– Хотя, когда я была совсем маленькой, моя прабабушка рассказывала, что эти люди хорошо владеют магией, поэтому я думаю, Скитальцы вполне могли заколдовать ос.
Пока путешественники спорили, почтовая карета миновала несколько небольших селений и достигла подножия Атласных гор. Рельеф местности изменился. Зеленый лес кончился. Дорога начала подниматься вверх между скал. Лошади, тяжело дыша, всхрапывая, роняя белоснежную пену с удил, упорно тащили тяжело груженый экипаж. Поминутно раздавались резкие окрики кучера и форейтора, понукающих бедных животных. Слышно было щелканье бичей. Отсюда почтовый тракт через Межгорную теснину в Атласных горах вел из Зеленой страны в Гвинляндию. Чудовищные склоны Большой горы, занимающей весь центр королевства, вздымались справа от дороги. Горизонт впереди закрывали снежные пики Атласных гор – хребта, отделяющего Зеленую страну от Гвинляндии. Воздух заметно похолодел.
– А правда, дядя Бенедикт, что в глубине Большой горы прячется гигантская пещера? – задала вопрос Барабара. Нотариус отложил книгу в сторону.
– Есть такая легенда, дитя мое. Эту пещеру называют Бездной. Хозяин Подземелья – Старый Мастер. Он сторожит сокровища, накопленные гномами за тысячелетия. Говорят, что вход в Бездну в Черном лесу. Сейчас уже никто не знает, где этот вход. В Бездне обитает Жуть и другие чудовища незапамятных времен. Там растут грибные леса – в мрачном безмолвии тянут вверх длинные бесцветные стволы. В древности в Бездну ссылали самых опасных преступников. Некоторые от расправы бежали туда сами. Никто обратно не вернулся. Все сгинули в бездонном мраке. В гвинских летописях говорится о том, что Эшель, Семнадцатый Граф Гвинов у входа в пещеру построил небольшую крепость, чтобы люди не могли спускаться вглубь Большой горы.
Нотариус посмотрел на Барабару и улыбнулся:
– Но все это лишь легенды, моя милая Барабара. Никто не знает, что в них правда, а что нет.
– Черный лес – место загадочное и страшное, – упрямо сказала сестра Абигель. – В самой его чаще прячутся обители отшельников. В зарослях можно наткнуться на Безымянных.
– Кто такие Безымянные? – тут же спросила Барабара.
Старая монахиня пожала острыми плечами.
– Они живут в Черном лесу. Имени их никто не знает, поэтому местные жители – сильваны, называют их Безымянными. Этим народом управляет Лесной Старец, сплошь покрытый зеленой татуировкой.
– Кто-нибудь видел этого вашего Лесного Старца? – засмеялся ротмистр. – Чего только невежественные сильваны не придумают!
– Не смейтесь, месьер, – заступилась за свою более совершенную сестру Эмилина. – Я тоже слышала про Черный лес много всяких ужасов.
– А мы после Межгорной теснины как раз через него и поедем! – ехидно заметил Гильбоа. – Через Черный лес в Вилемусбург. Я вернусь в свои кавалерийские казармы, а вы переправитесь через Вилемину и сквозь Гвинский лес двинете до Гвинбурга. Другой дороги нет!
– Спаси и сохрани нас Гарда-защитница, – пробормотала сестра Абигель.
– Ничего, прорвемся и не надорвемся! – легкомысленно пропела девочка, расчесывая волосы Харизмы игрушечным гребнем.
Сестра Абигель с укоризной посмотрела на Барабару, но промолчала.
– Неужели вы, месьер ротмистр, не боитесь ничего на свете? – с интересом спросила Мелодия бравого гусара.
– Ну что вы, прекрасная дева! – подкрутил усы Гильбоа. – Настоящий гусар не боится даже гнева самого Деуса! А мифического Темного Человека, Лесного Старца, которого никто не видел или Старого Мастера из пещеры, бояться просто глупо!
Мельхиор почувствовал болезненный укол ревности, когда увидел, каким восхищенным взглядом Мелодия одарила отважного гусара. Конечно, что простой юноша мог противопоставить нарядному мундиру, закрученным усам и блестящей сабле ротмистра? Свою скромную комнату на втором этаже особняка на Зеленой улице в Квакенбурге или жалованье помощника нотариуса в двести гведских крон?
