Источник: Российский статистический ежегодник 2011, с. 299.
В 2010 г. зарегистрировано: 184 факта бандитизма, 12 фактов убийства по найму, 519 фактов похищения человека. В сфере экономики зарегистрировано 190,2 тыс. преступлений, из них 40,8 тыс. совершены в крупном и особо крупном размере.
Здесь так же, как в ряде других случаев, мы имеем дело с неполной информацией, так как многие правонарушения по разным причинам официально не регистрируются. Тем не менее, двукратный рост убийств кажется более правдоподобным, чем их сокращение в 2010 году. Так, например, возникла такая неизвестная у нас в прошлом форма тяжкого преступления, как хищение людей с последующим их исчезновением. Но их число в приведенной таблице не показано, может быть ввиду их низкой раскрываемости. Правоохранительные органы по этим случаям оказываются способными только беспомощно разводить руками. Немалым показателем созданной у нас ситуации является и то, что число грабежей выросло без малого в 5 раз, а преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков, в 48 раз. Что касается терроризма, бандитизма и заказных убийств, то в прошлом, если даже они были, то разве что в качестве единичных случаев.
Разгул преступности, о котором таблица дает неполное представление, во многом явился следствием своеобразного восприятия российским менталитетом того, что на Западе называется "рыночной свободой". Переход на рыночные основы одним прыжком и обвальная приватизация государственной собственности были восприняты населением как отмена правовых и этических ограничений в поведении людей. И это не могло быть иначе там, где не было развитых традиций частного предпринимательства и законодательной базы для него. Ко времени начала реформ в Советском Союзе вырастало третье поколение людей, не знавших частной собственности и воспитанных на том, что именно общественная собственность как основа всеобщего благополучия является священной и неприкосновенной. И вдруг те, кто вчера внушал эту истину другим, начали ее хватать, кто как мог. Более того, теперь на первый план вышла критика так называемого "государственного патернализма", по которой забота государства о благе своих граждан стала осуждаться как нечто недостойное общества и человека. Вместо призыва к соблюдению законности людям стали внушать, что каждый теперь сам обязан заботиться о себе доступными ему средствами, что было прямым призывом к полному произволу. В такой ситуации директорский корпус и состоявшие во властных структурах чиновники, имевшие доступ к государственным активам, позаботились о себе, осуществив приватизацию в свою пользу. Но за пределами этого сравнительно узкого круга людей оставалось такое большинство, которое по своему иному положению в обществе и возрасту приватизировать ничего не могло. И в то же время денно и нощно им говорили: сами заботьтесь о себе. Но как? Ответ гласил: кто как может! Для многих, особенно молодежи, не имевшей доступа к приватизации, это звучало как прямой призыв к преступным действиям.
Невиданно высокие темпы концентрации собственности в руках немногих, рассмотренные выше, сильно сузили поле предпринимательской деятельности для большинства россиян. Это ставило их перед необходимостью искать другие источники дохода и обеспечения жизни. Законность и раньше не была у нас в почете, а с приватизацией всякое ее подобие сочли как нечто ненужное. Значительная часть молодежи встала на путь рэкета и в массовом порядке оказалась вовлечена в различные формы организованной преступности. Она стала пополнять ряды преступных организаций, практикующих различные формы вымогательства, что стало обычным занятием для многих "заботящихся о себе". В результате теперь никакая предпринимательская деятельность в России невозможна без того, что на криминальном жаргоне называется "крышей", что означает покровительство со стороны организованной преступности и чиновничьих структур.
Причем правоохранительные органы в очень многих случаях сами вступают в связи с организованной преступностью и за взятки помогают им осуществлять их деятельность. Тех чиновников этих органов, которые вступают в сговор с преступным миром, принято называть "оборотнями", что означает вид деятельности, обратной официальному статусу. Другое дело, что для одних, более крупных, собственников, способных давать большие взятки, "крышей" могут служить государственные органы и чиновники, для более мелких собственников такими протекторами обычно служат самодеятельные криминальные группировки и государственные органы более низкого уровня, с которыми приходится делить свою прибыль. Не будет преувеличением сказать, что без криминала российский бизнес обходиться не может. В его среде заказные убийства конкурентов и всех, кто мог мешать захвату новой собственности, стали самым обыденным делом. Немалое число тех, кто в начале 90-х годов, не задумываясь о последствиях, бросился приватизировать государственную собственность, пали во внутривидовой войне по заказам своих братьев по классу и не смогли воспользоваться плодами своей неразборчивой деятельности. Зато те, кто выжил, вышли в олигархи и украшают первые, вторые и прочие сотни богатейших людей России. Криминальный бэкграунд их не смущает и ничем не мешает.
