- Хотела узнать, когда ты на ней женишься, - ехидно вставила старшеклассница Ленка - самая младшая и самая зловредная в семье Бутыриных. - Говорит, невтерпеж замуж хочется, а ваш Макс все вокруг да около ходит, а предложение сделать не решается.
- Помолчи, балаболка! - цыкнула на дочку мать. - В этом вопросе как-нибудь без тебя разберемся.
- У твоей подружки билеты на какой-то концерт или спектакль, - продолжил Сергей. - Она просила тебя позвонить ей.
- Ладно, позвоню, - рассеянно произнес Макс, встал и вышел из столовой.
В своей комнате он разделся, лег на кровать, уткнувшись носом в стену. Несколько минут спустя дверь неслышно отворилась, вошла мать. Макс чувствовал, что это именно она, однако не оборачивался, притворяясь спящим. Надежда Ивановна потопталась, потопталась, однако не ушла, спросила:
- Что происходит, Максим?
Бутырин нехотя повернулся, открыл глаза.
- Ты это о чем?
- О тебе, Максим. В последнее время ты сильно изменился, ходишь сам не свой. У тебя какие-то проблемы?
Макс покривил лицо, изображая недоумение.
- Да нет вроде.
- Сердце матери не обманешь, Максим. Я вижу, у тебя не все в порядке. Приходится говорить прописные истины, но поверь мне, в этом мире никто не отнесется к твоим заботам с большим пониманием, чем я. Поэтому, сынок, если ты попал в беду, расскажи мне, и кто, как не я, постараюсь тебе помочь.
"Чем? - подумал Макс, с тоской глядя на мать. - Продашь дом, заплатишь мой долг, а потом мы все будем жить на улице?"
- Ты очень мнительная, мама. У меня все о" кей! - сказал Макс беззаботно и вдруг ляпнул: - Прости, если что не так. Может быть, я действительно не очень хороший сын.
Надежда Ивановна посмотрела удивленно.
- Что ты хочешь этим сказать? - она не поняла, что Макс таким образом прощался с ней.
Бутырин постарался исправить оплошность. Он заговорил тоном, какой, по его мнению, мог успокоить мать.
- Я просто так сказал. У меня на самом деле все хорошо. - Макс улыбнулся: - А на Таньке я обязательно женюсь. Как ты желаешь. А сейчас извини, я хочу спать.
Выпытывать что-либо у сына было бесполезно. Надежда Ивановна вздохнула, тихонько вышла и прикрыла за собой двери.
18
Гаражный кооператив "Огонек" насчитывал в своем составе около трехсот гаражей, располагавшихся в пять рядов, рядом с железнодорожной линией. В кооперативе работало несколько бригад по ремонту автомобилей, самой крупной из которых была бригада Толика. Под началом этого хваткого, еще молодого мужчины с приличным брюшком и мощными, как у штангиста плечами, было три гаража, объединенных под одной крышей, небольшой двор и трое рабочих. Генка работал у Толика около года. Платили ему символически, но парень не обижался. Он рассчитывал подучиться автоделу, а потом открыть свою мастерскую. Малов часто задерживался в гаражах, выполняя мелкие поручения, которые не требовали высокой квалификации, поэтому было в порядке вещей, что в этот день он остался на работе после всех.
Славка появился в гараже, когда уже стемнело. Генка в синем рабочем комбинезоне сидел в мастерской, сушил при помощи мощного вентилятора и обогревателя свежевыкрашенную автомобильную дверцу.
- Здорово, братишка! - Манекенщик окинул взглядом инструменты, развешанные на стенах, пропитанный маслом цементный пол и поморщился: - Грязно тут у вас!
Генка повел плечом.
- Я привык. Эта грязь техническая. От нее вреда не бывает.
Манекенщик приблизился, придирчиво осмотрел дверцу и, не найдя на ней изъянов, не удержался от похвалы:
- Отличная работа.
- Ребята постарались! - не без гордости за свою бригаду произнес Генка. - Трудились весь день.
- Ты им заплатил?
- Конечно! - недоуменно ответил Малов-младший.
- Зря.
- Это почему же? - возмутился Генка.
