В десятом часу пришел Кудряшов. С красно-лиловым лицом, по которому нетрудно было догадаться, что лесник страдал тяжелым похмельем.
– У вас же повестка на одиннадцать,– удивилась Дагурова.– А где Груздев?
Кудряшов сказал, что гости уехали. Еще вчера вечером.
– Как уехали? – возмутилась Ольга Арчиловна, хотя возмущение надо было выказывать тому, кто уехал.
– Взяли и уехали… Выходит, приспичило…– Кудряшов вздохнул.– А что тут делать? Бежать надо… Всем!
Следователь сначала не поняла его странных слов. А о Груздеве подумала: "Отчего сбежал? Испугался? Или считает, что большой начальник, можно наплевать на следователя?"
– Хорошо… Раз уж пришли, прошу,– показала она на стул.
Лесник сел медленно, как будто пробовал прочность стула. Дагурова стала заполнять бланк допроса, задавая ему вопросы. Он отвечал, хмуро глядя в сторону. А может быть, боялся дыхнуть на нее.
– Ну рассказывайте, Валентин Петрович,– попросила Ольга Арчиловна.
– А! – провел он рукой по лысине. Она у него была загорелой и конопатой.– Чего теперь рассказывать! Закапывайте меня по макушку… Кто у нас всегда виноват? Стрелочник!
– В каком смысле виноват? – осторожно спросила следователь.
– Пишите, кабаргу бил,– с какой-то наглой храбростью произнес лесник.– Фазана тоже. Сколько раз – могу уточнить! Все припомню! И как давешней зимой обморозил…– Он сунул чуть ли не под нос все больше удивляющейся Дагуровой свои короткопалые руки с шелушащейся кожей.– Вишь ли, на Новый год начальнику треста захотелось жареного кабанчика! И Кудряшов в сорокагрудусный мороз километров двадцать по тайге!… Вот как дураков учат!… А надо бы Федору Лукичу – дай бумажечку да распишись, что сам приказал!…
– Постойте,– остановила его Ольга Арчиловна.– Погодите! Вы о чем?
– А все о том же! Неохота за других голову-то подставлять! Пусть Гай вот здесь сядет и расскажет, как сам давал указания! Пусть! Вишь ли, не угодили ему… Постыдился бы! Сонька-то моя – и банщица, и повариха, и прачка, и судомойка… А ведь никто копейки ей не заплатил.– Лесник хмуро глянул в окно.– Ничего, не пропадем. И у меня и у ней профессия имеется… Вот только обидно, товарищ следователь. Собачонка я ему, что ль? Вчера выговор, а сегодня и вовсе коленкой под зад!…
Ольга Арчиловна поняла: лесник решил, что его вызвали для рассказа об "услугах", которые он оказывал некоторым гостям заповедника. И постаралась перевести разговор на то, что ее интересовало сейчас больше всего,– Груздев и его спутники.
По словам Кудряшова, шофер имел судимость. Знаком ли с Авдониным, лесник не знал. А вот завоблздравотделом с московским ученым, которого убили, кажется, были знакомы. Но это Кудряшов не брался утверждать категорически.
Ольга Арчиловна попросила вспомнить, кто что делал в воскресенье вечером, когда был убит Авдонин. Лесник рассказал, что жена с дочерью днем уехали в Шамаюн к родственнице, которая шила девочке платье. Вернулись они в понедельник.
– А Груздев и Приходько? То есть фельдшер? – спросила следователь.
– Ушли. Вместе…
– Когда и куда?
– Часов в семь. А куда – не отрапортовались…
– Что они взяли с собой?
– Ружьишко прихватили. Тайга…
– Какое ружье?
– Старенькое мое. Двустволка МЦ-7-09.
– Когда они вернулись?
– Не помню,– ответил он как-то нехотя.
– Хорошо. А шофер?
– Тоже выходил. Ворон стрелять. Любит это дело…
– Когда он вышел?
– Попозже Игоря Константиновича. Часов в восемь.
– Из чего он стрелял, как вы говорите, ворон?
– Из моего служебного карабина.
– Марка карабина?
