Гладкова Трудно быть богатой - Жукова Мария Вадимовна

У каждой женщины есть своя тайна.

Ольга Багирова - внешне симпатичная, но вполне обычная горожанка: стройная фигура, озабоченный взгляд, домашние проблемы… И разве кому-нибудь придет в голову, что Ольга участвует в переделе питерского нефтяного рынка? А по ночам пишет, как Эммануэль, эротические романы?

Содержание:

• Глава 1 1

• Глава 2 3

• Глава 3 5

• Глава 4 5

• Глава 5 7

• Глава 6 8

• Глава 7 10

• Глава 8 11

• Глава 9 12

• Глава 10 14

• Глава 11 17

• Глава 12 17

• Глава 13 19

• Глава 14 21

• Глава 15 21

• Глава 16 24

• Глава 17 25

• Глава 18 27

• Глава 19 29

• Глава 20 31

• Глава 21 33

• Глава 22 37

• Глава 23 37

• Глава 24 40

• Глава 25 41

• Глава 26 44

• Глава 27 46

• Глава 28 47

• Глава 29 49

• Глава 30 51

• Глава 31 56

• Глава 32 57

• Глава 33 58

• Эпилог 59

Мария Жукова-Гладкова
Трудно быть богатой

Автор предупреждает, что все герои этого произведения являются вымышленными. Сходство с реальными лицами и событиями случайно.

Глава 1

Вчера явился бывший муж. Он нечасто баловал нас своими посещениями - пожалуй, последний раз я видела его года два назад, если не три (я имею в виду живьем, потому что в прессе и на экране его светлый лик мелькал довольно часто). А вчера он вдруг взял и приехал да еще оставил денег: "чтобы что-нибудь купила детям".

Мы познакомились в университете, где вместе учились первые два курса. А дальше… Я вуз закончила с красным дипломом, Лешка же был отчислен со второго курса за хроническую неуспеваемость, после чего косил под психа, чтобы не загреметь в армию, а затем внезапно оказался у нефтяного корыта. Правда, к тому времени мы уже не были мужем и женой.

Он до сих пор остается красавцем, и несколько "гусиных лапок", появившихся вокруг глаз, только добавили ему мужской привлекательности. Наверное, посещает тренажерные залы, бассейны, массажные кабинеты - и куда там еще принято ходить у наших состоятельных бизнесменов. Вчера, впрочем, как и всегда, он благоухал дорогим парфюмом и был одет в шмотки, на которые мне пришлось бы потратить как минимум двухлетнюю зарплату.

Семнадцатилетняя первокурсница матмеха, я влюбилась в него сразу и до беспамятства - не отличаясь в этом от всех остальных девчонок нашей группы. Он перепробовал не только наш курс, но и старших девиц, перелезая из одной постели в другую, точнее - перескакивая: он сразу же взял быстрый темп. В те времена очень приветствовалось выполнение пятилетки за три года, так что Лешка, соответствуя духу времени, проникся, так сказать, призывами партии и правительства, только с уклоном не в ту сторону. Партия и правительство имели в виду несколько другие вещи, но Леша все понимал по-своему.

В конце концов его возненавидели и все брошенные девчонки, и парни, от которых он отвлекал внимание особ женского пола. До меня очередь дошла перед самым Лешкиным отчислением. Я никогда не отличалась особой красотой. Если быть абсолютно откровенной, такую девушку даже нельзя было назвать симпатичной: бесцветное лицо, белесые волосы, такие же брови и ресницы, блекло-серые глаза. Этакая чухонская белая мышь. Правда, через несколько лет, узнав дорогу в косметические салоны, я поняла, как могу преобразить себя и добиться очень-очень неплохих результатов. Но было уже поздно: Лешка давно ушел к другой, а потом и к другим, не задерживаясь ни в чьих объятиях и не снижал взятого в начале своего кобелиного пути темпа.

Тринадцать лет назад, после того, как Лешка уже меня бросил, я поняла, что беременна. Узнав о своем предстоящем отцовстве (я настояла на встрече), Лешка долго орал, обвиняя меня во всех смертных грехах. Хотя, в чем я была виновата? В том, что еще не умела предохраняться и надеялась на него, своего первого и единственного мужчину, который, кстати, убеждал меня, что "все обойдется"?

Наоравшись вдосталь, Лешка велел мне делать аборт и даже оставил деньги. А через три дня принесся с беспокойным видом и едва ли не на пороге начал уточнять, не успела ли я совершить грех. Я смотрела на него, раскрыв рот, и не понимала, чего он от меня хочет. На самом деле я еще не разобралась со своими чувствами к Лешке: одновременно была на него страшно обижена и продолжала любить. В этот момент в душе начала подниматься радость: он все-таки вернулся, одумался, а три дня назад я просто не подготовила его к "радостному" известию как следует. Молодой парень хочет погулять, да и вообще я действительно сама виновата - надо было дождаться свадьбы… Стоп! О какой свадьбе речь - меня уже променяли на другую!

