– Зачем? Это тебе не поможет. Уверяю тебя, ты ничего не сможешь сделать.
– И все-таки скажи мне.
Она устремила на меня пристальный взгляд.
– Это дело рук Хольцев.
Я ошеломленно молчал.
– Ты знаешь, кто это такие?
– Да, я слышал про Хольцев.
Любой работающий в этой части Лондона знал или слышал про Хольцев. Руководил этим крупнейшим преступным кланом, орудовавшим в северном Лондоне, уже состарившийся Стефан Хольц, который жил затворником. Было известно, что они ворочали десятками миллионов фунтов и отличались крайней жестокостью. По слухам, когда в клане велась борьба за руководство, погибли десятки людей, но полиция не трогала преступников, хоть и пристально наблюдала за ними. Да, если кто и виноват во вчерашней бойне, это наверняка были Хольцы.
Элейн вздохнула:
– Теперь ты видишь, из-за чего я не советую тебе в это ввязываться?
– Боже! – ахнул я, когда все осознал. – Нечего удивляться почему меня едва не убили.
– Я не хотела вовлекать тебя в такое дело, – сказала Элейн извиняющимся тоном. – Понятия не имела, что это окажется твоя фирма, а тем более и подумать не могла об их планах убить Роя или твоего друга.
– Да ведь это же Хольцы! Они способны на все.
Элейн медленно покачала головой:
– Черт, вот уж история! И что мне теперь делать?
– Молчать. Это самое лучшее. Если они узнают, будто тебе что-то известно, то… – Я не договорил, соображая, что она и так меня поняла. – У меня все равно уже появились проблемы Ведь я стал свидетелем двух убийств. Полиция очень надеется поймать и допросить меня. А Хольцы заинтересованы в том, чтобы я не болтал.
– Но ты же ни в чем не можешь их обвинить! На самом-то деле это твой приятель Тони убил людей, поэтому он единственный, кто может оказаться в трудном положении.
– Может, да, а может, и нет. Хольцы могут посмотреть на это иначе. Особенно если копам удастся связать кровь на сиденье в моей машине с Фаулером. Как только об этом станет известно Хольцам, я сразу попаду в список их жертв.
Некоторое время мы молчали. Она смотрела на меня, попыхивая сигаретой, и по ее темным глазам трудно было понять, о чем она думает.
– Я чувствую себя отчасти виноватой в происшедшем, – произнесла наконец Элейн. Я не стал говорить, что тоже так считаю, надеясь не вспугнуть ее: сейчас мне позарез нужен был хоть один Друг. – Поэтому можешь пожить у меня пару дней, пока все не успокоится.
– Спасибо, – сказал я. – Я ценю твою заботу.
– Хочешь выпить? Что-нибудь крепкое?
– Да, думаю, не помешало бы. А что у тебя есть?
– Много чего. Твои предпочтения?
– Бренди, пожалуйста, и пиво, если не возражаешь. – Я решил не слишком стесняться и на всю катушку воспользоваться ее гостеприимством, сколько бы оно ни продлилось. Похоже, она отнеслась к моей просьбе нормально, улыбнулась, встала и сбросила туфли. Ногти у нее на ногах были покрашены ярко-красным лаком, что, говорят, считается знаком страстности. Я тут же забыл обо всех своих проблемах, увлеченный представившимися новыми возможностями.
Она прошла в кухню приготовить напитки, и я снял мокасин и осторожно последовал за ней.
– Ты отлично выглядишь, – заговорил я, невольно подумав, что нужно будет купить какое-нибудь руководство по ухаживанию за дамами или хотя бы заучить пару-тройку приличных комплиментов. Я всегда предпочитал прямой подход. Если я видел шанс – а честно признаться, мне казалось, что Элейн предоставляла мне его, – я шел прямо к цели.
