Фьельбака, 1929
Школа была сплошным мучением. Каждый день Лаура старалась оттянуть момент, когда надо будет идти учиться. В перерывах дети издевались над ней, называя обидными словами. И все это из-за ее матери! Вся деревня знала Дагмар, знала как сумасшедшую и пьяницу. Иногда Лаура видела ее по пути из школы. Мать ходила по площади как помешанная, кричала на людей и что-то бормотала про Геринга. Девочка притворялась, что ничего не замечает, и шла дальше. Дома мать почти не бывала. Возвращалась она поздно и спала, когда дочь уходила в школу, а когда Лаура приходила обратно, ее уже не было. Вернувшись из школы, девочка сразу принималась за наведение порядка. Только убрав все следы матери, она могла чувствовать себя спокойно.
Лаура собирала одежду, брошенную на пол, и, когда ее накапливалось много, принималась за стирку. Она вытирала стол, убирала забытое на нем масло, а успевший зачерстветь хлеб клала обратно в хлебницу. После этого подметала пол и раскладывала по местам остальные вещи. И только когда в доме становилось чисто, Лаура могла поиграть с кукольным домиком. Это было ее самое большое сокровище, доставшееся от доброй соседки, которая зашла к ним, когда матери не было дома, и пожалела девочку. Случалось, что люди проявляли к ней доброту, приносили еду, одежду и игрушки. Но большинство показывали на нее пальцем и шептались за спиной. Тот раз, когда мать оставила ее одну в Стокгольме, научил Лауру не просить о помощи. Тогда ее забрала полиция, и некоторое время девочка жила как в раю. Два дня она провела в семье, где были добрые мама и папа. Несмотря на то что ей было только пять лет, Лаура хорошо помнила, как счастлива она была эти два дня. Новая мама напекла ей самую большую гору блинчиков, которую малышке доводилось видеть, и разрешила есть сколько захочется. Девочка ела их, и ей казалось, что она никогда больше не проголодается. Из комода мама и папа достали ей платья в цветочек. Они не были ни рваными, ни грязными. Никогда Лаура не видела такой красоты. Она чувствовала себя принцессой. Два вечера ее укладывали спать в чистую кроватку со свежими простынями и целовали на ночь. У мамы были добрые глаза. И от нее пахло хорошо, а не спиртным, как от той, настоящей матери. И дома у них было чисто и красиво. На стенах висели картины, повсюду стояли безделушки. С первого дня Лаура умоляла позволить ей остаться, но мама не отвечала, а только мягко сжимала ее в своих объятьях. Но вскоре девочка снова была дома с родной матерью, как будто ничего не случилось. И мать была зла, как никогда. Она так сильно избила Лауру, что та не могла сидеть. И девочка приняла решение: она не будет мечтать о доброй маме. Никто не может ей помочь. Бесполезно сопротивляться. Все равно ей никуда не деться из этой темной тесной квартиры. Но когда Лаура вырастет, у нее дома будет чисто и красиво. У нее будут вышитые скатерти, и фарфоровые кошечки, и гобелены в каждой комнате.
Лаура опустилась на колени перед кукольным домиком. Дома было чисто, белье выстирано, маленькая хозяйка пообедала бутербродом, и теперь можно было перенестись в другой, лучший мир. Взяв куколку-маму в руку, она в который раз восхитилась ее нарядом - белым платьем с кружевами и высоким воротником. Волосы у куколки были убраны в узел. Это была ее любимая игрушка. Пальчиком Лаура провела по личику куколки. У нее было доброе лицо. И от нее хорошо пахло, как от той, другой мамы из Стокгольма. Лаура осторожно усадила куклу-маму на диван в гостиной. Это была ее любимая комната. Там все было безупречно. На потолке висела крошечная хрустальная люстра, и девочка часами могла разглядывать ее кристаллы, поражаясь тому, как люди могли сделать что-то столь крошечное и столь совершенное. Она критическим взглядом окинула комнату. Действительно ли все идеально или можно сделать лучше? Подумав, Лаура подвинула стол немного влево, а потом поправила стулья, чтобы те стояли идеально прямо. Она была довольна результатом, но ей пришлось подвинуть и диван тоже, иначе посреди комнаты образовывалась пустота. Приподняла куклу-маму и подвинула диван. Потом стала искать кукол-детей. Они тоже могут посидеть в гостиной, если будут вести себя хорошо и не станут мусорить. Очень важно сидеть тихо, это девочка знала очень хорошо. Детей она посадила с двух сторон от мамы. Казалось, ее любимая кукла улыбалась. Она была безупречна. Когда Лаура вырастет, она будет точно такой же.
