– Я хотел сказать о Кэроле, – с некоторой неловкостью начал Мотт. – Я без ума от нее. Уже несколько месяцев я схожу по ней с ума. Естественно, я никогда ей об этом не говорил. Я не из тех, кто ставит палки в колеса друзьям. Но сегодняшний скандал в ее доме меняет дело, Ники. После того как вы ушли, я поговорил с ней и, боюсь, раскрыл свои карты. Вы ведь знаете, как это бывает.
– Знаю, – кивнул Беллами.
– Я не думал, что у меня есть хоть какой-нибудь шанс, – продолжал Мотт. – Но, похоже, Кэроле я не неприятен. Она сказала, что, по существу, давно уже поняла, что вы с ней не подходите друг другу по темпераменту.
Он встал, засунул руки в карманы брюк и подошел к камину. Стоя спиной к огню, он наблюдал за Беллами.
– Разумеется… между нами нет ничего определенного, – сказал он, – но Кэрола дала мне понять, что через какое-то время мы можем быть помолвлены. Здесь у меня дела идут неплохо, к тому же я собираюсь продать клуб и поселиться где-нибудь в деревне.
Он замолчал на мгновение, потом продолжил:
– Я считал, что должен вам об этом сказать, Ники. Думаю, вам лучше все знать.
Беллами пожал плечами.
– Спасибо, старый бабник, – проворчал он. – Я рад, что вы мне сами это сказали. В каком-то смысле это даже к лучшему. Не остается никаких иллюзий. – Он вздохнул. – Ну, желаю удачи, черт бы вас побрал, Ферди. "Счастлив в картах – несчастлив в любви". Клянусь Юпитером, сегодня я должен сорвать банк!
Он пошел в игорный зал. Вокруг рулетки сосредоточилось восемь или девять человек. Кэрола играла, а Дйрис Берингтон сидела напротив нее. Через открытую дверь, выходившую в бар, Беллами увидел Харкота, у которого был не очень радостный вид. Он пил в одиночку.
Беллами подошел к рулеточному столу. Миссис Берингтон взглянула на него. Когда их глаза встретились, она изящно и призывно опустила ресницы. Он улыбнулся ей.
Крупье крутанул колесо. Это был высокий бледнолицый, худой молодой человек туберкулезного вида, которого Ферди Мотт нашел в одном из первоклассных игорных залов Мейфера. Вид у него был усталый и измученный. Он обратился к Беллами:
– Уже половина первого, мистер Беллами. В это время взимается плата за участие в игре. С вас два фунта.
Беллами достал две однофунтовые бумажки и вручил их крупье. Он поставил пять фунтов на черное в тот момент, когда крупье бросал шарик, и пробормотал: "Rien ne va plus". Когда шарик остановился, Беллами увидел, что выпало черное поле. Он подождал, пока ему пододвинут выигрыш, взял деньги и произнес: "Не везет в любви – везет в игре", – улыбнулся Кэроле. Она ответила короткой холодной улыбкой.
Участники снова стали делать ставки, а Беллами отошел от стола и вышел в бар. Харкот Марч приступал к четвертому стакану виски с содовой.
– Как дела, Харкот? – спросил Беллами.
– Отвратительно, будь они прокляты, – оскалился Марч. – Денег нет ни черта. Я ненавижу эту войну, меня озноб пробирает до кончиков пальцев и хуже этого ничего не бывает.
– Думаете? – сказал Беллами. – Это потому, что вы другого ничего не испытывали. Ягодки еще впереди.
Он попросил бармена налить ему виски с содовой.
– Послушайте, старина, – обратился Харкот к Беллами, – вы прославились сегодня у Кэролы, кажется? Там не очень-то приветствовали ваше поведение. Слышали бы вы, как вас крыл после вашего ухода старый Реннифру, дядя Кэролы. Да! Не любит он вас!
Беллами улыбнулся.
– Я знаю. Я навеки испортил свою репутацию в глазах Эверардов. Ерунда. Это не смертельно. Исправить здесь ничего нельзя, следовательно, надо с этим смириться.
Нетвердым голосом Харкот произнес:
– Женщины – дьявольское отродье. Если бы не они, у мужчин была бы чертова прорва времени.
