Во второй половине 1870-х годов сеть нобелевских предприятий разрослась настолько, что они стали конкурировать не только с другими фирмами, но и между собой. Перед динамитным королем встала сложная задача – объединить свои владения. В 1886 году его усилия завершились созданием двух гигантских международных трестов – Англо-Германского и Латинского. Первому из них принадлежало 47 предприятий в Англии, Германии, Мексике, Бразилии, Чили и Австралии. Латинский трест объединял 28 заводов во Франции, Италии, Швейцарии, Испании, Алжире, Тунисе. В год смерти Нобеля в различных странах мира действовало 93 его предприятия, производивших не только динамит, но и сопутствующие материалы: азотную кислоту, глицерин, удобрения, медные сплавы, проволоку, кабель, нитроглицерин, нитроцеллюлозу и все виды взрывчатых веществ и детонаторов.
Вопреки слабости здоровья Нобель был способен с головой уходить в напряженную работу. Он обладал складом ума исследователя и любил проводить время в своей лаборатории. Альфред управлял своей разбросанной по всему свету промышленной империей при помощи целой "команды" директоров многочисленных, независимых друг от друга компаний, обладая 20-30-процентной долей капитала. Несмотря на довольно скромный финансовый интерес, Нобель лично знакомился с основными решениями компаний, использующих в своем названии его имя. По свидетельству одного из биографов, "кроме научной и коммерческой деятельности, Нобель затрачивал много времени на ведение обширной корреспонденции, причем каждую подробность из деловой переписки он копировал только сам, начиная с выписки счетов и заканчивая ведением бухгалтерских расчетов".
Однако в личной жизни Альфреда по-прежнему ничего не ладилось. Возможно, поэтому в начале 1876 года (когда Нобелю было уже 43 года), в венской газете "Neue Freie Presse" появилось скромное объявление: "Состоятельный и высокообразованный пожилой джентльмен, проживающий в Париже, изъявляет желание нанять особу зрелого возраста с языковой подготовкой для работы в качестве секретаря и экономки". Через три недели по указанному адресу отозвалась тридцатитрехлетняя графиня Берта Кински, а еще через месяц, после оживленной переписки, Нобель выслал ей деньги на дорогу до Парижа. Решившись, она направилась в Париж для собеседования и произвела на Нобеля впечатление своей внешностью и скоростью перевода.
…Они ехали в коляске по Булонскому лесу – лучшего экипажа не было во всем Париже – и гуляющие парочки с любопытством смотрели вслед. Нобель шутил, был галантным, и даже вечная маска меланхолии исчезла с его лица – живая словоохотливая Берта ему положительно нравилась. Графиня Кински с интересом посматривала на своего нового знакомого: она ожидала увидеть раздражительного старика, а Нобель оказался милым господином с черной бородкой. Откликнуться на подобное объявление означало пренебречь всеми правилами приличий, но что оставалось делать графине? Ее род когда-то был знатен, но с тех пор прошло немало лет, и безденежье вконец доконало семью. После долгих раздумий Берта решила пойти работать (скандальный поступок для молодой аристократки), устроилась воспитательницей в дом баронессы фон Зутнер и… неожиданно влюбилась в собственного воспитанника, который был младше ее на пятнадцать лет! Их связь длилась два года, но все тайное становится явным. Узнав о двух голубках, баронесса чуть с ума не сошла: она желала своему сыну совсем другой участи. Несколькими днями позже на глаза баронессе попался свежий номер "Neue Freie Presse", и судьба Берты была решена.
…Они беседовали, ездили в театр, и Нобель все больше проникался симпатией к графине. Мысли, наблюдения, любимые поэты – все совпадало, ошибиться было невозможно: эта женщина предназначена ему судьбой. Обычно чопорный и болезненно застенчивый Нобель преображался на глазах – слал из командировок огромные букеты орхидей, а в конце необычайно нежных писем признавался, что не может жить без нее. Однажды, вернувшись из особенно длительной поездки, он прямо спросил, свободно ли ее сердце.
