- Торопишься?
- От цыплят такой дух - попробуй не спешить!
- Да, посидим мы сегодня хорошо, - сказал Кузьма, и, будто в ответ на эти слова, дверь распахнулась и в комнату ворвался Глеб Ластивка: возбужденный, растрепанный, в небрежно заправленной в брюки клетчатой рубашке. Обошел вокруг стола, изучая бутылки, и сказал презрительно:
- "Оксамит Украини", "Перлина степу", "Гурджаани"... А водочки не взял?
- Перебьешься, - отрезал Кузьма.
- Все же товарища провожаем. За это не помешало бы граммов двести - триста...
- А я "сухарь" уважаю, - возразил Демьян, - в голову не бьет, веселит и пить приятно. Где "Гурджаани" взял?
- В винном.
Глеб налил всем по полстакана красного густого вина, подумал немного и долил еще.
- Так выпьем за будущего первопроходца Кузьму Зинича, чтоб он с необмороженным носом ходил. За тебя, друже!
Кузьма отхлебнул, смотря, как Глеб опорожнил стакан. Стало жаль оставлять и друзей, и Киев, и эту не очень большую и комфортабельную комнату в общежитии, где прожил свыше трех лет.
Всего жаль, и как еще там в Сибири сложится все...
Вон Демьян смотрит грустными глазами, что поделаешь, может, и не скоро придется встретиться...
Демьян наконец допил вино и потянулся за пирожком. Демьян все делает медленно, однако добротно, не очень-то перевыполняет нормы, процентов на пять, но в цехе его уважают больше, чем некоторых предприимчивых болтунов-ударников, у Демьяна вообще не бывает брака, не существует детали, которую бы испортил, - токарь высокого полета, классный специалист, член парткома завода.
Демьяна знают не только на их предприятии, его портрет - на районной Доске почета, через месяц-полтора получит квартиру в новом доме - все равно их братство по общежитию распадется.
Эта мысль почему-то не принесла Кузьме облегчения, и он принялся угощать друзей:
- Цыплята табака, чувствуете, хлопцы, с чесночной подливой. Возьми, Демьян, аджики, она как огонь, а ты вином залей, грузины так и делают.
- Ученый, - улыбнулся Глеб. - А в Сибири будешь хариусом и лосятиной питаться, а на закуску - морошка.
- Разве плохо?
- Кто же говорит - плохо... И вообще, может, ты прав. Мы - народ рабочий - всюду нужны. Если как следует поразмыслить... Кому-то надо и там... - принялся рассуждать Глеб.
- И я бы с тобой... - вдруг перебил его Демьян. Глаза у него после вина заблестели, он оживился и, казалось, утратил свою природную медлительность.
- Кто же мешает? - потянулся к нему Кузьма.
- А Тамара? - нахмурился Демьян. - Представляешь, что мне Тома запоет?
- Возьми ее с собой.
- Попробуй уговорить. Она из Киева никуда.
- Да, тебе с Тамарой двухкомнатную дадут, - вставил Глеб. - Не меньше. А там, на Ангаре, походишь...
- Тамара уже в очередь на мебель встала, - как-то жалобно сознался Демьян.
Глеб захохотал.
- Куда ж с мебелью в Сибирь подаваться, - выпалил. - И вообще, Демьян, ты уже заарканенный. Это мы с Кузьмой вольные казаки, что нам, молодым-неженатым, общежитие всюду дадут, и меньше чем по двести рублей не зарабатываем. А в Сибири, наверно, на все четыреста потянешь? - спросил у Кузьмы. - Куда деньги девать будешь?
- Не за деньгами еду.
- А за чем? Скоро на "Жигули" наберешь.
- Наберу, - неожиданно быстро согласился Кузьма, - но ведь не в том дело...
- В чем же?
- Разве не понимаешь, - сказал Демьян, - там, в Сибири, люди знаешь как растут!
- Вот-вот, - подтвердил Кузьма, - я уже на четвертом, через год диплом получу, ну а здесь что?
- Мастером поставят.
- А в Братске мне уже сейчас должность инженера предлагают. Вот, - вытянул он из кармана письмо, - так и пишут, сразу заместителем начальника цеха.
