– Я не могу. Я бы и рада… Это интересная работа, да и по другим причинам мне было бы приятно ею заниматься. Могу я повидаться с мистером Стормером?
– Он уехал обратно в Америку, – быстро сказал Уиллитт. – И последним его указанием было заполучить вас любой ценой.
Одри рассмеялась.
– Ну хорошо, можно попробовать, – сказала она и мистер Уиллитт с великим облегчением вздохнул.
Вернувшись в штаб-квартиру, он застал Джона Стормера в более благостном расположении духа и доложил о своем успехе.
Когда Уиллитт ушел, Джон взялся за телефон.
– Это вы, мистер Хеппс? Стормер говорит. Большое спасибо за помощь.
– Это было ужасно неприятно, – раздался в трубке кающийся голос Хеппса. – Она – милая девушка и удивительно толковая. Я потерял прекрасного сотрудника и, боюсь, что заработал очень дурную репутацию.
Глава XLII
Наводчик
Номер мистера Торрингтона в "Ритц-Карлтоне" (где он зарегистрировался под фамилией Браун) был одним из самых роскошных в гостинице, которая и так не отличалась дешевизной. Гостей у него почти не бывало, поэтому служащие гостиницы его почти не видели. И когда очень невысокий человек в истрепанной одежде подошел к регистратору и попросил, чтобы о нем доложили, дежурный, окинув его критическим взглядом, произнес:
– Лучше бы вам сперва написать ему. Мистер Браун никого не принимает, если встреча не была назначена заранее.
– Меня он примет, – убежденно возразил человечек. – Спросите у него сами. К тому же, мне назначено.
Служащий скептически улыбнулся.
– Я узнаю, – грубовато произнес он. – Как вас зовут?
Через несколько секунд он вернулся:
– Мистер Браун не назначал вам встречи. Вы откуда?
Человечек, не задумываясь, ответил:
– Я из… – Он назвал знаменитую алмазодобывающую корпорацию в Кимберли .
Служащий снова удалился и, вернувшись, подозвал слугу.
– Проведите этого джентльмена в номер мистера Брауна, – сказал он. – И ждите в коридоре, чтобы проводить его обратно.
Мистер Браун писал письмо, когда к нему привели гостя. Миллионер пронзил неприглядного посетителя настороженным взглядом через блестящие очки.
– Вы из "Де Бирс"? – спросил он.
– Не совсем, мистер Браун, – вкрадчиво улыбаясь, ответил тот, – важнее то, что мы с вами встречались в Южной Африке.
Браун указал на кресло.
– Когда это было? – спросил он.
– До того как у вас начались неприятности, мистер Браун.
– Вы тогда были очень молоды, мой друг, – слегка улыбнулся Браун.
– Я старше, чем выгляжу. Дело в том, мистер Браун, что я оказался на мели, и подумал, что вы не откажетесь помочь старому другу, для которого настали тяжелые времена, если так можно выразиться…
– Не сомневайтесь, помогу, если окажется, что вы говорите правду. Но только, знаете что? Я вам не верю. У меня превосходная память на лица, и я никогда не забываю друзей. Где мы встречались?
Гость бросил наугад:
– Кимберли. – Ему было известно, что Кимберли – центр алмазодобывающей промышленности.
– Я бывал в Кимберли, – сказал Браун, – но любой, кто занимается алмазами, рано или поздно хотя бы раз бывал там. Вы, разумеется, помните, как меня тогда звали?
Посетитель снова не растерялся:
– Помню, – уверенно сказал он, – но ничто не заставит меня произнести это имя. Если джентльмен хочет, чтобы его называли мистером Брауном – меня вполне устраивает мистер Браун. Дело в том, что… – тут его осенило, – я отбывал срок в одно время с вами.
– Друзья по заключению, значит? – хмыкнул Браун и опустил руку в карман. – Я вас не помню.
На столе перед ним лежало письмо, которое старик только что закончил писать. Гость увидел размашистую подпись, но лист лежал от него слишком далеко, чтобы ее можно было разобрать.
Старик вынул бумажник и положил на стол банковский билет.
– Надеюсь, в следующий раз вам больше повезет, – сказал он.