Беллами продолжал улыбаться.
– Вы хотите сказать, если бы не одна женщина, у мужчины было бы полно времени, чтобы развлекаться с другими. Угостите меня сигаретой, Харкот.
Марч достал портсигар и Беллами взял сигарету. Марч положил портсигар – богато украшенный – обратно в карман с неизменной эмблемой и сказал:
– Странно все это с женщинами. То, что вы сказали, – более-менее правильно. Мужчина тратит множество усилий, стараясь заполучить одну, а когда добивается своего, начинает думать, сколько бы времени у него было, чтобы развлекаться со множеством женщин, если бы не она.
Беллами выпустил колечко дыма.
– Вы мудры, как Соломон, Харкот, – польстил он. – Единственное, что вам действительно необходимо, – это выпить.
Он сделал знак бармену, и тот смешал большую порцию виски с содовой. Беллами передал стакан Марчу, который стал пить большими глотками.
– Жизнь такова, какой ты ее сам делаешь, – разглагольствовал Беллами. – Рим не в один день строился. Все хорошо вовремя. И большой привет!
Он прислонился к бару.
– Проблема в том, Харкот, – продолжал он, – что жизнь была бы прекрасна, если бы стояла на месте. Но ничто на месте не стоит. Что-нибудь обязательно случается с регулярностью, которую легче было бы переносить, если бы выпивку давали бесплатно.
Харкот, слегка качаясь, кивнул.
– Вы – философ, Ники, вот вы кто.
– Совершенно верно, – согласился Беллами. – Я из тех, у кого всегда остается терпение. А все получает тот, кто умеет ждать. Все, что больше никому не нужно! – добавил он со смехом и стряхнул пепел: – Жизнь-то в порядке. Это люди виноваты: они никогда не бывают довольны. Им всегда мало. Если вещь совершенна, они обязательно должны сделать что-нибудь, чтобы ее испортить. Какая-нибудь мелочь может принести массу вреда.
Он улыбнулся, словно что-то вспомнив.
– Помню один очень забавный случай, который окончился смертью, – сказал он. – Когда я жил в 1932 году в Оклахоме, то любил ходить в одно кафе под открытым небом, которое находилось сразу же за чертой города на большом шоссе. Хозяином его был некий Джо – совсем не плохой парень.
Джо был без ума от женщины, которая по вечерам, проезжая мимо, заходила выпить кофе и съесть гамбургер. Это была чрезвычайно элегантная городская дама, и ей доставляло огромное удовольствие поддразнивать Джо. Он бывало смотрел на нее глазами быка, пораженного любовным недугом. У него и вес был бычий – около двухсот двадцати пяти фунтов.
Джо потратил массу усилий на то, чтобы нарисовать придорожную вывеску. Надпись на ней гласила: "Закусочная "У Джо". Всегда в ассортименте самые лучшие блюда. Выбирайте!"
Однажды, когда элегантная леди проезжала мимо ресторана уже после его закрытия, ей в голову пришла грандиозная идея. Думаю, она была немного навеселе в тот вечер. Она вернулась в Оклахому, привезла художника, писавшего вывески для ресторана Джо, и велела ему кое-что приписать на его вывеске.
Когда на следующее утро Джо явился на работу, он прочел на ней: "Закусочная "У Джо". Всегда в ассортименте самые лучшие блюда. Выбирайте! Но выбирайте поосторожнее".
– Неплохо, – хмыкнул Харкот. – Что же сделал Джо?
– Застрелился, – ответил Беллами. – Ему это не показалось забавным. Для него ведь это было последней соломинкой.
– Уверен, что она очень веселилась, – сказал Харкот, – считая, что здорово это придумала, а на самом деле довела бедного простофилю до самоубийства. Ну, и какова мораль сей басни? Должна же быть мораль.
– Конечно, – сухо сказал Беллами. – Я часто задумываюсь над тем, какова мораль моей собственной жизни. Нечего роптать на женщин, Харкот. Посмотрите на женщину, которую вы завоевали. Такую женщину, как Ванесса, найти не так-то просто. В ней есть все – она красива, умна и понимает мужчин.
Марч кивнул.
