- Ложь номер один, - торжественно объявил Джим и поднял указательный палец. Затем он шагнул к кровати, снова прикоснулся к сыну. - А теперь большая часть его еды проходит через вот эту трубочку. Особый состав, стоит восемьсот долларов в месяц. Время от времени Бекки впихивает в него и твердую пищу: ну типа пудинга, мороженого, - но понемножку. И еще он принимает кучу лекарств против разных там инфекций, судорог и прочего. И его лекарства обходятся где-то в тысячу в месяц. Четыре раза в год мы возим его в Мемфис, показать разным там специалистам. Уж не знаю, какой в том толк, ведь эти типы ни черта не могут сделать, но возим, они велят приезжать. И одно такое путешествие обходится в полторы тысячи баксов. Каждые два дня на Майкла уходит упаковка памперсов за шесть долларов. Набегает сотня в месяц - вроде бы не так много, но далеко не всегда можешь себе это позволить, так что памперсы тоже кусаются. Ну и еще тратимся на разные там мелочи; в итоге в год на содержание Майкла уходит тридцать тысяч.
Джим расхаживал по комнате, излагал свое дело и был при этом чертовски убедителен. Отобранное лично им жюри присяжных было целиком на его стороне.
- Насколько помню, твои так называемые эксперты подвергли сомнению каждую цифру; сказали, что больше десяти тысяч на содержание никак не потребуется. Припоминаешь, адвокат Уэйд?
- Э-э… вроде бы. Да.
- Может, думаешь, мы врем? У меня сохранились все счета.
- Да, все счета тут. - И Бекки указала на черный металлический шкафчик. Это были первые ее слова за все время.
- Я вам верю.
Джим поднял два пальца.
- Ложь номер два. Тот же самый эксперт подтвердил, что наш Майкл не нуждается в круглосуточном медицинском уходе. Причем подал все это так, будто наш парень проваляется на диване, как какой-нибудь зомби, года два, а потом умрет и все будет нормально. Он не согласился с мнением, что Майклу нужен круглосуточный уход. Бекки, может, скажешь пару слов о круглосуточном уходе?
Длинные волосы миссис Крэнвел поседели и были собраны в конский хвост. Глаза печальные, усталые. Она даже попыталась припудрить темные круги под ними. Встала и подошла к дверке возле кровати. Открыла ее, выкатила узкую постель-раскладушку.
- Я тут сплю почти каждую ночь. Иногда Дойл спит, иногда Джим, но кто-то обязательно должен быть с Майклом по ночам. Потому как судороги случаются ночью, уж не знаю почему. - Она задвинула раскладушку в нишу, закрыла дверцу. - Кормлю его четыре раза на дню, всякий раз по капельке. А писается он пять раз на дню, ну и по-большому ходит минимум два раза. Когда именно это случится, догадаться нельзя. В самое разное время. Вот уже одиннадцать лет. Купать его приходится тоже два раза в день. И еще я ему читаю, рассказываю разные истории. Я редко выхожу из этой комнаты, мистер Уэйд. И когда выбираюсь, меня мучает совесть за то, что оставила ребенка одного. Словом "круглосуточный" все это вряд ли можно описать. - Она уселась в старое кресло у изножья кровати и уставилась в пол.
Джим продолжил:
- Если помните, на суде наш эксперт говорил, что ребенку необходим круглосуточный уход, сиделка, которая все время была бы при нем. А ты сказал жюри присяжных, что это баловство, глупые фантазии. "Бред собачий" - именно так ты тогда выразился. Еще одна попытка отнять положенные нам деньги. Сделать так, чтобы мы выглядели шайкой алчных лжецов. Припоминаешь, а, адвокат Уэйд?
Стэнли кивнул. Дословно он свою речь не помнил, но в разгар судебных слушаний выразился именно в этом смысле.
Три пальца взметнулись вверх.