- Ну, - не поверил Глеб, - заместителем начальника? - Выхватил письмо, однако читать не стал, положил на стол и прижал большой загрубевшей ладонью. - Так ты в следующей пятилетке и до директора доскачешь!
Кузьма лишь пожал плечами, но не очень протестующе. Сказал:
- Я ведь горный заканчиваю, а Сибирь только разворошили. Ты про КАТЭК слышал?
- С чем это едят?
- Канско-Ачинский топливно-энергетический комплекс, голова с ушами. В Красноярском крае. И расположен этот комплекс вдоль Транссибирской магистрали. Газеты читай: скоро станет самым большим энергетическим районом всей страны, понял?
- Так ты ж на четвертом, а я только на второй перескочил, - хитро блеснул глазами Глеб. - К тому же на механическом...
- Вот БАМ пойдет, - мечтательно протянул Кузьма, - тогда вообще... Уголь Нерюнгри и алданская руда. Только представьте себе, какая металлургическая база! Там всем дела хватит: и горным инженерам, и механикам.
- Почти уговорил, - раздумчиво ответил Глеб. - Ты вот что, Кузьма, устроишься, напиши, что и как. А я, сам знаешь, легкий на подъем, мне собираться - две недели. По существующему законодательству, после того, как подал заявление...
- Давай, - протянул ему руку Кузьма, чтоб скрепить договор. Он хотел сказать, что завидует друзьям, но не успел, так как в дверь постучали и сразу, без разрешения, заглянула дежурная по общежитию, скривилась недовольно и возмущенно заметила:
- Нарушаете? Разве можно в общежитии спиртное?
- Какое ж это спиртное! - улыбнулся Глеб. - Настоящим спиртным тут и не пахнет. Сухое вино, тетя Галя, вода, стало быть.
- Все равно не положено... - Женщина оглянулась на кого-то в коридоре, сказала просительно: - Вы уж их не осуждайте: провожают товарища...
Дежурная отступила, пропуская в комнату незнакомого человека, ребята поднялись, пытаясь хоть как-то загородить стол с бутылками, но посетитель лишь усмехнулся и даже извинился за не очень своевременное вторжение. Глеб уступил ему стул, сам устроился на кровати Демьяна. Дробаха выразительно посмотрел на любопытную тетю Галю, замершую в неприкрытых дверях.
- Не смею задерживать, - только и сказал.
Дежурная, видно, хотела послушать разговор, но не осмелилась возразить, пробурчала что-то сердито и не очень вежливо хлопнула дверью. И только тогда Дробаха представился. Увидел, как сразу вытянулись у парней лица, и подумал об особенностях своей профессии - все же хочет он этого или не хочет, а приносит людям беспокойство и хлопоты - наверно, испортил этим симпатичным ребятам застолье. Но что поделаешь? И Дробаха объяснил, что он буквально на минутку, должен выяснить кое-что.
- Чего уж, - успокоил его Кузьма, - не извиняйтесь, без дела не пришли бы, но мы за собой ничего не чувствуем. - Обвел взглядом лица друзей, надеясь на поддержку, и повторил уверенно: - За нами ничего не водится, и странно, что прокуратура...
- Ну какие вы все молодые и горячие, - остановил его Дробаха, - будто прокуратура только тем и занимается, что кого-то за что-то привлекает. Разговор у меня к вам, друзья. Ведь вы, - обернулся к Кузьме, - Кузьма Зинич, - мне вас достаточно точно описал ваш товарищ Ярослав Залетач, а вот кто из вас Демьян - не знаю.
Демьян зашевелился на стуле, хотел подняться, но Дробаха остановил его. А Кузьма сказал рассудительно:
- Значит, Залетач... Что случилось со Славкой?
- Ничего особенного. - Дробаха повернулся к Кузьме. - Просто он говорил, что вы с Демьяном отвозили его в аэропорт.
- Не отрицаем.
- И упаковывали его вещи?
- Там вещей... Рубашки, трусы и майки. Побросали в сумку, ведь на самолет опаздывали.
- Почему?
- Да гуляли с вечера... Первый Славкин отпуск. Он только прошлой осенью из армии, завком путевку в Одессу дал, и мы вечером на танцы пошли. Славик немного врезал в буфете, с похмелья голова у него болела...