– Черт… – пробормотал он, огляделся и понизил голос до шепота. – От Ванессы меня тошнит.
Голос его зазвучал зловеще.
– "Она красива, умна и понимает мужчин", – пробормотал он, подражая Беллами. – Тьфу!
Он проглотил остатки виски и со стуком поставил стакан на стойку, требуя снова наполнить его.
– Ну, ладно, – мягко рассмеялся Беллами. – Ладно. Но вы должны все же признать, что хоть и не бредите в настоящий момент Ванессой, она дает вам полную свободу и не устраивает никакого шума. Она и бровью не ведет, даже когда вы выставляетесь перед ней с этой крошкой Берингтон.
– Чепуха! – воскликнул Марч. – Почему она должна беспокоиться, если я появлюсь с Айрис? В конце концов Айрис ничем не лучше других. Она – такая же чертова маленькая вымогательница. Есть у мужика деньги – она хороша, нет – большой привет. Надоели они мне все до смерти. Я предпочитаю карты! – Он неуклюже подмигнул Беллами и побрел в игорный зал.
Беллами, обходя бар, стал рассматривать картины на стенах. Он почти докурил сигарету, которую дал ему Марч. Быстро взглянув на бармена, увлеченного вытиранием стаканов, он загасил сигарету в пепельнице и моментально сунул окурок в карман брюк, потом отправился в игорный зал.
Фердинанд Мотт, Марч и трое других мужчин начали партию в покер. Они прибавляют не меньше, чем по три фунта, – высокие ставки, подумал Беллами. Он подошел к рулеточному столу и постоял там, наблюдая. Ему показалось, что, когда он смотрел на Кэролу, она отводила глаза. Он улыбнулся ей на прощание, она не ответила и он отошел.
Вернувшись к игравшим в покер, он сел в кресло поодаль. Все сделали ставки и на кону было около пятидесяти фунтов.
Харкот закрыл банк десятью фунтами, Беллами подошел, встал за его спиной и увидел, что у него на руках была пара валетов. Три карты, которые он поменял, ничего не прибавили. Но он тем не менее положил еще десять фунтов.
Беллами вернулся на место. Краем глаза он мог видеть оттуда карты Мотта. У того было четыре дамы. Остальные трое игроков уже спасовали. Когда очередь дошла до Мотта, он сделал то же самое. Харкот показал двух своих валетов, и сгреб банк, в котором было уже фунтов семьдесят пять.
Беллами ахнул про себя. Ему было интересно, почему при практически беспроигрышной карте Мотт сдался. В голову приходило только одно объяснение – он намеренно проигрывал Марчу.
Беллами закрыл глаза. Он сидел, расслабившись, словно спал. Через полчаса он "проснулся" и взглянул на игру.
Лицо у Марча пылало – он выигрывал около двухсот фунтов.
Беллами отправился в бар. По пути он прошел рядом с рулеткой. Айрис Берингтон посмотрела на него. Он сделал почти незаметное движение головой в сторону бара.
Бармен сидел на стуле позади стойки и дремал. Беллами заказал виски с содовой. Спустя минуту вошла миссис Берингтон.
– Айрис, я хочу вам показать интересную картинку, – сказал Беллами. – Вот идите сюда и посмотрите.
Она пересекла комнату вместе с ним. Они остановились перед акварелью. Беллами тихо прошептал.
– Айрис, мне нужно с вами поговорить. Где-нибудь, где мы будем одни. Это действительно весьма срочно.
Она тихо рассмеялась.
– Действительно, Ники? Ну, что ж. Через несколько минут я поеду домой. Сейчас полвторого. Ждите меня у меня дома. Это дом в Каларендона, в глубине Брук-стрит. Я буду там в четверть третьего. Ждите в нижнем вестибюле.
– Спасибо, – сказал Беллами.
Она вернулась в игорный зал. Беллами пошел в кабинет Мотта, взял пальто и шляпу. Когда он вошел в игорный зал, миссис Берингтон снова играла в рулетку. Он пробормотал: "Всем спокойной ночи", – и вышел.
