Джоди была сражена наповал, когда Кристофер голыми руками, даже не надев перчаток, сорвал изоленту, открыл коробку при помощи металлической палки, вытряхнул змею в красное пластиковое ведро и накрыл крышкой с отверстиями, чтобы внутрь поступал воздух. Джоди заметила, что во время этого завершающего этапа даже Кристофер слегка напрягся.
– Почему они тебе так нравятся? – спросила Джоди.
– В них столько силы и власти! – просто ответил Кристофер. – Мы, люди, гордимся своими достижениями и изобретениями, а этим существам, у некоторых из которых мозг не больше булавочной головки, ничего не стоит прикончить любого за несколько часов или дней.
Едва ли не с восхищением Кристофер описывал действие, которое оказывают разные яды, и объяснял, почему важно нейтрализовать их вовремя.
По какой-то причине Джоди больше всех понравилась самая опасная змея, песчаная эфа. Подумать только – у жертвы укуса будет всего два часа, чтобы воспользоваться противоядием! Жаль, что через восемь лет после того, как они вступили в брак, Кристофер не успел уложиться в это время. Вернее, успел, но… Джоди, будто бы ненароком, толкнула мужа под локоть, когда он держал песчаную эфу. А противоядие на пустышку она заменила заранее. К сожалению для Кристофера, в этом случае эффект плацебо не сработал.
К тому времени как его доставили в отделение токсикологии больницы Гайс в Лондоне, у Кристофера уже шла кровь из всех отверстий, даже из глаз. Но ничего не поделаешь – Джоди вынуждена была так поступить. Кристофер категорически не желал заводить детей, а в планы Джоди это никак не вписывалось. Кроме того, как постоянный партнер Кристофер не годился: он был недостаточно богат, чтобы обеспечить Джоди и будущему ребенку тот образ жизни, к которому она стремилась.
Чем дальше, тем сильнее Джоди хотела стать матерью. Ей уже исполнилось тридцать шесть, и, если она не решит вопрос в ближайшие несколько лет, потом родить будет трудно.
Впрочем, брак принес кое-какую выгоду. Даже после уплаты налога на наследство Джоди сорвала достаточно большой куш, благодаря чему купила дом и две квартиры – одну в Брайтоне, другую в Лондоне. Их Джоди в случае чего собиралась использовать как убежища. Доставшихся от Кристофера денег было достаточно, чтобы несколько лет жить безбедно. А еще в браке с ним Джоди усвоила важный урок – дверь в террариум лучше сделать стеклянной. Если кто-то из твоих питомцев сбежал из аквариума, ты заметишь его прежде, чем переступишь порог. После вторжения воришки эта премудрость очень ей пригодилась.
Джоди опять взглянула на часы. Ну, теперь точно пора. Она принялась исступленно извиваться, царапая Ролло спину, будто дикая кошка, и крича:
– ДА, МИЛЫЙ! ДА, ДА, ДА!!!
Вдруг по телу Ролло Кармайкла пробежала судорога. Потом он застыл как каменный – кроме той части тела, которой сейчас затвердеть не помешало бы. Та, наоборот, обмякла и выскользнула из Джоди. Ролло тяжело навалился на партнершу, всем своим немалым весом придавливая ее к кровати.
– Милый, – позвала она.
Ответа не было.
– Ролло, что с тобой?
Раздался звук, напоминающий слабый выдох.
– Ролло!
Взяв его за голову, Джоди повернула Ролло лицом к себе. Не мигая, он глядел застывшим взглядом прямо перед собой. Никого нет дома.
– Ролло? – тихо и нерешительно произнесла Джоди. Потом повысила голос: – Ролло? Ролло! И думать не смей! Ты не можешь так со мной поступить! Ролло?
Но ответом ей было молчание.
30
Пятница, 27 февраля
На похороны Джоди Бентли не явилась. Впрочем, для Зуба это отнюдь не было сюрпризом. Он несколько раз предупреждал заказчика, Сергея Егорова. Если бы этот упрямый как осел русский слушал, что ему говорят, сегодня Зубу не пришлось бы стоять под мокрым снегом и отмораживать яйца на ледяном ветру. Сейчас бы уже летел на самолете из Брайтона обратно в Нью-Йорк, везя с собой ту самую флешку, за возвращение которой Егоров заплатил миллион долларов. Зуб всегда брал плату вперед. Принцип "оплата по факту" в его случае был излишним. Когда заказ выполнял Зуб, факт всегда был.
