! Раз…
– Да, Александра, да. Не горячитесь. Есть проблема.
– Какая?
– Я не могу отпустить вашу подругу немедленно.
Крошечные волоски на всем теле поднялись дыбом и по спине словно изморозь прошла.
– Почему?!
– Она… Она, мягко выражаясь, не транспортабельна.
– Вы врете. Я вам не верю! Немедленно дайте мне поговорить с Риткой! Если я ее не ус…
– Не кричите, – резко оборвал мои вопли Андрей. – Сейчас вы ее услышите.
Спустя короткое время, за которое успела покрыться изморозью не только спина, но и ноги похолодели, как у покойника, я услышала голос Кулеминой.
– Алё, – пробормотала совершенно пьяная Ритка.
– Риточка, ты что, пила?
– Нет, – едва понятно промямлила подруга.
– Но что с тобой? Почему ты так… – И тут до меня дошло: – Тебя кололи?!
– Кололи, – почти радостно согласилась Ритка. Ей больше ничего не нужно объяснять Саше, Саша и так до всего додумалась.
А я в свою очередь уяснила, что в таком состоянии беседовать с Кулеминой совершенно бессмысленно. Маргариту, похоже, и так едва привели в чувство для односложных ответов.
– Дай трубку этому гаду!
– На, – бормотнула кому-то Ритуся, и трубка шваркнула мне в ухо зарядом шрапнели. Кажется, Кулемина уронила ее на каменный пол. А может, и ногой наподдала…
В телефоне кто-то только чуть-чуть запыхтел, а я уже орала как заведенная:
– Если ты сделаешь Ритке еще хоть один укол, я загрызу тебя зубами!
Андрюша пытался что-то вставить.
– Кравцов подержит, а я загрызу!
– Спокойно! Никого держать не надо! Я привезу твою подругу.
– Вези, – мгновенно успокоилась я.
– Как?! Я не могу высадить ее у метро, она двух шагов не сделает! Давай подождем до завтра, когда она сама сможет передвигаться!
Ну уж фигушки! Изобрести и исполнить новую гадость я тебе времени не дам.
– Завтра, Андрюша, тебя в Москве не останется. Вези сейчас.
– Хорошо, – обреченно согласился Андрей. – Куда везти?
– Сюда. Куда звонишь.
– Она адрес не продиктует… напутает что-нибудь еще… Домашний телефон мы в мобильнике нашли.
Я покладисто сообщила Ритин адрес и грозно добавила на прощание:
– Если обманешь или сделаешь что-то не то, еще один укол Ритке например, берегись. Утром сначала звоню Кравцову, потом в милицию. Кого ты больше боишься, а?..
– Понял, понял, мы обо всем договорились. Через час-полтора, максимум два, твоя подруга будет дома. Я, поверь, ее не из ближней лесополосы к тебе привезу, мне время надо…
Я положила трубку очень довольная собой. Ритку я собиралась втянуть в квартиру, как кота Фому, одним движением, за шкирку. Дверной глазок у Кулеминых хороший, "рыбий глаз", от такого по стенкам не размажешься, а до поворотов к лестницам и лифту – далеко. Из-за угла тоже не очень-то выпрыгнешь…
Или все же позвонить кому-нибудь из друзей и пригласить для поддержки?
Конечно!
Позвонить!
И тут же конкретным и недобрым словом вспомнила предусмотрительного соседа. Вот когда возникла надобность в мобильнике, погибшем под его каблуком!
Запоминать циферки я никогда не умела. И потому минут двадцать ковырялась в записных книжках Кулеминой.
Так. Девчонки из команды отпадают, они на сборах в Адлере. Из одноклассников Ритуси я хорошо знаю только двух парней: охранника Тимура и шахматиста Ваню.
Но Ваня не подходит, он не то что бандитов – мышей боится! Причем посаженных в клетку школьного зооуголка…
Я обшарила все, даже древнешкольные записные книжки Кулеминой, и нашла в них только домашний телефон Тимура.
Так, половина первого. В двенадцать "Милый друг" закрывается на ночь.
Набравшись наглости, я позвонила Тимуру домой, очень боялась нарваться на сонный женский голос…
Но мне никто не ответил. Гуляет, видимо, парень.
Идем дальше. Чьи телефоны я знаю на память?
Домашний телефон Рубпольских. А в Ритусиной книжке нашелся мобильный номер Виктории.
Я отбила на всякий случай слезное послание, Вика не отозвалась. Поди, все в море болтается…
Кому ж еще звонить?
Зойке!
Она для физического противостояния бандитам годится слабо, но зато имеет телефоны половины Москвы!
Через полчаса я точно знала, что Москва первых дней августа – мертвая зона.
Все, чьи (сразу скажу, только домашние) телефоны я помнила наизусть, отсутствовали.
Я даже позвонила старым школьным подругам, несмотря на то что всю жизнь прожила в диаметрально противоположном от Кулеминой конце Москвы. Мы подружились в спортивной секции, а не в школе…
Но и там разыскать никого не удалось.
А в начале второго часа ночи я вообще все попытки прекратила, после того как муж одной из древних приятельниц послал меня со всем старанием, несмотря на сонливость.
Ну и ладно. К тому, что в нужный день Москва словно вымирает, я уже давно привыкла. Карма у меня такая. Когда занята – телефон надрывается от звонков. Когда прогуляться захотелось – у одного ангина, у другого день рождения мамы, у четвертой – самое важное в жизни свидание. Случись чего, иной раз приятеля поплакать в жилетку не найдешь…
И в крайнем случае всегда есть телефон 02.
Покажется что-то подозрительным, позвоню, скажу, в квартиру ломятся бандиты. Пусть приезжают, позже извинюсь – подвыпившая подруга в дверь стучала, я в глазок ее не узнала спросонья…
Да будет так.
Я сложила в тумбу под телевизором все разворошенные домашние справочники – кот Фома все это время сидел рядом и с возмущением наблюдал, как Саша черт-те что творит в его доме, – сходила на кухню, приготовила пол-литра липкой гадости и села ждать, вооруженная всеми телефонами. Страшно почти не было. Отделение милиции возле метро, до Риткиного дома не более двух минут скоростного рейда. Так что, случись тревога, доедут быстро. И объяснять ничего особенного не понадобится. Не надо рассказывать историю с похищением, привлекать внимание высокопоставленных господ, чьи деньги давно найдены и требуется только молчание. Все будет в порядке. Все путем. Я выкручусь. Я, если надо, умная.
Но денди-гад Андрей, как выяснилось позже, тоже парень не дурной. Когда две сонные ночные стрелки соединились на циферблате над цифрой 2, раздался звонок.
Но не в дверь, как я ожидала, а по телефону.
– Я привез твою подругу, – сказал Андрей. – Иди. Забирай.
– Куда?!
– Сидит на лавочке во дворе. Я уезжаю.
– Но…
– Прощайте, Александра. Я выполнил свою часть договора, надеюсь на взаимную порядочность.
– Стойте! Доведите ее хотя бы до подъезда!
– Нет. Подъезд оборудован камерой наблюдения. Я не собираюсь попадаться под ее объективы. Прощайте.
И гудки отбоя.
Пробежав из кухни до темной гостиной, я встала на карачки, юркнула через раскрытую балконную дверь и, сквозь щелку в щитах облицовки, глянула во двор.
Ритка, словно пьянющая гуляка, развалилась на лавочке и готовилась упасть вниз.
Господи, за что наказал меня тупостью?! Как последняя идиотка напридумывала всяких страстей, вплоть до снайпера на крыше противоположного дома, побоялась встать на балконе и отслеживать улицу!
А надо было сидеть на корточках и смотреть в щелку, невзирая на больное колено! Колено пройдет, дырка в голове – никогда!
Но кто же знал, что гад Андрюша не доведет Ритусю до подъезда, а бросит на улице, как просроченный товар!
Этот гад провел Ритусю до лавочки у песочницы, практически скрытой от балкона верхушками деревьев и пышными кустами.
Выбравшись с балкона так же на карачках, я схватила трубку телефона. Выходить из квартиры и спускаться в заросший зеленью двор – смерти подобно!
Надо звонить в милицию…
Но что я скажу?!
От бессилия и страха я даже тихонечко взвыла. Господи, что я скажу, позвонив в милицию?! "Возьмите мою подругу, она на лавочке валяется, и приведите ее домой"? А они мне: "А почему вы, уважаемая, сами ее не принесете?" Я им: "Боюсь". – "Чего, позвольте узнать?" – "Бандитов". И пошло-поехало…
Может, просто позвонить и сказать – какая-то пьяная тетка на лавке валяется?..
Ага. Придумала. Да после того, как Ритку с моей подачи загребут в вытрезвитель, она со мной вдрызг разругается, подобного позора в жизни не простит!
– И мама, ё-ё-ё-ё, – в голос взвыла я.
Тятя Света нас точно убьет. От бандитов, может, и увернемся, а вот тетя Света… Это серьезно. Ей оболтуса Андрюши хватает. Если еще и младшую дочь в вытрезвитель отправят…
Мама родная!!! Что делать?!
Риткину маму весь район знает, она тридцать лет в поликлинике оттрубила!
Так. Спокойно. Надо вызывать милицию на "пьяную тетку на лавке". Подождать, пока подъедут, и бежать на выручку Кулеминой: "Простите, дяденьки, это моя старшая сестричка сегодня подгуляла…"
Ага. А если меня с острым ножиком в подъезде ждут? Кулемина попалась вместе с полным набором ключей. В том числе и от подъезда…
Боже, что делать?!
Оставить Ритку во дворе? До полного вытрезвления?
Все равно загребут. На свете много добрых соседей, всегда стукнут куда надо и попросят убрать пьянчужку с глаз долой…
Попросить кого-то из добрых соседей сходить со мной во двор и принести Кулемину домой?
Ну уж нет. Лучше сразу в вытрезвитель. Соседки тете Свете полгода проходу давать не будут: "Ваша доченька недавно до розовых поросят наклюкалась…"
Господи, о чем я думаю?! О розовых поросятах! Там Кулемину, может быть, уже насилуют и грабят, а я тут о реноме беспокоюсь!
Недрогнувшей рукой я набрала 02. Из двух зол всегда приходится выбирать наименьшее. Ославленная на весь район, зато живая. И я не захвораю, что тоже немаловажно. А от тети Светы мы потом отмажемся, не впервой…
Но, набрав две цифры, я вдруг поменяла решение и нажала на кнопку отбоя.
Есть выход.
Сбегав на кухню, я прихватила острые изогнутые ножницы для разделки птицы, подкралась к двери и некоторое время изучала окрестности в дверной глазок.