- Ложь номер три, - объявил Крэнвел жюри, четверым мужчинам одинаково плотного телосложения, с одним и тем же цветом волос, суровыми лицами, в рабочих штанах из грубой хлопчатой ткани. Таких же, как у Джима. Стэнли подумал, что все они родственники. Джим меж тем продолжил: - В прошлом году я заработал сорок тысяч баксов, адвокат Уэйд, и заплатил из них налоги. Не прибегнул к разным там отпискам и уловкам, как делаете вы, умники. До рождения Майкла Бекки работала помощницей учителя в средней школе в Кэрравее. Но теперь, по понятным причинам, она работать не может. И не спрашивай, как нам удается сводить концы с концами, потому как мы сами этого не понимаем. - Он махнул рукой в сторону четверых мужчин и добавил: - Нам помогают друзья и местная церковь. От штата Миссисипи мы не получаем ровным счетом ничего. Как-то неправильно это, тебе не кажется, адвокат Уэйд? А доктор Трейн вышел сухим из воды, не заплатил ни цента. И его страховая компания, эта шайка жуликов с Севера, тоже ничего не выплатила. Богатые причиняют ущерб, и им все сходит с рук. Можешь объяснить это, адвокат Уэйд?
Стэнли молча покачал головой. Спорить бесполезно, он ничего этим не добьется. Он слушал и пытался догадаться, что ждет его самого. Как бы не пришлось вновь молить о пощаде.
- Давайте вспомним еще об одной лжи, - предложил Крэнвел. - Наш эксперт заявил, что за тридцать тысяч долларов в год, это минимум, можно нанять сиделку на неполный рабочий день. Тридцать тысяч сиделке, тридцать - на прочие расходы, получается шестьдесят в год, на двадцать лет. Подсчитать особого труда не составляет: миллион двести. Но это до смерти напугало нашего адвоката, поскольку ни одно жюри присяжных в этом округе никогда и никому не назначало выплаты в миллион долларов. Самое большее, что можно было выцарапать в то время, восемь лет назад, это двести тысяч. Но даже такая сумма показалась нашему адвокату чрезмерной. Задницы вроде вас, мистер Уэйд, а также страховые компании, для которых вы просто служите подстилкой, и политиканы, продающиеся за большие деньги, постарались сделать так, чтобы мы, мелкие алчные людишки, а также нанятые нами адвокаты знали свое место. Наш адвокат предупреждал: просить миллион долларов опасно, поскольку никому еще и никогда не выплачивали в округе Форд миллион баксов. Так с какой стати давать его нам? Мы говорили об этом часами еще до начала суда и наконец пришли к выводу, что надо просить меньше миллиона. Ну, тысяч девятьсот. Помнишь, адвокат Уэйд?
Стэнли снова кивнул. Он хорошо это помнил.
Крэнвел приблизился на шаг и ткнул в грудь Стэнли пальцем.
- И ты, ты жалкий сукин сын, это ты сказал присяжным, что у нас просто духа не хватило потребовать миллион. Что на самом деле мы хотели получить миллион баксов, заработать на сыне. Извлечь из него доход. Таковы были твои слова, мистер Уэйд? Не жадность, не алчность. Алчными ты нас не обзывал. Как он нас назвал, Бекки?
- Ловкачами, - ответила она.
- Да, именно. Ты указал на скамью, где мы сидели с нашим адвокатом, в десяти футах от тебя и жюри присяжных, и назвал нас ловкачами. Никогда еще мне не хотелось так врезать какому-то гаду по физиономии. - С этими словами Крэнвел подскочил к Стэнли и со страшной силой ударил его по правой щеке. Очки адвоката слетели на пол. - Ты, жалкий вонючий кусок дерьма, - злобно прошипел Крэнвел.
- Не надо, Джим, - взмолилась Бекки.
Повисла долгая напряженная пауза. Стэнли ощупывал онемевшую щеку, потом попытался сфокусировать взгляд. Один из мужчин неохотно наклонился и подал ему очки. Казалось, это внезапное нападение ошеломило всех, в том числе и самого Джима.
Он подошел к кровати, похлопал Майкла по плечу, затем обернулся и уставился на Стэнли:
- Ложь номер четыре, адвокат Уэйд, хотя лжи было так много, что можно сбиться со счета… Я прочел копию стенограммы суда раз сто, там было свыше девятисот страниц, и всякий раз находил новую ложь. Ну, к примеру, ты сказал присяжным, что выплата больших сумм по ущербу нежелательна, просто вредна, поскольку это повышает стоимость медицинского обслуживания и страховки. Помнишь, адвокат Уэйд?