3.10. Всеобщий характер коррупции
Принятие формулы, что общество никому ничего не должно и каждый теперь сам обязан заботиться о себе (таковы, мол, рынок и капитализм), вызвало и другое следствие рыночного эксперимента – всеобщую коррупцию. Следует сказать, что в известной мере корни взяточничества заключены в нашей традиции, по которой неформальные связи считаются важнее формальных. Но в советское время взяточничество существовало на периферии нашей жизни и верхи не были ею затронуты. Отмечая противоречивую роль карательных органов (КГБ и МВД), А. Сахаров указывал, что, нарушая права и свободы человека, они в то же время ведут борьбу против коррупции и тем способствуют сохранению здоровья общества. А. Сахаров был не простым наблюдателем за деятельностью этих органов, а их жертвой, и у него не было причин их обелять. Но истина была для него дороже личной неприязни.
В нашем современном обществе, наоборот, коррупция больше всего поразила верхние слои общества, которые были и остаются основным рассадником этой заразы. И это уже связано не с нашей традицией и менталитетом, а со способом осуществления рыночных реформ. Инициаторы реформ в целях захвата народной собственности с самого начала вполне обдуманно запустили механизм коррупции. В предисловии к книге одного из своих сотрудников Е. Гайдар откровенно писал: "Если бы путь в рынок не был, как медом намазан, вымощен долларами для номенклатуры, то едва ли она бы пошла по нему добровольно и едва ли страна смогла бы пройти этот путь мирно, бескровно" (Гайдар, 1994, с.7). Действительно, первоначально ни у кого не поднималась рука на захват общественной собственности, которая до этого считалась неприкосновенной основой всеобщего благополучия, а потому номенклатуру надо было заинтересовать в овладении богатствами, что и было сделано.
Путь к приватизации, таким образом, был предварительно вымощен долларами взяток, чтобы стоявшая на страже народной собственности номенклатура согласилась на ее раздел при условии, что сама получит из нее собственную, и немалую, долю. Это было сделано на глазах всего населения. Тем самым пришедшие к власти показали остальным пример дозволенности любых способов приобретения добра. Коль скоро верхние слои общества освободили себя от соблюдения норм права и морали – захват чужого добра стал нормой жизни – то и остальные также посчитали себя свободными от всяких правовых или моральных ограничений. Коррупция и тайные сделки по разделу народной собственности захватили людей волна за волной и покатились по всей необъятной нашей стране. Каждый лихорадочно присваивал, что мог.
При всей скрытности основной массы коррупционных сделок многие из них выходили на свет божий и становились известны широкой публике. Так, летом 1997 года скандальную известность получила предполагавшаяся сделка по продаже государственных акций телефонной компании "Связьинвест", в ходе которой выяснилось, что тогдашний министр по делам госимущества А. Кох патронировал одного из покупателей – Онэксим-банк – и получил от него 100 тыс. долл. через швейцарскую компанию "Сервина". Скандал едва удалось замять, как в ноябре он всплыл в новом варианте. Некое иностранное издательство уплатило ряду высокопоставленных российских чиновников, в числе которых были также первый вице-премьер страны А. Чубайс и тот же А. Кох, необычно крупный гонорар в размере 450 тыс. долл. якобы за книгу о приватизации, которую они обещали написать. На самом деле никто из предполагаемых авторов по своему интеллекту ничего, кроме тривиальных вещей, написать не мог и не написал. Зато по своему положению они располагали ценной информацией о российских компаниях и их имуществе, в том числе о "Связьинвесте", за предоставление которой была уплачена названная сумма. Несмотря на широкое освещение упомянутых скандалов в средствах массовой информации, они были замяты, и никто из виновных никакого наказания не понес. Действие происходило по русской пословице: ворон ворону глаз не выклюет. Поскольку они были людьми президента, то им было позволено делать все, что хотят.