Берта ответила отказом.
Выслушав историю несчастной любви семнадцатилетнего паренька и опытной женщины, Нобель поначалу опешил, однако быстро взял себя в руки и принялся ласково утешать Берту: "Вы сменили обстановку – отлично. Время лечит – скоро вы оба позабудете эту историю". Но внутри все клокотало: почему его жизнь постоянно превращается в дешевый фарс?! Малолетний сопляк, влюбленная учительница и доверчивый простак-богач – отличный сюжет для водевиля, черт бы ее побрал. Впрочем, он не терял надежды: время и вправду лечит, требуется лишь немного терпения и ласки, быть рядом, стать верным другом, а там – и верным мужем. Отправляясь в очередную командировку, Нобель послал графине небольшую папку. Там были наброски нового интерьера в доме на Малахов-авеню. Берте в нем отводились три роскошные комнаты: будуар в нежно-голубых тонах, небольшая комнатка для отдыха с библиотекой и граммофоном и строгий кабинет, облицованный дубом. "К моему приезду все будет готово", – гласила записка, вложенная в папку.
Когда Нобель вернулся, Берты уже не было. В письме, оставленном у дворецкого, она молила простить ее и не гневаться. Чтобы не чувствовать себя обязанной Нобелю, графиня продала часть фамильных драгоценностей, дабы оплатить обратную дорогу.
Мир рухнул. Золотая клетка опустела. Униженный, раздавленный, покинутый, Нобель бродил по своему особняку, с ненавистью оглядывая работу парижских декораторов: "будуар молодой девушки" от Леже, "комнату для уединенных размышлений" от Пуантро… Через неделю, не попрощавшись ни с кем, Нобель уехал в Вену, где у него были небольшой домик и фабрика.
Альфред заперся в лаборатории – он больше ничего не ожидал от мира, но пусть мир узнает, на что еще способен Нобель. За короткий срок он разработал модель первого велосипеда с каучуковыми шинами, запатентовал конструкцию боевых ракет и рецепт изготовления искусственного шелка.
Однако Берте Кински (вышедшей впоследствии замуж за молодого фон Зутнера) суждено было снова встретиться с Нобелем, и последние 10 лет его жизни они переписывались, обсуждая проекты укрепления мира на Земле. Судьба этой женщины поразительна. Вместе с мужем она уехала в… Грузию. В Закавказье супруги прожили девять лет и стали свидетелями Русско-турецкой войны. Работая журналистами, они освещали в популярных изданиях ход событий этой кровавой бойни. Позднее Берта участвовала в движении сторонников мира, была его президентом. Ею написано много книг, одна из них – роман "Долой оружие!" Берта фон Зутнер стала ведущей фигурой в борьбе за мир на Европейском континенте, чему в немалой степени способствовала финансовая поддержка движения Нобелем. Она была удостоена Нобелевской премии мира 1905 года.
Кстати, уже в 1893 году, еще до составления своего знаменитого завещания, он обращается к Берте с таким письмом:
"Я хотел бы оставить часть моего состояния в качестве фонда для создания премий, чтобы присуждать их раз в пять лет мужчине или женщине, которые внесут наибольший вклад в укрепление мира в Европе (скажем, шесть раз, потому что если в течение тридцати лет не удастся изменить существующее общество, то мы неминуемо придем к варварству). Я не говорю о разоружении, так как к этому идеалу мы можем приблизиться лишь медленно и осторожно… Но мы можем и должны быстро прийти к тому, что все государства взаимно объединятся против нарушителя мира. Это явилось бы средством сделать войну невозможной и обуздать самую воинственную и неразумную державу. Если бы Тройственный союз включал все государства вместо трех, мир был бы обеспечен на столетия".
