– В этой истории интересных совпадений гораздо больше, – сказал отец Кароль. – После вашего прошлого посещения, месьер Мартиниус, я еще раз тщательно проштудировал гвинбургскую хронику и сделал удивительное открытие. Там есть упоминание о пастухе Вилеме. Его фамилия была Гильом. Вилем Гильом. Знаете, что это значит?
– Надеемся, вы нам сейчас скажете, ваша святость, – улыбнулся нотариус.
– Я установил, что все шесть гвинбургских ведьм, казненных сто пятьдесят лет назад на Рыночной площади, были его родственницами! Та самая, наложившая проклятие на всех кренов, зудиков и арнольди до седьмого колена, ведьма Астрелия, Астрелия Гильом, урожденная Левант – жена Вилема Гильома. Аквелина Градус и Гведелупа Кароли – родные сестры Вилема. Они носили фамилии мужей. Матильда Левант – мать Астрелии, теща Вилема. Каролина Левант и Ивельда Линг – еще две дочери Матильды и младшие сестры Астрелии. Ивельда тоже была замужем. Все они одна семья! Странное совпадение, не правда ли?
– И как вы можете объяснить сей любопытный факт? – задал вопрос нотариус.
– Можно предположить, что пастух действительно нашел клад. Он рассказал об этом в селении, но отказался показать, где спрятаны сокровища. Жадные соседи его убили, а потом обвинили всех женщин-родственниц Вилема в том, что они наслали мор на баронию. Время было страшное. Люди умирали каждый день. Легко было убедить суеверных и невежественных сограждан, что в этом несчастье виноваты шесть ведьм из Вилемова Двора.
– Возможно, вы правы, ваша святость, – согласился нотариус. – Может быть, в шкатулке спрятано какое-то указание на клад? Тогда становится интересным, откуда Лохматус узнал об этом?
Пока шла беседа собор начал заполняться людьми. Одни ставили свечи, другие молились, стоя на коленях перед статуями святых.
– Давайте продолжим разговор у меня в кабинете, – предложил отец Кароль, вставая. – Там нам будет удобнее. Заодно попробуем найти в шкатулке какой-нибудь тайник или двойное дно. Плюч, домой!
Глава пятнадцатая.
Смерть бастарда
В квартире отца Кароля было так же как в соборе: полумрак, прохлада и запах ладана. Плюч опередил всех и первым проскочил в кабинет священника. Оттуда послышался его отчаянный лай.
– Странно. Плюч так никогда не лает, – пробормотал отец Кароль, ускоряя шаг. Остальные поспешили за ним. Гильбоа обнажил саблю, Мельхиор пропустил гусара вперед себя, нотариус покрепче прижал котомку со шкатулкой.
– Помилуй меня Гведикус! Кто это? – воскликнул отец Кароль, вбежав в кабинет.
Ротмистр, нотариус и Мельхиор застыли на пороге, пораженные ужасным зрелищем. Пес рычал и захлебывался лаем не зря. В кресле у письменного стола бессильно обвисла огромная туша. Туша была одета в дорогой шелковый костюм, выдававший ее принадлежность к знатному сословию. К поясу была пристегнута шпага с красивым позолоченным эфесом. Голова великана боком лежала на столе. Лицо, заросшее густой бородой, искажено зверской гримасой. Хотя глаза были открыты, однако ветерок дыхания не шевелил волос бороды и усов. На лбу было вырезано слово "Condemno!".
– Кто это? – пискнул нотариус. Его голосок от волнения сорвался.
– Жасмин Лохматус, – растерянно ответил отец Кароль, – но как он сюда попал?
– Уберите собаку, ваша святость, – попросил нотариус. – У меня уже уши закладывает от ее лая.
Священник с трудом заставил Плюча покинуть кабинет и запер беснующегося пса в соседней комнате. Нотариус подошел к телу гиганта. Прижал палец к сонной артерии.
– Он мертв, месьеры. Причем умер совсем недавно. Даже остыть еще не успел.
– Отчего он умер? – спросил ротмистр.
Нотариус внимательно оглядел труп.
– Не вижу никаких ран. Крови нет. Возможно, сердечный приступ или что-то в этом роде.