- А как он, Залетач, - поинтересовался Дробаха, - хороший парень? Вы с ним все время в одной комнате?
Ответил Демьян:
- Вместе работаем, вместе и живем. А парень он нормальный. Правда, ходок по девочкам, но ведь молодой, первую попавшуюся юбку увидит и бежит.
- Это пройдет, - успокоил Кузьма. - Еще не влюблялся по-настоящему. Какая-нибудь поймает на крючок, - лукаво глянул на Демьяна, - и конец свободе. На всю жизнь.
- Итак, - уточнил Дробаха, - вы уложили вещи Залетача в сумку, вы вместе с Демьяном?
- Ну да, вместе. Я же говорю, все его шмутки в одну сумку поместились.
- И поехали в аэропорт?
- Автобусом до Борисполя.
- И там сдали сумку в багаж?
- Точно.
- Никто из посторонних не мог что-нибудь положить в нее?
Кузьма переглянулся с Демьяном.
- Нет, - заверил, - я все время ее нес. А в автобусе на коленях держал.
- А что он натворил, Славка? - спросил Демьян. - И почему вдруг его сумкой интересуетесь?
- Вопросов к вам больше нет, - ответил Дробаха уклончиво.
С этими ребятами было все ясно - рассказывать же про взрыв не хотел: в конце концов, чем меньше людей будут знать об этом, тем лучше.
- Но ведь, - заволновался Кузьма, - речь идет о нашем товарище. И даром вы не станете расспрашивать...
- Вышла путаница с багажом, - объяснил Дробаха, - и мы кое-что выясняем.
Кузьма махнул рукой.
- Если пропало что-нибудь, невелика беда. Добра у Славки - кот наплакал. Единственная ценность - нейлоновая куртка. За полсотни.
- Весьма признателен вам за информацию, - церемонно сказал Дробаха, давая понять, что разговор закончен.
- Какая уж информация... - облегченно вздохнул Кузьма. - А мы подумали: что-то случилось... Следователь из прокуратуры - и к нам...
- Только оторвал вас от обеда. - Дробаха хотел подняться, но Кузьма остановил его решительным жестом. Переглянулся с товарищами и предложил:
- Может, немного сухого вина? Отъездное я ставлю - завтра в Братск. Так прошу вас...
Дробаха покачал головой и сказал:
- Будьте счастливы, ребята! У вас все еще впереди, долгая жизнь, лишь бы шли по ней достойно!
9
В ресторане только начинался рабочий день, посетители лишь начали сходиться, уже появились и официанты. Хаблак остановил одного из них, спросил:
- Борис сегодня работает? Борис Шафран?
Тот указал на столик в углу слева:
- Там обслуживает.
Майор расположился в удобном, обитом искусственной кожей кресле. О Борисе Шафране ему сказала официантка, Надежда Наконечная. Они довольно долго беседовали, Надя рассказала Хаблаку о ресторанных порядках и посоветовала поговорить с Борисом. Человек, как она считает, порядочный и скажет все, что знает. Надя так и говорила тогда майору: "Мне не верите, Шафрана расспросите. У нас в ресторане такие порядки..."
Но сначала Наконечная молчала. Узнав, почему Хаблак расспрашивает ее о чемодане, сидела с потемневшими глазами и молча смотрела на него. Потом сказала тихо и как-то утомленно:
- Этого не может быть...
- Факт остается фактом, - ответил Хаблак, имея в виду то, что случилось в аэропорту.
Надя тяжело вздохнула, будто приходя в себя, и прошептала нерешительно:
- Это они... Я для них как кость в горле.
- Кто? - поинтересовался Хаблак, внешне оставаясь спокойным. - Никогда не поверю, что кто-то поднял руку на такую молодую и красивую.
- Они! - повторила Надя уверенно. Тогда же она рассказала майору историю, которая и привела его сегодня в один из киевских ресторанов.