Одетый в овечью шубу, сапоги на меху и папаху в русском стиле, он стоял на склоне холма и издалека наблюдал за процессией. Бедолаге оставалось утешаться тем, что гроб у него был намного роскошнее и просторнее, чем тюремная камера, куда он, вне всякого сомнения, угодил бы, если бы не несчастный случай в горах. За такие преступления Кляйна осудили бы лет на пятнадцать, не меньше.
Над головой с шумом прошел взлетающий самолет из находившегося неподалеку аэропорта Ла-Гуардия. Через некоторое время раздался шум вертолета. А вдалеке Зуб различил вой сирены пожарной машины. Между тем собравшиеся стали разъезжаться. Длинный ряд черных лимузинов – шикарный кортеж для мошенника, все активы которого заморожены. Впрочем, Зубу ли его судить?
Вой сирены не смолкал. Потом взлетел еще один самолет. Сунув в рот сигарету, Зуб прикрыл ладонью зажигалку и закурил. К тому времени как за ворота кладбища выехала последняя машина, от сигареты остался жалкий окурок, который Зуб бросил в траву и примял ногой. Потом вернулся во взятый напрокат "форд", завел двигатель и включил печку на полную мощность. Отъехав от кладбища, направился в сторону склада, где хранил пистолет и нож. Ведь оттуда надо будет сразу же поспешить в Международный аэропорт имени Джона Кеннеди.
Оставив "форд" в зоне парковки, специально отведенной под арендованные автомобили компании "Сикст", позвонил клиенту из автомата и доложил обстановку.
– Вылетайте в Англию, – распорядился Егоров.
31
Пятница, 27 февраля
У Энджи был день рождения. Шелби наврал, что взял на работе отгул и отработает смену завтра, а сегодня в честь праздника они отправятся в ресторан.
Энджи совсем недавно перебралась в Брайтон из какого-то медвежьего угла в Ковентри. Уехать решила после болезненного расставания с мужчиной. Жизнь в приморском курортном городе была ей в новинку. Энджи все приводило в восторг. Поэтому, хотя аппетита у Шелби совсем не было, он решил угостить ее фирменным местным блюдом – рыбой с картошкой в ресторане "Палм Корт" на Пэлас-Пирс.
Сидевшая напротив Энджи с аппетитом уплетала поронотуса с картошкой, солью, уксусом и кетчупом. Шелби же только потягивал мелкими глотками шампанское и гонял еду по тарелке. За весь вечер он съел всего несколько маленьких кусочков.
– Почему не ешь, мой мачо? Не голоден?
– Приберегаю аппетит для тебя, – натянуто улыбнулся Шелби. – Когда ты рядом, ни на одном деле сосредоточиться не могу.
Шелби ощутил, как между ног у него скользнула обтянутая чулком ступня Энджи.
– Мне нравится, что я пробуждаю в тебе зверя, – промурлыкала она. – Будь уверен, поспать я ему сегодня не дам.
Шелби выдавил еще одну улыбку. Откровенно говоря, чувствовал он себя неважно, но не хотелось портить Энджи праздник. Допив шампанское, Шелби подозвал официанта и заказал пинту светлого пива, надеясь, что от алкоголя хоть станет легче. Чтобы добраться сюда с шиком, Шелби даже потратился на такси и теперь не хотел, чтобы деньги пропали даром.
Проснувшись с утра, Шелби заметил, что место укуса на щиколотке слегка опухло. Но тогда его ничего не беспокоило, да и шишка за день не увеличилась. Зато к вечеру Шелби начал ощущать слабость и недомогание. Слегка кружилась голова, и время от времени его кидало в пот, будто при лихорадке.
Впрочем, причина, скорее всего, не в укусе, а в жутком аттракционе, на который Энджи потащила его перед ужином. И кто только придумал такие забавы? Сначала тебя поднимает в воздух, потом переворачивает, потом опять… А после того, как Шелби подумал, что больше не выдержит, их крутануло еще раз, а потом еще. От таких "развлечений" мозги до сих пор на место не встали.