- Можно было и не платить. Сказал бы мастерам, что рассчитаешься чуть позже, а завтра мы бы уехали из этих мест навсегда.
Генка презрительно скривил губы.
- Кто курит дорогие сигареты, не экономит на спичках. Ты сам так говоришь.
Манекенщика заподозрили в скупости. Такой расклад его не устраивал.
- Ты думаешь, мне денег жалко? - Славка прищурился. - Да мне на них наплевать! Я и на ограбление-то решился из желания испытать себя. Хочу проверить, способен ли я на преступление.
Генка усмехнулся:
- Достоевского начитался, да?
Манекенщик краснел редко, но на сей раз на его лице и шее проступили пятна.
- Оставим этот разговор, - сказал он резко. - Что у тебя с номерами?
Малов-младший встал с низкой скамеечки, потягиваясь, ответил:
- На дворе под чехлом тачка припаркована. Снимем с нее номера и поставим свои.
Славка громыхнул пакетом.
- А не хватятся?
- Думаю, нет. Машина "битая", стоит в очереди к "костоправу". Пока он за нее возьмется, дня три пройдет. А на номера внимание вряд ли кто обратит, висят да и ладно.
- Будем надеяться, что так и будет. Идем?
- Погоди! Там одна загвоздка есть. Тачка стоит рядом со сторожкой, поэтому мне придется отвлекать охранника, пока ты будешь заниматься номерами. А на этот случай я кое-что припас.
Генка подошел к подвесному шкафчику, достал из него бутылку "Портвейна" и, откупорив ее, выплеснул примерно треть содержимого за ворота гаража.
- Дяде Коле много будет, - пояснил он на недоуменный взгляд Манекенщика. - Напьется, а ему еще службу нести нужно. Идем!
Ребята вышли в дворик, миновали калитку и направились вдоль длинного ряда гаражей. Метров через сто, у небольшого вагончика, стоявшего на высоком фундаменте, Генка замедлил шаг и указал в сторону накрытой тентом машины.
- Эта тачка. Вот тебе отвертка, погоди немного и приступай.
Генка обошел наполненный водой противопожарный резервуар, и быстро поднялся по крутой лестнице на смотровую площадку. Отсюда весь гаражный кооператив был виден, как на ладони. Людей Генка не приметил. Постучав, он вошел в убого обставленный вагончик с застоявшимся запахом табачного дыма. При появлении парня лежавший на кровати обрюзглый старик с мясистым пористым лицом и редкими седыми волосами, кряхтя, привстал, убавил звук стоявшего на тумбочке телевизора, потом сел. Сторож был уже навеселе.
- А… это ты, Генка! - каким-то свистящим голосом, с одышкой сказал он. - Чего тебе?
Малов достал из-за спины бутылку и поставил ее на тумбочку.
- Вот, Толик с ребятами сегодня выпивали, а это твоя доля осталась, дед. Велели тебе отнести.
Мутные, с набрякшими веками глаза сторожа прояснились.
- Молодец Толик, - с радостным удивлением произнес он. - Не забывает старика. Ну-ка, Генка, дай я из тумбочки стаканчик возьму.
- Сидите, дядя Коля, я подам, - поспешно произнес Малов, опасаясь, как бы сторож не встал и не увидел в окно орудовавшего у машины Манекенщика.
Генка достал из тумбочки красный пластмассовый стаканчик, налил в него вина и подал старику. На всякий случай, чтобы с улицы не слышно было шума, прибавил звук телевизора.
- А ты?… - спросил сторож.
- Я, дядя Коля, не пью.
- И правильно делаешь! - Сторож со смаком выпил вино и закусил сухой лепешкой, которую взял с тумбочки.
Генка глянул в окно. Манекенщик уже заменил номер на передней части машины и перешел к задней. Дел оставалось на пару минут.
- Ты Толика слушай, - продолжал старик, почувствовав дар красноречия. - Он тебя плохому не научит. Толик мужик деловой, ты за него держись… Да ты садись, Генка, чего стоять-то? - Сторож налил себе второй стакан вина и вальяжно устроился с ним на кровати.
С улицы раздался условный свист. Малов вдруг заторопился.