Патрик весь запыхался, поднимаясь к дому, располагавшемуся на возвышенности. Машину он оставил на парковке у парка, чтобы можно было прогуляться. Теперь же полицейский злился на себя за то, что весь вспотел, в то время как Йоста спокойно взобрался наверх по извилистой тропе.
- Эй! - крикнул он в открытую дверь. Летом люди часто оставляли двери и окна нараспашку, и тогда вместо того, чтобы стучать, гости кричали.
В коридоре появилась женщина в соломенной шляпе, темных очках и яркой тунике. Несмотря на жару, на ней были тонкие перчатки.
- Да? - неохотно ответила она.
- Мы из полиции Танума. Нам нужен Леон Кройц, - сказал Флюгаре.
- Это мой муж. Меня зовут Ия Кройц, - женщина протянула ему руку, не снимая перчаток. - Мы обедаем.
Она всячески демонстрировала, что им помешали, и Патрик с Йостой переглянулись. Если Леон такой же негостеприимный, как и его жена, их ждет нелегкий разговор. Проследовав за хозяйкой на веранду, они увидели мужчину в инвалидном кресле у стола.
- У нас гости. Из полиции, - сообщила ему Ия.
Мужчина кивнул. Видно было, что их визит его не удивил.
- Присаживайтесь. Мы едим салат. Моя жена предпочитает его всей другой еде, - криво улыбнулся Леон.
- А мой муж предпочитает еде сигарету, - парировала фру Кройц. Присев, она накрыла колени салфеткой и спросила: - Ничего, если мы продолжим есть?
Патрик жестом показал, что они могут продолжать.
- Полагаю, вы приехали поговорить о Валё? - спросил хозяин дома, оторвавшись от салата. На кусочек курицы в его тарелке присела оса, но он не стал ее прогонять.
- Именно так, - подтвердил Хедстрём.
- Что там творится? Ходят всякие слухи.
- Мы кое-что обнаружили, - уклончиво ответил Патрик. - Вы недавно вернулись во Фьельбаку? - спросил он, разглядывая человека в инвалидном кресле. Одна сторона его лица была чистой и гладкой, другая - вся в шрамах и следах от ожогов. Рот был искривлен так, что с одной стороны обнажались зубы.
- Мы несколько дней назад купили дом и только вчера въехали, - сказал Кройц.
- Почему вы вернулись после стольких лет? - спросил Йоста.
- С возрастом все больше тоскуешь по родным местам, - ответил Леон, переводя взгляд на море. Теперь к Патрику была обращена только невредимая сторона его лица, по которой можно было судить, каким он раньше был красавцем.
- Я бы предпочла остаться на Ривьере, - сказала Ия.
Муж посмотрел на нее странным взглядом.
- Она привыкла, чтобы все было, как она хочет, - улыбнулся он. - Но на этот раз я настоял. Я тосковал по этим местам.
- У вашей семьи здесь была дача? - спросил Флюгаре.
- Да, если это так можно назвать. У нас был дом на острове Кальвё. К сожалению, папа его продал. Не спрашивайте почему. У него свои причуды. С возрастом он стал эксцентричным.
- Говорят, вы попали в аварию, - продолжил расспросы Хедстрём.
- Да, и если бы Ия меня не спасла, я бы с вами сейчас не сидел, не так ли, любимая?