Человечек взял купюру, свернул ее в шарик и прямо на глазах своего благодетеля швырнул ее в камин, который находился у того за спиной. Мистер Браун изумленно обернулся, и этой секунды хватило на то, чтобы его подпись была прочитана.
– Ваши деньги мне не нужны, – сказал маленький человек. – Вы решили, что я явился сюда за подачкой… Торрингтон?
Дэниел Торрингтон пристально посмотрел на гостя.
– Значит, вам известно мое имя. Поднимите деньги и не будьте дураком. Что вам может быть нужно от меня, если не деньги?
– Просто хотел повидаться, – буркнул гость, но все-таки поднял скомканную бумажку, которую намеренно метнул так, чтобы она не попала в огонь.
Торрингтон проводил его и закрыл за ним дверь. Потом вернулся к столу, пытаясь вспомнить лицо этого человека. Никто в тюрьме не знал его под фамилией Торрингтон.
Тут его взгляд упал на письмо, и он все понял. Что ему было нужно? С какой целью он приходил? Торрингтон никогда не слышал о наводчиках и их дерзких методах работы, не знал, на какой риск ради наживы готовы пойти эти информаторы преступного мира. Добытыми ими сведениями пользовались другие люди.
Глава XLIII
Откровенность Доры
Побывав в доме Маршалта, Мартин вернулся домой и внешне был совершенно невозмутим. Дора не спустилась встретить его, и он не захотел обедать в одиночку. Его дожидалось полдюжины писем, но он не стал даже просматривать их, пока не переоделся и не сел отдыхать. Мартин, не особенно утруждаясь, пытался написать на одно из них ответ, когда в комнату вошла Дора. Она была в легком халате. Едва взглянув на нее, Мартин понял, что она плохо спала: под красивыми глазами – тени, в уголках – сеточка морщинок, которых до этого он никогда не замечал.
Он приветствовал ее простым "Доброе утро!" и попытался сосредоточиться на письме. Наконец он отложил ручку.
– Дора… Чем ты занималась до того, как мы встретились?
– Что ты имеешь в виду? Я была актрисой.
– А какие роли ты исполняла?.. Как вообще ты попала в театр? Я никогда об этом раньше не спрашивал, дорогая.
Она снова взялась за газету, рассчитывая, что он повторит вопрос, но, когда этого не случилось, сказала:
– Начинала я с разъездным театром Марша и Бигнэлла. Пела в хоре. Потом Марш разорился и бросил нас. Я побывала и примой, и бутафором! Я в электричестве разбираюсь лучше, чем большинство механиков… – Неожиданно она замолчала. – Перепробовала все, – подытожила она и потом добавила: – А почему ты заговорил об этом?
– Просто мне стало интересно, – ответил он. – Странно, но я всегда думал о тебе только как о…
– Пиявке? Когда ты встретил меня, я уже была довольно известной актрисой. Не столичной, конечно.
– Где ты познакомилась с Маршалтом?
Она снова уткнулась в газету. Но через какое-то время заговорила сама.
– Здесь, в Лондоне. Я бы полжизни отдала, чтобы этого никогда не случилось.
Эта тема была для него так же мучительна, как и для нее.
– Дора, ты любишь его?
Она покачала головой.
– Я ненавижу его! Ненавижу! – воскликнула она так горячо, что он вздрогнул. – Ты думаешь… наши с ним отношения что-то значат?
Он откинулся на спинку кресла, глядя на нее из-под черных как смоль ресниц.
– Ты ведь не думаешь, что он умер?
Если бы даже Дора ничего не сказала, по тому, как быстро и раздраженно она повела рукой, он бы догадался, какого ожидать ответа.
– Не знаю. Я этого не чувствую, и мне это безразлично.
Она говорила искренне, Мартин в этом не сомневался.
– Он когда-нибудь разговаривал с тобой о Мальпасе?
– О старике? Да, он часто упоминал его имя. Но уже не помню, что он еще рассказывал. Ты со Стэнфордом встретился?
Он кивнул.
– Он рассказал что-нибудь? О том, что они были знакомы, я, конечно, знала.