Он пригляделся повнимательнее к слову "Condemno!", обезобразившему лоб покойника. Потрогал пальцем.
– Похоже, это слово не вырезано, а выжжено. Поэтому и кровь не течет. Какая жестокость!
– Нужно вызвать полицию, – сдавлено проговорил Мельхиор.
– Вы правы, юноша, – поспешно согласился отец Кароль. – Я сейчас же найду привратника Филеаса и велю ему сходить за полицией.
Священник, подобрав широкую сутану, выбежал за дверь. Нотариус встрепенулся.
– Итак, месьеры! У нас есть всего несколько минут. Оставайтесь на своих местах. Мне нужно внимательно все осмотреть!
Мельхиор и ротмистр послушно замерли на пороге. Нотариус проворно вывернул карманы покойника. В них ничего не было.
– Это странно, – проворчал в усы Гильбоа, внимательно следивший за действиями нотариуса.
– Согласен с вами, мой дорогой ротмистр, – пробормотал нотариус. – Никто не приходит в гости с пустыми карманами. Чаще с пустым желудком.
Мартиниус показал своим тонким пальцем под стол.
– Посмотрите, месьеры! Под столом лежит сундучок, в котором отец Кароль хранит гвинбургскую хронику. Вряд ли он оставил бы сундучок здесь.
Действительно, было непохоже, чтобы священник бросил ценную книгу под стол и ушел на проповедь в собор. Тем более, что сундучок, в котором хранилась хроника, оказался открытым. Старинной хроники в нем не было.
– Но, если не отец Кароль открыл сундучок, то кто? Запор довольно сложный, – заметил нотариус, разглядывая замок.
– А что означает "condemno"? – показал на лоб трупа ротмистр.
– Это латынь, "виновен" – коротко ответил Мельхиор за своего патрона.
– В чем же провинился этот громила? – удивился гусар, – и перед кем?
– Это нам и нужно узнать, – заметил нотариус, продолжая осмотр кабинета.
Мельхиор не смог сдержать недовольную гримасу. Как он и опасался, история со шкатулкой становилась все страшнее.
Их разговор прервал истошный вопль из прихожей. Трое мужчин, не сговариваясь, кинулись к выходу. Гильбоа опять выхватил саблю. У открытой двери стоял отец Кароль. Его лицо покрылось смертельной бледностью. Ноги ходили ходуном.
– Я видел ее! Она была здесь, в коридоре и выползла наружу!
– О ком вы говорите, ваша святость? Кого вы видели?
– Я видел желтую змею из Преисподней! Это она умертвила Лохматуса. Темный Человек пришел за ним! Проклятье ведьмы настигло потомка кренов и арнольди! И я буду следующим! Сам Гведикус меня не спасет!
Гильбоа выглянул из двери, оглядел улицу, потом повернулся к трясущемуся от ужаса священнику.
– Успокойтесь, отец Кароль. Никакой змеи здесь нет.
– Вам просто померещилось, – присоединился к гусару нотариус.
– Да нет же! Я действительно видел это исчадие ада! Ну почему вы мне не верите?
– Что случилось, святой отец? – в дверях появился уже всем знакомый инспектор Мукомель. Короткие черные усики придавали ему фатоватый и жестокий вид. Из-за его плеча испуганно выглядывал толстый привратник. Мукомель узнал нотариуса, ротмистра и Мельхиора и приветливо произнес:
– Приветствую вас, отважные месьеры! Как ваша щека месьер Гильбоа? Я вижу, опухоль почти спала. Вы все опять, так сказать, в центре событий, ха-ха!
– У меня в кабинете покойник, месьер инспектор! – с отчаянием в голосе воскликнул отец Кароль. – Моя жизнь тоже в опасности, но, боюсь, полиция тут не поможет!
– Вы ошибаетесь, ваша святость, – успокаивающе проговорил инспектор. – Полиция может помочь в любой ситуации. Вот увидите.
Велев робкому Филеасу оставаться у дверей и никого не пускать, Мукомель в сопровождении остальных, прошел в кабинет. Инспектор подошел к мертвецу, сунул руки в карманы и, покачиваясь на носках, с любопытством посмотрел на труп.
– Ну-с, что тут у нас не так?