В 1887 году Нобель нанес последний удар дымному пороху: после длительных исследований в его лаборатории родился долгожданный бездымный порох, мощный, безопасный, надежный. Найденный им рецепт оказался довольно простым – смесь нитроглицерина и другого взрывчатого вещества – пироксилина с добавкой небольшого количества камфары. Весь секрет был в камфаре: именно она успокаивала бурный взрывчатый темперамент мощной смеси и превращала ее в спокойно горящий порох, который толкает снаряд, но не разрывает ствол. Такую смесь можно формовать, пропускать через горячие вальцы, делать из нее шнуры, ленты, трубки, цилиндры, зерна. Это был идеальный артиллерийский порох. Чтобы подчеркнуть метательное, а не дробящее действие нового взрывчатого вещества, Нобель дал ему название "баллистит" (баллистами древние греки называли свои метательные машины).
При организации рынка сбыта бездымного пороха (баллистита) Нобель продал свой патент итальянским правительственным органам, что привело к конфликту с правительством Франции. Он был обвинен в краже взрывчатого вещества, лишении французского правительства монополии на него; в его лаборатории был произведен обыск, и она была закрыта; его предприятию также было запрещено производить баллистит. Но и без этого парижские годы Нобеля вряд ли можно было назвать безоблачными: его мать скончалась в 1889 году, через год после кончины старшего брата Людвига. Более того, коммерческая деятельность парижского этапа жизни Нобеля омрачилась участием его парижской ассоциации в сомнительной спекуляции, связанной с безуспешной попыткой прокладки Панамского канала.
В этих условиях в 1891 году изобретатель решил покинуть Францию и переселился в Италию. Здесь, в курортном городке Сан-Ремо на берегу Средиземного моря, он купил красивое имение, окруженное парком. Первоначально оно называлось "Мое гнездо", но когда один из знакомых Нобеля шутливо заметил, что в гнезде должны жить две птицы, а не одна, хозяин изменил название на "Вилла Нобель".
Перед переездом в Сан-Ремо Альфред Нобель вышел из правления всех компаний, в которых состоял. Из Парижа уехал промышленный магнат, а в Сан-Ремо прибыл любознательный ученый. В тени апельсиновой рощи, среди цветов, которые он так любил и которыми окружал себя всю жизнь, Нобель снова построил лабораторию – уже третью по счету. В ней разворачивались широкие исследования. Его интересы не ограничивались взрывчатыми веществами. Нобель разрабатывал новые виды артиллерийского оружия; искал и находил новые растворители для нитроклетчатки; пытался получить искусственные драгоценные камни; работал над улучшением телефона, фонографа, ламп накаливания; изыскивал новые виды легких сплавов; конструировал летательные аппараты, в том числе крупную ракету ("воздушную торпеду"), пролетевшую четыре километра; пробовал – и небезуспешно – получить искусственное волокно; предлагал идею аэрофотосъемки; исследовал методы производства соды и поташа; разрабатывал теорию горения пороха. Нобель любил Сан-Ремо за его удивительный климат, но хранил теплые воспоминания о земле предков. В 1894 году он приобрел железоделательный завод в Вермланде, где одновременно выстроил поместье и обзавелся новой лабораторией. Два последних летних сезона своей жизни он провел в Вермланде.
Если бы существовал выбор, Нобель, скорее всего, предпочел бы коммерческой деятельности свои лабораторные занятия, но его компании требовали приоритетного внимания, поскольку для удовлетворения возрастающего спроса на производство взрывчатых веществ приходилось строить новые предприятия. В 1896 году, году смерти Нобеля, существовало 93 предприятия, выпускающих около 66,5 тысяч тонн взрывчатки, включая все ее разновидности, такие как боевые заряды снарядов и бездымный порох, которые изобретатель запатентовал между 1887 и 1891 годами.