– Знакомы? – Мартин усмехнулся. – Да они, по-моему, были закадычными друзьями. Конечно, Стэнфорд – не самый болтливый человек на этом свете, но, думаю, о том, что они с Маршалтом дружили, он должен был мне сказать.
В Сити у Мартина была назначена встреча. Деньги иссякали; полиция накрыла один из его игорных домов, самый прибыльный, и почти тысяча ушла у него на то, чтобы скрыть свою связь с этим заведением.
Главным доходом Мартина были крупные единичные аферы, но в последнее время случаи проявить свои умения предоставлялись все реже. Впечатление создавалось такое, будто всех простофиль упрятали под замок, и теперь, похоже, ему придется опуститься до последнего средства афериста – открыть маклерскую контору и заняться перепродажей подложных нефтяных акций. Такое занятие было ему не по душе, и, хоть он уже встретился с нужными людьми и занялся подготовительной работой, радости не испытывал.
Он зашел в ресторан в Сохо, надеясь позавтракать в одиночестве, но, как водится, без встречи с наводчиком не обошлось.
Подход наводчика к Мартину Элтону несколько отличался от прямолинейной манеры общения с такими знаменитостями, как Ловкач Смит.
– Рад вас видеть, мистер Элтон. Давно мы с вами не встречались… Спасибо, мне бренди, пожалуйста. В последнее время дела у нас тут неважные…
– И что вам известно? – поинтересовался Мартин с притворным безразличием.
Наводчик понизил голос.
– У меня для вас кое-что есть… И кроме меня об этом никто в городе не знает… Я сам все сделал! "Умные" давно уж об этом судачат, да только я один подходы нашел! – Он самодовольно улыбнулся. – Тот тип, которого ждут из Южной Африки, живет здесь уже больше года! Он сидел… на пожизненном, но сейчас у него денег, как у… – он назвал имена нескольких известных финансистов. – Даже больше!
– Сидел? За что?
– Застрелил кого-то или что-то вроде того. Но его больше года назад отпустили. Говорю вам, он точно миллионер, даже богаче. "Умные" слышали, он сюда мылится, но не знали, что он уже здесь, в Англии… В Лондоне. Видать, даже "Умные" не все знают.
"Умные" было понятием обобщающим.
– Из Южной Африки, говоришь? – переспросил он, неожиданно заинтересовавшись. – И сидел в тюрьме… В Волноломе? Может быть, за скупку алмазов?
– Да, там что-то завязано на скупке алмазов. И почему "Умные" его не нашли, ума не приложу? Он колченогий…
– Колченогий? – Мартин встал. – Как его зовут?
– Живет он под именем Браун, но на самом деле его зовут – Торрингтон. Дэниел Торрингтон. И, мистер Мартин, этого гуся будет нетрудно…
Мартин сунул ему в руку деньги, заплатил за его выпивку и отправился домой. На пороге он столкнулся с Дорой, которая собиралась куда-то уходить.
– Дора, задержись на минуту, – сказал он.
Он отвел ее наверх, в гостиную, и закрыл за собой дверь.
– Помнишь, когда Одри была здесь в последний раз? Ты упрекнула ее в том, что она носит фамилию, которая ей не принадлежит. Ты сказала ей, что ее отец – каторжник и сидит в Волноломе за воровство алмазов. Это правда?
– Да, – удивленно промолвила она. – А что?
– Я тогда у тебя о нем спрашивал, и ты рассказала, что во время ареста он был ранен и с тех пор хромает. Как звали отца Одри?
– Его звали Дэниел Торрингтон.
Мартин присвистнул.
– Торрингтон? Вот это да! Наверное, это он. Он здесь, в Лондоне.
– Отец Одри? – изумилась она. – Но он же в тюрьме. У него было пожизненное заключение! Мне Маршалт рассказывал. Поэтому он и хотел жениться на Одри.
– Его освободили больше года назад, – сказал Мартин. – И почти все это время он провел в Лондоне.
Он заметил, как изменилось ее лицо, и быстро спросил:
– Маршалт знал об этом?
Она покачала головой.