- Некогда мне сидеть, дядя Коля. У меня работы много. Генка попрощался и выскочил из вагончика…
В тот же день поздним вечером Славка вышел из дому. Жизнь в поселке шла своим чередом: по дорогам шатались парочки; на лавке гоготала компания; где-то гремела музыка - шла гулянка.
Манекенщик перешел центральную дорогу и направился на другой конец поселка. Улица становилась все темнее, все реже горели фонари. У крайнего дома замедлил шаг, хотел постучать в калитку, да передумал, обошел двор и, перемахнув невысокий забор, приблизился к дому с тыльной стороны.
В зале работал телевизор. Вся семья, за исключением Любки, была в сборе. Манекенщик прошел еще немного по бетонной дорожке и заглянул в соседнее распахнутое окно. Зайкина была в своей комнате. Она полулежала на кровати с томиком Джека Лондона и, затаив дыхание, читала. Отвлечь ее в этот миг от увлекательной книги не могло ничто, ну, разве уж едва слышное царапанье Славкиных ногтей об оконную раму.
Любка вздрогнула. На ее лице вначале отразился испуг, но потом Зайкина просияла и, отбросив книгу, кинулась к окну. Как Любка и предполагала, за тюлевой занавеской стоял Манекенщик. На губах улыбка, в глазах озорные огоньки.
- Привет! - Славка сложил на подоконнике руки и оперся о них подбородком. - Не нужно было вставать с кровати. Отсюда на твои ноги открывался превосходный вид.
Любка с шутливой укоризною покачала головой.
- Бессовестный… Подглядывал, да?
- Любовался! - обхватив ладонями щеки Зайкиной, Манекенщик звучно чмокнул девушку в губы. - Я по тебе соскучился.
- Лгунишка! - Любка счастливо рассмеялась, потом, прикинув что-то в уме, вдруг предложила: - Влезай сюда.
Славка притворно ужаснулся:
- Ты с ума сошла. Нас же твои предки застукают.
- Не застукают! - У Любки был лукавый вид. - Я уже сказала им спокойной ночи. Они сюда не войдут. Влезай!
Любка сбегала к торшеру, выключила свет. Славка, посмеиваясь, влез на подоконник, затем в комнату.
- Между прочим, - Манекенщик привлек к себе девушку. - Как там насчет паспорта?
Зайкина прижалась к парню, ее тон стал извиняющимся.
- Ты не обижайся, но сегодня не вышло. Я постараюсь подготовить тебе паспорт к завтрашнему дню.
Для Манекенщика это было полной неожиданностью. Он отстранился.
- То есть как это не вышло? Ты же обещала!
- Завтра, Слава, завтра, - прошептала Зайкина, отыскивая своими губами губы Манекенщика.
Она все теснее и теснее прижималась к Славке, потом, встав на цыпочки, прильнула к его губам. От Манекенщика пахло табаком, одеколоном и еще чем-то особенным мужским. Этот запах пьянил Любку, лишал воли, вызывал желание. Где вы, стыд, девичья гордость, скромность? Зайкина забыла обо всем на свете.
Манекенщик тоже размяк. "Завтра, так завтра, - подумал он вяло. - Завтра тоже будет еще не поздно". Славка обнял Любку, хаотично задвигал руками по ее спине, потом его ладони, повторяя контур тела девушки, скользнули книзу. Манекенщик приподнял Зайкину, усадил на подоконник и стал медленно стаскивать с девушки трусики. Любка затрепетала. Ее рука потянулась к поясу брюк Манекенщика… ноги приподнялись, судорожно сплелись за спиной парня. Подавив стон, девушка подалась вперед…
19
На следующий день Макс проснулся с настроением человека, приговоренного к смерти. Тело ныло, в висках грохотала тяжелая артиллерия. "Наверное, так же паршиво я буду чувствовать себя в глубокой старости, - подумал Макс мрачно, - если, конечно, доживу до этого времени". Бутырин с трудом встал с кровати, поплелся в ванную. Холодный душ облегчения не принес.
Завтракать совсем не хотелось. При одной мысли о еде к горлу подступала тошнота. Макс вышел во двор, послонялся. Знобило. Вернулся в комнату. В помещении было прохладно, и руки и ноги вообще стали ходить ходуном.