– Вот, это все, – беспомощно обвел рукой кабинет с мертвым гигантом отец Кароль. – Ничего лучшего предложить вашему вниманию не могу!
– Я вижу, это месьер Лохматус выбрал ваш дом, чтобы умереть, – добродушно произнес Мукомель.
– Вы знаете этого человека? – спросил нотариус полицейского.
– Разумеется. Месьер Жасмин Лохматус – известная личность в нашей баронии. Побочный отпрыск барона Арнольди. Бастард конечно, а не барон, но, в общем, тоже на букву "б"!
Инспектор вытащил большое увеличительное стекло и приступил к осмотру тела. Пока он возился с покойником, священник, наконец, заметил под столом пустой сундучок.
– Моя гвинбургская хроника! Моя бесценная реликвия! – взвыл он так, что Мукомель в испуге отскочил от покойника.
Инспектору наскоро объяснили, что вызвало такое отчаяние у отца Кароля.
– Не нужно так убиваться, святой отец. Обещаю, все найдем-вернем, не будь я Леопольд Мукомель! Постарайтесь держать себя в руках, – сердито сказал инспектор, возвращаясь к бездыханному телу.
Мукомель посмотрел на искаженное смертной судорогой лицо Лохматуса. Неопределенно хмыкнул. Не удержавшись, нотариус спросил:
– Он что и при жизни был такой страшный?
Инспектор оглянулся.
– К счастью, вы не слышали его голос, месьер нотариус. У месьера Лохматуса был странный голос, глухой, пугающий, какой-то потусторонний, потому, что в его горло была вставлена металлическая трубка. Однажды ему прострелили гортань. Покойный месьер вел довольно активный образ жизни.
Нотариус многозначительно посмотрел на помощника. Мельхиор понимающе кивнул. Да, похоже, что жутким ночным гостем в "Золотой стрекозе" действительно был Жасмин Лохматус.
– А как поживает разбойник, которого мы поймали в Гвинском лесу? – спросил ротмистр. – По-прежнему молчит и улыбается?
Инспектор посмотрел на Гильбоа через увеличительное стекло. Как на какое-то насекомое. Вспыльчивый гусар побагровел. Однако Мукомель охотно ответил:
– Представьте, нет! Он оказался очень разговорчивым типом. Даже болтливым, я бы сказал. После близкого знакомства с городским экзекутором месьером Клементом по прозвищу Головоруб, этот бандит рассказал много интересного.
– А именно? – коварно задал вопрос Мартиниус. Но Мукомель был начеку.
– А именно это является тайной следствия, уважаемый месьер нотариус! Давайте вернемся из, так сказать, лесных кущ к телу месьера Лохматуса.
Полицейский обратился к отцу Каролю:
– Вы были знакомы с месьером Лохматусом, святой отец?
Священник молча покивал.
– У вас была назначена сегодня встреча?
– Нет-нет. Я понятия не имел, что он у меня в доме.
– Тогда расскажите, как вы провели утро?
Священник заговорил дрожащим голосом:
– Как обычно. Встал, позавтракал, прогулялся с Плючем – моим псом. В восемь часов приступил к проповеди. Все как обычно, месьер инспектор.
– А ваши друзья?
– Эти месьеры пришли в собор уже после проповеди. В десять. Я еще вчера договорился с ними о встрече. Когда мы вошли в дом, Плюч залаял, мы побежали и увидели эту страшную картину, спаси нас Гарда-заступница! Мертвого месьера Лохматуса!
– Зачем вы собирались увидеться?
Мартиниус торопливо перебил, начавшего было отвечать священника:
– А это уже наше дело, по какой причине мы захотели сегодня встретиться, уважаемый месьер инспектор!
Отец Кароль замолчал. Он сообразил, что, если речь зайдет о шкатулке, инспектор вполне может ее забрать в интересах следствия.
– Хорошо, – не стал спорить Мукомель. – Не хотите говорить, не надо. Значит, пока вы были в соборе, святой отец, месьер Лохматус проник в ваш дом и имел несчастье умереть, сидя в этом кресле?
– Именно так.
Инспектор удовлетворенно потер ладони.
– Можно предположить, что его хватил удар. Еще не хватало, чтобы его кто-нибудь убил. Такое дело в век не распутаешь!