"Женщины ведь как сороки – падки до всего яркого и блестящего", – успокаивал себя Мельхиор, а на сердце у него все равно лежал камень. Кстати о камнях. Дорога среди скал вывела карету на самый верх Межгорной теснины и начала плавными изгибами спускаться к зеленеющим внизу купам деревьев. Справа, на вырубленной в скале ровной площадке высилась громадная гранитная статуя. Гвинский граф в полном рыцарском вооружении, опираясь на прямоугольный щит, охранял свои владения. Каменный истукан был высечен здесь давным-давно, еще во времена Гведикуса – волшебника с черным орлом на правом плече и белым голубем на левом. Впрочем, эту легенду в Гвеции знает каждый ребенок. Много веков тому назад три брата-близнеца Алкуин, Мелуин и Кируин, ведя на поиски новой земли остатки жителей погибшей Страны Цветов Флорианы, встретили волшебника у широкой реки. Гведикус помог беглецам обрести новую родину. Близнецы попросили его быть покровителем и заступником их народа. В его честь они назвали страну Гвецией, себя гведами, а реку, где произошли эти события – Гведианой. Но все это случилось так давно…
Через несколько миль голых скал снова пошли заросли. Сияющие белизной Атласные горы теперь высились позади путешественников. Дорожный указатель оповестил, что карета едет уже по Гвинляндии. До Вилемусбурга остался день пути.
Глава пятая. Вилемусбург
К главному городу Гвинляндии славному Вилемусбургу путешественники подъехали в темноте. Далеко позади остались сверкающие Атласные горы, зловещий Черный лес, бревенчатые поселки сильванов, долгая дорога вдоль реки. Вилемина – самая большая река графства, причудливо петляла среди невысоких холмов и дорога добросовестно следовала ее изгибам, значительно удлиняя путь до гвинской столицы.
Почтовая карета, влекомая измученными тяжеловозами, въехала в Восходные ворота, немного попетляла по запутанным улочкам центра и, наконец, остановилась у почтовой конторы на площади Воздушных змеев. Гостиница "Золотая стрекоза", в которой предстояло провести ночь путешественникам, находилась прямо напротив почты, на другой стороне площади.
– Выгружайтесь, уважаемые, приехали! – нарушил кучер мягкую вечернюю тишину. – В "Золотой стрекозе" вас ожидает сытный ужин и удобные постели. Мы с форейтором ночуем в экипаже, как обычно. Отъезд завтра утром в восемь. Прошу всех встать вовремя!
Один за другим путешественники покинули надоевшую за долгий день карету. Ротмистр Гильбоа по-военному коротко кивнул монахиням, пожал руки нотариусу и Мельхиору, легонько потрепал по голове Барабару, которая недовольно поморщилась. Потом он повернулся к Мелодии, взял ее руку в свою и галантно поцеловал, щекоча пышными усами.
– Как жаль, что мне придется вас оставить, прекрасная дева, – произнес гусар, обращаясь к девушке. – Но долг для офицера всегда стоит на первом месте.
– Ну что же, каждый должен следовать своему долгу, – без особого сожаления сказала Мелодия. – Прощайте, отважный гусар!
– Умоляю вас, не говорите этого ужасного слова "прощайте", ведь мы же еще встретимся? – с надеждой воскликнул Гильбоа.
– Возможно, – улыбнулась Мелодия и, давая понять ротмистру, что разговор окончен, повернулась к монахиням.
– Вы готовы сестры?
Женщины двинулись в сторону освещенной масляными фонарями гостиницы. Эмилина, шедшая последней, пару раз оглянулась на офицера. Успокоенный Мельхиор последовал за монахинями, ведя за руку Барабару. Гильбоа с отчаянием посмотрел на нотариуса.
– Ну, почему все девы, которые мне нравятся, неизменно меня оставляют? Клянусь своей саблей, это какое-то семейное проклятие!
Мартиниус успокаивающе похлопал несчастного ротмистра по плечу.
– Если Создатель не дал тебе того, что ты хотел, значит, впереди тебя ждет один из двух вариантов: либо Создатель даст что-то еще лучше, либо не даст вообще ничего.