Энджи внимательно поглядела на Шелби и нахмурилась. Потом достала из сумки бумажную салфетку и, наклонившись через стол, потерла ему подбородок.
– Надо же, до сих пор кровь идет.
Бреясь перед выходом из дома, Шелби порезался. Помазал ранку специальным заживляющим карандашом, который обычно помогал в таких случаях. Но сейчас, потрогав царапинку, Шелби снова увидел на пальце свежую кровь. Прижав салфетку к подбородку, подозвал официантку и попросил принести пластырь.
Залпом опрокинув пинту пива, заказал вторую. А Энджи между тем уже доела. Взяв с тарелки последний кусочек картошки, обмакнула в кетчуп и отправила в рот.
– Тебя на аттракционе укачало? – спросила она, жуя, и поглядела на его едва тронутую треску.
Шелби с унылым видом кивнул:
– Похоже на то. Не люблю эти штуки.
– Что, даже так?
– Боюсь, что да, – кивнул он.
– Кажется, знаю, что тебе поможет!
Ножка Энджи снова коснулась его ширинки.
– Ну что, хорошее лекарство? – спросила она.
Шелби слабо усмехнулся:
– Да что там хорошее – отличное!
– А теперь пропишу тебе постельный режим, – тоном страстной соблазнительницы продолжила Энджи.
– Вечер еще только начинается, – уклончиво ответил Шелби, не уверенный, что в таком состоянии будет на что-то способен в постели.
– Вот именно.
Энджи игриво пошевелила ножкой.
Шелби выпил вторую пинту, надеясь, что хоть это поможет. Но нет – вдруг он ощутил такую сильную тошноту, что едва добежал до туалета.
32
Пятница, 27 февраля
Зуб расположился на заднем сиденье лимузина, везущего его в аэропорт имени Джона Кеннеди. По возможности он всегда старался передвигаться по Нью-Йорку на лимузинах. Зуб терпеть не мог желтые такси. Водители часто лихачили, да и места на задних сиденьях было мало. Приходилось сидеть, уткнувшись носом в поцарапанную перегородку из плексигласа с встроенным экраном, по которому не показывают ничего, кроме надоевшей рекламы.
Такси Зуб брал только по необходимости. Как, например, в субботу. Впрочем, предстоящий ночной рейс до Лондона на самолете авиакомпании "Континентал" тоже не радовал. В эконом-классе на комфорт рассчитывать не приходится. Зуб всегда путешествовал экономом, потому что там летит больше народу и экипаж самолета не в состоянии уследить за всеми. Зуб давно уже усвоил – чтобы уцелеть, надо превратиться в хамелеона. Тогда тебя никто не заметит и не запомнит. Эта тактика очень ему пригодилась, когда служил снайпером. Зуб был человеком терпеливым и усидчивым, у него всегда хорошо получалось затаиться и выжидать. Впрочем, больше ему заняться было все равно нечем. Домой спешить не к кому – если, конечно, не считать Йоссариана, но с ним сейчас все в порядке. Должно быть, мама Миссик своими ласками и подачками окончательно разбаловала эту шелудивую дворнягу. Как и они с Йоссарианом, толстая, старая, некрасивая мама Миссик тоже была одинока. Поэтому трое и держались вместе. Мыкались кое-как и влачили убогое существование, не надеясь на что-то лучшее. Впрочем, последнее утверждение было не совсем верным – мама Миссик всерьез надеялась попасть в рай. Зубу же на такую удачу рассчитывать не приходилось – как бы там ни было, в рай его уж точно не пустят. Рай – это не для него.
33
Много лет назад
Прошло восемнадцать лет, но Джоди до сих пор помнила этот день в подробностях, и при одной мысли не могла сдержать довольной усмешки. Это было забавно. Что бы ни думали родители, Джоди находила все это ужасно смешным. Вспоминала и широко улыбалась. От радости, удовлетворения и того, как нелепо все себя вели.