Стэнли пожал плечами, сделав вид, что не уверен. Шея и плечи ныли. Даже пожать плечами было трудно. Щека горела, в ушах стоял звон, брюки были мокрые. И еще что-то подсказывало ему: это только первый раунд, самый легкий, а одним раундом ему не отделаться.
Джим посмотрел на собравшихся мужчин и спросил:
- Ты помнишь это, Стив?
- Ага, - ответил тот.
- Стив мой брат. Он доводится Майклу дядей. Тоже был на суде и слышал каждое слово, адвокат Уэйд. И ненавидит тебя не меньше моего. Ладно, вернемся к вранью. Если жюри присяжных назначает небольшую сумму по ущербу или вовсе отказывает в иске, это приводит к уменьшению стоимости медицинского обслуживания и удешевлению страховки, так, что ли, по-твоему получается, адвокат Уэйд? Отличный аргумент. И присяжные на него купились. Разве можно позволять этим алчным адвокатам и их жадным клиентам доить нашу систему медобслуживания, обогащаться за ее счет? Нет, сэр. - Джим покосился на свое жюри присяжных. - Вот что, ребята. Поскольку адвокату Уэйду удалось заполучить нулевой вердикт для своего клиента, этого врачишки и его страховой компании, стало быть, медицинские услуги в нашей стране здорово с тех пор подешевели. Верно?
Подтверждения со стороны его присяжных не последовало.
- Да, кстати, адвокат Уэйд. А вам было известно, что доктор Трейн на тот момент являлся владельцем сразу четырех "мерседесов"? По одному на каждого члена семьи. Один - его, другой - жены и еще парочка для детей-подростков. Ты это знал или нет?
- Нет.
- Ах нет? Тогда какой же, к чертям собачьим, из тебя адвокат? Нам это известно. Мой адвокат хорошо поработал - узнал все о мистере Трейне. Вот только не мог поделиться этой информацией в суде. Это против правил. Четыре "мерседеса"! Ну конечно, богатый врач может себе такое позволить, почему нет?
Крэнвел подошел к черному шкафчику, выдвинул верхний ящик, достал кипу бумаг толщиной дюйма три, втиснутых в голубую пластиковую папку. Стэнли сразу же узнал эту папку - весь пол в его кабинете был устлан такими вот голубыми папками с копиями стенограмм судебных процессов. Когда-то Крэнвел заплатил репортеру, присутствовавшему на заседании, несколько сотен долларов, и вот теперь у него хранилась копия стенограммы судебного заседания, на котором доктора Трейна обвиняли в преступной небрежности при лечении больного.
- Помнишь присяжного номер шесть, адвокат Уэйд?
- Нет.
Крэнвел перелистал страницы - некоторые были пронумерованы, а ряд строк выделен желтым и зеленым маркерами.
- Тут описан отбор присяжных, адвокат Уэйд. Перед процессом мой адвокат спрашивал членов жюри, работал ли кто-нибудь из них на страховую компанию. Одна дамочка ответила утвердительно, и ее тут же исключили. А вот один джентльмен, некий мистер Руперт, промолчал и прошел в присяжные. На самом деле на тот момент он не работал на страховую компанию, поскольку недавно уволился из нее, пропахав там тридцать лет кряду. Позже, уже после суда и подачи апелляции, мы узнали, что этот мистер Руперт отчаянно защищал доктора Трейна во время обсуждения в комнате присяжных. Много чего наговорил. Бурно возмущался, стоило кому-то из присяжных упомянуть о компенсации Майклу. Теперь вспомнил, а, адвокат Уэйд?
- Нет.
- Ты уверен? - Тут Крэнвел отложил бумаги и шагнул к Стэнли. - Ты в этом уверен, адвокат Уэйд?
- Уверен.
- Да неужели? Мистер Руперт на протяжении многих лет защищал интересы компании "Сазерн мьючуэл", активно действовавшей на севере штата Миссисипи. А твоя фирма представляла интересы ряда страховых компаний, в том числе и "Сазерн дельта мьючуэл". И ты говоришь нам, что не знаешь никакого мистера Руперта? - Он приблизился еще на шаг. Стэнли грозила новая пощечина.