Хаблаку не пришлось долго ждать. Борис Шафран появился возле столика как-то незаметно, если бы майор сидел в углу, мог бы подумать, что официант вынырнул из-за спины - без пиджака, в отутюженной белой рубашке с традиционной черной бабочкой и не менее традиционной улыбкой. Был он невысокого роста, коренастый, косая сажень в плечах. Хаблак подумал - сильный. И еще подумал: такому бы не скользить меж ресторанных столиков с подносом на вытянутой руке, а держать в ней, скажем, кувалду.
Майор усмехнулся, вспомнив, как назвал когда-то кувалду один из строителей - Хаблак тогда лишь начинал службу в уголовном розыске, какое-то дело привело его на строительство гостиницы на бульваре Дружбы народов и он увидел, как ловко управляется с кувалдой парень в мокрой от пота майке.
Хаблак что-то спросил у него, тот бросил кувалду, сказал сердито:
"Ну, сиротка, отдохни..."
"Почему - сиротка?" - не понял Хаблак.
"А потому, что никто брать не хочет, - объяснил строитель. - Кроме меня, дурака..."
Тот парень был чем-то похож на Бориса Шафрана. Хаблак еще раз внимательно посмотрел на официанта и подумал, что грязноватая, мокрая от пота майка больше была бы под стать ему, чем черная бабочка.
Видно, официант прочел во взгляде Хаблака недоброжелательность, с лица его исчезла заученная улыбка, и сухо спросил:
- Что вам нужно?
- Если вы Борис Александрович Шафран, то нужно поговорить с вами.
- В связи с чем? - настороженно спросил официант. - И, извините, кто вы?
- Из милиции, - не стал таиться Хаблак. - Мне посоветовала поговорить с вами Надя Наконечная.
Шафран невольно оглянулся, будто кто-то мог подслушать их и даже само упоминание фамилии Нади - крамола. Сказал, приглушив голос:
- Но ведь я на службе...
- Лишь несколько вопросов, Борис. Принесите мне черного кофе и бутерброд или пирожное. И еще стакан минеральной воды.
- Слушаюсь, - ответил, наклонив голову. Хотел уже идти, Хаблак увидел, как Борис облегченно вздохнул - теперь имел несколько минут, чтоб приготовиться к разговору, а в том, что разговор будет не очень приятным, оба не сомневались.
Майор задержал Шафрана:
- А метр ваш тут? - спросил. - Валерий Саввич Лапский, если не ошибаюсь?
И снова Шафран невольно оглянулся, но сразу овладел собой и даже махнул рукой, мол, какое это имеет значение: ресторанная жизнь размеренна и регламентированна, независимо от присутствия или отсутствия какого-то Лапского. Но все же объяснил:
- Валерий Саввич так рано не появляется. Ближе к вечеру, когда настоящие клиенты приходят.
- Значит, я ненастоящий? - с сожалением и как будто обиженно вздохнул Хаблак.
Борис подтвердил:
- Выходит, так. Разве настоящий клиент заказывает кофе и пирожные?
Хаблаку стало весело.
- И минеральную воду вместо коньяка?
- Вот-вот, - поддакнул Борис - А что вам сказала Надя? - Он взглянул тревожно и даже испуганно. - Где могли ее увидеть? Ведь она вылетела в Одессу.
- Об этом и поговорить нужно, - ответил Хаблак. - Принесите кофе, Борис, немного побеседуем, пока нет Лапского. Посетителей у вас, кажется, негусто.
- Нет, и пусть это вас не волнует: я скажу ребятам, они моими клиентами займутся.
Борис скользнул между креслами, машинально поправил цветы на соседнем столике, Хаблак увидел, как вежливо остановился Шафран, пропуская посетителя, и подумал, что, может, он и не прав относительно кувалды, кому-то нужно работать и тут, может, в основном это и женское дело, вон какая симпатичная девушка стоит в дверях, ожидая клиентов, а случаются ведь и хулиганы...
Хаблак расправил складку на белоснежной, еще не запятнанной скатерти и подумал, что ресторанная жизнь совсем не простая, что тут немало своих подводных рифов и сложностей и что этот крепыш Борис с черной бабочкой и приветливой улыбкой на скуластом лице повидал всего. Еще раз расправил складку - никак не повиновалась ему - и вспомнил Надю Наконечную и ее рассказ в аэропорту. Взволнованный и не очень складный.
"Ну и ну, - покрутил головой Хаблак, - если то, что она говорила, правда..."