– Как у всех в этом заповеднике: ТОЗ-17.
Дагурова отметила про себя: "Как и у Осетрова.
И такое же, из которого убит Авдонин…"
– А когда вернулся шофер в тот вечер? – продолжила допрос Дагурова.
Кудряшов опять замялся:
– А шут его знает.
– Странно, Валентин Петрович,– заметила следователь.– Когда и с чем ушли ваши гости, вы помните… А вот насчет времени их возвращения – прямо затмение у вас…
– Затмение и было,– покорно кивнул лесник.– Вернее, затемнение. Как перевалит за четыреста грамм – ничего не помню, сплю…
– Гости уходили трезвые?
– Маленько приняли. Не очень чтобы…
– В котором часу у вас наступило это самое, как вы выражаетесь, затемнение? Хоть приблизительно сказать можете?
– Кобыле дал сена – это, значит, полдевятого. Я за ней аккуратно хожу… Потом пропустил еще стаканчик. Тут и проскочил свои четыреста.– Он виновато развел руками.
"Не напутал ли он со временем? – с досадой думала Ольга Арчиловна, записывая показания.– Пьяному вечер утром кажется. А может, и с оружием не так? Шофер взял охотничье ружье, а Груздев служебный карабин?"
Но трезвого свидетеля, который мог бы сообщить, что делали гости Кудряшова в воскресный вечер, у нее пока не было. И действительно ли лесник так напился, что лег спать? Кто это мог подтвердить? И что делали в момент убийства Авдонина Груздев и Приходько?
Кудряшов ушел. Ольга Арчиловна снова вспомнила о своем намерении написать представление в облисполком. И опять решила повременить. Ведь допрос Груздева так и не состоялся.
"Может быть, тут дело серьезнее,– подумала она, размышляя о внезапном отъезде (а вернее, побеге) этой троицы.– Что, если кончится не представлением, а обвинительным заключением?"
Действительно, уж очень поспешно отбыли вчера вечером гости Кудряшова. Не посчитались даже с тем, что шофер был выпивши. Объяснений могло быть несколько. Во-первых, Груздеву стало стыдно за свое поведение в присутствии следователя. Второе, само нахождение в заповеднике в служебное время да еще с молодой женщиной. Объяснять, почему и что между ними…
И третье…
Вот это третье и занимало мысли Дагуровой больше всего. Не имеет ли кто-нибудь из гостей Кудряшова отношения к убийству Авдонина?…
За этими размышлениями и застал ее участковый инспектор.
Капитан был в штатском: в легких серых шерстяных брюках, в несколько мешковатом пиджаке из коричневого букле и трикотажной рубашке в полоску. На голове соломенная шляпа. Он походил на снабженца небольшого заводика, отдыхающего на лоне природы. А надраенные самым тщательным образом туфли были уже чуть припорошены пылью. Это говорило о том, что Арсений Николаевич успел исколесить на своем "Урале" изрядное количество километров.
– Костюм для оперативных мероприятий?– улыбнулась Ольга Арчиловна.
– Так меньше бросаешься в глаза,– кивнул Арсений Николаевич.
Он на самом деле уже побывал в Шамаюне. Посетил местное общество охотников, где взял список лиц, имеющих в своем пользовании карабины ТОЗ-17. Капитан даже успел повидать кое-кого из своих прежних "знакомых", задерживавшихся в разное время в заповеднике за браконьерство. Но пока никаких сведений, которые смогли бы заинтересовать следствие, добыть ему в райцентре не удалось.
– Касательно туристов,– продолжал Резвых.– В воскресенье, в день убийства, здесь находилась какая-то организованная группа. Один из них, наверное, старший или ответственный за это культурное мероприятие, расписался в журнале посетителей. Фамилия, правда, написана не очень разборчиво. Не то Любомудров, не то Любомудрый.
– Туристы эти откуда?– спросила Дагурова.– Я имею в виду, местные, из Шамаюна?
– Да нет…
– А организацию указали?
– Какая-то или какой-то МП-594,– ответил участковый.
– В котором часу они здесь были?
– Федор Лукич говорит, пришли в начале седьмого вечера.
