– Н-да, – только и сказал Кожинов, повернулся и вышел. Тимур Геннатулин и Светлана, 9 часов 45 минут ночи, 23 марта 1996 года, бар "Exsomnis" на Тверской, квартира
Посетителей было много. Зал стал наполняться, как обычно, часов после шести вечера, – когда освободился "средний контингент": молодежь, интеллигенты и полуинтеллигенты. Народ покруче посещал более дорогие и престижные заведения, многие из которых были оформлены как клубы – один только вход в них стоил недешево. Работяги, как и в прежние времена, удовлетворялись черными пивнушками.
Светлане помогали за стойкой и Лена – посудомойка, и Надежда – повар.
Иван – правая рука хозяина – заглядывал часов в восемь. Посмотрел, в какой они запарке и покачал головой. Он когда-то был барменом – еще в социалистические времена.
Какие тогда были бармены – название одно… Иван и сам часто говорил об этом, наблюдая, как работают нынешние парни… Но – тряхнул стариной, помог полчасика, приложил золотую ручку к фирменным коктейлям.
Светлана взглядывала на часы у себя за спиной – на табло видика. Ночной бармен Эдик обещал быть пораньше, но, кажется, не намеревался сдержать свое обещание. Эдика называли Ночной Бабочкой. По двум причинам: потому что он предпочитал вести ночной образ жизни – уже втянулся и не хотел менять; и потому что был – бабе: женоподобная фигура, смазливое личико, высокий голосок, холеная кожа… Полная противоположность тому парню, что заглядывал днем… Как его?.. Тимур… Какой-то нерусский.
Но мужчина – за версту видать. Силой так и пышет.
И взгляд какой-то жесткий, властный…
Играла музыка, стоял дым коромыслом. Шум, гам…
Пару-тройку пьяниц ребята уже выбросили вон…
– Привет!..
Светлана подняла глаза от мензурки.
Это был Тимур. Жесткий, властный взгляд… Смуглое лицо. Сдержанная улыбка.
Светлана к собственному удивлению слегка покраснела:
– Я думала, ты не придешь.
– Но я же говорил "до встречи".
– Здесь многие так говорят, – чтобы скрыть свою неожиданную реакцию, Светлана стала поближе к жаровне.
– И тебе?
– И мне.
– Потом приходят?
– Не всегда.
Тимур кивнул:
– Я всегда прихожу, если обещаю.
Теперь Елена, понявшая ситуацию, готовила коктейли. Скосив глаза на Тимура, вопросительно взглянула на Светлану.
Светлана улыбнулась и под стойкой наступила подруге на ногу. Улыбка ее адресовалась, конечно, Тимуру:
– Тебе опять кофе?
– Да. Ты же знаешь, ничего крепче я не пью.
– Потому что за рулем?
Он посмотрел на нее как бы с удивлением:
– А ты умная…
Светлана сочла это за комплимент:
– Поработаешь годик-другой в баре – всякого насмотришься. Поневоле станешь умным.
Тимур, принимая чашечку кофе, засмеялся:
– Да, машина ждет неподалеку.
– Наверное, крутая машина?
– "Тойота", джип.
Он с удовольствием пил кофе. Светлана обратила внимание: чашечка была такая маленькая в его больших узловатых руках. Казалось, чашечка вот-вот хрустнет и сломается.
Тимур взглянул на часы позади Светланы, но ничего не сказал. Она заметила его взгляд:
– Вот-вот придет Ночная Бабочка, и я освобожусь". Если, конечно, ты не передумал меня провожать.
– Ночная Бабочка? Она хороша?
Светлана засмеялась:
– Я никогда не каталась в "Тойоте".
– Что ж, прокачу. Куда прикажешь?
– Я подумаю, – она кокетливо потупила глазки под его взором; впрочем, тут же подняла их, взгляд у нее теперь был изучающий.
Но Тимур в этот момент не смотрел на нее, рассматривал островок пенки в кофе:
– Подумай… – он повернул лицо к залу.