Лешка быстро опустил меня с небес на грешную землю. Отчисление из университета уже произошло, и никакие мамины связи (а его мать была видным в городе партработником) не могли удержать сыночка на месте учебы. Дело было не только в плохой успеваемости (это слово к Лешке вообще было неприменимо, потому что он не мог "успеть" ни по одному предмету). Вообще непонятно, каким ветром его занесло на матмех и как ему удалось закончить десять классов средней школы, еще и с углубленным изучением французского языка, из которого он, кроме "шерше ля фам", не знал ничего. "Аморальное поведение" - обвинение куда серьезней, в те годы к моральному облику будущего строителя коммунизма относились соответствующим образом.

Лешка понял, что рождение ребенка даст ему отсрочку от армии - вернее, это понял не Лешка, а его драгоценная мамочка. И я вполне устраивала ее как потенциальная невестка: тихая, непривлекательная, нескандальная мышка, собирающаяся заниматься научной работой, да еще и с ленинградской пропиской. Иными словами - идеальная жена для ее любимого и единственного Лешеньки.

Следует отдать должное Надежде Георгиевне - она всегда была со мной честна. Я вынуждена признать: Надежда при любых обстоятельствах говорит то, что думает, невзирая на лица и должности, никого и ничего не боится, знает себе цену, и чего именно хочет на данный момент. Она и мне все разложила по полочкам, когда речь зашла о преимуществах брака с ее сыном. На самом деле, это было настоящее деловое соглашение: каждая сторона должна что-то дать другой и в результате что-то получить взамен. Самое главное: мой ребенок никогда ни в чем не будет нуждаться, а я - не пополню ряды старых дев. Мне найдут спокойную, но хорошо оплачиваемую работу, я смогу одеваться у хороших портных (Надеждиных), меня отведут к лучшим косметологам (Надеждиным). Кроме того, нас с ребенком будут лечить в лучших поликлиниках, кормить дефицитными продуктами (в те годы это было важно) и даже привозить нам подарки из вожделенной (тогда) заграницы, куда Надежда Георгиевна выезжала слишком часто для советского человека. Итак, мое дело - заниматься ребенком, наукой (если пожелаю) и не мешать Леше жить так, как он хочет.

- Оля, - внимательно оглядела меня будущая свекровь с головы до пят, - ты в зеркало на себя когда последний раз смотрела?

Я промолчала.

- Для бабы, Оля, очень важно, чтобы она была замужем, - невозмутимо продолжала Надежда. - Пусть муж шляется направо-налево, денег не зарабатывает, все у него валится из рук и носит он фамилию Сутрапьянов. Это неважно. Важно, что ты - замужем. Статус у тебя такой. Тогда окружающие к тебе по-другому относятся. А у тебя вся жизнь впереди. Поверь мне, я в этой стране не первый год живу. Скоро познакомишься, кое с кем.

Свекор оказался как раз таким, как описала Надежда Георгиевна. Из нужного места у него росло только мужское достоинство, все остальное - из задницы (мне кажется, больше всего ему подошла бы двойная фамилия Сутрапьянов-Криворуков, можно бы и третью добавить - Кобелев). Но, как партийная работница с многолетним стажем, Надежда Георгиевна не могла себе позволить развод или банальную супружескую измену. Однако в постперестроечные годы она быстро исправила ситуацию и, как мне было известно, оторвалась на полную катушку.

Свекровь любила передо мной прихвастнуть. Впрочем, кому она еще могла сообщить о своих похождениях? Если мужик шляется направо-налево - это нормально, даже способствует укреплению его имиджа, а если женщина… Общественное мнение на этот счет не смогли поколебать никакие перестройки и прочие изменения в государстве. Но Надежде Георгиевне хотелось рассказать о своих сексуальных подвигах и достижениях, была у нее такая слабость, к счастью (или несчастью?) одна из немногих.

В общем, мы с Лешкой поженились, хотя мои родители были категорически против этого брака и особенно - новой родственницы, которую возненавидели с самой первой встречи. Правда, мой отец довольно быстро сдружился с Лешкиным. Сейчас они вообще не разлей вода и совместно проживают на нашей даче с моими детьми - собственными внуками. Я же после начала их крепкой дружбы была вынуждена освоить навыки сотрудника вытрезвителя.

Через положенный срок я родила сына, еще через полгода Лешка благодаря маминым связям отправился в психушку, а я - в квартиру родителей, двухкомнатную смежную "хрущобу", где и живу до сих пор.