В результате у нас сложилась и молчаливо признается, что официально коррупцию надо осуждать, а на деле ее надо признавать нормальным способом взаимодействия отношений бизнеса и государственной власти в рыночных условиях. Более того, известное распространение в литературе получили призывы к легализации подкупа чиновников как нормальному способу ведения дел для обеих сторон. Неудивительно, что при таком восприятии рынка Россия является одной из самых коррумпированных стран в мире. Так, в опубликованном в ноябре 2009 года докладе Международной организации Transparency International по индексу коррупции (ИВК) РФ заняла одно из самых незавидных мест. Эксперты Transparency International подсчитали, что "ежегодный коррупционный рынок в стране достигает 300 миллиардов долларов". При этом средний размер бытовой взятки только за последний год вырос с 8 тыс. руб. до 27 тыс. руб. (Росбинесконсалтинг, 2009).
Правда, официальные чиновники, включая первых лиц государства, время от времени разражаются словесными осуждениями коррупции, а на самом деле она процветает под их покровительством. Понятно, что попадающая же изредка в сети правосудия мелкая рыбешка изменить ничего не может и только используется для видимости борьбы с коррупцией, которой в действительности нет. Когда же всплывают коррупционные дела близких к первым лицам представителей власти, то правоохранительные органы спешат замять дело.
Так, журнал "Форбс" пишет о том, как кончилось нашумевшее в свое время коррупционное дело бывшего управделами Кремля П. Бородина, расследованное бывшим Генпрокурором РФ Ю. Скуратовым. "В конце 90-х годов, – пишет журнал, – он инициировал расследование злоупотреблений, допущенных при реконструкции Большого Кремлевского дворца и здания Счетной палаты, на которую бюджет выделил $492 млн. Генеральным подрядчиком была швейцарская компания Mercata, вице-президентом которой работал Андрей Силецкий, зять тогдашнего управделами президента Павла Бородина. С каждого из траншей оплаты Mercata отправляла комиссионные компании, зарегистрированной на острове Мэн. Оттуда часть денег, пройдя несколько счетов, оседала в компаниях Павла Бородина и его дочери Екатерины Силецкой, тех самых "бенефициаров" схемы, о которых сегодня говорит Скуратов. Всего Бородин и его дочь получили $30 млн., утверждается в решении об экстрадиции Бородина из США в Швейцарию: чиновник был арестован в Америке в 2001 году. В Женеве ему предъявили обвинение в попытке отмыть "грязные деньги" через швейцарские компании. Используя переданную Скуратовым информацию, швейцарцы смогли проследить дальнейший путь денег и доказать, что их конечными получателями были Бородин и члены его семьи. Впрочем, в суде дело развалилось. Не хватило главного – официального подтверждения российской стороной преступного происхождения денег Бородина. В итоге он отделался штрафом в 300 000 швейцарских франков" (Forbes № 05 (74), май, 2010, с.106).
Дело получило огласку, наверное, потому, что в него вмешались США и Швейцария в соответствии с теми законами, которые у них существуют, иначе мы могли о нем и не узнать. Развалилось же оно потому, что П. Бородин был близким другом и доверенным сотрудником президента В. Путина, а это в сегодняшней России значит больше, чем право и мораль. Ни один из советских руководителей, включая Сталина, не решился бы заступиться за такого человека – не потому, что соблюдали законы, они их нарушали, как хотели, – а потому, что в обществе была мораль, с которой им приходилось считаться. Рожденная рынком страсть к наживе так изменила теперь мораль и право в России, что первые лица государства открыто ограждают своих людей от любых обвинений.
Большой бедой современной российской жизни стало то, что в политике и осуществлении конкретных дел власть опирается не столько на закон, доверие людей и исправность государственных институтов, сколько на ограниченный круг лично преданных друзей и даже родственников, которым предоставляются ключевые и наиболее хлебные должности в государственных структурах и бизнесе. Это не является секретом. Об этом с предельной прямотой пишут во многих печатных изданиях и говорят на каждом углу. "Многие наши беды, – утверждает известный социолог А. Кива, – объясняются низким качеством элиты, среди которой к тому же так много лизоблюдства и лакейства… Причина в характере нашей политической системы, построенной на корпоративной основе (из сослуживцев, сокурсников и пр., одним словом "своих"), а не по принципу отбора самых сильных в конкурентной борьбе" (Кива, 2011, с. 90-91).
Подобный принцип подбора и расстановки "своих" на ключевые посты в государстве и бизнесе создает особую систему патронажа, под сенью которого безнаказанно можно творить все что угодно. В такой обстановке залезать в чужой карман, будь он государственный или частный, считается вполне позволительным. Весьма частой стала практика рейдерства, когда в твой офис являются бравые ребята и пытаются выбросить тебя оттуда и захватить твою собственность на основании купленного их хозяином судебного решения. Купить такое решение никакого труда не составляет, проблема в том, чтобы найти во властных структурах всемогущего покровителя, готового поддержать самовольный захват.
В Государственную думу было внесено предложение о легализации "откупа" в размере миллион рублей (около 30 тыс. долл.) за освобождение от службы в армии, с тем чтобы переложить это бремя на детей несостоятельных родителей. В Интернете публикуются прейскуранты о размерах взятки, которые положено давать чиновникам за принятие тех или иных решений, а также рекламные объявления лоббистских структур, готовых за определенное вознаграждение обеспечить прохождение нужного решения через Думу или правительство. Депутатские места в Думу продаются и покупаются как обычный товар, который тем привлекателен, что обеспечивает его владельцу неприкосновенность от привлечения к ответственности за незаконные действия. Стал депутатом – и тогда делай что хочешь. Любой обладатель больших денег может купить депутатский мандат, который, как говорят негласные источники, в настоящее время стоит от 3 до 5 миллионов долларов и гарантирует безопасное поступление в свой карман многомиллионных доходов от своих незаконных операций. Понятно, что в таком парламенте лучше всего принадлежать к правящей партии и штамповать решения, угодные власти, иначе вылетишь из партии власти и потеряешь парламентскую неприкосновенность.
Таким образом, приведенный выше экспериментальный материал, на мой взгляд, дает достаточные основания для вывода о несоответствии принятой нами неоклассической модели экономики интересам и целям нашего общества. С ее помощью мы не создали цивилизованную рыночную экономику, а еще печальнее, что мы мало продвинулись по пути демократии. Мы еще не нашли такую модель общества, которая бы соответствовала нашей специфике и интересам.
4. Необходимость альтернативной модели экономики
С помощью вышеизложенных данных и соображений я пытался показать, что прямое пересаживание англосаксонской модели рынка на почву нашей цивилизации себя не оправдало. Рыночная свобода была объявлена у нас при отсутствии не только каких-либо традиций частного предпринимательства, но и элементарных основ правового регулирования его деятельности. Нет у нас аналогичного цивилизованным странам трудового и налогового законодательства. Но если бы даже были, еще предстоит выработать традиции законопослушания, требуемые цивилизованными рыночными отношениями.
Важнейший вывод, который вытекает из нашего эксперимента, на мой взгляд, состоит в том, что в результате механического переноса ценностей одной цивилизации на чуждую им почву они утрачивают свое прежнее содержание и превращаются в свою противоположность. Нерегулируемая государством свобода оборачивается неограниченным произволом, а нацеленность на прибыль – в беззастенчивую эксплуатацию и подавление одними людьми других людей. Поставленный у нас по неоклассическим чертежам эксперимент не сделал общество лучшим, а в некоторых отношениях сделал его даже худшим, чем советское общество. Бедных стало больше, появилась безработица, выросли преступность, смертность, упали законность и культура.
Западное представление, что собственность есть также ответственность, глубоко чуждо нашему сознанию. Для вышедшего из криминала (другой среды частного предпринимательства не было) собственника-мафиози никаких правил и законов не существует, и он ведет свои дела по собственному произволу. Он оказался еще хуже, чем советский бюрократ, который не был демократом, но и не смыкался с преступностью. Советский чиновник находился под жестким контролем партии и государства и танцевал под музыку вышестоящего начальства. Как показал опыт нашего рыночного развития, такая подконтрольность может быть для общества гораздо предпочтительнее той "свободы", при которой мафиози творит свой произвол. В первом случае, худо или бедно, экономика функционирует ради всех людей, а во втором – к выгоде одних и в ущерб другим. Несмотря на то, что бывшие государственные предприятия достались им за бесценок, новые собственники презирают не только тех, кто лишился собственности, но общество в целом. Они всячески уклоняются от любых обязанностей перед своим народом. Мало того, что они старательно уходят от уплаты налогов. Вдобавок к этому новые собственники всячески норовят запустить руку в карман государства. С помощью проникшей во все поры общества коррупции они свели законность до минимума. Как было показано выше, возникли легально и полулегально работающие фирмы, за определенную плату консультирующие предпринимателей о способах обхождения законов, ухода от налогов, получения нужного судебного решения и т. д. В результате законы не соблюдаются и преступность колоссально выросла. Тюрьмы переполнены, а средств на их содержание не хватает. Пришлось придумать новый вид наказания – домашний арест.