– Но куда тогда делась гвинбургская хроника? – с невинным лицом, задал вопрос нотариус.
Отец Кароль выжидательно посмотрел на Мукомеля. Инспектор вопросительно поглядел на священника.
– Может быть, вы сами куда-нибудь ее засунули?
– А слово "виновен" на лбу Лохматус сам себе выжег? – с насмешкой спросил Гильбоа. Как всякий военный, он терпеть не мог полицейских, а Мукомель ему точно не нравился!
– Может быть вы правы месьеры, а может быть нет, – примирительно произнес инспектор. – Надеюсь, наш полицейский врач сможет установить причину смерти. Тогда станет ясно – умер месьер Лохматус сам или ему помогли отправиться в Темную Долину. В нашем сыскном деле важно не торопиться!
В прихожей загрохотали сапоги полицейских. В кабинет ввалилась целая толпа людей в черной форме. Среди них выделялся гражданской одеждой и траурным лицом высокий анемичный полицейский врач. Мукомель энергично принялся командовать.
– Вы пока можете идти, месьеры, – сказал он Мартиниусу, Гильбоа и Мельхиору. – Позже мне, наверное, придется еще раз поговорить с вами. Я вас найду. Вы ведь остановились в "Беличьем дупле" у мадам Матильды?
Отец Кароль проводил своих гостей к выходу. Поглядывая на снующих полицейских, он прошептал нотариусу:
– Заберите шкатулку с собой, месьер Мартиниус. Прошу вас принести ее завтра, когда полиции не будет.
– Как скажете, ваша святость, – кивнул нотариус.
Филеас, соскучившись один на крыльце, что-то жевал. Нотариус задал ему вопрос:
– Позвольте узнать, уважаемый. Вы утром никого постороннего у квартиры отца Кароля не видели?
Филеас задумался, припоминая. Погладил свою бороду.
– Прихожан было много, но они все ходили там, у главного входа в собор. А здесь… Нет, не могу вспомнить никого подозрительного.
– Ну, что же, благодарю вас.
Все распрощались с отцом Каролем и направились в сторону переулка Одуванчиков. Они уже заворачивали за угол, когда толстый Филеас вдруг крикнул им вслед:
– Постойте, месьеры! Я вспомнил! Во время утренней проповеди у этой двери крутился какой-то прокаженный в черном плаще с трещоткой!
Рослые фонарщики уже зажигали уличные фонари, когда компания приятелей вернулась в пансион. Матильда расторопно подала ужин. Жаркое по-гвински с луком и чесноком. Для Гильбоа графинчик портобельского муската. Для Барабары гвинбургский ванильный пряник с изюмом – местный деликатес и любимое лакомство гвинских ребятишек. Посмотрев на брата, хозяйка пансиона виновато сказала:
– О, я совсем забыла, Альфонс! Сегодня днем приходил один человек. Хотел остановиться в "Беличьем дупле". Расспрашивал о том, о сем. И про вас тоже. Кто, мол, еще здесь живет, когда собираются уезжать. Он мне не понравился.
– Как он выглядел, сестренка?
Матильда поморщилась.
– Он был страшен как десять смертных грехов! Пропахший костром, заросший черной бородой, с острыми ослепительно-белыми зубами. Как у людоеда из Черного леса! Боюсь, такого квартиранта пришлось бы кормить одним мясом. Полусырым.
Мужчины обменялись взглядами.
– Клянусь своей саблей, это один из шайки разбойников! – вскричал ротмистр. – Видимо приходил на разведку.
– Но из его визита можно сделать важный вывод, – поднял палец нотариус.
– Какой же, доминус? – спросил Мельхиор, но Барабара, обиженная невниманием к своей особе, громко звякнула вилкой о тарелку. Мартиниус живо обернулся к племяннице.
– Прости Барабара, что я оставил тебя одну. У нас выдался тяжелый день. Надеюсь, тебе не было скучно?
Девочка посмотрела на серое от усталости лицо дяди, на печального Мельхиора, на хмурого Гильбоа и проговорила:
– До обеда мы с Харизмой играли в дворике за домом, а после обеда добрая Матильда рассказывала нам сказку про неблагодарный комок теста, который бросил свою повариху и пустился в путешествие по свету. Смешная сказка. Комок обманул медведя, волка, а под конец женился на лисе. Я не скучала, но больше одна ни за что не останусь!