– Нет, если бы он это знал, он не был бы так счастлив. Ох! – она вдруг зажала рот ладонью. – Мальпас! – прошептала она.
Мартин удивленно повел бровью, но тут и ему в голову пришла мысль, заставившая ее произнести это имя.
– Должно быть, Маршалт как-то узнал или догадался, – чуть слышно произнесла она, охваченная ужасом. – Он все это время жил в соседнем доме. Кролик, Мальпас и Торрингтон – это один и тот же человек!
Глава XLIV
Новая наследница
– Этого не может быть! – воскликнул Мартин. – Человек не может так сильно кого-то ненавидеть, чтобы двадцать лет вынашивать планы расплаты. Особенно Торрингтон, который ищет дочь.
Их глаза встретились.
– Он поэтому здесь? Ты уверен? – быстро спросила она.
Он пожал угловатыми плечами.
– Я ничего не знаю. Просто рассматриваю возможные варианты.
Дора покачала головой.
– Торрингтон думает, что Одри мертва. Мать ему об этом сказала, и Маршалт говорил то же. Маршалт мне много чего рассказывал после того, как узнал, что Одри – моя сестра. Если Торрингтон и Мальпас не одно и то же лицо, то у Лейси был еще один враг.
Мартин Элтон в раздумье принялся ходить по комнате, засунув руки в карманы.
– Какое, по-твоему, у Торрингтона состояние?
– Больше двух миллионов фунтов, – ответила она.
– И сколько он готов заплатить за то, чтобы узнать правду?
Глаза Доры гневно сверкнули.
– Отдать это Одри? – протянула она. – Дать ей и отца, и миллионы, когда я прозябаю тут в канаве с мужем-преступником и друзьями-подонками! Ты что, с ума сошел? Ты не сделаешь этого, Мартин!
– Как ее зовут?
– Дороти Одри Торрингтон. Он не знает, что ее зовут Одри. Когда Торрингтона посадили, ей еще не дали имени. Он хотел, чтобы ее назвали Дороти, и всегда писал о ней как о Дороти, но этим именем ее никогда не называли.
Мартин смотрел на жену.
– Она не должна об этом узнать, – медленно произнес он. – Напиши ей!
Она обожгла его яростным взглядом.
– Напиши или сходи к ней… Лучше сначала напиши. Пригласи на чай, – заговорил он не терпящим возражений голосом.
– Я этого никогда не сделаю, Мартин! Хоть бы ты…
– Дважды повтори в письме, что ты солгала насчет ее отца. А когда она придет, ты скажешь ей, будто бы все, что ты говорила о ней, относится к тебе.
– Да будь ты…
– Подожди… – нетерпеливо отмахнулся он. – Почему ее не назвали именем, которое он выбрал?
– Потому что было нельзя. Это было мое имя, он не знал, что мое второе имя – Дороти, а мать поняла это только после того, как Одри зарегистрировали. Две Доры в одной семье – это уж слишком.
– Где свидетельство о рождении Одри?
Она задумалась.
– Может быть, у меня, – сказала Дора. – Но если оно и у меня, я его никогда не видела. Мать оставила кучу бумажек, однако я не заглядывала в них с тех пор, как они попали ко мне в руки. Неси их сюда, Кролик, они на верхней полке в моем гардеробе.
Сходив наверх, он вернулся со старой жестяной коробкой в руках. Она была заперта, ключа не было, но Кролику не составило труда открыть ее. Коробка была доверху забита фотографиями, старыми акциями, которые в свое время разными путями попадали в руки миссис Бедфорд (Дора, прекрасно помнившая жизнь матери, знала, что все они ничего не стоят). На самом дне они нашли голубой конверт, в котором лежали две бумаги.
– Это мое свидетельство о рождении, а это – Одри.
Она развернула оба документа на столе.
– Дороти Одри Торрингтон, – прочитал он, и его глаза заблестели. – А как тебя зовут, Дора?
– Нина Дороти Бедфорд… Такой была фамилия матери до того, как она вышла за Торрингтона.
– Я могу исправить Одри на другое имя… Одри не подходит. Твое имя останется. Ты напишешь ей, Дора, – с напором произнес он, – и когда вы встретитесь, признаешься ей – со слезами или без них, – что она твоя старшая сестра.