Лапский, не спрашивая разрешения, зашел в директорский кабинет и щелкнул дверным замком.
- Плохие дела, Федя, - сказал коротко. Сел в низкое кресло и вытянул ноги, обутые в лакированные черные туфли. - Налей мне рюмку коньяку. Налей и себе, дела в самом деле скверные, надо все обсудить.
Федор Федорович с готовностью, будто только и ожидал такой просьбы, вынул из ящика дешевого и поцарапанного письменного стола бутылку марочного коньяка "Карпаты" и два хрустальных бокальчика. Налил Лапскому полный, а себе немного.
"И тут хитрит, - неприязненно подумал Лапский. - Привык ловчить везде. Но по мелочам, как жулик, без масштаба и перспективы. Нет у него размаха. Однако, - решил, - может, это и к лучшему. Размах есть у Валерия Саввича Лапского, есть и голова на плечах, у Федора же Федоровича только директорский кабинет с потрепанным столом и марочным коньяком в нем".
- А не паникуешь? - Федор Федорович отхлебнул коньяку и сощурился от удовольствия.
"Алкаш проклятый... - чуть не вырвалось у Лапского. - Я бы тебя на месте нашего начальства давно выкинул из ресторана без выходного пособия".
Однако был вынужден признать, что именно это качество их директора и устраивает его, Лапского, да третьего их компаньона - Анну Бориславовну Утку. А Федор Федорович пусть тешится марочным коньяком: ежедневно получает наличными тридцать - сорок рублей, иногда даже полсотни, это подумать только, зеленую бумажку ни за что, фактически за невмешательство.
- Ну что же случилось, Валера? - спросил директор не очень озабоченно. - Неужели сам не можешь уладить?
- А случилось то, Федя, - не без злорадства сообщил Лапский, - что сегодня твоя тридцатка гавкнула.
- Не ври.
"Этот болван еще и не верит!" - возмутился Лапский. Сказал, понюхав коньяк и едва пригубив:
- И не только сегодня, а и в ближайшем обозримом будущем.
Наконец до директора дошло. Поставил недопитый коньяк и спросил недоверчиво:
- Ты имеешь в виду?..
- Да, я имею в виду, что придется тебе, Федя, перебиваться на зарплату в размере двести пятьдесят рублей ежемесячно. Вместе с прогрессивкой за перевыполнение плана. Если, конечно, мы этот план будем перевыполнять.
- Ты что, с ума сошел?
- Видишь, двести пятьдесят тебе уже мало...
Федор Федорович автоматически долил свой бокальчик и осушил его одним духом.
- Плохие шутки, Валера, - бросил хмуро.
- Я не шучу, Федя. - Лапский закинул ногу на ногу, покачал ею, глядя на блестящий носок лакированной туфли. - Эта шлендра, Надька Наконечная, подговаривает официантов и свою пятерку сегодня не внесла.
Директор беспечно махнул рукой.
- Уволим! - решил. - Надьку уволим - и с концами.
- Не выйдет.
- Это почему же? Запишем ей выговоряку, найдем за что, потом рассмотрит местком, а я - приказ. На жалобы клиентов спишем.
- Нет, - покачал головой Лапский, - эта пройдоха языкатая - совесть у нее, видите ли, заговорила - пойдет по инстанциям, а нам сие ни к чему.
- Что же делать?
Теперь Валерий Саввич увидел неподдельную тревогу в бегающих глазках директора. Отпил коньяку и сказал тоном, исключающим возражения:
- Сделаешь так, Федя. Этой Наконечной вместо выговора - благодарность. И в отпуск ее, я уже договорился с месткомом, путевку ей в Одессу выделили. Санаторий, теплое море, пляж - все для передовиков производства.
Директор недовольно покрутил головой:
- Вернется - на голову сядет.
- Нет, - блеснул глазами Лапский. - Не вернется.
- Как так?
- А ты что-нибудь придумай. Впереди целый месяц на размышления. Выдвинь ее куда-то как передовика производства. Надька к тому же студентка торгового института, ей расти надо, а не в официантках бегать.
- Трудно, - грустно возразил директор, - она же у нас лишь три недели...
Лапский разозлился.