Последние пять лет жизни Нобель работал вместе с личным ассистентом, Рагнаром Солманом, молодым шведским химиком, отличавшимся чрезвычайной тактичностью и терпением. Солман одновременно выполнял функции секретаря и лаборанта. Молодой человек сумел понравиться Нобелю и завоевать его доверие настолько, что он звал его не иначе как "главным исполнителем их желаний". "Не всегда было легко служить в качестве его ассистента, – вспоминал Солман, – он был требовательным в своих запросах, откровенным и всегда казался нетерпеливым. Всякому имевшему с ним дело следовало как следует встряхнуться, чтобы поспевать за скачками его мыслей и быть готовым к самым удивительным его капризам, когда они внезапно появлялись и так же быстро исчезали".
При жизни Нобель часто проявлял необычайную щедрость по отношению к Солману и другим своим служащим. Когда ассистент собрался жениться, Нобель тут же удвоил его жалованье. А ранее Нобель однажды осведомился у своей горничной, выходящей замуж, какой свадебный подарок она хочет от него получить. Девушка сначала смутилась, потом набралась смелости и попросила подарить ей "столько, сколько господин Нобель зарабатывает за один день". Удивленный необычной просьбой изобретатель пообещал выполнить ее и с интересом принялся за расчеты. В день свадьбы невеста получила сорок тысяч франков – сумму, достаточную, чтобы прожить до конца своих дней. Однако благотворительность Нобеля часто выходила за пределы его личных и профессиональных контактов. Так, не считаясь ревностным прихожанином, он часто жертвовал деньги на деятельность парижского отделения шведской церкви во Франции, пастором которой в начале 90-х годов XIX столетия был Натан Седерблюм, ставший затем архиепископом лютеранской церкви в Швеции и удостоенный Нобелевской премии мира 1930 года.
Альфред выходил из дома только на послеобеденную прогулку и в цветочную лавку – каждое утро он покупал букет своих любимых орхидей и вечерами, сидя в уютном кресле, задумчиво смотрел, как первый луч заходящего солнца падает на нежные лепестки. Одна мысль теперь не давала ему покоя: кому же достанется гигантское состояние, добытое адским трудом, а быть может, оплаченная и его собственным счастьем! Братьям? Но они и так не бедствуют – нефтяные прииски Каспия, принадлежащие семье Нобель, приносили фантастические барыши. Дальним родственничкам, этим бездельникам и тунеядцам, которые, как стервятники, только и ждут, когда же мсье Нобель отдаст концы? От подобных мыслей Альфреда передергивало: институт наследования он считал вредным и опасным изобретением. Деньги надо заработать, только тогда можно почувствовать их силу и узнать им цену. А если они упали с неба, ничего хорошего не выйдет – примеров тому он за свою жизнь встречал предостаточно. И тогда Нобель решил создать фонд.
Новое завещание, составленное после долгих раздумий, произвело невероятный эффект: отшельник снова ощутил вкус к жизни. Ведь теперь даже смерть была ему не страшна: благодарное человечество прославит имя Нобеля в веках. Альфред возобновил переписку со старыми друзьями и опять стал появляться в светских гостиных. Однако свою последнюю любовь он встретил вовсе не там, а в той самой цветочной лавке, где по утрам покупал орхидеи.
Знай Нобель, что история его любви как две капли воды напоминает сюжет известного произведения Бернарда Шоу (правда, вышедшего 16 лет спустя после его смерти), он пришел бы в ужас – судьба опять затеяла с ним жестокую игру. Но двадцатилетняя Софи и впрямь покорила его сердце.