Фру Кройц так громко звякнула приборами, что Патрик вздрогнул. Она сердито смотрела на мужа, не отвечая, но потом черты ее лица смягчились.
- Это правда, милый, - сказала она наконец. - Если бы не я, тебя бы с нами не было.
- И ты не даешь мне это забыть.
- Сколько лет вы женаты? - поинтересовался Хедстрём.
- Уже тридцать лет, - повернулся к ним Леон. - Я познакомился с Ией в Монако. Она была самой красивой из девушек. И недоступной. Мне пришлось потрудиться.
- Неудивительно, что я была холодна. У тебя была такая репутация… - парировала Ия.
Их ссора была похожа на сложный парный танец, но, видимо, супруги получали от нее удовольствие. На губах фру Кройц даже играла улыбка. Интересно, как она выглядит без огромных солнечных очков? Губы у нее, правда, были неестественно пухлыми, что могло говорить о дорогих пластических операциях по улучшению внешности.
Патрик вновь повернулся к Леону:
- Мы здесь потому, что обнаружили кое-что на Валё - кое-что, указывающее на то, что семья Эльвандеров была убита.
- Меня это не удивляет, - после паузы признался Кройц. - Я никогда не верил, что целая семья может вот так взять и просто исчезнуть.
Ия побледнела и закашлялась.
- Вы должны меня извинить, - обратилась она к гостям. - Мне нечего добавить, так что я, пожалуй, поем на кухне, а вы поговорите тут без меня.
- Пожалуйста. В первую очередь нас интересует Леон, - сказал Хедстрём, привстав со стула, чтобы пропустить ее.
Женщина ушла с тарелкой, обдав его ароматом парфюма.
Кройц повернулся к Йосте:
- Мне кажется, я вас знаю. Это ведь вы были на Валё? И забрали нас в участок.
- Да, - кивнул Флюгаре.
- Вы были к нам добры, как я помню. В отличие от вашего коллеги. Он еще работает в полиции?
- Нет, Хенри переехал в Гётеборг в восьмидесятые. Я потерял с ним контакт, но слышал, что он скончался пару лет назад, - ответил Йоста и наклонился ближе. - Я помню, что вы были лидером в школе.
- Со стороны виднее. Но люди всегда меня слушают, когда я говорю.
- Остальные мальчики вами восхищались.
Леон кивнул:
- Может, и так. И какие мальчики! Никогда в жизни я больше не сталкивался с такими разными людьми, собранными в одном месте. Да еще в интернате.
- Но ведь у вас было много общего? Все из богатых семей?
- Кроме Йозефа. Он попал к нам только из-за амбиций своих родителей. Они промыли ему мозг, убедили в том, что его еврейское происхождение обязывает его добиться успехов в жизни, чтобы компенсировать потери семьи во время войны.
- Нелегкая задача для маленького мальчика, - отметил Патрик.
- Но он отнесся к ней серьезно. И делает все, чтобы оправдать возложенные на него ожидания. Вы слышали о еврейском музее?
- Читал в газетах, - ответил Йоста.
- Да, я тоже читал. Но почему он хочет открыть музей именно здесь? - поинтересовался Хедстрём.
- Эти места связаны со Второй мировой войной. А помимо еврейского аспекта, музей будет освещать и роль Швеции в этой войне.
Патрик вспомнил дело, которым занимался несколько лет назад. Леон был прав. Богуслен находился рядом с Норвегией. Белые автобусы привезли бывших узников концентрационных лагерей в Уддевалу. Люди по-разному реагировали на происходящее. Но нейтралитетом положение вещей назвать было трудно. Этот термин придумали позже.
- Как получилось, что вы так осведомлены о планах Йозефа?
- Мы пересеклись с ним на днях в кафе "Бругган", - сообщил Леон, протягивая руку к бокалу с водой. Сделав несколько глотков, он поставил бокал на стол. Часть воды не попала ему в рот и теперь стекала по подбородку. Кройц вытер ее ладонью.