– Спасибо. – Она улыбнулась, разливая по стаканам бренди. – Ты и сам выглядишь неплохо. Похоже, с возрастом ты похорошел. – Она окинула меня быстрым оценивающим взглядом. – К тому же ты заметно раздался в плечах, это тебе идет. В школе ты был слишком щуплым.
Ну и нахалка!
Взяв в одну руку стакан, другую я протянул к ее упругой круглой попке, понимая, что здорово рискую, поскольку Элейн была не из тех, кто молча сносит нежелательные знаки внимания, и если она меня вышвырнет, дело мое швах: больше мне некуда податься. Но когда я ласково ее погладил, она бросила на меня взгляд, по которому я понял: после всех неприятностей сегодняшнего дня – а Бог видит, их было предостаточно! – я наконец-то напал на золотую жилу. Наши губы встретились в поцелуе, как в любовных романах, выпускаемых издательством "Миллс и Бун", а ее рука скользнула мне между ног и соблазняюще там задвигалась.
Выходило, что не так уж много изменилось со времен шкалы.
Суббота,
пятнадцатью днями раньше
Гэллен
– Сержант, вы когда-нибудь отдыхаете? – спросил Беррин. повивая черный кофе. – Надо же, в половине одиннадцатого заявились один в "Аркадию", устроили там настоящую заварушкy, а наутро как ни в чем не бывало появляетесь на работе! По-моему, в таком ритме человек способен жить лет в восемнадцать разве нет?
– Я пытался ухватить за хвост ускользающий дух юности но на этом кончено!
– Вы что-нибудь еще выбили из Элейн Томс?
– Ничего существенного. Она сказала, что Фаулер не показывался и не звонил, и уверяет, будто знать не знает, кто такой Макс Айверсон.
– И вы ей верите?
– Черт его знает! – пожал я плечами. – Вместе я их не видел, поэтому она может говорить правду. Только мне это кажется немного подозрительным совпадением.
Было девять часов утра субботы, и мы с Беррином сидели одни в рабочем кабинете. Я ушел вчера из клуба только около часу ночи и чертовски устал. Однако выглядел гораздо лучше Беррина, который явно страдал от похмелья, на что указывал тяжелый запах перегара. Единственная вещь, хоть как-то заинтересовавшая его за первые десять минут встречи, – это переделка, в которую я попал из-за Айверсона. Особенно его рассмешило то, что бывший десантник швырнул в меня парня, который еще не закончил опорожнять свой мочевой пузырь.
– Простой приемчик, зато очень эффективный, – резюмировал он.
Что верно, то верно, я не стал ему возражать.
Шел шестой день "ужасающей" жары и седьмой день расследования убийства Мэттьюза, у нас было полно дел. Явившийся вскоре Нокс бросил мне на стол сообщение с прикрепленной к нему фотографией: на ней была изображена стоявшая в дерзкой позе блондинка с прической в стиле знаменитой детоубийцы Майры Хиндли и с такой же приятной и светлой улыбкой. В записке говорилось, будто это Джин Тэннер, бывшая девушка по вызову, два отпечатка которой были обнаружены в квартире Мэттьюза, причем один из них – на кофейной кружке; предполагалось, она не раз к нему приходила. Нокс дал нам ее адрес где-то на Финчли, и приказал немедленно отправиться к ней за объяснением, что она делала у Мэттьюза, – типичное рутинное задание в процессе расследования убийств, которое тем не менее необходимо было выполнить. Он закончил указанием продолжать поиски Фаулера, чьи пальчики тоже нашлись на множестве предметов в квартире Мэттьюза, несмотря на уверения владельца клуба, будто он не общался со своим швейцаром.
Прежде чем явиться к мисс Тэннер, мы заехали в жилой комплекс Прайори-Грин, чтобы показать ее фото соседям Мэттьюза и выяснить, не та ли это блондинка, которую они не раз видели входящей к нему за последние несколько недель. По крайней мере это хоть что-то дало бы нам для разговора с ней, если бы она не захотела отвечать.