– Пешком, что ли? – удивилась Дагурова.
– Пешком,– подтвердил капитан.
– Сколько их было?
– Четверо. Молодые ребята. Спрашивали Меженцева.
– Они знакомы с Алексеем Варфоломеевичем?
– Гай не знает.
– Сколько пробыли тут?
– Расписались, говорит, и вышли… Трое в сторону Шамаюна потопали, а один – в противоположную сторону. С ружьем… Больше никого из них Федор Лукич не видел.
– Хорошо, я сама расспрошу его подробнее… А кто-нибудь еще видел их?
– Да, лесник второго обхода. Часа в четыре. Говорит, сидели на берегу речки Апрельковой, закусывали, приемник слушали. Но все у них было аккуратно, огня не разводили… Если люди ведут себя культурно, чего им мешать? Лесник на своей лошади проследовал мимо…
– Так, что же это за организация МП-594?
– Эти сведения я буду иметь, наверное, к обеду… Думаю, мостопоезд…
– Больше никто не отмечался в книге посетителей в воскресенье?… Ну а что касается лиц, проживающих в самом заповеднике? Вы уже всех проверили?
– Могу сказать точно, кто где был и кто что делал в момент убийства… Считайте, алиби у всех, кроме Кудряшова и его гостей. Да вот еще Аделина. Сама она говорит, что в это время доила корову, но вот проверить… Живет одна. Может, и впрямь своей буренкой в это время занималась?…
Ольга Арчиловна вспомнила вчерашний вечер и недобрый взгляд, которым Аделина наградила ее после танца с Гаем.
– Вы что-нибудь выяснили о ней? – спросила Дагурова.
– Говорил я с моей благоверной… И с Галиной Сократовой. Что-то действительно у Аделины с Гаем, наверное, было. Помогала ему по хозяйству – прибирать-постирать… Галине кажется, что отношения у них не совсем как у директора с подчиненной… Но в последнее время, примерно года два, Аделина вдруг изменилась к нему. Теперь ведет себя с Федором Лукичом очень официально…
– А как насчет Авдонина?
– Вы знаете, кажется, Марина была права,– сказал Резвых.– Однажды Соня, жена Кудряшова, пришла в "академгородок". Авдонин как раз был тут в командировке… Заходит она в дом, слышит смех… Авдонин с Аделиной в его комнате. Эдгар Евгеньевич уж больно веселый. А Аделина при виде Кудряшовой почему-то сильно смутилась. И буквально выбежала из "академгородка"…
– Ну это еще ни о чем не говорит.
– Возможно и так,– согласился Арсений Николаевич.– Но я вот что думаю: она незамужняя, он холост. Правда, это ничего не значит… Что происходит между мужчиной и женщиной, знают только они. Но вот штука… Говорят, несколько лет назад у Аделины вышла какая-то история с одним лесником. Женатый, двоих детей имел… Якобы приворожила она его… Я, конечно, не верю в такую чушь, какая там ворожба! Прямо скажем, она бабенка что надо. Мужик едва голову не потерял… Короче, говорят, жена лесника за шкирку его, детей в охапку и тягу…– улыбнулся капитан.
– А что Аделина? Не попыталась как-то удержать этого мужчину?
– Больно скрытная… Что на душе, не скажет…
– После всего, что вы сейчас рассказали, я вот думаю: не приревновала ли Аделина Авдонина к дочери Гая?
– А сама Марина? Вы подумайте, Ольга Арчиловна, если у нее на Авдонина имелись серьезные виды? Пламенная любовь?… Мужчина он был такой, что мог пленить и молоденькую. Может, они не только о кино да книгах вели разговор? Вдруг грех случился? Бывает такое? Увы,– развел руками Резвых.– Ну, возможно, Авдонин решил порвать с ней… Вы не глядите, Чижик ой-ой какая пороховая девчонка! Видел я однажды, как она на отца родного топала да кричала…
– Чижик? – удивилась Дагурова.
– Представьте себе…
– Но выстрелить в человека…– с сомнением покачала головой следователь.