Сперва были ничего не значащие приветствия, затем – краткие беседы, и вот Альфред уже снимает для своей пассии маленький домик под Веной, всерьез вознамерившись сделать из Софи женщину своей мечты. Уроки хороших манер, совместные чтения книг; в письмах он называл ее "моя милая", подписываясь "ваш старый брюзга". Барышня быстро вошла во вкус: за домиком в Вене последовала квартира в Париже, затем – вилла в Бад Ишль, и вот Софи уже называет себя в письмах "мадам Нобель", а потрясенные братья устраивают Альфреду допрос с пристрастием: что у тебя с этой девицей? Тому оставалось только растерянно бормотать: мол, я просто помогаю бедной девушке. Однако, бегая по магазинам в поисках дорогих безделушек и модных нарядов, Нобель постепенно стал осознавать: его роман легко вписывается в старинную поговорку про беса и ребро. Он вовсе не мечтал провести остаток дней в глупых, бессмысленных ссорах. Лень и беспросветная глупость Софи, которая явно не желала меняться, теперь раздражали его не меньше, чем ее бесконечные жалобы на мигрень и приступы грудной жабы. К тому же доброжелатели постоянно нашептывали Нобелю о нескончаемых изменах пассии. Но он не верил, отказывался верить в подобную низость – до тех пор, пока "милая" не появилась на пороге его кабинета с известием: она беременна. Беременна от драгунского капитана фон Капивара! Софи молила ее простить, благословить их брак и… не лишать денег.
18-летний роман закончился в одночасье – Нобель отослал Софи прочь, велев никогда больше не появляться в его жизни (после его смерти Софи продала братьям Нобеля 216 любовных писем Альфреда). Он почти перестал есть, часами бродил по оранжерее, бормоча какую-то невнятицу, а ночами стонал так, что верные слуги не могли сомкнуть глаз – в спальню опять вполз могильный холод, и его не удавалось изгнать даже самым сильным снотворным. Он постарался завершить неоконченные дела и оставил собственноручную запись предсмертного пожелания. После полуночи 10 декабря 1896 года [в книге "25 лет нефтяной компании Товарищества братьев Нобель" (1904) датой смерти Альфреда Нобеля названо 7 декабря 1896 года] он скончался от кровоизлияния в мозг. В момент ухода Нобеля из жизни, кроме слуг-итальянцев, которые не понимали его, рядом не оказалось никого из близких, и его последние слова остались неизвестными. Произошло именно то, чего он больше всего страшился. Он умер один, без друзей, в окружении "казенных людей".
Недостаток документальных сведений о Нобеле восполняется избытком воображения, а его бедная яркими событиями жизнь насыщается романтикой и приключениями. В какой-то мере виной тому сам изобретатель. Он не любил говорить и писать о себе. Когда его брат Людвиг, собиравший материалы к истории их семьи, обратился к нему с просьбой написать очерк своей жизни, Нобель ответил ему следующим письмом: "Из-за чрезвычайной занятости я вынужден сейчас откладывать самые срочные дела на недели, иногда даже на месяцы. В этих обстоятельствах мне совершенно невозможно писать биографии, разве только если они не будут представлять собой простое перечисление фактов, которые, на мой взгляд, вполне красноречивы, например: "Альфред Нобель: его жалкое существование следовало бы пресечь при рождении милосердным доктором. Основные добродетели: держит ногти в чистоте и никому не бывает в тягость. Основные недостатки: не имеет семьи, наделен дурным характером и плохим пищеварением. Самое большое и единственное требование: чтоб не похоронили живьем. Величайший грех: не поклоняется Маммоне. Важнейшие события в его жизни: никаких"".
Лишь однажды Нобелю пришлось нарушить свои принципы. Получив от университета в Упсале – одного из старейших в мире – степень доктора, он, уступая традиции, вынужден был написать автобиографию, впрочем, несколько своеобразную: "Подписавшийся родился 21 октября 1833 года. Свои знания он приобрел, занимаясь дома и не посещая школу. Он посвятил себя главным образом прикладной химии и открыл взрывчатые вещества динамит, гремучий студень и бездымный порох, известный под названием баллистит. Является членом Шведской королевской академии наук, Лондонского королевского общества и Общества гражданских инженеров в Париже. С 1880 года – кавалер ордена Полярной звезды. Он является офицером Почетного легиона. Единственная публикация – статья на английском языке, за которую присуждена серебряная медаль".