Этот комплекс, состоящий из квартала невысоких домов из красного и серого кирпича к северу от башни Нэт-Уэст на Пентонвиль-роуд, был зеленым, тихим и более или менее ухоженным. Несколько лет назад на приведение его в порядок Национальный фонд культурного наследия выделил солидные средства, и в некоторых домах все еще велись ремонтные работы. До сих пор денежки, по-видимому, расходовались довольно честно и по назначению, что со строительными проектами бывает далеко не всегда. В противовес зловещей угрюмости, свойственной большинству муниципальных районов Лондона шестидесятых и семидесятых годов (изрисованных граффити крепостей с лабиринтами темных проходных, так полюбившихся грабителям и где полисмен всегда чувствовал себя как на вражеской территории), Прайори-Грин выглядел намного приятнее. Если здесь и происходили какие-то жуткие вещи, то в довольно красивой обстановке.
С самого начала все сложилось как нельзя лучше. Мы застали дома обоих свидетелей – молодую черную женщину с толстым малышом на руках и с кучей столпившихся у нее за спиной ребятишек, восхищенно глазевших на нас, а также старика который сразу стал жаловаться на всякие проблемы в комплексе, – подтвердивших, будто видели, как девушка, изображенная на фотографии, несколько раз входила или выходила из квартиры Мэттьюза, хотя и не в последние две недели. Старик считал, что видел ее раза три, но не был в этом очень уверен. Мы постучались еще в несколько квартир в надежде освежить воспоминания их обитателей, но даже если кто и брал на себя труд открыть нам дверь, все равно оказывал прием, обычно предназначавшийся назойливым "Свидетелям Иеговы". Никто больше не пожелал нам помочь.
Я не был уверен, облегчит ли нам задачу тот факт, что Джин Тэннер. бывшая или настоящая проститутка, не раз заходила к известному наркодилеру, пусть даже и на кофе, но все-таки это было хоть что-то. Однако наша так называемая удача длилась недолго. По пути к Джин на Каледониэн-роуд случилась какая-то авария, и нам пришлось почти полчаса торчать в пробке под палящими лучами солнца. Затем из-за Беррина, который уточнял маршрут нашего движения по карте, поскольку в его состоянии я не доверил ему вести машину, мы заблудились в закоулках Ист-Финчли. В результате мы добрались до нужного нам места – ультрасовременного четырехэтажного дома, оборудованного солидной системой охраны, который торчал как бельмо на глазу между окружавшими его строениями в георгианском стиле, – только в половине двенадцатого. В довершение ко всему Джин не оказалось дома.
В тот день нам предстояло навестить еще шесть адресов, где жили швейцары, иногда работавшие в "Аркадии". Этот список передал нам владелец охранной фирмы "Элит-А", некий мистер Уоррен Кейз, сам бывший охранник. Накануне днем мы побывали у Кейза, в неряшливой квартире на третьем этаже дома в Барнсбери, которая одновременно служила офисом "Элит-А". Кейз предъявил нам свидетельство о регистрации его фирмы и квитанцию об уплате налогов, выписанные на его имя, и дал список адресов девяти охранников. Двоих уже допрашивали за время расследования, еще один за месяц до убийства уехал в Австралию и, по сведениям Кейза, до сих пор там пребывал. Он указал адреса всех остальных, после чего мы его покинули. Но перед уходом я спросил, хорошо ли он знает Роя Фаулера.
– Достаточно, чтобы считать его скользким гадом, – спокойно ответил Кейз.
Вероятно, это была верная характеристика, но я подумал, если уж такой человек, как Кейз, говорит о тебе подобное, значит, у тебя действительно проблемы. Хотя, конечно, в тот момент я и половины всего не знал.