– В жизни и такое бывает, Ольга Арчиловна,– вздохнул капитан.– Вот я вам случай расскажу. Если бы не сам занимался этим делом, не поверил бы… Приходит как-то к нам гражданка, говорит, пацан ее украл золотое колечко. Действительно, вещь дорогая, один камень стоит несколько сот… А мальчишка – ему лет тринадцать – клянется да божится, что не крал. Ловил, мол, рыбу, выпотрошил, а в желудке – злополучное кольцо… Парнишка весь в синяках, видно, здорово его родители отделали, добиваясь признания, у кого стащил… Подняли мы заявления о пропажах и наткнулись на одно. Пропало у некой гражданки из дома приблизительно такое же кольцо. От матери досталось, сделано давно ювелиром в Иркутске… Ну пригласили заявительницу. Она уверяет, что кольцо ее. Как быть? И женщина и мальчишка стоят на своем… Дали кольцо экспертам на исследование. И что вы думаете? Они установили, что оно японского производства – раз, находилось некоторое время в морской воде – два. Застряли мелкие песчинки, водоросли между оправой и камнем. И еще обнаружили на кольце присутствие ничтожного количества какой-то кислоты, то есть желудочного сока… Выходит, не врал пацан! Вы представляете, какой путь совершило это кольцо? Японка потеряла, рыба проглотила, переплыла море и зашла нереститься в нашу речку!
Арсений Николаевич посмотрел на следователя, ожидая, что она скажет.
– Да, случай из ряда вон,– согласилась Дагурова.
– После этого меня удивить трудно,– заключил капитан.– И насчет Марины… Я подкинул идею потому, что она лицо совсем не постороннее…
– А как же Нил? Ведь они были вместе…
– Нил…– протянул участковый.– Один раз он взял вину на себя. Ну, когда Марина подбила его покататься на мотоцикле… Любовь, она так может перекрутить человека! И потом – расчет: ведь он-то мог выдать это за самооборону…
– Я согласна с вами, Арсений Николаевич,– сказала Дагурова.– Ни одна из возможных версий не должна остаться без нашей тщательной проверки… Я сама обратила внимание… Помните, когда мы на следующий день после убийства встретились с Мариной в распадке. Она была в таком состоянии. Невозможно смотреть на нее. Убита горем… Суток не прошло, как мы после этого разговаривали у нее дома. Уже совсем другой человек…
– И когда в Москву уезжала, со всеми простилась, а к нам не зашла,– задумчиво произнес капитан.– Олимпиада Егоровна даже обиделась. Всегда прибегала такая приветливая, ласковая… Мне показалось, что эти два дня после убийства Авдонина Марина старалась не попадаться мне на глаза. Как увидит, я иду – шмыг в сторону…
– Есть над чем поразмыслить,– задумчиво произнесла Дагурова.– Теперь об убийстве отца Нила Осетрова… Выяснили?
– Тут все ясно. Убийца еще в колонии. Срок наказания у него заканчивается через два года. Он получил десять лет. Сам он нездешний, и знакомых, а тем более родственников тут нет… Я думаю, версию эту – покушение на Нила из мести – можно отбросить… Ну, что Авдонина приняли за Осетрова…
После разговора с участковым инспектором в голову Ольге Арчиловне сами по себе лезли довольно грустные мысли.
С точки зрения формальной логики и принципа следственной работы на той стадии, на которой сейчас находилась Дагурова, версия о причастности Чижика к убийству имела право на существование. Более того, Ольга Арчиловна просто обязана проверить ее. И все-таки было неприятно, что приходилось подозревать многих. В этом и состоит парадокс работы следователя. Он, человек, ищущий истину, обязан пройти через эти муки недоверия и сомнений, которые должны увенчаться разоблачением преступника. И его наказанием.
И Дагуровой было трудно решить: хорошо или плохо, что она не умеет пока абстрагироваться при рассмотрении, например, такого вопроса: могла ли Марина стать убийцей? Эта чистая юная душа.
Человек восставал против такого допущения. Следователь возможность подобного принимал как должное.
В настоящей стадии дело представлялось ей в виде клубка, из которого торчит множество концов. За какой ни потяни – клубок еще больше запутывается.