Взгляд остановить было как будто не на ком, но вот рядом прошла одна женщина – явно из тех, на кого положил глаз кто-то из "новых русских", – залетная пташка здесь; слишком нарядная для бара "Exsomnis" и эффектная – она была здесь, как бусинка на затоптанном ковре; но – сильно навеселе; наверное, гуляла где-то, потом ушла, но показалось мало и решила добавить; от нее потянуло дорогими духами… Тимур поймал этот запах, блеснул глазами, ноздри его расширились…
Елена толкнула Светлану под стойкой ногой и шепнула:
– Парень – что надо! Не упусти…
…Впрочем, незнакомка оказалась со спутником, который тоже хотел добавить. "Новый русский" собственной персоной. Он был маленький и круглый, как футбольный мяч – поэтому Тимур его не сразу и заметил… Довольно комичная парочка была. Еще от них пахло хорошим вермутом.
Тимур отвернулся.
Светлана улыбнулась ему. Он обратил внимание: у нее были необычного – фиалкового оттенка – голубые глаза и пухлые красные губы. Она была симпатяга – практически никакой косметики. Если на нее немного потратиться, та шкура, пахнущая вермутом, не пойдет с ней ни в какое сравнение.
Светлана, видно, догадалась о его мыслях по выражению глаз, – должно быть, Тимур смотрел на нее с неподдельной приязнью. И отмела всякие сомнения:
– Я подумала уже. Есть идея. Правда не знаю, понравится ли она тебе…
Тимуру интересно стало услышать: что же такое ему может не понравиться…
Но тут появился за стойкой улыбчивый молодой человек – рыхлый и розовощекий, – и с ходу стал на коктейли:
– Привет, девочки!.. – у него был высокий голосок.
– Эдик, ты не держишь слово… – Светлана не стала ему выговаривать при Тимуре, но взгляд адресовала бармену очень укоризненный.
Тимур понял, что Эдик – это и есть Ночная Бабочка.
Бутылки разной формы и с разными этикетками мелькали в руках Эдика с невероятной быстротой, очередь жаждущих коктейля быстро сошла на нет. Эдик оказался настоящий профессионал своего дела.
Светлана сказала:
– Ты же обещал прийти раньше…
Ночная Бабочка с интересом взглянул на Тимура:
– Ты не поверишь, Светик, я проспал.
– Проспал?
– Для меня это очень рано. Примерно как для тебя – шесть утра.
– С ума сойти!.. – Светлана улыбнулась Тимуру.
Тимур отодвинул чашку:
– В машине подожду… Найдешь? Темно-вишневого цвета…
Когда он ушел, Эдик спросил:
– Чей мэн? Твой? – Ночная Бабочка повернулся к Светлане.
– Пока еще ничей. Я с ним только познакомилась.
Интенсивные манипуляции с бутылками, стаканами, мензурками, соломинками не мешали Эдику разговаривать:
– Нос у него какой – видела?
– Какой?
– Как у ястреба.
– Ну, и что? – не поняла Светлана.
– Осторожнее с ним.
Женщина пожала плечами:
– Скажешь тоже…
Ночная Бабочка ей подмигнул:
– Постоишь за стойкой с мое – глаз, как алмаз будет Всякого поймешь с первого взгляда…
* * *
Спустя пять минут, Светлана уже сидела в джипе:
– Вот и я! – на ней были легкая шубка из искусственного меха и белый берет.
Тимур повернулся к женщине и запустил руку к ней под воротник:
– Ты говорила о какой-то идее…
Рука у него была горячая. Светлана отметила: приятно горячая.
Женщина сказала:
– На дворе не месяц май, правильно? И время позднее…
– Правильно, – он с тонкой улыбкой кивнул.
Светлане так приятно было тепло его руки, что женщина едва не мурлыкала:
– А поехали ко мне…
– Это и есть твоя идея? – в полумраке салона блеснули в улыбке его красивые ровные зубы. – Но почему ты считаешь, что она мне не понравится?
Светлана пожала плечами:
– Не знаю… Ты можешь подумать, что я ухватилась за тебя и сразу потащила к себе…
– В постель?
Она вздрогнула:
– Да, и в постель…
– Ерунда, – он перестал ласкить ей шею и положил руки на руль. – Все равно этим должно кончиться, если чувства.., если влечение.., настоящие.
– Или начаться… – поправила Светлана.
Тимур взглянул на нее уверенно; теперь и взгляд его был горячим:
– Тогда чего же мы стоим? Называй адрес.
Она назвала.
Светлана жила в хорошем месте – рядом с МХАТом в четырехэтажном старом доме.
Когда они вошли в подъезд, Тимур спросил:
– Ты, наверное, коренная москвичка?
– Ты имеешь в виду этот дом? – Светлана поднималась по ступенькам первой. – Нет. Я жила тут на квартире у старушки. А вообще я из Вятки. Или, если будет понятней, – из Кирова.
– А сейчас?
Квартира была на третьем этаже.
– Старушка два года назад умерла. Я наследница – я долго ухаживала за ней. Дети с ней давно переругались и не посещали ее много лет. Я их на кладбище увидела – в первый и последний раз…
– Значит, мужа и правда нет?
– А ты жаждал его встретить?
Они вошли в прихожую, и Светлана включила свет.
Женщина не успела скинуть шубку, а уж Тимур навалился сверху. Он был такой большой и сильный. Он прижал Светлану к стене в углу и поцеловал в губы. Поцеловал жарко, крепко – будто хотел втянуть ее в себя всю – не только язычок.
Светлану прежде никто не целовал так. Она даже испугалась сначала темпераменту, напору Тимура, но потом, махнув на страхи рукой, подчинилась полностью. Она поняла, что с этим мужчиной иначе нельзя: надо либо полностью подчиниться ему, либо сразу расстаться.
Они почувствовали на губах кровь. Тимур отпустил ее язычок, отстранился.
Светлана подняла на него глаза:
– Что?
Ноздри его напряженно раздувались, на висках пульсировали синие жилки. Он был красив. Он просто излучал силу:
– Я хочу есть.
Светлана улыбнулась и скинула шубку – Разве это проблема? Идем на кухню.
Тимур тоже снял пальто разулся и пошел по квартире босиком, – совершенно проигнорировав удобные теплые шлепанцы, который стояли под вешалкой. У него была красивая пружинистая походка. И прекрасная фигура.
Взглянув ему в спину, Светлана подумала: как ей повезло! Действительно – мэн.
– Тимур!..
Он повернулся.
Светлана показала рукой:
– Ты не туда пошел. Кухня здесь.
– Я понял. Просто хотел посмотреть, как ты живешь.
Он показался ей каким-то диковатым в этот момент: будто вместо обычного домашнего котика женщина впустила в квартиру камышового кота.
Светлана показала ему свою трехкомнатную квартиру, и через пару минут они завершили осмотр на кухне.
Женщина открыла холодильник:
– Что тебе приготовить? Что-нибудь легкое – на ночь? Могу предложить салат. Мне с детства очень удаются салаты.
Тимур слегка скривился – и не мог этого скрыть:
– Я люблю мясо.
– Мясо? На ночь?.. Кошмары же будут сниться.
Он интригующе улыбнулся:
– Ты собираешься спать?
Светлана несколько смутилась:
– У меня завтра отгул вообще-то… – и опять покраснела, ну прямо как девочка; этот человек воздействовал на нее странным, необъяснимым образом – своим биополем, наверное; не исключено, что этим сильным биополем он ее подавлял; она – взрослая самостоятельная женщина – действительно чувствовала себя рядом с ним маленькой девочкой.
Светлана открыла в холодильнике испаритель.
– Значит, мясо… Могу приготовить отбивные… Ведь торопиться нам, и правда, некуда… – она уже взяла себя в руки и тепло улыбнулась Тимуру.
Он ответил ей чуть ли не "дежурной" улыбкой и сосредоточенно воззрился на мясо, которое она доставала.
Это был замороженный бледно-розовый кусок свинины величиной с добрый кулак.
Разочарование мелькнуло в глазах Тимура:
– Разве это мясо?
Светлана едва не выронила кусок на пол:
– А как? – для нее самой осталось тайной, что она имела в виду, когда восклицала "а как?"
Тимур махнул рукой:
– Ты умная женщина и очень мне нравишься. Но ты ничего не понимаешь в мясе… Убирай этот кусок. А можешь даже выбросить его в мусорку…
– Но тогда как же?.. – Светлана, как всякая хорошая хозяйка, конечно, и не подумала выбрасывать такой хороший, такой мясной кусочек, а положила его на тарелку – поскольку от ледяного холода занемели пальцы.
Тимур заглянул в испаритель, который был теперь пуст:
– Да, маловато у тебя тут места.
– В каком смысле? – она не понимала, что он хочет сказать.
– Я принесу сейчас мясо.
– Мясо? Откуда? Все магазины закрыты…
Тимур подмигнул ей:
– Не переживай. Сегодня.., после работы я заехал на рынок и купил баранины. Поверь, я знаю толк… Сейчас принесу, – он оглянулся на газовую плиту. – У тебя работает духовка?
– Работает.
– Хорошо. Я сам все приготовлю…
И Тимур, оставив Светлану в некотором недоумении, отправился вниз, к машине.
Светлана пожала плечами: "Мужчин вообще бывает трудно понять. Но можно просто вывихнуть мозги, если мужчина еще и не русский…"
Пока Тимура не было, она решила взглянуть на себя в зеркало. Минут пять провела у старенького трельяжа. Все у Светланы на лице было в порядке – косметикой она почти не пользовалась. Но что-то незнакомое появилось в глазах.
Это удивило Светлану. Она никак не могла понять, что же все-таки изменилось. И почему?.. Тимур будто загипнотизировал ее… Наконец Светлана поняла: в глазах ее стало больше женственности. И то верно: как же иначе могло подействовать на нее присутствие рядом сильного уверенного мужчины, – пожалуй, именно такого, о каком она мечтала…
Тут Светлана вспомнила, как Тимур посмотрел на ту "штучку" в баре, которая пришла со своим богатеньким пьяненьким колобком.., как Тимур вдохнул запах ее духов – как заиграли его ноздри.
Где-то под ложечкой шевельнулось неприятное чувство ревности. Но с этим чувством, вероятнее всего, придется смириться: настоящего мужчину наверняка постоянно окружают искушения. И если ревновать к каждому из них, то ревнилка взорвется. Ничего здесь изменить Светлана не могла… Разве что…
Она достала из шкафа заветный пузырек. Это были очень дорогие духи – от Молинара… Тимур будет вдыхать их запах – очень волнующий экзотический запах, – и у него будут красиво и хищно расширяться ноздри.
Светлана села перед зеркалом, резким движением головы откинула волосы и нанесла по капельке духов себе за каждое ушко; слегка окропила грудь, потом подумала немного, озорно улыбнулась и, подняв подол юбки, брызнула духами себе на бедра. Бедра у нее были белые-белые – такие бедра называют сахарными…
В прихожей открылась дверь. Это вернулся Тимур.
Светлана легко поднялась с табурета и встретила своего гостя. У него в руке был довольно большой потертый чемодан.
Светлана давно не видела таких старомодных чемоданов:
– Что это?
– Я наполню твой холодильник мясом, – он обезоруживающе улыбнулся, – если, конечно, ты не возражаешь.
Как она могла возражать? К тому же у нее в голове мелькнула интересная мысль: если Тимур хочет наполнить ее холодильник мясом, – не значит ли это, что он желает быть здесь частым гостем? И не сидеть у нее на шее – в смысле обедов и ужинов… Наверное, его жест – жест, достойный мужчины.