Как обычно во время расследования убийства, мы не стали заранее предупреждать этих охранников о нашем приезде Вряд ли кто-нибудь из них мог знать что-либо существенное, но если они владели какой-то информацией и не собирались сообщать об этом нам, то, застав их врасплох, мы помешали бы ям с ходу придумать правдоподобную ложь. Зато был риск, что как и Джин Тэннер, их не окажется дома, тем более в такой жаркий лень. Мы не очень удивились, действительно не застав на месте первых двоих из нашего списка, а третий как раз выходил, когда мы подъехали. Он работал с Мэттьюзом всего несколько раз и заявил, будто мало что о нем знал.
– Помню только, он был порядочной сволочью. – сказал он, что нас нисколько не поразило.
Видно, Мэттьюз с Фаулером подходили друг другу.
Покинув этого охранника и почувствовав чертовский голод, мы заехали в маленькое кафе, принадлежащее одному греку, недалеко от Финчли-роуд, где уничтожили несколько сандвичей. почти не разговаривая, – настолько устали от этой нудной работы.
– Не поймите меня неверно, Джон, – произнес Беррин, набивая рот багетом с индейкой, салатом и майонезом, – ноя считал расследование убийства более интересным делом. Я, конечно, не думал, будто это весело или что-то вроде, но это кажется такой же монотонной работой, как и служба обычного полицейского.
Размышляя о его высказывании, я жевал свои сандвич с ветчиной и солеными огурцами. Он был очень вкусным, только ветчина оказалась жирноватой.
– Дэйв, если бы она была такой, какой ее показывают в "Суини", то люди не увольнялись бы из полиции, понимаешь?
– Понимаю. Только противно, что мы так никуда и не продвинулись.
Я и сам так думал. Хорошо бы сейчас сидеть в салу с интересной книжкой, греться на солнышке и лениво посматривать по сторонам. Или свозить куда-нибудь дочку, пользуясь тем, что она еще маленькая и не смущается моего общества. Но я давно уже понял: ты идешь в полицию не для развлечения, а потому что тобой владеет желание избавить общество от преступников чтобы когда-нибудь профессия полицейского перестала существовать. В отличие от меня Беррин, будучи еще новичком и представляя себе службу в полиции более захватывающей, поник духом и нуждался во встряске.
– А эта Джин Тэннер подобрала себе уютное гнездышко, – заметил я, глотнув минералки, которую вынужденно пил вместо пива. – Как думаешь, сколько может стоить квартира в этом доме?
– Да уж недешево. Но мы же не знаем, какая у нее квартира.
– Ну, скорее всего с одной спальней. В таком роскошном районе, как Финчли, она должна стоить… Черт, я же не агент по недвижимости, помоги прикинуть.
– Две сотни штук, может, даже больше.
– А может, там и не одна спальня. Думаю, мы не ошибемся, если назовем две с половиной сотни. Для проститутки, которая шляется к небогатым клиентам вроде Шона Мэттьюза, это большие деньги. Тем более если к тому же она наркоманка.
– Что вы хотите этим сказать?
Но больше мне нечем было его заинтересовать.
– Сам не знаю. Просто это кажется мне подозрительным.
Четвертый охранник, Макбрайд, жил в районе, застроенном старыми домами из белого кирпича, меньше чем в миле от стадиона "Хайбери". Мы с трудом добрались туда к половине второго. Так как сегодня на стадионе играл "Арсенал", машины шли сплошным потоком, к тому же температура поднялась до девяноста градусов. Наконец мы остановились напротив низкого одноэтажного дома Крейга Макбрайда. По словам Кейза, "Элит-A" регулярно приглашала его поработать в течение года.
Этот парень двадцати семи лет уже имел судимости за хулиганские поступки, воровство и хранение наркотиков; все это мы выяснили, когда ввели его имя в компьютер. По закону его больше нельзя было привлекать на работу охранником, если только ему не удалось убедить муниципалитет, будто он исправился, в чем лично я сильно сомневался. Но в принципе такое бывает, поэтому я считал, что сейчас не стоит ловить на этом Уоррена Кейза.