Бедный гусар только печально вздохнул.
Гостиница "Золотая стрекоза" была заведением не шикарным, но вполне приличным. Ничего общего с убогим "Отравленным путником". Усталых путешественников встретил бархат кресел, стекло зеркал, серебро посуды. Входящих приветствовал молодой энергичный месьер, одетый в фиолетовый сюртук с квадратными пуговицами из латуни:
– Добро пожаловать в "Золотую стрекозу"! Позвольте оказать вам традиционное гвинское гостеприимство! Меня зовут Даниэль и я к вашим услугам, уважаемые!
– А ос у вас нет? – с подозрением спросила Барабара, оглядываясь.
– К сожалению ос у нас сейчас нет, но если вам очень нужно, то за отдельную плату…
И месьер многозначительно подмигнул девочке. Мол, обо всем можно договориться. За отдельную плату, разумеется.
– Нет-нет, – поспешил вмешаться нотариус. – Боюсь, вы неправильно поняли мою племянницу. Мы как раз в осах не нуждаемся.
– Мы нуждаемся в ужине и ночлеге, Даниэль – сварливо проскрипела сестра Абигель, поворачиваясь лицом к услужливому месьеру. Взглянув на исхудавшее суровое лицо более совершенной сестры, тот непроизвольно вздрогнул, но признал справедливость слов монахини.
– Вы совершенно правы, сестра, вам необходимо срочно подкрепиться. Прошу сюда, – месьер показал на дверь, ведущую в обеденный зал.
Устроившись за столом, все, не сговариваясь, заказали гвинскую бобовую похлебку – знаменитое блюдо, слава о котором гремела по всему королевству. Любой гвед знает, что, если хочешь поесть настоящее лакомство из черных бобов, лесных трав и нежнейшей свинины – поезжай в Вилемусбург. Не пожалеешь! Мартиниус, вспомнив былое, спросил, имеется ли в "Золотой стрекозе" хинная настойка из Новой Гвеции. Настойки не оказалось, но взамен подавальщица предложила на выбор несколько сортов ячменного пива, можжевеловую водку и южное виноградное вино. Пришлось нотариусу довольствоваться местным пивом.
– Тихо тут у вас, – заметил Мартиниус, обращаясь к миловидной подавальщице в фиолетовом платье и кокетливом кружевном передничке. Действительно, во вместительном зале ужинало едва с пяток посетителей.
Подавальщица усмехнулась.
– Просто сейчас лето. Приезжих немного. Видели бы вы, месьер, что тут творится осенью. Во время ежегодной ярмарки на День Близнецов у нас яблоку негде упасть. И кто только не собирается в Вилемусбурге! Торговцы, ремесленники, селяне. Бродячие артисты: певцы, танцоры, комедианты, лицедеи, жонглеры, акробаты, пожиратели пламени. Жулики всех мастей: карманные воришки, грабители, взломщики, мошенники, нищеброды. Про Скитальцев я уже и не говорю! Эти со всей Верхней Гвеции съезжаются. Целый месяц улицы перегорожены их фургонами! Ни пройти, ни проехать!
– Любопытное должно быть мероприятие. Жаль, что я не смогу на нем побывать, – проговорил нотариус, с аппетитом принимаясь за бобовую похлебку.
Гведские сестры уже закончили благодарственную молитву и теперь наперегонки наполняли желудки. Они заказали на троих одну общую тарелку, как это положено по уставу ордена Гведских Братьев и Сестер. Ложки монахинь мелькали, как колесные спицы. Мельхиор старался не глядеть в их сторону, потому что из-за монахинь сам машинально начинал торопиться. Мелодия сидела за столом, как на званном вечере. Было видно, что ее мысли далеко отсюда. Может быть, в кавалерийских казармах? Кто знает? Барабара измазала похлебкой фарфоровое личико Харизмы и теперь вытирала его платком, укоризненно ворча на куклу-неряху.
– Как обидно, что мы пробудем в Вилемусбурге всего одну ночь, – закончив есть, обратился к Мельхиору нотариус своим писклявым голоском.
– Почему, доминус?
Мартиниус поднял вверх тонкий длинный палец.