Беллами шел по улице минут десять, а затем взял такси до Брук-стрит. В машине он привалился к спинке сидения и расслабился. Он был уставший, но вовсе не в плохом настроении. Он думал о Марче.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Понедельник
КЭРОЛА "ВЫХОД" – АЙРИС "ВХОД"
I
Беллами сидел в нижнем вестибюле дома Кларендона и курил в ожидании миссис Берингтон. В вестибюле было холодно и пусто.
Он вспоминал плохо скрываемое самодовольство на лице Ферди Мотта, когда тот рассказывал о помолвке с Кэролой. Беллами цинично улыбнулся. Он попытался представить себе Ферди – после того как он расплюется с клубом – в роли помещика. Во всяком случае, Ферди постарается казаться таковым. Он видел, как Ферди шагает по полям в новеньких бриджах, в элегантных верховых сапогах и охотничьей куртке, немного кричащей и слишком облегающей.
Беллами стал размышлять о карточной игре. Почему Мотт умышленно позволил Марчу выиграть две сотни фунтов? Беллами, наблюдавший за игрой из-под полуопущенных ресниц, видел, что остальные три игрока были ни при чем. Когда банковали они, Мотт играл нормально, но когда они пасовали, оставляя розыгрыш банка ему и Марчу, который к тому моменту играл совсем уже безрассудно, поскольку был пьян, Мотт снова и снова бросал карты, хотя Беллами точно знал, что они у него выигрышные.
Он немного поежился, когда открылась входная дверь и вместе с миссис Берингтон, кутающейся в меха, в вестибюль ворвался поток холодного воздуха. Он посмотрел на нее с новым интересом, пытаясь понять, что она хочет от жизни. Айрис была авантюристкой, ищущей своего шанса, это он знал. Блондинка из "Малайского клуба" рассказала ему это после трех бокалов шампанского. Но его особенно интриговала их связь с Харкотом, даже если она приближалась к концу.
Его занимал также вопрос о финансах Марча. Харкот не был хорошим игроком, профессионалом. Конечно, у его жены Ванессы были свои деньги, но, как и у всех после начала войны, доходы ее сильно сократились. Было совершенно очевидно, что к Харкоту она расположена не слишком хорошо и, следовательно, вряд ли дает ему деньги.
Откуда же тогда брались у него деньги и почему, если то, что говорит барменша из "Малайского клуба" правда, поток их внезапно иссяк?
– Привет, Айрис, – воскликнул Беллами. – Очень мило с вашей стороны откликнуться на мои заботы в столь поздний час.
– По-моему, поздний час – самое время для того, чтобы откликаться на заботы мужчин, – сказала она многозначительно. – Пойдемте наверх. Здесь жутко холодно, Ники, – голос ее звучал мягко и призывно.
Они подошли к лифту. Беллами открыл и закрыл дверь шахты. Она нажала на кнопку четвертого этажа. Пока лифт поднимался, она спросила:
– Что случилось, Ники? Может быть, даже что-то не одно? Он поднял брови.
– Я знал, что вы догадливы, Айрис, – улыбнулся он, – но я не думал, что настолько. Итак, вы считаете, что случилось одна или две вещи сразу?
Она кивнула, обнажив в улыбке превосходные зубы.
Лифт остановился на четвертом этаже. Они вышли. Беллами последовал за ней по коридору. Обстановка выглядела дорого. Он мимоходом подумал, что арендная плата должна быть не малой.
Она отперла дверь своей квартиры. Они вошли. Сняв пальто и шляпу, Беллами оставил их в холле и вслед за миссис Берингтон прошел в гостиную. Комната была уютной и хорошо обставленной – можно сказать, слишком хорошо обставленной. Пылал большой камин.
– Итак, Айрис, я хотел бы знать, в чем, вы считаете, состоит моя конкретная проблема?
Она сбросила шубу на стул, подошла к бару и достала графин с виски, сифон и два стакана.
– Опыт подсказывает мне, дорогой, что мужчина всегда бывает озабочен одной из двух проблем – деньги и женщины. Разумеется, если очень не повезет, он может страдать по обеим причинам одновременно.
Беллами криво усмехнулся.
– Думаю, у большинства мужчин одна из этих проблем порождает другую. Они почти автоматически следуют друг за другом.