Бутырин поколебался, потом подошел к шкафчику и достал бутылку водки. Опрокинул в рот рюмку, подождал, когда начнет действовать алкоголь, затем выпил еще одну. Через несколько минут озноб как рукой сняло.
"Взрывать я, конечно же, никого не буду, - размышлял Макс, наливая очередную порцию водки. - Припугну их как следует, а если заартачатся, дам кому-нибудь по зубам. Мое дело остановить тачку, остальное - забота Манекенщика. - Бутырин осушил рюмку, поморщился. - Ну, а если дело провалится, много не дадут. Попытка ограбления - не убийство".
Макс своего добился: нервишки успокоил, похмельный синдром снял. Совесть? Ее Бутырин давно пропил.
Макс шагнул к столу, достал из тумбы пояс, разложил на столешнице. На миг парню показалось, что он сошел с ума, решившись на такое, но он тут же отогнал эту мысль.
Бруски взрывчатки туго вошли в карманы. Макс сделал ряд присоединений, прикрепил батарейку. Надев пояс на себя, пошевелил руками, подпрыгнул - нигде ничего вроде не мешает. Проверил пряжку - раскрывалась отлично. Можно отправляться. Макс сложил взрывное устройство в портфель, потом, подумав, перелил остававшуюся в бутылке водку в плоскую железную бутылочку и тоже сунул ее в портфель.
Сердце защемило. Макс оглядел стены комнаты, вздохнул и, подхватив портфель, вышел из дому.
…В это же время охранник Вася Жилкин тоже собирался выйти из дому.
Ничего особенного в Жилкине не было - обыкновенный двадцатипятилетний молодой человек с веснушчатым простецким лицом и фигурой отнюдь не атлетического сложения. А людям Вася нравился - привлекали его жизнерадостность, оптимизм и веселый нрав. За эти качества и полюбила парня Катя - хорошенькая брюнетка с черными, на удивление ясными глазами. И когда год назад Вася предложил ей выйти за него замуж, не задумываясь, согласилась. Сейчас Катя была на восьмом месяце беременности. Девушка расплылась, подурнела, но оставалась все такой же доброй, ласковой женой и отличной хозяйкой.
Как обычно, проводив мужа до ворот, Катя чмокнула Васю в щеку и проворковала:
- Между прочим, дорогой, сегодня первая годовщина нашей свадьбы. Ты не забыл?
Жилкин улыбнулся:
- Нет, конечно… С меня шампанское и цветы. - Вася интригующе подмигнул: - И кое-что еще.
Катя догадывалась, какой именно подарок ей собирался сделать муж, однако, широко распахнув большущие глаза, притворно ахнула:
- Неужели ты мне это подаришь? - сказала она с шутливым восхищением.
Вася многообещающе изрек:
- Может быть… Жди меня к семи. - Махнув на прощанье рукой, он вышел на улицу.
День обещал быть жарким. Хотя было только десять часов утра, солнце уже припекало. Жилкин с завистью проводил взглядом стайку ребятишек, отправлявшуюся с удочками на озеро, и направился к автобусной остановке. Проходя мимо коммерческого магазина, подумал, что неплохо было бы купить домой еще и коробку конфет. Главный подарок жене - золотые сережки и цепочка уже давным-давно были припрятаны у Васи дома в одном из ящиков серванта. Решив купить конфеты на обратном пути, Вася вспрыгнул на подножку отъезжавшего автобуса.
У небольшого серого здания военизированной охраны Жилкина поджидал "Уазик". Выскочив из автобуса, Вася бросил сидевшему за рулем Назарову:
- Я сейчас, - и исчез в здании. Появился он пять минут спустя с кобурой на поясе. Влез в машину, крепко пожал Алику руку: - Привет! Ты чего такой хмурый?
Назаров недовольно махнул рукой.
- Да так… Полоса невезения началась. То машина барахлить стала, два дня на ремонт угробил; то цветы в парнике пропали, а теперь вот еще и телевизор сломался.
- Отремонтируешь!
- Если бы… - кисло произнес Алик. - Там, говорят, микросхема какая-то "полетела", а ее нигде нет.