– В этом городе есть много интересных мест, которые я с удовольствием бы осмотрел.
– Например, доминус?
– Например, дворец Гвинских Графов. Он построен триста лет назад, потом, конечно, много раз перестраивался, несколько раз горел и снова перестраивался. Сейчас это одно из красивейших зданий королевства. Каждый день ровно в полдень у дворца происходит смена городской стражи. Под торжественную музыку одна рота в нарядных фиолетовых мундирах сменяет другую. Исключительно красочное зрелище! Кроме того, перед дворцом Гвинских Графов находится монумент Ангелу города из цветного мрамора. Вы, конечно, знаете, что в каждом гведском городе есть памятник своему Ангелу города, но здешний особенно красив.
– А еще что ты хотел бы увидеть, дядя Бенедикт? – спросила Барабара.
Нотариус отхлебнул пива.
– В Вилемусбурге похоронен Святой Вилем. В честь его и назван город. Могила Святого Вилема находится в городском соборе. Без сомнения, также интересное место.
Мартиниус допил пиво, удивленно посмотрел в пустую кружку и вдруг хлопнул себя ладонью по лысине.
– Да, чуть не забыл! "Ведьма из Вилемусбурга", отравившая мышьяком двадцать два человека! На окраине города можно увидеть развалины ее дома.
Мельхиор в раздумье почесал затылок.
– Признаться, я ничего не знаю о ней. Вроде слышал что-то, но совершенно не помню.
Мелодия вышла из своей задумчивости.
– Я слышала об этой женщине.
Мужчины с удивлением посмотрели на девушку. Мелодия продолжила:
– Ее звали…
Девушка замолчала, словно не могла выговорить имя. Нотариус пришел ей на помощь:
– Если не ошибаюсь, Анна Кароли?
Мелодия кивнула.
– Да, это так. Анна Кароли.
– Ведьма и отравительница! – злобно прошипела сестра Абигель. – Настоящее исчадие ада, погубившее множество людей. В Гвинляндии ее еще долго не забудут!
– А что она сделала, эта Анна? – спросила Барабара.
– Лучше тебе этого не знать, невинное дитя! – сердито ответила сестра Абигель. – Это слишком ужасно. Будешь плохо спать по ночам!
– Действительно, Барабара! – засуетился нотариус. – Уже поздно. Тебе пора в постель!
Разумеется, девочка с этим утверждением была не согласна. Она обиженно надула губы и заявила:
– Мы с Харизмой одни спать не пойдем! Вдруг здесь тоже осы?
– Ну что же, придется и нам ложиться, – согласился захмелевший нотариус. Он вытащил из-под стола неизменный саквояж со шкатулкой и встал со стула. Все последовали его примеру. Расплатившись за вкусный ужин парой гведских крон, они разошлись по своим комнатам. В "Золотой стрекозе" путешественники устроились на ночлег с гораздо большими удобствами, чем в лесной харчевне. Мартиниуса поселили вместе с Барабарой. Мельхиор и Мелодия получили по отдельной комнате. Гведские сестры потребовали себе спальню с тремя кроватями. Оказалось, что все такие номера уже заняты. После недолгой заминки, находчивый Даниэль все же устроил их всех вместе, на одной огромной постели.
Глава шестая.
Пришелец из Темной Долины
Весь Вилемусбург спал. Спали горожане, уставшие за день от своих забот, спали домашние животные, спали птицы в гнездах. Беспокойно шевелились во сне бродяги на ступенях собора Святого Вилема. Даже караул у дворца Гвинских Графов дремал, тяжело навалившись на длинные мушкеты, упертые в землю. Казалось, что уснул даже сам воздух – не чувствовалось ни малейшего ветерка. Темное летнее небо с яркими каплями звезд заботливо укрывало сонное королевство, давая отдохнуть всем живым существам. Лишь редкие уличные фонари скупо освещали опустевшие улицы.
В гостинице "Золотая стрекоза" царила мертвая тишина. Ни один звук не нарушал покоя, царившего в ее коридорах и помещениях. Едва слышное потрескивание, присущее всем старым зданиям, а, кстати, дому, где располагалась гостиница недавно исполнилось сто восемьдесят лет, не могло нарушить крепкий сон постояльцев.