Впрочем, тогда Джоди, конечно, не улыбалась и усердно делала вид, будто потрясена не меньше родителей.
Была первая годовщина со дня гибели Кэсси. Теперь Джоди почти не думала о старшей сестре, а в родительском доме о ней напоминали только фотографии. Джоди с удовлетворением отметила, что большой фотопортрет сестры, стоявший в рамке на подоконнике в гостиной – тот самый, на котором Кэсси была просто ослепительно красива, – успел заметно выцвести.
Везде было так много фотографий Кэсси, будто родители решили открыть музей ее имени. Еще бы – красавица Кэсси, всеобщая любимица. Ее обожали папа, мама, учителя… Безупречная Кэсси, девочка без недостатков. Джоди часто невольно гадала – если бы вместо сестры погибла она, стали бы родители так горевать и развешивать повсюду ее снимки? Это вряд ли.
Ни папа, ни мама не заметили, как Джоди потихоньку переставила большой фотопортрет из тени на свет. И результат уже сказывался – снимок заметно поблек. "Скоро совсем ничего не видно будет, – думала Джоди. – Вот и прекрасно, хоть одной фотографией меньше".
Днем вся семья ездила на могилу сестры. Папа специально отпросился с работы, а мама уволилась сразу после гибели Кэсси и до сих пор находилась в глубоком горе. "Сколько можно? – мысленно негодовала Джоди. – Ты же верующая! Каждое воскресенье в церковь ходишь, ни одного не пропускаешь! Так радуйся, что ваша драгоценная Кэсси на небесах. Там с ней, наверное, тоже все носятся".
Впрочем, для Джоди Кэсси теперь была не соперница – сестра лежала в дорогом гробу на большом кладбище возле Олд-Шорэм-Роуд. Там ей и место. Наконец-то можно вздохнуть свободно, думала Джоди, старательно рыдая и шмыгая носом. Надо же показать, как ей грустно, что сестра умерла – вернее, была жестоко отнята. Так было вырезано красивыми буквами с завитушками на белоснежном надгробии. "Кэсси Джейн Данфорт. Любимая дочь и сестра, жестоко отнятая от нас во цвете лет".
Спрашивается, при чем тут "жестоко отнятая"? Просто во время осенних каникул всей семьей ездили отдыхать в Корнуолл, там Джоди с Кэсси шли по прибрежной горной тропке, а Кэсси взяла и сорвалась. Конечно, пришлось немного помочь, но это совсем другая история, в которую лучше не вдаваться.
Вечером, лежа в кровати, Джоди записала в своем дневнике:
" С кладбища поехали ужинать в паб. Маме не хотелось сразу возвращаться домой, да и готовить бедняжка была не в состоянии. Пришлось ехать за город в любимый паб папы и мамы. Нигде такого противного коктейля из креветок не пробовала. Да и креветки совсем крошечные – ненамного больше, чем черви, которые сейчас едят Кэсси. Мало того, что креветки были перемороженные, их еще и облили совершенно безвкусным соусом Мари-Роз. Мама каждый раз выбирает это блюдо, и меня тоже заставляет его брать. Говорит, очень щедрая порция за маленькие деньги. Ну да, чрезвычайно выгодное предложение – по дешевке давиться холодными червяками, политыми чем-то средним между кетчупом и майонезом.
Сама удивляюсь, что опять ела эту мерзость. Кажется, сегодня коктейль был еще противнее, чем в прошлые разы.
Папа был за рулем и все равно выпил две пинты "Харвис". Еще взял мясной пирог с бобами, а к нему заказал большой бокал красного вина. Мама выпила немножко шерри, и потом они спорили, кто будет вести машину. Мама победила. Потом принесли еду, но я не выдержала и сбежала в туалет. Сил больше не было все это выносить. Нужно было хоть немного перевести дух.
Вечно они со своими глупостями! Весь день дурака валяли, и вечером то же самое. Подумать только – мама за рулем! Да она водит, как старуха! Впрочем, мама и есть старуха – целых сорок шесть лет. Ну, а машину ведет, как будто ей все сто сорок шесть. Никогда не ездит быстрее пятидесяти, даже на автостраде. И никого не обгоняет, даже велосипедистов – ну, разве что когда впереди не меньше четырех миль свободной дороги. Просто плетется за всеми как черепаха. Как меня это бесит! А папе хоть бы что. Сегодня даже сказал ей, чтобы притормозила! Ехали за велосипедистом со скоростью пятнадцать миль в час (всего-то!), а папа взял да и заявил: "Сьюзан, езжай помедленнее, дистанция слишком маленькая".