- За деньги все достать можно! - со свойственным ему оптимизмом изрек Жилкин. - Ладно, Алик, поехали, а то нас в банке кассир заждался.
20
- Документы на машину взял? - уже готовый к выезду Манекенщик вошел в сарай, где Генка заканчивал прикручивать автомобильную дверцу.
- Зачем они нам? - удивился парень. - Машина все равно краденая. Не покажешь же ты документы на нее гаишнику.
С плохо скрытым раздражением Славка приказал:
- Все равно возьми! Уж лучше краденые, чем никаких.
Малов-младший закрутил последний винт, отыскал на полке техпаспорт и засунул его в нагрудный карман рубашки. Потом несколько раз открыл и захлопнул дверцу.
- Все в порядке!
Славка подошел посмотреть, что получилось.
- И не скажешь, что крашеная, - удовлетворенно покачивая головой, сказал он. - Номера другие, особых примет нет. Теперь ни один гаишник не придерется. Давай, Генка, заводи мотор - и вперед!
Генка выгнал автомобиль из сарая, затем со двора. Сейчас братьям было уже безразлично, видит кто их машину или нет. Они отправлялись "на дело", и возвращаться домой не собирались. Гордо проехав по поселку, "Жигули" вырулили на центральную дорогу. Генка вел машину неплохо, но, как казалось Малову-старшему, был скован и напряжен.
- Ничего не бойся, - поучал Манекенщик брата. - Я с тобой. Расслабься, держи себя уверенно, а самое главное: не нарушай правила, и тогда - ты увидишь - обратной дорогой мы поедем миллионерами. Жми, братишка!
Генка скупо улыбался и кивал головой.
Машина свернула в одну из боковых улочек. Пропетляв среди домишек, вынырнула у железнодорожного переезда. Оставалось проехать каких-то три километра по оживленной трассе, а там поворот налево и такая глухомань, в какую инспектора ГАИ даже не заглядывают.
Впереди тарахтел "Москвич" с маячившей на заднем стекле ладошкой. Машина была старой и двигалась не ходко. Генка решил ее обогнать.
- Не торопись! - предупредил Манекенщик, видя, что брат увеличивает скорость. - Время терпит.
Хотя соблазн погонять на новенькой машине был велик, Генка убрал ногу с педали газа. "Москвич" тут же вырвался вперед. И вот тут произошло именно то, чего ребята больше всего опасались. На дорогу вышел инспектор ГАИ и махнул жезлом, вначале водителю "Москвича", а затем Генке, перед носом которого перебежала дорогу женщина с тележкой. Побелевшими пальцами Малов-младший вцепился в руль автомобиля и еще больше снизил скорость.
- Спокойно, Гена, спокойно, - процедил сквозь зубы Славка. - Тормозни-ка здесь.
Генка объехал "Москвич" и остановился метрах в десяти впереди него. Парень был напуган до полусмерти. Сейчас он с удовольствием оказался бы не за баранкой автомобиля, а в своем гараже за шлифовкой какой-нибудь детали - подальше от грозного гаишника, да и самого Манекенщика с его дурацким ограблением.
- Что теперь делать? - спросил Генка упавшим голосом.
Манекенщик оглянулся. Инспектор ГАИ с невозмутимым видом стоял на обочине и, постукивая жезлом о ногу, поджидал водителей обеих машин. Славка стиснул руку брата:
- Тебе придется подойти к нему, - заговорил он быстрым шепотом. - Возьми себя в руки и не трусь! Покажешь гаишнику только права. Если он потребует документы на тачку, скажешь, оставил в машине. Вернешься якобы за ними, сядешь за руль, и рванем отсюда подальше. За нами, я думаю, он не погонится.
- А если по рации передаст?
- Там видно будет. Иди, иди! - Манекенщик вытолкал брата из машины.
Генка ступил, как ему показалось, не на асфальт, а на раскаленные угли. Секунду он стоял в нерешительности, потом на непослушных ногах двинулся к милиционеру и уже стоявшему рядом с ним водителю "Москвича". Путь в двадцать шагов показался парню вечностью.
Генка подошел в тот момент, когда рослый, с грубыми чертами лица гаишник монотонным голосом выговаривал тщедушному человеку в очках: