Роковая женщина - Кэрол Дуглас

Примадонна отправляется в Соединенные Штаты, чтобы узнать тайну своего появления на свет.

Содержание:

• Действующие лица 1

• Вступление - Духи усопших 1

• Глава первая - Дуэт 3

• Глава вторая - Заокеанские новости 8

• Глава третья - Заграничная миссия 10

• Глава четвертая - Визиты 11

• Глава пятая - Первое трансатлантическое путешествие 13

• Глава шестая - Родина 14

• Глава седьмая - Неожиданный визит 15

• Глава восьмая - Матери и дочери 17

• Глава девятая - Место преступления 18

• Глава десятая - Ненужный багаж 20

• Глава одиннадцатая - О старых добрых временах 21

• Глава двенадцатая - Уродцы и мошенники 22

• Глава тринадцатая - Колечки дыма 24

• Глава четырнадцатая - Занавес! 25

• Глава пятнадцатая - Дымящиеся руины 27

• Глава шестнадцатая - Несожженные мосты 28

• Глава семнадцатая - Происхождение видов 29

• Глава восемнадцатая - Детектив в Нью-Йорке 30

• Глава девятнадцатая - Величие смерти 30

• Глава двадцатая - Шоу должно продолжаться 34

• Глава двадцать первая - Несчастье 35

• Глава двадцать вторая - Пепел, пепел 35

• Глава двадцать третья - Расследование поневоле 38

• Глава двадцать четвертая - План действий 38

• Глава двадцать пятая - Разные роли 39

• Глава двадцать шестая - Мой дом – моя крепость 41

• Глава двадцать седьмая - Маленькая удача 43

• Глава двадцать восьмая - Феи-крестные 44

• Глава двадцать девятая - Женщина в черном 46

• Глава тридцатая - Предательство в Нью-Джерси 47

• Глава тридцать первая - В поисках доказательств 47

• Глава тридцать вторая - Незаслуженный десерт 49

• Глава тридцать третья - Десертный дезертир 51

• Глава тридцать четвертая - Бесчеловечная природа 53

• Глава тридцать пятая - Зловещая фамилия 54

• Глава тридцать шестая - Французская связь 56

• Глава тридцать седьмая - На Кони-Айленде 57

• Глава тридцать восьмая - Заблудшие 62

• Глава тридцать девятая - Французское средство 63

• Глава сороковая - Нежеланная мать 64

• Глава сорок первая - Самая безнравственная женщина Нью-Йорка 65

• Глава сорок вторая - Эксперимент с гипнозом 68

• Глава сорок третья - Две смерти 69

• Глава сорок четвертая - Венерин волос 72

• Глава сорок пятая - Превосходная идея 73

• Глава сорок шестая - Поминальный завтрак 73

• Глава сорок седьмая - Женщины в черном 80

• Послесловие 82

• Благодарности 82

• Примечания 82

Кэрол Нельсон Дуглас
Роковая женщина

Кэти Хендерсон, верному другу, поддерживавшему меня более двадцати лет, – с глубочайшей благодарностью

Я бы многое отдал, чтобы понять, в результате каких неминуемых перипетий появляются женщины, подобные Ирен Адлер. Покажите мне, откуда они берутся, и тогда я начну проявлять больший интерес к женщинам в принципе!

Шерлок Холмс (Кэрол Нельсон Дуглас. Доброй ночи, мистер Холмс!)

Carole Nelson Douglas

Femme Fatale

Перевела с английского Е. З. Фрадкина

© 2003 by Carole Nelson Douglas

Издательство выражает благодарность литературному агентству Nova Litera SIA за содействие в приобретении прав

Действующие лица

Ирен Адлер Нортон . Примадонна родом из Америки, единственная женщина, умудрившаяся обвести вокруг пальца самого Шерлока Холмса в рассказе Артура Конан Дойла "Скандал в Богемии". Главное действующее лицо серии книг, начинающейся романом "Доброй ночи, мистер Холмс!".

Шерлок Холмс . Всемирно известный лондонский сыщик-консультант, прославившийся своими способностями в области дедукции.

Джон Х. Уотсон . Доктор медицинских наук; бывший сосед и настоящий компаньон Шерлока Холмса в расследовании преступлений.

Годфри Нортон . Британский адвокат, ставший мужем Ирен незадолго до того, как они бежали в Париж, спасаясь от Холмса и короля Богемии.

Пенелопа (Нелл) Хаксли . Осиротевшая дочь английского приходского священника, спасенная Ирен от нищеты в Лондоне в 1881 году. В прошлом – гувернантка и машинистка; делила квартиру с Ирен и работала у Годфри, до того как пара поженилась. Сейчас проживает вместе с ними близ Парижа.

Квентин Стенхоуп . Дядя воспитанниц Нелл в пору ее службы гувернанткой; в настоящее время британский агент в Восточной Европе и на Среднем Востоке.

Нелли Блай, она же Пинк. Журналистский псевдоним и прозвище Элизабет Джейн Кокрейн, которая участвовала в охоте на Джека-потрошителя в романах "Черная часовня" и "Красный замок". Молодая женщина с исключительным нюхом на сенсации, обладающая твердой волей.

Оскар Уайльд . Друг Ирен Адлер, блестящий лондонский денди, наделенный тонким остроумием. Он еще не написал ни одной из своих классических пьес, но в начале 1880-х годов совершил весьма успешное турне с лекциями по Америке, включая Дикий Запад.

Брэм Стокер . Импресарио одного из лучших лондонских актеров, Генри Ирвинга, и начинающий писатель, будущий автор прославленного романа "Дракула". Союзник Ирен в охоте на Джека-потрошителя в романах "Черная часовня" и "Красный замок".

Вступление
Духи усопших

Я готова думать, что и все мы выходцы с того света… В нас сказывается не только то, что перешло к нам по наследству от отца с матерью.

Фру Алвинг (Генрик Ибсен. Привидения) (1881)

Из дневника Нелли Блай

В этой комнате темнее, чем в склепе…

…Правда, должна признать, что была в склепе всего один раз. Надеюсь больше не попадать туда до тех пор, пока мне не будет уже все равно…

Однако я никогда прежде не присутствовала на спиритическом сеансе.

Надо сказать, что в темноте чертовски неудобно делать записи. Но, вероятно, некоторое неудобство – не такая уж большая плата за то, чтобы побеседовать с духами усопших.

Конечно, сегодня вечером я вряд ли увижу или услышу духов. Это так же маловероятно, как если бы Ф. Т. Барнум вдруг воскрес в облике бродячего проповедника и начал совершать обряд крещения в Ист-Ривер.

Но такая уж у меня работа: оказываться в ситуациях, которые мне не слишком нравятся, а затем рассказывать о них в печати. Вот почему я более широко известна под именем Нелли Блай, которое не было дано при рождении. Теперь я добилась того, что материалы Нелли Блай перекочевали из "Питтсбург диспатч" и дамских новостей в "Нью-Йорк уорлд". Даже когда я симулировала безумие в женском сумасшедшем доме, это не принесло мне известности в Питтсбурге. Зато в Нью-Йорке, надеюсь, моя слава вознесется до небес, как новые двенадцатиэтажные здания, что возводятся на Пятой авеню.

Я прекрасно могу делать записи даже в темноте – дело привычки. Ушлый репортер существует за счет своей способности незаметно все записывать. Вот почему блокнот и карандаш зажаты у меня между коленями и замаскированы юбкой.

Конечно, такая поза не украшает леди, но кто же увидит меня в темноте?

Тихий женский голос предлагает нам взять за руки соседей. Подобного я как раз ожидала. Полагаю, отчасти это призвано доказать, что среди нас нет ассистента медиума. И тем не менее достаточно было бы двух помощников (или деревянной руки в перчатке, как в витрине магазинов), чтобы нас одурачить.

Мои соседи, которых я не вижу в темноте, вполне приличные люди. Среди них – моя матушка.

Дамы не сняли перчатки, чтобы избежать соприкосновения с каким-нибудь неопрятным субъектом.

Я чувствую, как по коже забегали мурашки. Возможно, просто судорога… А вдруг это пальцы призрака?

Как минимум я ожидаю услышать какой-нибудь призрачный голос из прошлого. Или это будут парящие в воздухе музыкальные инструменты, которые станут наигрывать "Кемптаунские гонки" : "Ду-да, ду-да!"

Вообще-то медиумам не стоит делать тайну из своего ремесла. Пусть бы продавали билеты, а в конце раскрывали публике все свои фокусы – это входило бы в шоу.

Я не особенно верю в явление призраков, главным образом, потому, что не горю желанием снова встретиться со своими усопшими… за исключением судьи, моего покойного папаши. Нет, он слишком умен, чтобы вернуться после того, что произошло с его имуществом. Казалось бы, уж судья-то мог и получше защититься от загребущих рук своих дорогих деток.

Кто-то вздыхает. Это не я. Даже мысль обо всем, что мы с матерью, сестрами и братьями потеряли со смертью судьи, не заставит меня вздыхать по прошлому. Вздохи – это для лилейных дев, а я отнюдь не лилия. Скорее слегка увядшая фиалка. Впрочем, я не собираюсь рассуждать о собственной добродетели: современным женщинам лучше быть загадочными.

Еще один вздох, на этот раз более глубокий.

Теперь я понимаю: это увертюра к шоу.

Пальцы соседки слева крепче сжимают мою руку. Это престарелая миссис Бил. Да, она явно не сообщница медиума… Разве что пожатие должно усыпить мою бдительность, прежде чем мне подсунут деревянную руку.

Справа никакого движения, да я и не ожидаю этого. Мистер Флинн – нервозный молодой человек, он часто сглатывает, и огромное адамово яблоко при этом подскакивает на тонкой шее. Оно похоже на уродливую жабу, которая балансирует на конце тростинки, качающейся на ветру. Получив указание взяться за руки и сидеть тихо, мистер Флинн буквально застыл на месте. Он совершенно неподвижен, если не считать постоянных скачков адамова яблока. Я отчетливо слышу этот звук в темноте. А еще сквозь мою плотную перчатку просачивается влага.

О, какой из него получился бы трогательный партнер в танцевальном зале! Правда, сомневаюсь, что этот современный Икабод когда-нибудь достаточно расхрабрится для танцев.

Ладно, хватит мечтать. Таковы издержки профессии. Мне следует неустанно вести наблюдение.

Следующий вздох громче, протяжнее, он почти нечеловеческий.

Я подозреваю, что это какое-то устройство. Может быть, воздуходувные мехи?

Что бы это ни было, оно производит почти сверхъестественный, вибрирующий звук. Конечно, все мы знаем, что шотландцы использовали волынку для устрашения своих врагов в окутанных туманом горных долинах. А некоторые туземцы Австралии извлекают из дудочек заунывные, совершенно неземные звуки. И даже швейцарские горцы в своих забавных кожаных штанах, похожие на персонажей комической оперы, умеют издавать звуки, порождающие причудливое эхо на альпийских лугах.

Существует масса способов дурачить людей в любых краях. И меня не удастся впечатлить какими-то там вздохами!

Однако последний вздох перешел в стон, и контральто сменилось басом профундо.

Я чувствую, как стол под моими руками начинает трястись.

Весьма эффектно!

И снова слышится заунывный звук. Теперь пол у нас под ногами вибрирует, как большой барабан в оркестре.

Рука соседки слева дергается от удивления. Справа все тихо, хотя пожатие становится крепче и адамово яблоко на минуту замирает.

Вот это да! Раздается негромкое завывание на высокой ноте. Думаю, на этот раз заиграла флейта. Скоро во мрак нашей "гробницы" должен просочиться свет, чтобы продемонстрировать медную трубочку, парящую в воздухе. Подразумевается, что на флейте играют невидимые губы и в нее дуют мертвые легкие. Интересно, задумывался ли кто-нибудь из тех, кто посещает спиритические сеансы, почему воскресшие мертвецы непременно хотят играть в оркестре? И как они выглядят на самом деле?

Гниющая, разлагающаяся плоть и все такое?

Людям моей профессии приписывают избыток воображения, и, возможно, тут есть своя правда. Но я предпочитаю иметь избыток, а не недостаток чего бы то ни было. Мне дают понять, что это один из моих величайших изъянов, но лично я считаю это достоинством. Именно благодаря этому качеству имя Нелли Блай перекочевало из Питтсбурга в Нью-Йорк. Я не ограничилась дамскими новостями, а исследовала такие серьезные темы, как детский труд и плачевная доля молодых работниц.

Мне все труднее удерживать коленями орудия труда. Я начинаю чувствовать уважение к фокусам медиумов, особенно к тем, что вытворяли со своими суставами знаменитые сестры Фокс. Полагаю, тут требуются терпение, упорство и практика. Увы, я не могу похвалиться подобным.

Итак, продолжим наблюдение за шоу.

Хрясь!

Руки у нас судорожно дергаются от ужаса.

Похоже, треснул сустав плеча – но не у женщины-медиума, а у какой-то спеленатой мумии. Или подломились толстые ножки стола.

Затем снова послышались погребальные звуки флейты.

Все мы замерли в темноте.

И тут столешница начала подниматься. Наши соединенные руки тоже поднимаются – нелепая пародия на танец вокруг Майского дерева .

Вскоре наши запястья оказываются на уровне плеч, и моя соседка слева тихонько стонет, как привидение. Или как испуганная женщина.

Лично меня не так легко устрашить, да и пугаться мне некогда. Как только у меня поднялись руки, тотчас разжались колени. Сейчас блокнот и карандаш упадут на пол.

К счастью, под ногами мягкий толстый ковер (интересно, для чего именно он понадобился?), и меня не выдадут орудия моего ремесла.

А-а-а-ах.

Какой пронзительный стон! Непохоже, что это человек или какой-то механизм – скорее нечто среднее. Неужели какая-то дешевая свистулька способна издать такой причудливый, ни на что не похожий звук?

Я неблагодарный зритель. Девушку, которая, будучи невинной, сумела притворяться шлюхой и проникнуть в парижский бордель, невозможно провести. Скорее уж она проведет других.

Я улыбаюсь во мраке, думая о тех, кто знает мой секрет… и кто не знает.

А-а-а-ах.

Это уже становится предсказуемым.

Но затем танцующая флейта начинает раскачиваться и скулить. Газовые лампы на стене наливаются светом, таким слабым, словно утренняя заря касается горизонта розовыми кончиками пальцев…

Единственное, что я вижу, – бледная маска во мраке… Это лицо медиума, светящийся овал, подобный маске древнегреческой трагедии или комедии.

Каким-то образом свет (каков бы ни был его источник) выбелил ее кожу, и черты лица кажутся черными дырами в пергаменте.

Ее глаза напоминают черные как смоль маслины, рот – словно перезрелая темная слива, которая лопается, образуя идеальное "О".

А из этого рта… выплывает облако, похожее на дыхание, когда оно становится видимым на морозе. Змея из дыма и тумана, бесконечная и отвратительная…

Я вижу субстанцию духов, которая называется эктоплазма.

Да, я вижу ее. Но каким образом?

Я чувствую, как руки соседей охватили мои, подобно наручникам, которые не разжать. Эктоплазма – или ее видимость – покачивается, как кобра на египетском рынке, завороженная дудочкой, ни на секунду не останавливаясь.

Довольно!

Я не отнимаю рук и не отвожу глаз, но стараюсь не поддаться детскому желанию верить увиденному. Судья мертв. Я взрослая женщина. И обманывать буду я, а не меня.

Колени разжались, и мои драгоценные карандаш с блокнотом беззвучно соскользнули на ковер.

Мой взгляд прикован к флейте, вокруг которой извивается эктоплазма, как плющ вокруг шпалеры.

Лицо медиума, подобное маске, по-прежнему плывет в темноте.

– Я слышу усопшую, – произносит она нараспев. У нее такой же механический голос, как у "говорящих машин" Эдисона. – Она вернулась! Изгой. Танцовщица среди почивших. Она никогда не умрет!

И тут я замечаю нечто странное. Эктоплазма возвращается обратно, как уто́к ткацкого станка, меняющий направление.

Она извивается, стремясь к своему источнику, и мягко закручивается в темноте под лицом-маской, вокруг невидимой шеи.

Потом эктоплазма сжимает кольца, как змея. Это уже не кобра, а боа-констриктор, созданный из перьев и тумана.

Она крутится и затягивается, крутится и затягивается…

… и уже не видно лица из-за окутавших его бесплотных колец…

… и слышатся вопли и стоны, стоны и вопли.

Наконец мы вскакиваем с единодушным криком. С иллюзией покончено. Теперь мы уже не публика, а нечто вроде обезумевшего древнегреческого хора.

Кто-то (бог его знает где) заставляет газовые лампы вспыхнуть ярким светом.

Стол с грохотом опускается на пол. Кто-то вскрикивает: ему отдавили палец на ноге.

Я слышу треск моего сломанного карандаша.

После того как стол рухнул вниз, все стихло.

Голова нашего медиума упала, как роза, тяжести которой не выдержал стебель.

Она лежит на столе, с открытыми глазами.

Вокруг шеи закручены витки вязкой эктоплазмы, которая теперь, как ни странно, затвердела и стала неподвижной.

Никто не шелохнется.

Значит, придется мне.

Я подхожу к усопшей.

Дотрагиваюсь до шарфа из эктоплазмы у нее на шее.

Она какая-то влажная и липкая, как пуповина (мне приходилось видеть пуповину благодаря своей пестрой карьере).