Ох уж эти родственники. Со стыда сгореть можно! Иногда такое сморозят – хоть уши затыкай. Но сегодня было даже забавно. Мама ни с того ни с сего ляпнула, что надо зажечь свечу в честь Кэсси. Пусть горит на столе, пока едим. Папа пошел в бар и спросил, не найдется ли у них свечи "для нашей дочери". А через десять минут шеф-повар и два официанта принесли маленький торт со свечой в центре, улыбнулись мне и запели: "С днем рождения тебя!"
Вот умора! Как вспомню, так со смеху покатываюсь. Все, хватит писать – уже почти полночь, на завтра много задали, а я еще даже не бралась за уроки. Но разве охота горбатиться над учебниками, когда у тебя такое хорошее настроение? Давненько у меня не было такого приятного дня!"
34
Суббота, 28 февраля
Самолет совершил посадку в Лондоне на шесть часов позже, чем должен был. Через час после того, как вылетели из аэропорта имени Джона Кеннеди, пришлось повернуть обратно из-за технической неполадки. Пассажиров высадили и отправили в терминал, где пришлось ждать четыре с лишним часа, пока их посадят на другой самолет. По расписанию они должны были приземлиться в Лондоне в семь часов утра, а сейчас было уже половина второго. Зуб потерял еще один день. Заказчик будет недоволен.
Стоя в длинной, извилистой очереди на паспортный контроль в лондонском аэропорту Хитроу, Зуб зевнул. Он мог не спать столько, сколько требуется. Когда служил в Ираке и сидел в засаде на вражеской территории, иногда приходилось бодрствовать по двое суток подряд или даже дольше, чтобы не упустить цель. Но теперь Зуб с нетерпением предвкушал, как хорошо будет несколько часиков вздремнуть в номере отеля "Уотерфронт" на морском побережье Брайтона. Должно быть, возраст сказывается. Начал стареть.
Весь полет, сидя в привычной тесноте эконом-класса, Зуб гнал от себя дремоту. Нужно было как следует все спланировать. Как только самолет совершил посадку и стало можно пользоваться Интернетом, Зуб открыл на телефоне карту Брайтона и Хоува, чтобы взбодрить в памяти топографию города. Нашел улицу, которую указала в качестве адреса постоялица отеля "Парк-Ройал-Уэст" Джудит Форшоу. Вестерн-Роуд.
Интересно, адрес настоящий или такой же вымышленный, как и имя? Впрочем, какая разница? В новостных сюжетах про Уолта Кляйна упоминали, что его невеста из Брайтона – города, население которого составляет всего двести семьдесят пять тысяч человек. В Нью-Йорке, для сравнения, проживают восемь с половиной миллионов, но даже там у Зуба никогда не возникало проблем с поиском нужного человека. Значит, найти Джоди Бентли в Брайтоне будет раз плюнуть.
Зуб достал из кармана загранпаспорт и заглянул в документ, чтобы уж точно не ошибиться при заполнении иммиграционной формы. В Великобританию он прибыл под именем Майк Хинтон. Зуб не любил путешествовать по фальшивым документам. В большинстве случаев это был дополнительный и совершенно ненужный риск. Впрочем, обстоятельства его предыдущего визита в Суссекс были таковы, что настоящее имя теперь использовать нельзя. Поэтому в аэропорту Хитроу приземлился бухгалтер по имени Майк Хинтон.
Десять минут спустя женщина-офицер, внимательно разглядывавшая его паспорт, велела Зубу снять головной убор. Приподняв низко надвинутую на глаза бейсбольную кепку, тот приветливо улыбнулся, стараясь скрыть беспокойство. Неужели узнала?
Женщина еще раз посмотрела в паспорт, потом снова на Зуба. Наконец закрыла документ и протянула владельцу.