- Нет, не знаю.
Ладонь с растопыренными пальцами взлетела вверх.
- Ложь номер пять, - сказал Крэнвел. - Или шесть? Я уже со счета сбился.
Стэнли испуганно съежился, но удара не последовало. Крэнвел вернулся к шкафчику и вытащил из верхнего ящика еще четыре папки.
- Вот, почти две тысячи страниц лжи, адвокат Уэйд! - воскликнул он, выкладывая папки стопкой.
Стэнли с облегчением выдохнул - пронесло. Он уставился на дешевый линолеум под ногами. Надо же - попался в ловушку, в которую не раз попадали многие образованные и обеспеченные его сограждане, убежденные в том, что все остальное население - это глупые и невежественные люди. Крэнвел оказался умнее многих адвокатов в городе и уж определенно - более подготовленным.
Вооруженный знаниями, Крэнвел был способен на многое.
- Ну и, разумеется, адвокат Уэйд, мы еще не начали разгребать горы лжи, которые нагородил доктор Трейн. Наверное, сейчас вы скажете, что это его проблемы, а не ваши, верно?
- Он приносил присягу. Я - нет, - торопливо выпалил Стэнли.
Крэнвел усмехнулся:
- Что ж, для начала неплохо. Он твой клиент. Это ведь ты подвел его под присягу?
- Да.
- И прежде чем он начал приносить эту самую присягу, ты наверняка помогал ему подготовиться к встрече с присяжными, так?
- Это обязанность каждого адвоката.
- Спасибо за уточнение. Итак, адвокаты обязаны подготовить клиента ко лжи. - Это не был вопрос, а потому Стэнли возражать не стал. Крэнвел перелистал еще несколько страниц. - Вот вам прекрасный образчик вранья доктора Трейна; по крайней мере по мнению нашего медицинского эксперта. А он, надо сказать, порядочный человек, до сих пор занимается своим делом, лицензий не терял. Не алкоголик, не наркоман. И не убегал из штата. Помнишь его, Уэйд?
- Да.
- Доктор Паркин, прекрасный человек. А ты напал на него как дикий зверь, терзал на глазах присяжных, а когда сел, так с довольным видом улыбался. Жалкий ублюдок! Помнишь, как это было, Бекки?
- Конечно, помню, - ответила миссис Крэнвел.
- Вот что доктор Паркин говорил о вашем замечательном Трейне. Тот якобы не смог поставить правильный диагноз, не понял, что у Бекки начались схватки, когда ее привезли в больницу, и отправил домой. Он не должен был отправлять ее домой, где она пролежала часа три, прежде чем ее снова доставили в больницу. А сам Трейн спокойненько уехал домой и лег спать. Отказал он ей в помощи по той причине, что неправильно определил положение плода на мониторе, когда Бекки первый раз привезли в больницу. Ну и когда доктора снова вызвали туда, он вводил ей питоцин на протяжении нескольких часов, а все из-за того, что неправильно определил положение плода. В то время как на мониторе было отчетливо видно, что Майкл в опасности. Он приказал вводить питоцин, а это средство приводит к избыточной активности мышц матки и слишком сильному их сокращению. Затем он пытался извлечь плод, применяя вакуум, и сделал это неправильно, потом, наконец, решил прибегнуть к кесареву сечению - через три часа после того, как следовало сделать это. В итоге - асфиксия и гипоксия плода. И этой самой асфиксии и гипоксии можно было бы избежать, если бы он вовремя и правильно сделал кесарево сечение. Что-нибудь об этом помнишь, адвокат Уэйд?
- Да, помню.
- Тогда, наверное, ты помнишь, как говорил присяжным - ведь ты у нас адвокат опытный, можно сказать, блестящий, аккуратен с фактами… Так вот, ты говорил присяжным, что все это неправда, что доктор Трейн - выдающийся профессионал, знаток своего дела, что он не допустил ни единой ошибки, ну и так далее, ля-ля-ля?
- Это что, вопрос, мистер Крэнвел?