- Вы все поддерживали связь друг с другом? Все пятеро? - задал Хедстрём следующий вопрос.
- Нет, с чего бы это? После исчезновения Эльвандеров отец отправил меня учиться во Францию. Он хотел для меня лучшего. Других тоже, наверное, перевели в какие-нибудь школы. У нас было мало общего, и за эти годы мы редко встречались. Правда, тут я говорю за себя. Если верить Йозефу, у них с Себастианом и Перси много совместных проектов.
- Но не с вами?
- Упаси меня бог! Я лучше прыгну в море с акулами. Впрочем, это я уже делал.
- Почему вы предпочли бы не иметь дел с Себастианом? - спросил Патрик, хотя уже знал ответ на этот вопрос. У Монссона была дурная репутация, и встреча с ним только подтверждала эти слухи.
- Себастиан готов мать родную продать ради собственной выгоды, - хмыкнул Леон.
- А другие не в курсе? Почему они ведут с ним дела? - не отставал Хедстрём.
- Понятия не имею. Спросите их.
- У вас есть теория, что могло произойти с семьей Эльвандер? - сменил тему Йоста, выглядывая с веранды в соседнюю комнату, оказавшуюся гостиной. Ии нигде не было видно, и только на столе в этой комнате стояла пустая тарелка.
- Нет, - покачал головой Леон. - Я, конечно, много думал об этом, но все равно не понимаю, кто мог желать им смерти. Наверное, это дело рук безумцев, подобных Чарльзу Мэнсону и его секте.
- Тогда вам повезло, что вы были на рыбалке, - процедил Флюгаре.
Патрик попытался встретиться с коллегой глазами и взглядом напомнить ему, что это была беседа, а не допрос. Ссора с Кройцом только навредит делу.
- Это моя единственная догадка, - всплеснул руками Леон. - Может, это прошлое Руне его настигло? Может, кто-то следил за домом и напал, когда нас не было? Это же были пасхальные каникулы. На острове оставались только мы пятеро. В любое другое время там было бы полно народу. Так что они правильно выбрали момент.
- Никто в школе не желал им зла? Вы ничего не замечали? Странные звуки по ночам, например? - поинтересовался вдруг Йоста.
Патрик удивленно взглянул на старика.
- Нет, ничего такого не припомню, - нахмурился Леон. - Все было как обычно.
- Можете рассказать побольше о семье директора? - попросил Хедстрём, отгоняя назойливую осу.
- Могу, конечно. Руне всех держал в ежовых рукавицах. Так ему, по крайней мере, казалось. При этом он закрывал глаза на проступки своих детей. Особенно старших, Клаэса и Аннели.
- На какие проступки он закрывал глаза? Приведите пример, - заинтересовался Патрик.
- Ну, они были проблемными подростками. Клаэс издевался над слабыми за спиной отца. А Аннели… - Видно было, что Кройц пытается подобрать правильное слово. - Будь она постарше, ее можно было бы назвать нимфоманкой.
- А жена Руне, Инес, каково ей было в той семье?
- Нелегко. На ней был весь дом и Эбба. Да еще Клаэс с Аннели над ней постоянно издевались. Например, могли скинуть белье, которое Инес стирала весь день, в грязную лужу, или сжечь рагу, которое она поставила томиться на плите. Они постоянно ее мучили, но Инес не жаловалась. Она знала, что жаловаться Руне на его любимчиков не было никакого смысла.
- А вы ей не могли помочь?
- Мы ничего не видели, а значит, и доказать не могли. Но легко было вычислить, кто за всем этим стоял. - Леон посмотрел на полицейских. - Но зачем вам знать, какие в семье были отношения?
Патрик задумался. По правде говоря, он и сам не знал, зачем ему это нужно, но интуиция подсказывала ему, что ключ к тайне надо искать в атмосфере, царившей на острове. Он нисколько не верил в ограбление или нападение секты. Да и что там было воровать?
- Почему на острове остались на Пасху именно вы пятеро? - ответил Хедстрём вопросом на вопрос.