Она принесла ему его стакан и, остановившись очень близко от него со своим стаканом в руке, посмотрела прямо в глаза.
– Не думаю, что вы принадлежите к тому типу мужчин, которые страдают по двум этим причинам сразу, – пробормотала она. – Не могу представить себе, Ники, чтобы у вас были проблемы с женщинами.
Он удивленно поднял брови.
– Не можете? Почему же?
Она перешла к камину, и поставила свой стакан на каминную доску, затем вернулась, обвила руками его шею и поцеловала в губы. Это она делать умела. Тело ее тесно прижалось к нему. Наконец отступив, она произнесла с восхитительной гримаской:
– Я хотела это сделать с того самого времени, когда увидела вас впервые. Вас это удивляет?
– Жаль, что я не знал этого раньше, Айрис, – ответил он, – улыбаясь ей. – Вы только что сказали, что не можете себе представить, чтобы у меня были проблемы с женщинами. Похоже, у меня будет масса проблем с одной из них.
Он смотрел на нее, подняв одну бровь. Ей это показалось забавным и очень привлекательным. Она накрыла его ладонь своею.
– Не беспокойтесь, Ники. Со мной у вас проблем не будет. Я из тех женщин, которые не создают проблем.
Беллами отхлебнул немного виски. Она, вернувшись к камину, подняла свой стакан ко рту.
– За вас, Ники… – весело провозгласила она, – и за меня! Он рассмеялся.
– Вы – уникальная женщина, Айрис. Вы хотите сказать, что из-за вас ни у одного мужчины никогда не было проблем?
Она уселась в кресло подле камина и положила ногу на ногу – ноги у нее были великолепные, стройные, с изящными лодыжками. Подумав, она ответила:
– У одного мужчины были проблемы из-за меня, но только у одного, насколько я помню. Разумеется, когда я говорю "проблемы", я имею в виду серьезные проблемы.
Беллами подошел и встал по другую сторону камина.
– Полагаю, если я скажу, что этим беднягой был мистер Берингтон, я ошибусь?
– Вы будете правы, – кивнула она. – Но даже и в этом случае я доставила не слишком много хлопот. Просто я развелась с ним. А он этого вовсе не хотел.
– А, так вы, стало быть, маленькая охотница за алиментами?
– Если хотите, Ники, – ответила она. – Но не очень удачливая. Боюсь, замужество было самой большой ошибкой в моей жизни, и без того далеко не гладкой, – она озорно взглянула на него.
– Я была слишком молода, когда вышла за Берингтона. Я думала, у него больше денег, чем оказалось на самом деле. Вот почему алименты не так велики, как хотелось бы.
– Это – довольно печальный мир, – сказал Беллами. – Но что касается вас, думаю, в море осталось достаточно жирной рыбки. Не меньше, чем уже выловлено.
– Думаете? – произнесла Айрис, она вдруг стала серьезной. – Не заблуждайтесь на мой счет, Ники. Вы считаете меня всего лишь авантюристкой, но даже если это так, вас это беспокоить не должно. С вас взять нечего. И все же должна вам сказать, сэр, что бывают авантюристки и авантюристки.
Он рассмеялся.
– Вы меня заинтриговали, Айрис. Вы – просто прелесть.
Он подошел к бару и взял сигарету. Возвращаясь, как бы невзначай, сказал:
– Когда вы вошли сегодня вечером, я отметил, что выглядите превосходно. Мне понравилось, как ветер треплет юбку вокруг ваших щиколоток. Вы грациозны. Вы, наверное, очень интересны.
Он подошел, склонился к ней и поцеловал в кончик носа.
– Если вы не знаете, подсказываю, что мой рот – чуть ниже, – улыбнулась она.
Он сел на канапе и сказал:
– Не отвлекайте меня. Я хочу выяснить один момент. Вы сказали: есть авантюристки и авантюристки. Вы принадлежите к первой или ко второй группе, и чем они друг от друга отличаются?
– Есть тип авантюристок, который меня совсем не привлекает. Такая авантюристка смотрит на мужчин в общем. Если она видит, что в "этой пещере есть золото", она начинает копать. Мне это совершенно не нравится. Это неартистично.