Замусоренная лестница вела вниз к логову Макбрайда. Дверь в дом была обшарпанной, когда-то белая краска почти облезла, обнажив темное дерево, в свисающей с крюка старомодной корзинке виднелась лишь пересохшая земля, за стену из последних сил цеплялась лиана с поникшими листьями. Справа от двери мы увидели маленькое грязное окошко, судя по всему, ни разу не мытое. Придерживая галстук, я нагнулся, заглянул в него, и у меня сразу поднялось настроение. Эврика! Как раз то, что нужно!
В западной стране, где законы ограничивают полицию в средствах дознания, нет более надежного способа заставить подозреваемого дать показания, чем обвинить его в различных преступлениях, предоставив ему самому сделать свой выбор. Похоже, что Крейг Макбрайд занимался деятельностью, позволяющей нам получить от него информацию. Даже сквозь это мутное окно я отлично его видел: он сидел на диване перед чайным столиком, на котором стояла миска с грудой белого порошка. Рядом с ней лежали большой тюбик чайной соды и маленькие прозрачные пластиковые пакетики, заполненные порошком. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, что содержимое каждого составляло около грамма. Сам Макбрайд, облаченный в одни шорты, склонив голову, возился с маленькими электронными весами. Как будто требовалось еще какое-то подтверждение тому, что он делал. Молодой Крейг был не слишком умным преступником. Он мог бы укрепить у дороги указательный знак с надписью: "Здесь продаются наркотики", настолько он оказался беспечным. Никогда не недооценивайте глупость преступника! Порой только она дает нам возможность продвинуться в Расследовании.
Я обернулся к Беррину, приложил палец к губам и жестом пригласил его заглянуть в окно. Беррин всмотрелся, потом отступил назад и широко улыбнулся.
– Просто неудобно отрывать его отдела, – прошептал он. ~ Бедняга так занят. Думаете постучать в окно?
Я покачал головой.
– Нет, он попытается сбежать или окажет сопротивление. Давай выложим ему все внезапно, в процессе разговора с ним.
Я шагнул вперед и громко постучал в дверь.
Как и следовало ожидать, он открыл нам не сразу. Наверняка второпях прятал порошок, опасаясь, что его могут увидеть. Я выждал несколько секунд, потом опять забарабанил в дверь. На этот раз я кивком велел Беррину заглянуть в окно. Макбрайд должен был увидеть именно Беррина, а не меня (я слишком похож на копа), но только после того, как успеет все подчистить. Тогда он скорее нас впустит.
Мы сделали все точно и вовремя. Я отошел в сторонку, а Беррин дружески помахал ему рукой и призывно улыбнулся, как уличный продавец, и мы услышали глухо донесшийся голос любезного хозяина:
– Какого черта вам надо?
По-прежнему улыбаясь, Беррин отошел от окна.
Через пару секунд дверь приоткрылась, в щель просунулась голова Макбрайда, который недовольно чертыхался, но мы уже держали наготове свои удостоверения. Он вытаращил глаза, и я поспешил заговорить, пока он не опомнился:
– Мистер Макбрайд? Мы приехали задать вам несколько вопросов в связи с убийством Шона Мэттьюза.
Он сразу испугался, что и стоило ожидать.
– Кого?
– Шона Мэттьюза. Полагаю, вы работали с ним несколько раз охранником в ночном клубе "Аркадия".
– Ах да! Шон! Верно.
– Мы можем войти? – вежливо спросил я и, распахнув дверь, уверенно перешагнул через порог.
Макбрайд пытался сохранять спокойствие, но без особого успеха.
– Послушайте, сейчас не очень подходящий момент.
– Это займет не больше пяти минут, – сказал Беррин, протискиваясь следом за мной.
– Но вы не можете вот так врываться в дом. У вас есть ордер?