Даниэль, как впрочем и каждую ночь, спал в каморке возле входа. Ему снился увлекательный сон в котором он был не расторопным заведующим гостиницы, а знаменитым капитаном королевского фрегата, суровым бородатым морским волком, с золотыми галунами на обшлагах. Он бороздил моря и океаны, пировал в южных портах с экзотическими красотками, бесстрашно бился на шпагах с одноглазыми пиратами. Во сне рекой лилась кровь, вино и золотые пиастры. Временами Даниэль тревожно вскрикивал, дергал руками, ногами, потом затихал, успокаивался, улыбался. Тонкая струйка вязкой слюны стекала из его рта на подушку. Это был очень глубокий сон, поэтому заведующий не мог слышать, как дверь гостиницы медленно отворилась и чья-то грузная фигура бесшумно промелькнула мимо каморки в коридор, ведущий к номерам.
Мельхиор тоже видел сон. Юноша гнался за Мелодией по темному лесу. Несмотря на то, что Мельхиор напрягал все свои силы, он никак не мог поймать девушку. Мелодия все время ускользала из рук Мельхиора, оборачивалась и насмешливо смеялась. Это продолжалось очень долго. Наконец, они оказались на залитой призрачным лунным светом поляне. Здесь Мельхиору удалось догнать Мелодию и схватить ее за плечо. Он рывком развернул девушку к себе. Лучше бы ему этого не делать. Вместо Мелодии на Мельхиора смотрела мерзкая старуха. Старая карга жутко осклабилась и спросила страшным нечеловеческим голосом:
– Где шкатулка?
С трудом Мельхиор разорвал липкие путы сна. В комнате было очень темно. Юноша пришел в себя и хотел сесть, но к своему ужасу почувствовал, как его горла касается холодная сталь клинка. Он невольно вскрикнул. Нечеловеческий голос из сна снова спросил:
– Где шкатулка? У тебя или старого сморчка?
Что это? Сон, явь? Сознание Мельхиора окончательно запуталось. Он попытался проснуться еще раз, вырваться из ночного кошмара. Но не тут-то было. Острое лезвие никуда не исчезло, а глаза, привыкшие к мраку комнаты, заметили очертания громадной страшной фигуры, нависшей в темноте над кроватью Мельхиора. Он в панике залепетал что-то невразумительное.
– Спрашиваю в последний раз. Где эта проклятая шкатулка?
Нечеловеческий голос буквально парализовал Мельхиора, лишил его способности думать, действовать, сопротивляться. В этом чудовищном голосе не было эмоций. Вообще никаких. Одна ледяная, бесстрастная злоба. Конечно, человеку такой голос принадлежать не мог.
– Шкатулка у нотариуса, – простонал Мельхиор. Он еще успел почувствовать на своем лице, что-то сырое, неприятное, с незнакомым смердящим запахом, прежде чем непонятное беспамятство увлекло его в равнодушное Никуда.
В безмолвии прошло несколько часов.
"Наверное, так выглядит смерть", – первая мысль Мельхиора была именно такой. Это была запоздавшая мысль из прошедшей ночи. Мельхиор потерял сознание раньше, чем слова успели родиться, а теперь они догнали его. Что с ним произошло? Может быть, он уже в Темной Долине? Но почему так сильно болит голова? Может ли болеть голова у тех, кто умер? Юноша немного помедлил и, наконец, со страхом открыл глаза. Он все еще был в "Золотой стрекозе". Судя по всему, стояло раннее утро. Гостиничный номер был освещен теплыми солнечными лучами. Слышно, как в коридоре хнычет Барабара, которая не желает идти на завтрак. Писклявый голосок нотариуса просит несносную девчонку не капризничать. Знакомые звуки. Обычная жизнь.
Может быть, дьявольский голос ему приснился? Мельхиор оглядел комнату. Никаких следов ночного гостя. Все вещи на своих местах. Только раскалывается голова, шея помнит прикосновение холодного металла и в ушах стоит зловещий равнодушный голос.
Так и не решив, приснился ли ему кошмарный сон или действительно кто-то ночью проник в его комнату, Мельхиор принялся торопливо одеваться. Нужно было спешить.