– Но это невозможно… – начала она.
– Ты сделаешь это. Возраст невозможно доказать. А если память у нее окажется слишком хорошей… – лицо его сделалось каменным, взгляд непреклонным. – У меня мягкое сердце, и я всегда готов пожалеть попавшую в беду девушку, и, если бы я мог помочь Одри, если бы мог помочь ей прямо сейчас, я бы это сделал. Но это дело на миллион, и я не упущу такого случая.
– Ты хочешь сказать… – еле слышно прошептала она.
– Я хочу сказать, что ты – Дороти Торрингтон.
– Но если она все-таки помнит? Она не может не помнить, Кролик… Господи, да у меня волосы выросли намного раньше, чем у нее!
Он кивнул.
– В таком случае ей придется куда-нибудь отправиться и все забыть, – сказал он. – Никто не знает, что Одри – дочь Торрингтона…
В дверь постучали, и вошла горничная.
– К вам мистер Смит, сэр, – доложила девушка. – Мистер Смит из Чикаго. Провести?
Глава XLV
Мистер Смит сообщает новости
На минуту стало тихо, а потом Мартин сказал:
– Ведите его сюда. Ты, кажется, знакома с ним? – спросил он жену.
– Видела однажды, ты знаешь когда. Я лучше пойду.
Сказать, что мистер Смит был весел, означало бы пойти против истины, ибо вид у него был такой, будто он только что побывал на какой-то великосветской свадьбе.
– Прошу прощения за вторжение. Вы уходите, сударыня?
Он посмотрел на дверь, потому что Дора была одета не по-домашнему (она выходила на улицу, когда ее встретил Мартин).
– Я собиралась уходить, поэтому, если позволите…
– Вот жалость! – спокойно произнес мистер Смит. – А я как раз хотел с вами поболтать о том о сём, и, я думаю, вам не безынтересно узнать, что некий представитель старинного дома Бедфордов присоединился к нечестивому союзу деловых.
– Что это значит?
– Я просто хочу как можно ярче преподнести одну сногсшибательную новость. Одри, ваша глубокоуважаемая свояченица теперь работает в полиции!
– Вы хотите сказать, она устроилась на работу к Стормеру? – уточнил Мартин, и мистер Смит кивнул.
– Я об этом узнал случайно, – сказал он. – Мне известны все приемы Стормера. В Англии он ввел систему, которая раньше здесь не была известна и не признается. Это система жетонов. Я видел, как девушка вошла в контору Стормера и вышла, снова с Уиллиттом, и вместе они отправились на Чипсайд в лавку Лобелла, где, как мне известно, и продаются эти "звезды надежды". Заходить за ними не имело смысла, потому что мне через окна его мастерской и так было прекрасно видно, что происходит внутри. Само собой, ее светлость просто сияла от счастья. После этого они расстались. Уиллитт направился к ближайшей телефонной будке и, как вы думаете, что он сделал?
– Позвонил, – лаконично ответил Мартин, вызвав восхищенный вздох мистера Смита.
– Вы поразительно догадливы, мистер Элтон. Да, сэр, он позвонил, в "Ритц-Карлтон"! Заказал леди номер.
Он снова достал платок, на этот раз, чтобы обмахнуть безукоризненно чистые туфли.
– В "Ритц-Карлтоне" живет мистер Браун или Торрингтон, – добавил он невзначай.
Это известие настолько поразило Мартина и его жену, что они даже не стали делать вид, что не знают, кто такой Торрингтон.
– Что ж, спасибо, – обрел дар речи Мартин. – Но я не интересуюсь всяческими рассказами.
– И правильно делаете, – согласился Смит. Его яркие глаза устремились на Дору. – Ваша младшая сестра – очень милая девушка.
– Вы об Одри? – спросила она и рассмеялась. – Меня всегда забавляет, когда люди называют Одри моей младшей сестрой. На самом деле я младше ее ровно на год.
Дора великолепно ориентировалась в трудных ситуациях.
– А почему вы, Смит, считаете, что нам вообще интересно, чем занимается Одри Бедфорд?