Глава шестнадцатая.
Месьер Мартиниус изучает шкатулку
Рано утром запыхавшийся Филеас доставил в "Беличье дупло" записку от отца Кароля. Матильда дала посланцу священника несколько слив и отнесла записку нотариусу. Отец Кароль написал, что ждет нотариуса у себя дома в полдень.
– Значит, у нас есть время, Мельхиор, чтобы внимательно изучить шкатулку! – бодро пропищал Мартиниус, принимаясь за завтрак. За прошедшую ночь он отдохнул и был полон энергии. Его маленькое тельце быстро восстанавливало силы. Мельхиор тоже хорошо выспался. Без снов и кошмаров. Матильда сообщила квартирантам, что ротмистр уже ушел на поиски своей прекрасной девы.
– Даже не поел, как следует! Только выпил стакан вина и закусил печеным яблоком, – пожаловалась добрая женщина, накладывая постояльцам щедрые порции жареных грибов в сметане.
– А грибы не ядовитые? – опасливо спросил Мельхиор. Он вообще не доверял грибам, змеям, скорпионам и другим ядовитым тварям.
Матильда засмеялась.
– Ну, что вы, молодой человек! Я их сама собирала в Гвинском лесу. У нас в Гвинляндии можно есть абсолютно все грибы!
Успокоившись, Мельхиор доверчиво отправил в рот полную ложку кушанья.
– Но некоторые только один раз, – закончила Матильда и вышла в кухню.
Поняв смысл сказанной фразы, юноша судорожно выплюнул грибы на тарелку. Барабара захихикала. Нотариус, с трудом скрывая улыбку, сказал:
– Уважаемая Матильда пошутила, Мельхиор. Ешьте спокойно.
Но Мельхиор, страдальчески морщась, позавтракал хлебом с маслом.
После завтрака Барабара, топая как маленькая лошадка, убежала играть за дом, строго-настрого предупредив дядю, чтобы он без нее никуда не смел уходить. Матильда отправилась на рынок, а нотариус с помощником занялись шкатулкой.
Мартиниус достал загадочный раритет из монашеской котомки и поставил на стол. Внимательно осмотрел снаружи. Задумчиво потер нос. Потом открыл шкатулку, перевернул ее и высыпал содержимое на скатерть. Все было на месте: пять серебряных кинжалов, мешочек с землей, бутылочка с водой, перстень и молитвенник. Мельхиор внимательно следил за действиями патрона, сидя на стуле.
– Сначала, мой юный друг, мы исследуем саму шкатулку. Затем изучим каждый предмет. Тщательность и методичность – вот наше правило, ведущее к успеху, – пищал нотариус, так и сяк, крутя шкатулку в руках.
Мартиниус простучал все стенки, дно и крышку, с помощью увеличительного стекла рассмотрел замочек, понюхал, даже лизнул языком.
– Пока ничего интересного, – констатировал он результат своего осмотра. – Ну что же. По-моему в самой шкатулке ничего не спрятано. Никаких тайников или незаметных надписей. Обычная поделка из красного дерева. Только очень старая. Теперь перейдем к исследованию вещей. Начнем, пожалуй, с кинжалов.
Нотариус взял один кинжал в руки и принялся рассматривать его с помощью лупы.
– Смотрите, Мельхиор! – вдруг воскликнул нотариус, протягивая юноше оружие. – Возле самой рукоятки на лезвии выгравирована маленькая буква "и"!
Мельхиор поднес к глазам кинжал и без всякой лупы разглядел на лезвии красивую витую букву.
– Вы правы, доминус. Но что это значит?
Нотариус схватил другой кинжал, навел на клинок увеличительное стекло, радостно вскрикнул:
– Еще есть! На этом кинжале стоит буква "е"! Скорее берите бумагу, Мельхиор! Я буду говорить, а вы записывайте буквы!
Мартиниус в волнении осмотрел оставшиеся три кинжала, громко называя буквы, гравированные на каждом.
– Итак, мой дорогой помощник, что мы в итоге имеем?
– У нас есть пять букв, доминус: "и", "е", "л", "в", "м".
Мартиниус потянул себя за нос.