Мы развелись через год, к тому времени я его уже видеть не могла, чувств к нему никаких не испытывала (вернее, чувство было - одно: дать по голове чем-нибудь тяжелым). Я сама ему надоела намного раньше (как уже упоминала), состоять в браке нам больше не требовалось, времена менялись, поэтому все заинтересованные стороны были только "за", включая Надежду Георгиевну, которая к тому же обещала помогать мне деньгами. Витя все-таки был ее единственным внуком, и в том, что это сын ее драгоценного Лешеньки, она нисколько не сомневалась.

Мои родители отметили наше расставание с Лешкой гораздо пышнее, чем свадьбу, и веселились на этот раз очень искренне, как и все мои подруги, знавшие, от какого "сокровища" я избавилась. Дело в том, что мой драгоценный успел переспать с каждой и отправить их всех по известному русскому адресу (Лешка обычно расставался с женщинами со скандалом, и ни одна, насколько мне известно, не вспоминала его добрым словом).

Через несколько месяцев после описываемых событий умерла мама. К моему большому удивлению, Лешка помог мне с организацией похорон и вообще поддержал морально (возможно, по настоянию Надежды Георгиевны, которая на похороны не явилась - видимо, помнила, как к ней относилась покойная). Каким-то странным образом (сама не понимаю) я вновь оказалась в постели бывшего мужа и через девять месяцев родила девочку, которой дала имя мамы - Катя.

Лешка опять называл меня идиоткой, потом махнул рукой и сказал:

- Делай, что хочешь.

С тех пор мы виделись крайне редко. Впрочем, Надежда Георгиевна не забывала обо мне, точнее о своих внуках: она вывозила их в музеи и театры, от нее я получала и деньги, потому что официально не подавала на алименты. Да и какие в наше время алименты? Ведь доход у большинства мужиков - левый, ни в каких ведомостях не зафиксированный. Свекровь также интересовало здоровье бывшего мужа, который у нас в доме был частым гостем и даже иногда задерживался на пару-другую недель. Мне Надежда Георгиевна как-то созналась, что привыкла к Петровичу (она его всегда так называла), как к старой собаке. Вроде сдала в приют для бездомных животных, а все равно навещает. Конечно, ни о каком приюте не могло быть и речи, Петровичу была куплена однокомнатная хибарка (кстати, недалеко от нашей квартиры), и в общее пользование выделена дача, построенная в советские времена на положенном партийному работнику участке. У Лешки с Надеждой Георгиевной теперь имелся какой-то немыслимый особняк то ли в Репино, то ли в Комарово, куда ни моих детей, ни меня ни разу не приглашали. Как, впрочем, и в апартаменты в центре города.

Признаться, мне было непонятно, почему взрослый мужик до сих пор не может расстаться с мамой. Ладно еще, когда нет возможности разъехаться или купить вторую квартиру. Тут же вместо обоев можно было обклеивать стены стодолларовыми купюрами. Но Леша, так больше и не женившись, делил с Надеждой Георгиевной собственность и нефтяную компанию "Алойл". Перевод слова "ойл" с английского на русский я знаю, а вот что обозначает "ал", так и не смогла понять: неужели сокращение от "Алексей"? Можно было спросить у бывших родственников, но, по большому счету, меня это мало волновало. Предполагаю, свекровь использовала многие свои бывшие партийные связи для организации успешного бизнеса и фактически его и вела - хотя официально главой компании являлся Лешка. Какую должность занимала Надежда Георгиевна? Мне-то что до этого…

И вот вчера вечером, когда я сидела за компьютером (подарок свекрови - видимо, списали в "Алойле" в связи с моральным износом) и кропала очередную книжку, позвонил Лешка. Поскольку я его не слышала года два, в первый момент даже голос не узнала. Он изъявил желание приехать.

- Зачем? - удивилась я. - Дети за городом.

- Разговор есть, - заявил бывший. - Ты никого не ждешь?

- Нет, - ответила я.

Лешка нарисовался через полчаса, вручил мне букет роз (никогда он меня так не баловал), шлепнул на кухонный стол бутылку коньяка и коробку конфет, потом без приглашения отправился осматривать квартиру. Интересовался изменениями?

Летом, как я уже говорила, мои двенадцатилетний сын и десятилетняя дочь живут на даче с двумя дедушками. Я езжу к ним на выходные, а всю неделю работаю. Компьютер, конечно, можно было бы перевезти на дачу, но сложно оставаться в помещении, зная, что все родные отправились на залив. В городе таких искушений нет. В зимнее время работаю по ночам, чтобы никто не мешал, а отсыпаюсь днем, пока дети в школе.