- Нет. А как насчет этого? В заключительном слове ты говорил присяжным, что доктор Трейн лучший из врачей, которых ты только знал, что он настоящая звезда, наша гордость, истинный лидер, человек, которому можно доверить самое дорогое - здоровье своей семьи. Что он величайший диагност всех времен и народов и жители округа Форд просто обязаны защитить его от несправедливых нападок. Было это или нет, адвокат Уэйд?
- Восемь лет прошло. Честное слово, не помню.
- Тогда заглянем на страницу 1574, том пятый. - Крэнвел вытащил из папки бумаги, перелистал страницы. - Хочешь прочесть свое блистательное выступление, адвокат Уэйд? Вот, тут все, слово в слово. Сколько раз я их перечитывал! Ложь говорит сама за себя. Читай! - И он сунул листки к носу Стэнли, но тот лишь покачал головой и отвернулся.
Возможно, от шума, громких возгласов, царившего в комнате напряжения или же в результате неких внутренних и недоступных пока нашему пониманию причин, но Майкл вдруг ожил. Сильнейшая судорога скрутила изуродованное тельце от головы до пят, и через секунду он бешено забился на кровати. Бекки, не говоря ни слова, подскочила к нему, не растерялась, наученная горьким опытом. Джим на какое-то время забыл об адвокате Уэйде и тоже шагнул к кровати, которая скрипела и содрогалась, пружины, металлические и прочие детали ходили ходуном. Откуда-то из тени материализовался Дойл. И вот все трое Крэнвелов занялись Майклом и его приступом. Бекки бормотала слова утешения, нежно сжимала запястья сына. Джим сунул несчастному в рот пластину из мягкой резины. Дойл вытирал голову брату мокрым полотенцем и тихо бормотал:
- Ладно, братишка, все хорошо.
Стэнли наблюдал за этой сценой сколько мог, потом опустил голову, закрыл лицо руками и принялся изучать свои ноги. Четверо мужчин слева от него точно окаменели, стояли как стражники, и Стэнли решил, что им не раз доводилось бывать свидетелями подобных приступов. В комнате становилось все жарче, шея у него снова вспотела. Уже не в первый раз за это время он подумал о жене. Он опаздывал уже больше чем на час. Интересно, чем она занимается? Наверное, дремлет на диване, где провела последние четыре дня, пытаясь победить грипп сном, соками и пригоршнями разных таблеток. Да, есть шанс, что она вырубилась и не заметила, что он опаздывает к ужину, если это вообще можно назвать опозданием.
Если же она не спит, то может вполне позвонить ему на мобильный, но он оставил чертов телефон в портфеле, а портфель - в машине. Стэнли предпочитал обходиться без мобильника, уходя из офиса. Там он часами только и делал, что говорил по телефону, а потому не любил, когда его беспокоили в свободное время. Нет, существовал, конечно, шанс, пусть и небольшой, что жена забеспокоится. Два раза в месяц Стэнли позволял себе выпить в клубе в мужской компании, мог засидеться там допоздна, но это мало волновало супругу. С тех пор как их дети уехали в колледж, Стэнли с женой перестали придерживаться строгого расписания. И опоздание на час (но только не появление раньше времени) считалось нормальным явлением.
Итак, заключил Стэнли, пока кровать сотрясалась, а Крэнвелы пытались успокоить Майкла, шансов, что отряды полицейских будут прочесывать окрестности в его поисках, очень мало. Но может, его похищение на стоянке у "Райт прайс" кто-то заметил? И этот человек позвонил в полицию, поднял тревогу? Возможно, решил Стэнли, но если даже его ищет тысяча полицейских с собаками, вряд ли они найдут его скоро.
Потом он подумал о завещании. Оно было составлено с помощью знакомого юриста и соответствовало духу времени. Вспомнил о двух своих детях, но долго размышлять на эту тему не стал. Начал прикидывать, какой ему уготован конец, и взмолился, чтобы смерть настигла его быстро и он не слишком страдал. В какой-то момент спросил себя, уж не сон ли все это, но решил, что лучше об этом не думать. Слишком много энергии отнимают подобные умственные упражнения.
Кровать перестала скрипеть. Джим и Дойл отошли от нее, Бекки осталась. Она стояла, склонившись над сыном, что-то нежно приговаривая и вытирая у него слюну.
- Встать! - скомандовал вдруг Джим. - Встань и посмотри на него!