Но ведь распутывать призвана и может только она! Правда, зачастую оперативники считают, что это они определяют и находят преступника. А следователю лишь остается зафиксировать, оформить дело.
Нет, это совсем не так. Именно следователь является направляющим и определяющим человеком в раскрытии преступления. Он – мозг, он отвечает за все…
Артем Корнеевич Веселых появился в середине дня. Он долго плескался у рукомойника, а потом уж зашел к Ольге Арчиловне, которая обратила внимание на руки криминалиста: они все были в ссадинах. Даже на лице остались царапины…
Веселых развел руками:
– Бог свидетель, сделал все возможное!
– Не нашли? – спросила следователь, хотя уже поняла, что поиски пули, выпущенной из карабина Осетрова, были безнадежны.
– Людей замучил… Пришлось отправить по домам. Все усталые, голодные…
Артем Корнеевич сел на стул. Сам он тоже выглядел утомленным.
– Чем вы это можете объяснить? – поинтересовалась Ольга Арчиловна.
– Ну, пуля могла так срикошетировать, что ее направление непредсказуемо. Это раз… Во-вторых, помните, как, по словам Нила, было дело? – Криминалист стал показывать руками, объясняя при этом на словах.– Первый выстрел – вверх. Затем он стал опускать ствол и выстрелил еще раз. Может быть, он нажал курок, не опустив ружье в горизонтальное положение. Ствол был еще слишком высоко направлен. Все равно что стрелять в небо. Или пуля пролетела между деревьями. А за сколько километров опустилась? Ого-го! Всю тайгу надо облазить…
– Значит, вы считаете дальнейшие поиски напрасными?
– Напрасными…– кивнул Артем Корнеевич.– Но если вы настаиваете…
– Нет, я не настаиваю,– вздохнула Ольга Арчиловна. А сама подумала: может, не существовало ни первого, ни второго выстрела из осетровского карабина? И стрелял только кто-то третий, сверху, с обрыва?
Дагурова высказала свое предположение Веселых.
– Это меняет дело,– задумчиво посмотрел на нее криминалист.– Позвольте, а стреляная гильза от осетровского ружья?
– Я имею в виду – в самый момент убийства. Он мог выстрелить потом. Для отвода глаз. Или бросить гильзу, стрелянную давно…
Предположение это играло на версию, выдвинутую участковым инспектором насчет дочери Гая. Это же косвенным образом подтверждали результаты прошлых и сегодняшних поисков Артема Корнеевича.
Пулю, убившую Авдонина, Веселых нашел. Более того, ориентировочно определил место, где стоял убийца. Артем Корнеевич отыскал и пулю Фостера, которую выпустил из роскошного ружья Авдонина сынишка Сократова. Но все-таки почему эксперт-криминалист не смог отыскать пулю из осетровского карабина?
Это смущало Дагурову…
– Между прочим, Осетров хотел к нам присоединиться,– сказал Артем Корнеевич.– Предложил, так сказать, свои услуги.
– Ну и что вы? – спросила Ольга Арчиловна.
– Спровадил. Деликатно. Как-никак подозреваемый. Иди знай, что у него на уме…– Веселых заметил, что следователь задумалась.– Вы считаете, я неправильно поступил?
– Да нет,– сказала Дагурова.– Наверно, так и надо было…
А сама подумала, какими мотивами руководствовался Нил, когда хотел помочь Артему Корнеевичу. Что это было? Любопытство, чистосердечное желание содействовать следствию или наоборот…
С такими мыслями она и отправилась на центральную усадьбу, где намеревалась подробнее расспросить Федора Лукича о визите в день убийства Авдонина некоего Любомудрого с дружками-туристами.
Говорят, на ловца и зверь бежит. Правда, Нил Осетров не бежал. Он медленно брел между деревьями по распадку, внимательно осматривая каждый ствол. Лесник был в своей неизменной куртке и в форменной фуражке с кокардой.
Следователь прикинула: до места убийства оставалось метров четыреста. Ей почему-то захотелось, чтобы Осетров заметил ее, потому, что вдруг поняла, о чем и как с ним можно сейчас говорить.