После университета я работала учительницей математики в школе (с наукой не получилось, так как родилась еще и Катька), потом - опять же благодаря связям Надежды Георгиевны - пристроилась в одно небольшое издательство, где лепила всевозможные руководства для барышень. Затем издательство решило расширить свой ассортимент, и мне предложили попробовать себя в качестве эротической писательницы. Я вначале отнекивалась, а потом вошла во вкус и теперь с успехом кропаю книжонки из серии "Секс-индустрия" - правда, под псевдонимом. Не хочется, чтобы кто-то из знакомых знал, что это именно я описываю страдания юной лесбиянки, "птичий грех", общий помыв в бане и прочие прелести жанра. Никакого удовольствия мне моя деятельность не доставляет, кроме денег - мне ведь нужно содержать семью. О моем истинном занятии знают только свекор со свекровью: первый частенько меня консультирует из своего прошлого опыта бурной кобелиной жизни, а потом читает все мои опусы как строгий критик, а вторая - ну, разумеется, она дает советы. Именно Надежда Георгиевна подсказала мне, что следует подключиться к Интернету и черпать материал оттуда.

Пробежавшись по квартире (бегать было особенно негде, если к тому же учесть, что Лешка с момента нашей последней встречи раздобрел размера этак на три, если не на четыре), бывший супруг вернулся на кухню, плюхнулся на табуретку, попутно заметив, что они у меня слишком маленькие и хлипкие ("Для такой раскормленной задницы - конечно", - подумала я, но вслух ничего не сказала), осмотрел стены, давно требующие покраски, скользнул взглядом по мне, не удосужившейся навести макияж к его приходу, и спросил:

- Тебе чего, бабок мало?

- В смысле? - не поняла я.

- Квартиру нормальную что ли не купить?

Остро захотелось вспомнить Лешину маму в определенном контексте, но я сдержалась: донесет чего доброго, какими словами о ней отзываются, а она и прибежит выяснять отношения. Лишний раз видеть свекровь желания не было, в особенности, вопящую - по громкости она вполне способна конкурировать с сиреной воздушной тревоги.

- Ну ты чего, своими романами на квартиру что ли не заработала? - вылупился на меня экс-супруг. - Да ведь и мать вроде бы тебе бабки регулярно подкидывает. Не понимаю, куда у тебя деньги уходят?! На что ты их тратишь?

Лешка всегда был патологически жаден и мог удавиться за копейку, сидя на чемодане "зелени". Если бы не Надежда Георгиевна, мы с детьми не имели бы никаких алиментов. На женщин он никогда не тратился, брал внешностью и навыками в постели. И вообще, кроме внешнего шарма (который перестаешь замечать после длительного общения) он ничего предложить не мог, даже языком болтать не научился, как нормальные сердцееды.

- Откуда знаешь про романы? - для начала уточнила я.

- Да зачитывался тут твоими шедеврами, - ухмыльнулся Лешка. - И матери сказал: вот бы с этой бабой познакомиться. Ну, мамаша и выдала страшную тайну. Взяла с меня слово, что никому больше не скажу - типа ты не хочешь популярности? Твоя фотка в газетах, интервью там, по телеку показывают. Может, передачу для тебя забабахали, типа "Про это". Я бы тебя по телеку смотрел, всем бы говорил: вон моя баба про секс треплется. Круто!

"Конечно, - хмыкнула я про себя. - Главное, перед друзьями прихвастнуть".

- Такой популярности мне не надо, - резко высказалась я вслух, и это соответствовало действительности. Я вообще не хотела никакой - в первую очередь, из-за детей, чтобы не осложнять им жизнь, тем более, быть известной, как автор эротических романов, да еще того бреда, который я пишу… И перед знакомыми уже поздно раскрываться - надо было сообщить сразу, так что теперь придется молчать, как партизан.

- Ну, дура, - Лешка пожал плечами. - Какая была дура, такая и осталась.

- Спасибо на добром слове, - огрызнулась я.

- Давай не ругаться. Лучше выпьем, - примирительно предложил Лешка и разлил коньяк.

Я не помнила, чтобы он так пил. Бутылка сорокадвухградусного "Кардинала" опустела почти мгновенно и почти без закуски - пока я только два раза пригубила. Лешка тут же достал из кармана сотовый и велел кому-то, чтобы привез еще и занес в квартиру.

Минут через пятнадцать в дверь позвонили, мы пошли открывать вместе. На пороге стоял накаченный детина. Он вежливо со мной поздоровался и вручил Лешке пакет из супермаркета, который я всегда обхожу стороной, чтобы не расстраиваться из-за кусающихся цен.

- Шеф, я сижу в машине, - молвил детина и удалился.

Мы опять отправились на кухню.

- Пожрать чего-нибудь сваргань, - велел мой "гость", принимаясь за вторую бутылку, на этот раз - "Арарата".