- Перси, Йон и я остались, потому что наши родители уехали путешествовать. Себастиана оставили за плохое поведение - он на чем-то попался. А бедному Йозефу нужны были дополнительные занятия. Родители считали каникулы ненужной забавой: они попросили Руне за дополнительные деньги позаниматься с ним в праздничные дни.
- Звучит так, будто и у вас были конфликты, - сказал Патрик.
- Почему же? - спокойно встретил его взгляд Леон.
Но вместо Хедстрёма ответил Йоста:
- Четверо отпрысков богатых семейств, привыкших получать все, на что укажут пальцем. Естественно, между вами было соперничество. И Йозеф из бедной семьи, да еще и еврей… - Флюгаре сделал паузу. - А все мы знаем, каких взглядов сегодня придерживается Йон.
- Йон тогда таким не был… - протянул Кройц. - Знаю, что его отцу не нравилась идея послать сына в школу, где учится еврейский мальчик, но по иронии судьбы именно они в школе были лучшими друзьями.
Патрик кивнул. Интересно, что заставило Хольма так сильно измениться? Может, с возрастом он попал в зону влияния взглядов отца? Или на то есть другая причина?
- А остальные? Что вы о них скажете?
Леон задумался, а потом потянулся и крикнул в сторону гостиной:
- Ия! Ты там? Сделаешь нам кофе?.. Перси - шведский аристократ до мозга костей, - продолжил он вспоминать, снова откинувшись на спинку инвалидного кресла. - Высокомерный и избалованный, но не злой. Просто привык с детства думать, что он лучше других. Любит похвастаться отвагой предков в бою, но сам боится собственной тени. А Себастиан, как я уже сказал, на все готов ради выгоды. Кстати, он даже на острове вел бизнес. Никто не знает, как ему это удавалось. Я думаю, он платил рыбакам за то, чтобы они доставляли на Валё шоколад, сигареты, лимонад, спиртное и порножурналы, которые он потом загонял по двойной цене. Кстати, на спиртном он, по-моему, и погорел.
На веранду вышла Ия с подносом и поставила на стол чашки с кофе. Было видно, что она неплохо освоилась в роли домохозяйки.
- Надеюсь, кофе вам понравится. Я так и не научилась управляться с этими машинами, - вздохнула женщина.
- Конечно, - сказал Леон. - Ия не привыкла к столь спартанскому образу жизни. Дома в Монако кофе нам готовили слуги. Так что переезд сюда для нее - большая перемена.
Патрику показалось, что он различил нотки сарказма в голосе Кройца, но тот быстро вернулся к роли любезного хозяина.
- Сам я научился жить просто именно на Кальвё. В городе у нас были все мыслимые и немыслимые удобства, но на острове, - он посмотрел на море, - папа расставался с костюмом и ходил в шортах и футболке. Мы ловили рыбу, собирали землянику, купались… находили счастье в простых вещах.
Он прервался, чтобы налить кофе.
- Нельзя сказать, что все эти годы вы жили просто, - пробормотал Йоста.
- Туше́, - усмехнулся Леон. - Да, простоты мне не хватало. Меня все время тянуло на приключения.
- Искали адреналин? - спросил Патрик.
- Это было бы слишком просто. Для меня приключения - это как наркотик, несмотря на то что я никогда не отравлял себя никакой химией. Я не мог жить без приключений. Начав однажды, уже не мог остановиться. По ночам лежал без сна, думая: можно ли залезть выше? Нырнуть глубже? Проехать быстрее? И встав утром, отправлялся искать ответ на эти вопросы.
- Но теперь все в прошлом, - констатировал Флюгаре.
Хедстрём в который раз пожалел, что не послал Йосту вместе с Мелльбергом на курсы ведения допросов, но Леон, судя по всему, не обиделся.
- Да, в прошлом, - сказал он просто.
- Где произошла авария? - решил спросить Патрик, раз уж об этом все равно зашла речь.