Светлану очень устраивало это. Глупо или не глупо – но она истосковалась, как говорится, по сильному плечу. Несмотря на хорошие внешние данные и вполне покладистый характер, в личной жизни ей не повезло: попадались либо алкоголики, либо "транзитные пассажиры"…
Женщина отступила назад, давая Тимуру дорогу:
– Делай как тебе нравится, Тимур…
Проходя мимо нее, мужчина на секунду задержался и, полуприкрыв глаза, втянул носом воздух. Видно было, что Тимуру понравился запах духов. Но он ничего не сказал…
Глава 3
КОРИДОРЫ КОНЧАЮТСЯ СТЕНКАМИ
Бондарович и Макарова, 10 часов ночи, 23 марта 1996 года, Кремль
Когда за Кожиновым закрылась дверь, оставшиеся с минуту стояли в молчании. Девушка – то бишь лейтенант Макарова – сосредоточенно просматривала свои записи в блокноте; Репека прислонился спиной к кафельной стене и, судя по мелькнувшему мечтательному выражению на лице, думал о чем-то постороннем; Секретарь Совета безопасности все еще раздраженно смотрел в ту сторону, куда ушел Кожинов… Или внимание его привлекала дверь?
Александр несколько секунд прощупывал Секретаря взглядом:
"Красивый дядя! Благородные черты; приятная – украшающая – седина. Волевое лицо… Такие всегда при власти, даже если не обладают никакими способностями, даже если совершенно бездарны; таких тянет внешность – представительная, впечатляющая, запоминающаяся; такие при необходимости могут нравиться… Да, они всегда будут при власти, – хоть маленькой, но при ней.
Как при кормушке… А у Секретаря Совета безопасности власть большая".
Бондарович отвернулся. Он устал, он был раздражен.
И переносил свое раздражение на всех, кто оказывался рядом. Давно пора было взять себя в руки…
– Послушай, майор, – Поливода решил за неимением лучшего воспользоваться тем, что есть. – Как у члена следственной бригады у тебя имеются определенные права…
Бондарович наконец взял себя в руки. Он повернулся к Секретарю всем корпусом и едва не щелкнул каблуками:
– Так точно, товарищ генерал-полковник.
Секретарь Совета безопасности слегка удивился неожиданному переходу майора к уставным отношениям. Однако Бондарович твердо смотрел ему в переносицу, выражая всем своим видом полную лояльность.
Поливода подошел ближе:
– Генерал Кожинов, кажется, считает это происшествие внутренним делом Кремля и не собирается никого подпускать к нему на пушечный выстрел.
Александр вскинул брови, но ничего не сказал.
Секретарь Совета безопасности продолжал каким-то вкрадчивым голосом:
– Однако в условиях чеченского конфликта и приближающихся выборов этот случай подрывает престиж Президента и становится вопросом поистине национальной безопасности, – Секретарь сделал значительную паузу, за время которой майор мог осознать всю меру своей ответственности и оказанного ему доверия. – Поэтому я вменяю вам в обязанность ежедневно два раза, или даже чаще – по мере необходимости – докладывать мне о результатах вашей работы. В этом случае я смогу оказать вам – специалисту, бесспорно, опытному и инициативному – оперативную поддержку.
Банда мысленно чертыхнулся; этого ему еще не хватало:
– Следственная бригада, товарищ генерал-полковник, в интересах дела работает независимо от кого-либо, о результатах своей деятельности докладывает только непосредственному начальству и не имеет права разглашать кому бы то ни было следственные секреты. Господин Президент объявил о своем непосредственном контроле за действиями бригады, поэтому вам следует решать вопрос о вашем регулярном информировании через генерала Щербакова, или через председателя ФСБ, или через Президента, – все это Бондарович оттарабанил на одном дыхании и снова уставился в переносицу Поливоде.
Тот побледнел и покачнулся.
– Ваньку валяешь, майор? Ты часом не собрался стать капитаном? – Секретарь с силой хлопнул дверью.
Бондарович остался с двумя разнополыми лейтенантами. Он устало подошел к креслу и уселся в него, закурил.
Его примеру никто не последовал.
Александр подумал: что-что, а остаться незамеченным высоким начальством ему не удалось. Он усмехнулся этой мысли.